***
— Миледи, прими это в честь нашей свадьбы. Аманда взяла шкатулку из рук Гервика и осторожно вдавила пальцем серебристую защелку. Внутри на сине-зеленом бархате лежало украшение — заколка-бабочка из темной стали. Солнечный свет заиграл на узорчатых крыльях, рассыпался яркими побегами цветов радуги, казалось, ее срезали с неба и сплавили с металлом. Аманда едва не охнула. Никогда она не видела ничего подобного, хотя украшений у нее и ее дорогих подруг, оставшихся во дворце, было немало. — Благодарю вас, мой принц, за подарок и теплый прием, — сказала она, не тая улыбки. Гервик легко кивнул. Как всегда спокоен, не прочтешь так просто по лицу ни чувств, ни мыслей. Трудно поверить, что пора уже ехать домой — казалось, слишком мало времени она с ним провела. — Мой дом отныне твой дом. Через месяц я приеду за тобой, миледи. Его пальцы грели ее ладонь. Мучительно хотелось что-то сказать, но слова не шли. Всё казалось таким глупым, таким пустым… Если бы только она умела завлекать разговором, как Аландар… — У вас прекрасный сад, мой принц, — заговорила Аманда. Гервик взглянул на нее испытующе, точно не понимая, говорит ли она серьезно. Все внутри натянулось, как тетива. Одно неосторожное слово — и стрела сорвется. Трогают ли хоть немного его душу эти розы, что проглядывают среди темных лап папоротников и цветущих кустов? Нужно было еще что-то сказать, но Аманда не могла. Боги, сколько же неловкости между ними! Когда же они смогут довериться друг другу настолько, чтобы вместе смеяться и говорить без титулов и почестей? Будет ли однажды такое время? Его пальцы неожиданно скользнули по ее подбородку — осторожное, нежное прикосновение загрубевшей ладони. Она замерла. Они поцеловались в тени старых кедров, что выжигали землю серой тенью. Аманда прижалась к груди Гервика, чувствуя его руку на своих волосах, и взглянула в его лицо. Его черты казались острыми, точно заточенный клинок, а густые и жесткие волосы трепал ветер. Гервик был красив, и, наверное, уже много женщин разделили с ним ложе. Аманда пыталась понимать полутона: росчерк морщины между бровей, легкая тень в уголках рта, то, как меняется что-то в его глазах. Оскорбило ли его, наследника древнего и знатного рода, что ему в жены отдали дочь узурпатора?.. Всех онатамских королей Мендейеры считали таковыми еще с тех пор, как Йорвандер раскололся на Фелицию и на Онатам. Вот только теперь роли поменялись. Гервик сделался сыном захватчика, развязавшего войну, а Аманда — дочерью победителя, что сумел защитить своих подданных и отстоять земли. И ни у кого из них двоих не было выбора. И, быть может, это не так плохо, как казалось поначалу. Если боги будут милостивы, она еще до свадьбы узнает, что ждет ребенка — благословенное дитя, поцелованное судьбой. Гервик и правда хороший человек, но в союзе их долга и уважения больше, чем любви. Ну и пусть. Однажды все изменится. Аманда сделает все, чтобы однажды все изменилось.***
Ядвиг вошел во дворец, кутаясь в плащ и борясь с дурнотой. После визитов к Верховенствующему ему всегда надолго делалось не по себе. Помнится, когда отец впервые взял его к карателям, он был младше Самаэля и всю ночь потом пролежал без сна. Выпить бы горячего вина, да покрепче. Стоило Ядвигу подняться по лестнице, как от дрожащей тени отделился силуэт. Рудвельс. Вот, значит, как. Спокойного вечера не предвидится. — С прибытием, Ваше Высочество, — произнес он, улыбаясь. Ядвиг устало кивнул. Надо бы сообщить отцу, что он ничего не смог добиться. Тошнота усилилась. — Их шестеро, — начал Рудвельс негромко. — Сегодня пришли с визитом. Вели себя достаточно дерзко. Слова одного расстроили вашего брата, и он выбежал вон. Усталые мышцы сковала дрожь. — Аландар вернулся?.. Ну а кто же еще — только он может вести себя так… — Нет. Самаэль. Едва не запнувшись, Ядвиг остановился и повернулся к нему. В конце коридора разносились женский смех и голоса. Нигде в этом дворце не побыть наедине с мыслями. — Зачем отец его взял? Никто из его семьи как будто не понимал, что играет с огнем. Самаэль мог по неопытности все испортить, еще и женщина эта… Простолюдинка-маг, выдавшая себя, им вообще не должно быть до нее дела. Но почему-то они все подвергают себя опасности, из кожи вон лезут ради нее. Ладно Аландар, но Самаэль-то почему? Подарил ей розу, как будто вокруг нет красивых девушек, больше подходящих по происхождению, и сегодня в зале, видно, вел себя неподобающе. А мать и отец делают вид, будто ничего не происходит, еще и защищают ее. И все началось по вине Аландара. Рудвельс дернул плечами. — Традиция есть традиция. Один из наследников должен присутствовать на приеме, даже если ему меньше шестнадцати. Вы ж это и сами знаете. Во дворце витал холод, никак не связанный с тучами за стенами. Дальше по коридору царил кромешный мрак — факелы почему-то потухли, надо бы приказать зажечь… План действий зрел в мозгу, словно зерно в благодатной почве. Сейчас бы подняться в комнату и там обговорить все за бокалом вина, вот только стражники могут услышать, а если их отослать, об этом по приезду узнает Аландар и все поймет. Хотя брат в любом случае обвинит его, так что разницы нет. — Рудвельс, — медленно начал Ядвиг. — Ее здесь больше быть не должно. «Девушка маг, а у нас принято магов казнить. Или короне это уже не по душе?..» — взвился в памяти спокойный голос Верховенствующего. Он не насмехался и открыто не угрожал, но от его непоколебимости что-то внутри скручивалось, точно перед пыткой. Всегда он так. Не знаешь, выждет ли еще… или прикажет огнем и каленым железом выжечь всех магов из королевского дворца. — Каратели должны… увидеть ее мертвой. Слова, сорвавшиеся с губ и утонувшие в черноте, были такими чужими, что Ядвиг на миг усомнился, правда ли их произнес.