***
Боль стреляла руку от плеча до самых пальцев. Меч казался чудовищно тяжелым — еще раз отлетит на песок, и сил не хватит поднять. — На сегодня все, мой принц, — мягко сказал учитель. Интересно, что он на самом деле думает? Наверное, презирает его, хоть и не может этого показать. — Спасибо за урок, — сказал Самэл, подавляя вздох. Он глядел, как учитель уходит легко и пружинисто, будто не бился на мечах часы напролет. Вряд ли у него самого получится так хоть однажды. Его талант не в этом. Дверь казармы неподалеку распахнулась, и во двор, переговариваясь, вышли стражники. Среди них выделялся сутулый человек в простом коричневом одеянии, с редкими взъерошенными волосами. Бастард из Фламмера. Только этого еще не хватало. Помедлив, Самэл опустил меч. Бастард заметил его и остановился, за ним замерли и стражники. Хоть бы не поняли, что эти ссадины и пыль на одежде от того, как неловко он отбивал удары… Разговоры стихали, пока не стал слышен ветер, ерошащий песок на поле и заметающий следы учителя. Бастард протиснулся между товарищами и подошел к Самэлу, обнажив в улыбке неровные острые зубы, точно у койота. — Как прошел бой, Ваше Величество? — Хорошо, — осторожно ответил Самэл. С Бастардом просто невозможно расслабиться — только отвлечешься, тут же нарвешься на неприятности. Он воспитывался при дворе уже довольно долго, с тех самих пор, как лорд Штаммер, его отец, поддержал Онатам в войне. Он даже предлагал обручить Бастарда с Амандой, но получил решительный отказ: даже если забыть, что незаконнорожденный не слишком подходящая партия для принцессы, надо быть слепым и глухим, чтобы согласиться на такое. — Хотите потренироваться со мной? — предложил Бастард. Его маленькие, глубоко посаженные глаза насмешливо блестели. Самэл замялся. Вот же… Знал, что так будет! Если он откажется, выставит себя трусом и рохлей перед стражниками. А если согласится, Бастард изваляет его в пыли, и они животы надорвут от смеха, как бы ни пытались сдержаться… — Эй, — вдруг раздался неподалеку напряженный голос. — Что у вас там уже случилось? Почтительно склонив головы, гвардейцы расступились перед Аландаром. Брат облачился в расшитый золотыми нитями бархатный камзол и выглядел немного непривычно без кольчуги и стали. — Ничего, милорд, — ответил Бастард, и его улыбка погасла. — Расспрашивал Его Высочество о… — Раз ничего, идите, куда шли. Бастард медленно кивнул и в толпе замолкших стражников направился к замку. Вот ведь странно — Аландар прежде охотно отвечал на их вызовы и перебрасывался шуточками на грани приличных, но сейчас явно был не в духе. — Хочешь сразиться? — внезапно предложил он, поднимая с лавки, приткнувшейся у стены, оставленный учителем меч. Самэл удивленно взглянул на брата. — Я… Вот даже не знаю, — протянул он, едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться от боли во всем теле. Еще и порезы на ладонях воспалились… Аландар помрачнел еще сильнее. — Я видел, как ты сражаешься, — он понизил голос. — Думаешь, раз можешь ударить… сам знаешь чем, то всесильный? А если тебе язык вырвут? — А если мне руки отрубят? — огрызнулся Самэл. Да что с братом сегодня такое — неужели правда злится из-за розы? Аландар горько рассмеялся и поднял клинок. — Лучше пусть сразу башку. Бей. Самэл припал на правую ногу и сделал резкий выпад. Скрежетнула сталь, брызнули искры. Аландар неспешно отвел его клинок и обрушил собственный. Затупленный меч сильно ударил в грудь, и Самэл не удержался на ногах. — А, демоны, прости, — протянул брат чуть виновато и протянул руку. Самэл с трудом поднялся. Вроде бы не похоже, что Аландар рубанул так из мстительности… на него не похоже. Нет, это точно случайность. На ногах надо стоять тверже. Они еще покружили с Аландаром, вздымая клубы песка и звеня мечами. — Не стой на месте, — сказал брат, когда они наконец прекратили бой, тяжело дышащие и запыленные. — У тебя слабоватые удары, так что старайся больше уклоняться и бить туда, куда противник не ожидает. Ну, знаешь, ложные удары и все такое. Самэл перевел дух. — Учитель мне то же самое говорил. — Тебе бы меч полегче. Одноручник можно, — словно не слыша его, продолжил Аландар и сел на скамью. Помедлив мгновение, Самэл опустился рядом. На и без того израненных, покрасневших ладонях вспухли мозоли. Надо же, а ведь казалось, что кожа давно загрубела… Он чувствовал, как брат подбирает слова, как зреют они внутри него, но Аландар молчал. Горбинка на носу придавала ему сходство с ястребом, и ветер трепал его черные, отливающие каштановым длинные волосы. Брат говорил о бое и мечах, только чтобы отвлечься, собраться с мыслями. — Если она от тебя понесет… — вдруг многозначительно начал он. — Я ни о чем таком даже не думал! — возмутился Самэл и выпалил: — Тем более, она тебе не жена… Губы брата стиснулись добела. — Может и так. Но это я привез ее сюда, и я был бы рад, если бы ты перестал вести себя так, будто хочешь ее. К лицу прилила кровь. Самэл отвел глаза. Наверное, он не прав, но… в чем же не прав? Отец еще не выбрал невесту ни одному из них, даже Ядвигу. И у Менды, пусть она и служанка, мужа тоже нет. — А если я ее люблю? — спросил он тихо. Аландар со свистом выдохнул. — Да что ты еще… Ай, не спрашивай меня! Проклятье, я даже не знаю, доживет она до твоего совершеннолетия или нет… Не спрашивай. Ветер вдруг сделался резким, как пощечина. Вздыбились мокрые от пота волосы, и Самэла пробрало холодом. — Удачи на Лайферских землях, — сказал он, коротко сжал горячую руку брата и поднялся.***
Ветер спутывал жесткие темные травы, и пальцы, стиснувшие поводья, давно окоченели. Аландар молчал. Его люди тоже редко перебрасывались словами. Все нутро порывалось броситься обратно, но он гнал мысли о Менде и карателях. Сможет ли его семья защитить ее — вернее, захочет ли защитить? К дороге приткнулись беленые крестьянские дома. Усталые люди в полотняных рубахах, с обветренными лицами, вспахивали поле, среди их силуэтов и пшеницы выделялся темно-коричневый бык в ярме. Кое-кто косился на их небольшой отряд, но неприязни на лицах не было — только легкое беспокойство. Из-за открытых ворот выбежала курица, растопырив перья, и хозяин с бранью погнался за ней. Взъерошенный мальчишка во все глаза смотрел на гвардейцев, но, поймав взгляд Аландара, шмыгнул за дверь. Все вроде бы спокойно. В окруживших столицу деревеньках и то не так размеренно течет жизнь. Поместье Дейбаров вырастало из холма — каменная твердыня с настолько высокими крепостными стенами, что они едва не закрывали верхушки башен. Такой замок трудно сжечь, а штурмом взять еще труднее. Если воспитанник Дейбара засядет там с припасами, осада растянется на годы. Резвый серый конь нес Аландара вперед, туда, где трепетало на ветру оранжевое знамя с росчерком зеленого ростка. Мост опустился, со скрежетом поднялась решетка перед воротами, и стражники приветственно вскинули мечи. Маттиас Стэрт сам выехал ему навстречу в окружении рыцарей. Еще в первую их встречу, несколько лет назад, в память Аландара врезались его яркие и странные глаза — один зеленый, другой голубой. Неудивительно, что в народе о Маттиасе шептались и за глаза называли магом. Будь он крестьянином, давно бы попал на плаху. Его короткие черные волосы топорщились вихрами, спадая на лоб, а одет он был в простой серовато-синий котт, из-под которого выбивались белые рукава. Ни панциря. Ни даже кольчуги. — Приветствую, Ваше Величество, — заговорил он, когда лошадь подступила ближе, цокая копытами по камням двора. Улыбка у него была лукавая, но взгляд — прямой, и Аландару это понравилось. Они пожали друг другу руки, и Маттиас спросил: — Хотите отдохнуть с дороги или сразу пойдете к лорду Дейбару? — Сразу пойду, — ответил Аландар и спрыгнул на землю. Нельзя ночевать в поместье, не поприветствовав хозяина. Тем более, он не собирался задерживаться здесь надолго: во дворце остались дела, которые он не мог так просто оставить. Что бы там ни решили себе отец и Ядвиг.