Алые мечи

Пока человек чувствует боль — он жив. Пока человек чувствует чужую боль — он человек. А.П. Чехов Попросив Морли не волноваться и лучше смотреть по сторонам, а не впадать в панику, Маано вытащил из кармана маленький фонарик и спустился в подземный тоннель. Он медленно шел вперед, освещая себе дорогу. Повинуясь своему чутью, он свернул в боковой проход; Морли продолжал вопить что-то предостерегающее, но юный мусорщик лишь отмахнулся. — Слушай, хватит, — возмутился он, — я прекрасно знаю, что здесь небезопасно, и я живу с этим все время, почитай что даже не с рождения, а с зачатия! И я не знаю, как тебе это объяснить — если бы ты был мной, то сам бы все понял! Там опасности нет! Я схожу туда и посмотрю, что, вернее, кто там находится, а ты лучше сиди у входа и следи, что вокруг творится. Если вдруг понадобится, я тебя позову. — Ну хорошо, — нехотя согласился анаконданец. — Тебя хрен переспоришь. Надеюсь, что там действительно нет ничего опасного. — Зануда, — огрызнулся мальчик и на всякий случай, чтобы тот успокоился, все-таки вытащил из чехла нож. Маано действительно не знал, как втолковать это окружающим, но он еще с раннего детства умел чувствовать, кто или что находится рядом — он не мог сказать, кто это конкретно, например, распознать, что к ним в гости наведался тот же Морли, если еще не успел его увидеть, или что за животное прячется в подземных ходах и может ли оно представлять угрозу для мусорщиков, но он всегда мог с уверенностью определить, разумное ли это существо и даже насколько оно здорово. Сейчас, продвигаясь по подземному ходу, он с каждой секундой все сильнее ощущал то, что никак не мог объяснить на словах ни своим родным и друзьям, ни покойному наставнику: он словно видел — видел на уровне инстинктов, что это самое в тоннеле — действительно разумное существо и что ему однозначно очень плохо. Если бы он мог понять и прощупать, кто это конкретно — чтобы не теряться в догадках, кто из мусорщиков попал в беду на этот раз, ему было бы легче, но это у него никак не получалось, вернее, Маано чувствовал, что это возможно, но просто не знал, как именно это сделать. Мальчик продолжал идти по тоннелю, светя перед собой тусклым фонариком; где-то года три назад он нашел его на свалке. Батарейка у него была крайне слабая, свет он давал плохой — видимо, потому его и выбросил прежний владелец, но юному мусорщику он пришелся очень даже по вкусу прежде всего в силу очень удобной формы и того, что вещица была компактной и отлично помещалась в кармане штанов. С тех пор Маано всегда носил находку с собой. Пройдя еще несколько метров, он увидел в бледном свете какого-то человека, лежащего у стены подземного хода в неестественной позе. Так он и знал: кто-то снова вляпался в неприятности и, судя по всему, бедняге хреново, если не сказать, что очень хреново, вон он даже и не шевелится, хорошо, если удастся хоть что-то сделать. Интересно, это кто-то из своих или чужак попал на Лото Минор и сразу влип? — Эй, ты меня слышишь? — окликнул его Маано, убирая нож — полутруп уж точно не представлял для него опасности. Ответа, естественно, не последовало, и мальчик подошел ближе. Посветив фонариком на лицо неизвестного, он наконец рассмотрел его как следует и понял, что это и в самом деле чужак, к тому же не человеческой расы: кажется, в галактике их называют забраками, и живут они на планете Иридония. На голове у незнакомца были небольшие рожки, кирпично-красного цвета кожу покрывали замысловатые черные татуировки. — Маано, ты там в порядке, живой? — донесся до юного мусорщика высокий голос Морли. — Все в порядке, — ответил он, — я-то живой, но тут, как я тебе и говорил, раненый в отключке, и похоже, что дело плохо. — Помощь нужна? — крикнул анаконданец. — Подожди, сейчас посмотрю, что с ним — скажу… Маано опустился рядом с чужаком на колени, пытаясь понять, что все-таки с ним случилось и насколько серьезно ему досталось; крови нигде не было, по крайней мере, он не видел ее в свете фонарика, потому что раненый был одет во все черное, а сверху укрылся куском толстой темной ткани, видимо, обрывком большого чехла или старого покрывала. Мусорщик примерно прикинул себе общую картину событий: судя по всему, этот забрак по неизвестной причине попал на Лото Минор уже раненым или даже получил травму здесь, укрылся внутри подземного тоннеля, по всей видимости, его сильно знобило от полученных повреждений, и он нашел тут эту тряпку, а потом силы окончательно оставили его, и он потерял сознание… так, теперь нужно понять, что именно с ним такое. Покойный Роти постоянно повторял своему ученику, что серьезно раненых без особой нужды не то что передвигать — даже трогать опасно, поскольку можно сделать хуже, поэтому Маано очень аккуратно сдвинул в сторону темное покрывало или что там это было раньше — ему подумалось, что если этот чужак лежит в странной позе, то у него может быть что-то сломано. В следующую секунду юный мусорщик отшатнулся, в испуге закрывая ладонью рот и едва не выронив фонарик: такого он не видел еще никогда, хотя за свою недолгую жизнь уже успел насмотреться на страшные раны. Судя по всему, кто-то очень точно разрезал или разрубил этого несчастного пополам прямо по линии талии чем-то острым и раскаленным — нижняя часть тела лежала сантиметрах в десяти от верхней, но крови все-таки не было, даже в тусклом свете своего фонарика Маано рассмотрел, что срез на нижней части выглядит как бы прижженным, словно обжаренное на костре мясо. На верхней части он был замотан обрывками одежды — неужели раненый с такой травмой пытался хоть как-то помочь себе сам? И как он вообще при этом до сих пор жив, хотя должен был, по идее, умереть на месте? Маано понимал, что шансов у бедняги мало — вернее говоря, их вообще нет, потому что с таким не живут. Ну, продержится этот забрак еще стандартных полчасика, ну в лучшем случае час — мальчику доводилось слышать, что представители этой расы славятся своей выносливостью, а потом все, он труп. Однако оставить пусть даже и смертельно раненого умирать в одиночестве ему не позволяла совесть — от покойного Роти он к тому же наслушался достаточно страшных историй об ужасах республиканских бесплатных больниц, где пострадавших бросали без всякой помощи в коридоре или предлагали им вместо лечения эвтаназию. В конце концов, если кого-то нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь или хотя бы попробовать облегчить страдания. Так, дышит он вроде нормально. Маано пощупал пульс — учащенный, хотя хрен его знает, может, для забраков это тоже сойдет, у них ведь, кажется, два сердца. Потом он положил раненому руку на пылающий лоб, и тот внезапно дернулся, открывая ярко-желтые глаза. — Ты кто? — хрипло спросил он, пытаясь, превозмогая боль и дурноту, рассмотреть, кто перед ним; к счастью, это был всего лишь темноглазый и темноволосый мальчишка-подросток в потрепанной одежде, и он вряд ли мог быть опасен. — Маано Рион, — представился тот, едва не потеряв дар речи от неожиданности — ему казалось, что с такой раной бедняга уже не очнется. Ну что ж, может, оно и к лучшему, надо попробовать у него спросить, кто он и откуда, и рассказать его семье, что с ним произошло. — Я мусорщик, живу здесь. Это планета Лото Минор. Я искал еду для своих родителей и наткнулся на тебя. Я, конечно, не врач, но кое-что умею, попробую тебе помочь, чем смогу. — Я Мол, — ответил тот, снова прикрыв глаза. — Хамеир Мол Сарин, если полным именем. Хорошо… Сейчас юному мусорщику снова вспомнились наставления покойного Роти и его рассказы о жизни в большом мире. Те, у кого есть деньги, могут поступить учиться в какой-нибудь институт или колледж, провести там несколько лет, сдавать экзамены, а потом пойти работать в больницу и, когда им привозят первого пациента, порой, несмотря на все годы учебы, даже не знают, что предпринять. Маано как раз знал, что примерно надо делать, чтобы если уж не спасти раненого, то хотя бы облегчить страдания. Он положил на землю свою сумку, вытащил из нее коробочку, в которой таскал бинты, лекарства и прочие полезности, открыл ее и начал искать в свете фонарика прежде всего обезболивающее и дезинфектор для рук. — Бедный, — сочувственно произнес он. — Кто ж тебя так? Забрак снова приоткрыл свои желтые глаза. — Да джедай один на Набу… световым мечом. Я смог оттуда выбраться, оказался здесь. Взгляд мальчишки-мусорщика полыхнул бешеной ненавистью, Молу показалось, что его чуть не оглушило исходящей от Маано волной запредельной злобы. — Джедай?! Ненавижу, блядь, джедаев! Поубивал бы всех нахуй к ебеням! — Ну что ж ты такой маленький, а уже так ругаешься, — Мол попытался слабо улыбнуться. Мальчик, подумав, что тому из-за высокой температуры наверняка холодно, снова аккуратно укрыл его куском ткани. — А потому что действительно ненавижу джедаев! Эти твари мою семью из дома выгнали, младшего брата моего папы насильно в свой гребаный Храм забрали, дедушку с бабушкой в тюрьму посадили, а я родился здесь, на свалке! — процедил сквозь зубы мусорщик, который тем временем нашел в ящичке одноразовый шприц-тюбик с обезболивающим, снял с него колпачок и осторожно воткнул иголку своему новому знакомому в плечо. — Сейчас полегчает немного. А после сегодняшнего дня я джедаев еще больше ненавидеть буду. Все они просто мерзкие, злобные и лживые твари, которые говорят о добре, а на деле только и мечтают о деньгах и власти! Несмотря на свое жуткое состояние, Мол, разговаривая с этим пареньком, чувствовал нечто очень знакомое и в то же время необычное. Неужели мальчишка чувствителен к Силе, да к тому же от природы или по собственной воле изначально на Темной стороне? — Ты откуда? — спросил тем временем Маано, продолжая искать в коробочке с лекарствами то, что может оказаться полезным. — Иридония? У тебя родные есть или хоть кто-нибудь, с кем можно будет связаться и сказать, что с тобой случилось? — Нет, Датомир, — забрак внезапно подумал, что парнишка-мусорщик — его возможный счастливый шанс выбраться из этой дыры и даже, если уж совсем повезет, остаться в живых. — У тебя есть комлинк или хоть какое-то средство связи? — Есть один старый у моей мамы, я сейчас попрошу Морли, и он быстренько сползает ко мне домой и его притащит, — кивнул мальчик. — Хорошо, — чуть слышно проговорил раненый. — У меня есть учитель. Я скажу тебе код доступа, свяжись с ним, он за мной прилетит и попробует мне помочь. — Охренеть, — юный мусорщик услышал из-за спины голос своего приятеля-анаконданца, который, услышав голоса, уже успел доползти сюда и теперь таращился на Мола. — Это кто ж его так? Маано поднялся на ноги. — Морли, давай пока без лишних вопросов. Ползи ко мне домой, принеси мамин комлинк, пусть он и старый, но вроде вполне себе в рабочем состоянии. И быстрее, быстрее, тут каждая минута на счету, — поторопил он анаконданца. Когда тот скрылся в темноте, юный мусорщик снова сел на землю рядом со своим случайным пациентом, вытащил из ящичка еще один шприц-тюбик. Этот был с антибиотиком широкого спектра действия, и теперь Маано думал, применять ли его по назначению. С одной стороны, в открытую рану вполне могла попасть грязь, с другой — а есть ли смысл еще дополнительно пичкать лекарствами и без того безнадежный полутруп? Хотя если его учитель, как он сам утверждает, все же сможет ему чем-то помочь… нет, все равно не сможет. Ну ладно, хуже уже не будет. В конце концов, даже если он истратит этот шприц пусть даже и на заведомо смертельный случай, ничего ужасного не произойдет. На свалке всегда можно найти медикаменты с истекающим сроком годности. Вот ведь парадокс какой: в республиканских больницах часто нет самого необходимого, а мусорщики на планете-помойке как раз не испытывают ни в чем нужды: тут есть шанс найти все, что хочешь, и даже больше. С такими мыслями он воткнул в плечо раненого теперь уже иголку шприца с антибиотиком и осторожно сжал пальцами пластиковую упаковку. — Это тоже лекарство, — пояснил он, — чтоб заражение не началось. — Откуда ты все знаешь? — забрак снова попытался слабо улыбнуться. — Ты ж еще совсем ребенок. — Какой я ребенок, мне уже тринадцать, — фыркнул Маано. — Я что-то сам по себе умею, а что-то мне один друг моих родителей объяснил. Он был медбратом, только вот умер. Дай мне руку, я попробую сделать так, чтоб тебе хоть немного получше стало. Мол, не говоря ни слова — у него оставалось не так много сил на то, чтобы поддерживать обе части тела в живом состоянии до прибытия помощи, особенно если принять во внимание то, что время от времени он все же проваливался в забытье, ему невыносимо хотелось пить и его к тому же, несмотря на местную жару, сильно лихорадило — медленно поднял казавшуюся ему каменно тяжелой руку и положил ее на приятно прохладную ладонь мальчишки-мусорщика. Ну точно — одаренный; он сразу ощутил, как ему действительно немного полегчало, даже боль приутихла. — Плохо тебе? — участливо спросил Маано. — Хотя что я вообще говорю, глупый вопрос. — Сейчас действительно немного получше стало, — ответил тот. — Только не уходи никуда. Мусорщик слегка сжал пальцы. — Не переживай, не уйду. Сейчас вернется Морли с маминым комлинком, я свяжусь с твоим учителем и буду сидеть рядом, пока он сюда не прилетит. Надеюсь, тот гребаный джедай, который с тобой такое сделал, сюда за тобой не увязался? — Маано мысленно пожалел о том, что не может прикончить хоть одного из тех, кто был виноват в бедственном положении его семьи и мучениях его нового знакомого. — К счастью, нет, — Мол заговорил не сразу, словно собираясь с силами. — Он думает, что я мертв. Я потому и попросил тебя найти комлинк… свой я выронил, когда он ударил меня мечом, и я свалился в шахту. Хорошо, что хоть оружие при мне. Если выкарабкаюсь — найду этого гаденыша и ему все поотрезаю. Если нет…, а из тебя вышел бы отличный ситх. Я тогда, если успею, попрошу своего учителя, чтобы он тебя взял в ученики. Вместо меня. Маано хихикнул. — Ого, так ты из этих, что ли? Ситх? За то и огреб от джедая? Ты прикинь, эти сволочи моего деда, маминого отца, в ситхи записали и в тюрьму посадили, хотя он вообще того, не одаренный. А знаешь, за что? Он богатый был, собирал старинные вещички и купил какую-то хреновину, а это вроде как ситхский артефакт оказался. Хотя мне вот кажется, что деда просто подставили, у него денег было — не сосчитать, а орден про то прознал и решил их себе заграбастать. Мама моя думала, что это все фигня и джедаи нарочно народ Темной Стороной стращают, чтоб никто головы поднять не смел, а вы, оказывается, на самом деле есть, и это очень хорошо, в смысле — что джедайские мрази ситхов не выдумали! Я бы хотел сам стать ситхом! И убивать джедаев! Мусорщик старался говорить бодро, даже нахально, и делать вид, что все хорошо, но в глубине души был сильно напуган. Скорее всего, Мол просто не продержится до прибытия своего учителя, и все кончится очень плохо. Где этот гребаный Морли с комлинком? Маано поймал себя на мысли о том, что ему бы совершенно не хотелось, чтобы этот ситх сейчас умер у него на руках — ему почему-то казалось, что они вполне могли бы найти общий язык, да что там, уже нашли! Думать о таком для него было просто невыносимо. — А ты ведь не веришь, что я выживу, да? — Мол облизал пересохшие губы; его мучила сильная жажда, и ему очень хотелось попросить у парнишки-мусорщика немного воды, но он понимал, что в данный момент в таком состоянии пить ему пока что нельзя. — И тебе меня жалко. Ты за меня боишься. Я это чувствую. Маано ничего не ответил, лишь печально кивнул, хотя был близок к тому, чтобы тихо заплакать от бессильного отчаяния. — Не надо, — его новый знакомый чуть заметно улыбнулся. — Я тебе повторяю: если мой учитель сюда прилетит, у меня есть шанс. — Тогда не разговаривай, береги силы, — посоветовал ему мусорщик, и тут в тоннеле послышался какой-то шорох. Это вернулся Морли с комлинком, помимо гаджета, он держал в своем хвосте, которым пользовался так же умело, как люди руками, еще и что-то довольно большое в непрозрачной упаковке. — Вот, смотри, что я еще нашел, — пояснил анаконданец. — Это отрез стерильной марли, к тому же широкий, не просто эти квадратики из стандартных наборов. На повязки сгодится. Мальчик поблагодарил его и решил прежде всего вызвать помощь, а потом уже заняться перевязкой. Спросив у Мола секретный код, он взял у Морли мамин комлинк — только бы он работал! К счастью, средство связи оказалось в полном порядке — время от времени Кими все же его подзаряжала и включала на пару часов, а вдруг пригодится! Маано нажал дрожащими пальцами на нужные кнопки, из динамиков донеслось шипение и свист, а потом перед глазами мусорщика появилась голограмма — какой-то немолодой человек в длинном плаще с капюшоном, почти полностью закрывающим верхнюю часть лица; судя по всему, это и был тот, кого раненый ситх просил называть «владыка Сидиус». — Мол! — раздраженно воскликнул он; по всей видимости, Дарт Сидиус привык к тому, что по этому коду его вызывает только ученик. — Где тебя нос… ты кто еще такой? — тут он заметил, что говорит с ним вовсе не тот, кого он ожидал увидеть. — Владыка Сидиус, — как можно более уважительно сказал Маано, — это ваш ученик попросил меня с вами связаться. Он сам не в состоянии. Я просто мусорщик, нашел его без сознания на свалке, он сказал мне, что какой-то джедайский уеб… извините, какой-то джедай ударил его мечом. Мы находимся на планете Лото Минор, и нам срочно нужна ваша помощь. Мол тяжело ранен, ему очень плохо. Пожалуйста, прилетайте быстрее, а то можете не успеть, — добавил он шепотом, чтобы это слышал только старший ситх. Сидиус, который все это время стоял спокойно, при этих его словах не то вздрогнул, не то поежился — а может, просто связь была не лучшего качества. — Я так и знал, что с ним что-то случилось, — сухо ответил он, — даром что я по собственному учителю уже все глаза выплакал, теперь мне еще это. Верджер, — крикнул он куда-то в сторону, — готовь корабль, быстрее, и про медицинскую капсулу не забудь! Тебя как зовут? — спросил он мальчика. — Маано. Маано Рион. — Вот что, Маано, комлинк свой ни в коем случае не выключай, я, когда буду подлетать, смогу засечь сигнал и по нему вычислить, в какой части планеты вы находитесь, да и с тобой связаться, если что. А Молу скажи, чтоб не вздумал умирать, я скоро буду, — с этими словами он отключил связь. Мусорщик тяжело вздохнул. Дарт Мол, с трудом соображая от слабости и боли, попытался повернуть голову в его сторону. — Что он сказал? — Он летит сюда, скоро будет. Приказал кому-то, я не очень имя запомнил, как-то на «в», чтобы он готовил корабль. — Это она, — пояснил ситх. — Верджер. Тоже ученица моего учителя, только тайная, потому что она наш соглядатай в Ордене Джедаев. Маано сунул комлинк в свою сумку — не выключая, как и просил Сидиус. — Много чести орденом их называть. Секта поганая. Под руку ему попался пакет с конфетами: да уж, обломилось ему сегодня вечернее чаепитие, но не бросать же раненого без помощи. Ладно, с чаем еще успеется. Теперь он решил пустить в ход отрез марли, который умудрился раздобыть анаконданец, но подумал, что для начала было бы неплохо немного успокоить и поддержать своего неожиданного пациента. По опыту он знал, что люди, которым очень плохо физически, часто бывают и не в лучшем моральном состоянии, и им необходима не только медицинская помощь, но и просто доброе слово. В конце концов, если сам Мол тем более верит в то, что выкарабкается… — Как ты? — мягко спросил Маано и снова взял его за руку. — Держись, помощь уже в пути, и я тоже сделаю все, что в моих силах. Сейчас я попробую все-таки наложить на раны нормальные повязки, постараюсь, конечно, не сделать больно. — А ты не переживай так, — Мол снова попытался улыбнуться, но потрескавшиеся от жара и жажды губы слушались его с трудом. — Я терпеливый и кричать не буду. Для меня это уже не первая передряга, из которой приходится выбираться. Мусорщик забрал у Морли упаковку с марлевым отрезом, сунул анаконданцу свой фонарик и велел светить, надеясь, что лампочка или батарейка сдохнут еще не скоро. Откинув в сторону покрывало, он снова побрызгал себе на руки дезинфектором, достал из упаковок марлю и бинты. В общем-то, все было довольно просто: ему как-то раз довелось помогать Роти, когда какая-то мерзкая тварь оторвала одному из обитателей свалки кисть руки. Нужно остановить кровь, закрыть обрубок — или огрызок? — несколькими слоями марли или салфеток, предварительно натянув на него остатки кожи, потом как следует забинтовать, напичкать пациента антибиотиками, и дело сделано, жить будет. От своего наставника он слышал, что теоретически отрубленную конечность можно даже пришить назад, если прошло не так много времени и ткани еще не омертвели, но на свалке для этого не было никаких условий, да и в республиканской больнице с этим не стали бы возиться. Если у пациента есть деньги, ему бы просто сделали бы искусственную конечность, а если нет — он просто остался бы калекой на всю жизнь, если, конечно, не умер бы раньше от заражения крови и прочих осложнений, ведь лекарства следовало приобретать самому. С ранами от светового меча, конечно, получается проще хотя бы в том плане, что он сразу прижигает ткани и кровь ручьем не хлещет, но, разумеется, не в этом случае. С точки зрения логики, никакого смысла возиться с нижней частью тела уже не было, но Маано на каком-то подсознательном уровне ощущал, что она вопреки всему по-прежнему была живой. Ну ладно, тогда надо сделать, как показывал Роти — просто несколько слоев марли сверху, благо отрез Морли нашел большой и хороший, как следует прибинтовать, и готово. С верхней, напротив, возникли непредвиденные сложности: в тусклом свете фонарика он заметил на ткани какие-то не то пятна, не то разводы. На ощупь она была мокрой: значит, наверняка все-таки кровь. Юный мусорщик знал, отчего такое может быть: если, например, обжечь руку, а потом нечаянно содрать или повредить корку на месте ожога, то рана будет кровоточить. Видимо, с его несчастным пациентом случилось то же самое, когда он пытался выбраться из опасного места и спрятаться на планете-помойке. Получается, дело обстоит несколько хуже, чем он ожидал… странные, конечно, мысли в такой ситуации. Как можно осторожнее сняв с раны обрывки черных тряпок, он аккуратно наложил свежую чистую повязку — на марле, правда, проступили красные пятна, но серьезного кровотечения, к счастью, не было. Недолго думая, он просто прибинтовал к ране еще несколько слоев марли и вздохнул с облегчением, заметив, что кровь через них больше не сочится. — Вроде все, — Маано снова укрыл раненого куском ткани и выпрямился. — Теперь лежи тихо и вообще не шевелись, а то если начнет кровь хлестать — тут я тебе уже ничем помочь не смогу. Есть у меня еще одна штучка в запасе, тебе точно не повредит. Морли, давай сюда фонарик. Он снова перетряхнул свой ящичек с медикаментами. Хорошо, что сейчас можно найти лекарства в одноразовых шприцах с иголками, вколол такую фиговину пациенту — и все в порядке, а то иной раз, как рассказывал покойный Роти, нужно бывает набирать необходимую дозу лекарства из баночки в обычный шприц, а делать это на свалке, а не в стерильной операционной, очень неудобно. Так, кровоостанавливающее и еще по шприцу с антибиотиком и обезболивающим, хорошо, что он в свое время внимательно слушал своего наставника, а не пинал балду, как детки зажравшихся республиканцев. Все использованные шприцы мусорщик сунул в карман. — Пригодятся, когда владыка Сидиус до нас доберется, — пояснил он. — А ему хоть скажу, что именно тебе вколол. Мальчик вытер вспотевший лоб рукавом рубашки; даже здесь, в тоннеле, было довольно жарко. В сумке у него была пластиковая бутылка с водой, но достать ее и сделать глоток он не решился: ему подумалось, что это было бы форменным издевательством по отношению к раненому, которому нельзя пить. Ладно, сам он пить и в самом деле не будет, пару часов можно и перетерпеть, а вот Молу можно помочь и еще кое-чем. — Слушай, — сказал он, вытаскивая из сумки бутылку, а из упаковки — стерильную марлевую салфетку. — Здесь очень жарко, и у тебя высокая температура, но пить тебе пока, к сожалению, нельзя. — Я знаю, — чуть слышно ответил тот. — Потому даже и не прошу. — Впрочем, я могу сделать для тебя еще кое-что, по крайней мере, тебе хоть немного полегчает, — намочив салфетку водой из бутылки, он сначала ненадолго прижал ее к потрескавшимся губам раненого, а потом расправил и положил ему на лоб. — Как долго ты здесь? Я ведь не сразу тебя нашел… наверное. — Понятия не имею, — честно признался забрак. — Я совершенно не понимал, что происходит и где я. У меня была одна мысль — выжить во что бы то ни стало. Потому что… долго объяснять, у меня сейчас сил нет. Если займешь мое место, владыка Сидиус тебе потом расскажет. Если нет… надеюсь, тебе это и не потребуется. Я потому и пытаюсь при помощи Силы поддерживать в себе жизнь… в обеих частях, — ситх снова попытался улыбнуться. — Отсеченные конечности можно заменить протезами. С внутренностями это сложнее, а если у кого-то поврежден позвоночник, можно вставить туда имплант, который будет проводить сигналы. Он дорого стоит, но у моего учителя есть деньги… Он снова прикрыл глаза, словно эти слова отняли у него последние силы. Маано испугался и сел рядом с Молом на землю. Положив рядом фонарик, он взял своего нового знакомого теперь уже за обе руки. У юного мусорщика мелькнула мысль, что он, пытаясь поддержать жизненные силы раненого, напоминает себе самому не то зарядное устройство, не то электрогенератор. — Не говори больше ничего и ни в коем случае не шевелись, — строго потребовал он. — Зря я это спросил. Сейчас прилетит твой учитель, он тебе точно поможет, и гораздо лучше, чем я. Морли, ты ползи наружу, когда корабль владыки Сидиуса приземлится, покажи ему дорогу и приведи его сюда. Анаконданец кивнул и снова скрылся в темноте. Маано посмотрел на свой фонарик — только бы он не сдох, потом перевел взгляд на осунувшееся лицо раненого. «А ведь он ненамного старше меня, — подумал мусорщик, — ему лет двадцать, не больше». Забрак тем временем снова открыл глаза — кажется, благодаря Маано ему опять немного полегчало. — Спасибо, — сказал он. — Вроде отпустило, а то мне показалось, что я снова сознание теряю. Если отключусь надолго и… — Я же сказал, не разговаривай, — перебил его мальчик. — Хуже ведь станет. Из меня, конечно, очень хреновый врач… — Нет, — возразил Мол. — Вовсе даже нет. — Молчи лучше. — Тогда поговори со мной сам. Расскажи про свою семью, как ей от джедаев досталось… ты меня так хоть отвлечешь немного. Обещаю, что буду молчать. Сколько-то часов или, может быть, вообще минут они провели в тревожном ожидании в полумраке тоннеля. Маано, как и обещал, рассказывал Молу о своих родных, время от времени смачивал ему губы водой и менял мокрые салфетки на лбу, пока снаружи не донесся гул двигателей садящегося звездолета. Мусорщик вскочил на ноги. — Слышишь?! Твой учитель прилетел за тобой! Это он, республиканские звездолеты-мусоровозы в этом месте никогда не садятся! Потерпи немного, теперь все будет хорошо. Он не ошибся: это был и в самом деле Дарт Сидиус, который, впрочем, явился не один, а в сопровождении какого-то высокого черноволосого человека в военной форме и нескольких дроидов разного назначения, в том числе и медицинских. — Мы здесь! — крикнул Маано, услышав шаги и голоса в тоннеле. — Идите сюда. Сидиус сухо поздоровался с мусорщиком, не снимая с головы капюшона, быстро подошел к своему ученику и, прежде чем тот даже успел что-то сказать, откинул покрывало. По его виду трудно было догадаться, что он чувствует в этот момент — он не вскрикнул, не вздрогнул, не отшатнулся, лишь зло скрипнул зубами. — Учитель, — с таким же жутким невозмутимым спокойствием ответил Мол, — я вас подве… — Не подвел, — оборвал его старший ситх, — все идет по плану, если не считать того, что с тобой случилось. Был бы Кеноби здесь, я бы его с наслаждением медленно порезал на части, но у нас еще будет такая возможность. — Этот мальчик, Маано Рион, — забрак посмотрел на Сидиуса с тревогой и надеждой, — ненавидит джедаев, они сделали много плохого его семье. Он сказал мне, что хотел бы стать ситхом, и мечтает их убивать. И он чувствителен к Силе, я бы без него не продержался до вашего прибытия. Если я умру, возьмите его в ученики… Тот повернулся к Маано и заметил, что мальчик с опаской косится на мужчину в форме, который стоял чуть поодаль с совершенно бесстрастным выражением лица. — Арманда можешь не бояться, он один из моих ближайших соратников и доверенных лиц, я бы не потащил сюда абы кого, — сдержанно объяснил он. — А ты не говори глупостей, — он снова посмотрел на своего ученика, потом на медицинских дроидов, которые тащили к нему подготовленную капсулу. — Только посмей мне еще раз сказать что-нибудь про «умру». У меня, к счастью, учеников хватает, а тебе как раз уже пора своим обзавестись. Вот выздоровеешь, сам его учить и будешь. Полетишь с нами? — Дарт Сидиус пристально посмотрел на Маано. У юного мусорщика даже не возникло сомнений по поводу того, правильно ли он поступает; он быстро покидал в сумку свои вещи, достал из нее комлинк и отдал Морли. — Отнеси его моим родителям, расскажи им обо всем, что случилось. Я свяжусь с ними, как только будет возможность. Мама, помнится, хотела, чтобы я стал ситхом? Я им стану. И буду убивать джедаев.