Лучшая кукла Дьявола

Когда я вошел в таверну, там было тихо. Для завсегдатаев с отвисшими животами и румяных балагуров час еще не настал. В это раннее время суток лишь небольшие группки одинаковых долговязых мужчин с серыми, пасмурными лицами собрались за дубовыми столами по углам заведения, о чем-то негромко переговариваясь, отпивая эль из мутных стаканов. «Ненадолго тишина», — усмехнулся про себя я, надвигая на глаза капюшон плаща и проверяя за поясом ножны. Нет, я пришёл сюда не за тем, чтобы подтверждать свою извечную репутацию. «Неуловимый», «невидимка», «Гермес», «король воров», «бродяга» и даже «заноза в заднице» — как меня только не окрестит каждый на свой лад. Даже при том, что в каждом владении, графстве, дворе расклеены обещания вознаграждения за мою голову с настоящим именем. Нашему народу свойственно придумывать легенды, возводить людей в героев и наделять чудодейственными качествами тех, кто и в карты шулерствовать не умеет. К слову, к таким и я отношусь, хоть и слыву знатным пройдохой. Ну не по мне это — прятать за шиворотом бумажки, чтобы у мужиков медяки перетягивать. Не поднимается у меня рука рабочий люд в глаза обворовывать. Да и надобности в этом нет. Изможденный несколькими днями погони, я намеревался плотно поесть. Стараясь не показываться из-за своего обширного балахона, я подозвал мальчишку, прислуживающего гостям таверны, и, незаметно сунув в его грязную ладонь пару медяков, я попросил тарелку похлебки и кружку хорошей медовухи. Больше — нельзя, затуманенный рассудок мне сейчас не помощник. Впрочем, как будто жизнь вора когда-то позволяет расслабиться. За последние несколько лет я научился быстро рвать когти в любом состоянии — будь я нетрезв, ранен или спросонья. Или даже все сразу. Мои размышления были нещадно прерваны жалобными звуками лютни, которые больше всего походили на предсмертные крики лося. Местный забулдыга, кажется, пытался таким образом выпросить у публики горстку монет, но лично мне хотелось заплатить ему за то, чтобы он прекратил терзать несчастный инструмент. Пару минут я еще давился похлебкой, мигом ставшей из желанного угощения встающим в горле комком, но вот еще несколько трелей — и моя ложка с громким плеском упала в тарелку. Музыка — моя слабость. Если это такая приманка, чтобы я вышел из тени — браво, вам это удалось. По привычке передвигаясь неслышно, я тенью скользнул к горе-музыканту через проход между столами. Ох, как я надеялся, что трубадур окажется не из буйных — привлекать слишком много внимания не входило в мои планы, эстетика не стоит шкуры. Пьянчуга вскинул на меня мутные глаза, протянув руку за мелочью. Достаточно было легкого толчка, чтобы он, крякнув, пошатнулся и едва не свалился на пол вместе со злосчастной лютней. Кажется, проблем будет меньше, чем я ожидал. Сыпанув бродяге медяков вперемешку с пуговицами, я мягким, но настойчивым движением потянул инструмент на себя, ободряюще шепнув: «Отдохни, дружище, я за тебя поиграю». Никогда не приходил в бешенство от вида и поведения пьяных людей. Что толку злиться на человека, чей разум не обременен никакими рамками? Мне показалось, или струны лютни благодарно загудели, стоило моей руке коснуться их? Снова, как и каждый раз, стоит музыке политься из-под моих пальцев, моей душой овладели гордость, восторг и тоска. Гордость — за то, что простой сын сапожника сумел достигнуть уровня менестрелей. Восторг — от того, как звуки сплетаются в одну волшебную колыбельную. И тоска. от того, что судьба заставила свернуть с начертанного пути, ведущего к мечтам. И теперь вместо того, чтобы изливать душу в песне, открывая каждый закоулок себя, приходится прятать лицо под капюшоном, дабы не лишиться головы. Раздалась мелодия — ровная, летящая и текущая. Я закрыл глаза, и вокруг меня звуки бара, запахи алкоголя и пыли, свет, брезжащий через тусклые стекла оконцев — все растворилось. Как, впрочем, и вся моя усталость, тревожность, страх погони, нависшей надо мной аки Дамоклов меч. Только я, музыка, теплое дерево лютни и слова, непроизвольно срывающиеся с губ. Очнулся я только тогда, когда заметил на себе взгляды посетителей таверны. Публика была довольно молчаливая, но благодарная — раздались хлопки и одобрительный стук кружек об столы. О лучшем я и мечтать не смел — ответив коротким кивком, большего не позволяла конспирация, я перехватил древко инструмента поудобнее, беря новые ноты. Как редки те моменты, когда я могу чувствовать себя счастливым. Ну, как говорится, счастье не бывает вечным, и в этом мне предстояло в очередной раз убедиться. Дверь таверны с треском распахнулась. Этот звук настолько не гармонировал со звучанием моей песни, что вместо того, чтобы испугаться, как полагается преступнику в розыске, я лишь неприятно поморщился. И только потом кинул взор на незваного гостя. Черные волосы новоприбывшего торчали во все стороны, точно воронье гнездо. На мертвенно бледном лице чернели круги, обрамляющие пронзительные глаза. Губы, тоже выкрашенные в черный цвет, казалось, были прошиты нитками, но скорее всего, это была лишь часть замысловатого грима, пролегшего полосами по щекам мужчины. Неопрятного вида черный плащ, небрежно накинутый на шею шарф, напоминающий половую тряпку, могли бы ввести в заблуждение, если бы не вкрадчивость и хищная бесшумность его движений, а также жуткий взгляд бесцветных глаз. Я вздрогнул, когда ко мне пришло узнавание. У этого человека тоже немало имён — Безликий, Многоликий, Янус, Призрак, ну или же Девин Сола… Один из лучших служителей лорда, когда дело касается поимки преступников… а также их допроса и казни. Человек, меняющий облик так же легко, как перчатки, но вернее будет сказать, как маски. Обладающий незаурядной магической силой. Держащий в страхе не только воришек, вроде меня, убийц и насильников, к коим, к счастью, не принадлежу, но и население собственных земель. Вот и сейчас угрюмые мужики, балагуры и пьянчуги, и даже тот бедолага, что едва держался на ногах, отпрянули к стенкам, словно перепуганная мошкара. Но какое дело было ему до сельского люда — Призрак явился за мной. Отряд стражи за его спиной я даже не посчитал за угрозу, хотя Девин решил сначала бросить в игру пешек. Оно и понятно, ведь их не жалко терять ради охоты на крупную фигуру. — Обыщите таверну, — прозвучал ленивый приказ. Темные силуэты быстро, точно гончие псы, двинулись вперед, приподнимая железной хваткой пальцев голову каждого забулдыги, вглядываясь в лица. Я принял непростое решение, даже болезненное, но всегда нужно чем-то жертвовать. Поэтому, мысленно извиняясь перед инструментом, сослужившим мне такую хорошую службу, я обрушил бедную лютню на голову стражника, подошедшего ко мне. Струны жалобно зазвенели в предсмертном гуле, слившемся с глухим ударом падающего на пол тела. Я скинул капюшон — он был мне больше ни к чему, и бросил залихватский взгляд в сторону Солы — чувствую, аукнется мне это потом. И почему в этих тавернах вечно нет окон, либо они зарешечены? Впрочем, мне с моим везением попался как раз первый вариант. Единственный путь к отступлению — за спиной Девина, а к нему соваться, проще сразу в печку. Кстати, насчет печки… Я проворно прыгнул к масляному светильнику, стоявшему на столе, за ручку швыряя его в сторону врага. Счет на секунды, уверен, Призрака это не остановит, лишь задержит. Ноги спружинили об лавку, дальше об стол, словно по ступенькам, и вот уже натренированные пальцы цепанули деревянную балку под потолком, и мощный прыжок сократил расстояние между мной и выходом. Черт, как же мешается этот плащ. Руки думали вперед меня, быстро щелкая застежкой. Кто бы мог придумать отмахиваться от одного из лучших охотников лорда куском ткани? Однако именно этого Сола явно не ожидал, и балахон, брошенный ему в лицо, подарил мне еще несколько драгоценных секунд, пока я достиг дверного проема. Пьянящий лучше любой медовухи утренний воздух свободы уже ударил мне в лицо, когда я услышал за спиной слова на чуждом, резком для уха языке. Девин материализовался прямо передо мной, резким ударом вышибая из моих легких воздух и прижимая к внешней стене таверны. — Почти получилось, — насмешливо произнес он. Его голос звучал постоянно в разной тональности, менялся и тембр, и окраска, и интонация, от этого выходило нечто похожее на причудливую мелодию, исходящую из сломанной музыкальной шкатулки, — А мне говорили, что ты неуловим. Я даже настроился на приключения. Одной рукой, без всяких видимых усилий он прижимал меня к стене, не давая даже вдохнуть. Чертова магия. — Здравствуй, Тревор МакНивен, — разделяя каждый слог, с наслаждением произнес Девин. — Король воров. Приятно познакомиться. — Не скажу, что взаимно, — выдавил я, стараясь избегать взгляда пустых глаз. — Ты нужен нашему лорду живым, — с некоторой долей сожаления произнёс охотник, игнорируя мои слова. — А могли бы повеселиться. Да уж лучше бы мы «повеселились»… По крайней мере, это бы рано или поздно закончилось смертью, хоть и мучительной. А так поди разбери, зачем я лорду понадобился. Увести артефакт у правителя соседней вотчины? Вскрывать тайники замка? Все бы хорошо, но из владений Церулли никто не возвращается… По крайней мере, то, что оттуда выходит, людьми назвать очень трудно, с натяжкой. — Но мне полагается награда, — продолжал Сола. — И я своё возьму. Я почувствовал, как нечто незримое, точно извивающиеся щупальца, проникает внутрь меня, сжимая холодной, склизкой поверхностью сердце. Омерзение моё в тот момент было не передать. Точно на задворки сознания, души пробирался вор — такой же, как я сам, пришедший забрать чужое, забрать моё. Весь ужас был в том, что именно это мое было неотъемлемой моей частью, частью души, коли она была у меня. Я внезапно отчетливо осознал, благодаря чему Призрак меняет лица — я увидел его так же ясно, как себя в зеркале. У этого существа не было собственной души — лишь осколки чужих, и к этой мозаике он собирался добавить кусочек моей. Я ощутил, как нечто теплое, неосязаемое начало отделяться от моей груди, нехотя, затравленно, испуганно, точно нечто живое, словно детеныш, отлученный от матери. Тоска навалилась и пронзила мое сознание, и я знал, что тяжесть ее более никогда не покинет меня. Если бы только я мог остановить это! Я слабел, терял силы, мои ноги подкашивались, а зрение подводило. Я запрокинул голову, стремясь усилием воли тщетно удержать ускользающее сокровище, и мой угасающий взор наткнулся на факел, висящий над головой Девина. Надежда солнечным лучиком прошла по венам, заставив всколыхнуться мое помертвевшее сердце. Да, маг огня из меня слабенький. С самого детства я ограничивался лишь простеньким баловством с лучинами, выписыванием фигур в языках пламени костра да поджиганием головешек в зимнюю пору. Хотя способность достаточно редкая, и в некоторых магических гильдиях за мой талант я бы немало получил. А сейчас, в минуту отчаяния концентрации сил хватило на то, чтобы факел за спиной Призрака сверкнул ярким всполохом, точно в него подлили керосину, и опалил волосы и плечи стража. К этому Сола не был готов. Странно было наблюдать, как красивое лицо этого почти потустороннего существа скорчилось от внезапной боли. Хватка разжалась вместе с тисками незримых тентаклей. Адреналин и свобода внутри, подобная жадности, с которой хватаешь воздух после удушья, добавили мне решимости сражаться за мои вольные денечки, и я, воспользовавшись заминкой, рванулся к спасению в виде коней стражников, оставленных перед таверной. Выбирать не приходилось, и я, цепляясь за холку крайнего вороного, перемахнул через его лощеные бока и дал хорошего шенкеля. Скакун, не один год дрессированный для патруля стражи, взвился на дыбы и пустился добрым галопом. Как я и рассчитывал, вскоре мою спину щекотало дыхание погони. Я был к этому готов, поэтому перехватил удила покрепче и пустил коня петлять меж деревьями, причудливыми зигзагами приближаясь к границе с Хеллданом. Кстати, Хеллдан входит в число тех немногих земель, где меня еще не объявили в розыск, что, несомненно, не может не радовать. Хватает уже того, что я испортил отношения с Церулли. Если на меня ополчится еще и второй могущественнейший лорд, то мне точно не жить. Так думал я, завидев заветную границу. Помнится, лорды не очень-то жалуют друг друга, и патруль вряд ли сунется на чужие земли. Однако, обернувшись, я понял, что просчитался. Никогда не использую грязную брань, но тут захотелось вдруг выругаться сквозь зубы. Коняга моя начинала уставать, да и мне тряска, изнуренность и страх не прибавляли энергии. Теперь мы мчались вслепую, уносясь от топота копыт, звучащего за нами. То, что мы оторвались от преследователей и потеряли их из виду, сейчас только пугало — враги могли вот-вот появиться из-за горизонта, а я скакал напропалую, не ведая дорог. Впереди возвышался величественный темный силуэт замка Хеллдан, и нас с коняшкой несло туда, будто влекомых огромным магнитом. Когда передо мной возникла стена замка я, как бы странно это ни звучало, вздохнул с облегчением. Крепостные стены и прочие игрушки никогда не были для меня помехой. Конечно, меня удивило, что на протяжении всего пути первым зданием, где я мог укрыться, стал замок, и ни одной захудалой лачуги, но сейчас я был счастлив и этому. Неизвестно, что ждало меня внутри, но вряд ли это что-то окажется хуже слегка поджаренного Призрака. Подумав так, я благодарно похлопал лошадку по крупу, и, таким же энергичным шлепком отправив ее восвояси, зацепился за каменную кладку, пробираясь к узкому окошку, более напоминавшему бойницу. Встречайте гостя дорогого, ничего, что без хлеба да соли, я не в обиде. Немного неуклюже плюхнувшись на подоконник, я перекинул ноги через него и оказался…в девичьей спальне.