Шагнуть через себя

Практика, на которую меня отправил колледж, была в первую очередь сельскохозяйственной. Принявшая меня семья была, фактически, моим работодателем. Я работала в их садах пять дней в неделю, изучая немецкие технологии и приобретая ценный опыт. Рабочий день начинался в 8 часов — в это время вся семья садилась завтракать. Еда по утрам была на удивление однообразна: кофе, хлеб, масло, джем, иногда варёное яйцо и сыр. Затем все разбредались по своим делам: мы с Вальтером ехали в сады работать, Курт отправлялся в университет, а Феликс — в школу. Ирма была домохозяйкой. Как-то раз во время вечерней прогулки она мне рассказала, что её живот — это не результат переедания, а новая жизнь. Ирма была беременна, уже на пятом месяце. Эта новость меня шокировала, ведь ей было уже 38 лет, однако она заверила меня, что чувствует себя отлично, и прогнозы самые положительные. «Я очень хочу девочку», призналась она мне. Я всей душой пожелала, чтобы её желание исполнилось. В таком едином ритме прошло два месяца. Адаптироваться было трудно, у меня то и дело бывали приступы то депрессии, то апатии, во время которых я сразу после ужина запиралась в своей комнате и рисовала либо смотрела сериалы на привезённом с собой ноутбуке. Однако каждый раз я находила в себе силы побороть страх и выходила к семье. Ирма стала моей хорошей подругой и, казалось, понимала мои терзания. И всегда непременно радовалась, когда я спускалась вниз, чтобы поучаствовать в беседе. По выходным, чаще всего в субботу, мы вдвоём ездили за покупками. Это было не так, как в России: что-то понадобилось — пошёл купил. Тут было принято раз в неделю ехать в огромный супермаркет и загружаться продуктами на всю неделю. За эти два месяца животик Ирмы заметно округлился, и я строго-настрого запретила ей поднимать что-либо тяжелее одного килограмма. Она посмеивалась моему командному тону, но не сопротивлялась, позволяя мне заниматься загрузкой и разгрузкой пакетов. — Ты уже очень хорошо говоришь по-немецки, — заметила вдруг Ирма в одну из таких суббот. Мы как раз вернулись из магазина, и я перекладывала большие пакеты из багажника на стол во дворе. — Правда? — Обрадовалась я, ощутив заслуженный прилив гордости и припомнив многие часы, проведённые за зубрёжкой слов. Мне по-прежнему приходилось часто переспрашивать, но основную мысль я всегда улавливала. Теперь общение стало гораздо легче и приятнее. — На следующих выходных у всех практикантов по плану экскурсия на винодельческий завод, помнишь? — спросила я. — Там, кроме всего прочего, будут проверять, насколько улучшился наш немецкий. — С кем же я поеду по магазинам? — притворно вздохнула Ирма. Я рассмеялась. — О, вот и он — мой спаситель! — воскликнула она и кивнула головой мне за спину. Я обернулась — из дома вышел Курт, закидывая рюкзак со спортивной одеждой на плечо. Он занимался боевым искусством вин-чунь. В ушах у него были наушники, но, увидев, что мы на него смотрим, вытащил их и вопросительно уставился на нас. — Я говорю, на следующих выходных Миры не будет. Поможешь ли ты мне с покупками, о милостивый господин? — И она отвесила преувеличенный поклон. Я прыснула в кулак и чуть не уронила пакет с макаронами, который как раз вытаскивала из багажника. Курт изогнул левую бровь, явно не понимая причины нашего веселья; ответил утвердительно и спешно ретировался, оставив двух женщин хохотать по им одним известным причинам. Вечером того же дня все задержались после ужина в гостиной. Вальтер научил меня весёлой карточной игре, которую в их семье очень любили, и мы засиживались с ней допоздна. Играла я ещё не очень, поэтому чаще других оставалась в проигрыше, даже чаще Феликса, чему тот был несказанно рад. — Тридцать три! — громыхнул Вальтер и довольно откинулся на спинку кресла. — Так, а теперь показывайте, у кого сколько! Все открыли карты. Я с кислой миной показала свой скудный счёт — девять, хуже не придумаешь. Вальтер добродушно захохотал, Ирма сочувственно покачала головой, Феликс радостно засмеялся — у него было десять очков. Курт сохранил невозмутимый вид. Я покорно вздохнула и приготовилась — игра велась на щелбаны. Получив заслуженное, я засмеялась вместе со всеми — ну не моё это, — карточные игры. На этом решили закругляться и отправляться отдыхать. Феликсу давно пора было спать, а я предвкушала приятное чтение. Пожелав всем спокойной ночи, направилась в свою комнату. У подножия лестницы столкнулась с Куртом — его комната также находилась на втором этаже. Он жестом пропустил меня вперёд, на что я ответила скупым кивком. С того памятного вечера два месяца назад в наших отношениях со старшим сыном не изменилось ровно ничего. Мне удалось отлично поладить с остальной семьёй, даже Феликс оттаял, хотя к этому пришлось приложить титанические усилия. Несмотря на явную отчуждённость Курта в первую встречу, я всё же хотела подружиться с ним, найти общий язык. Но после встречи с его другом Алардом это желание зачахло на корню. При любом контакте с Куртом я ощущала странную скованность, словно видела за его спиной злобно глядящего на меня Аларда. Первое время я даже избегала Курта, но потом, разозлившись на себя, решила выдерживать отстранённо-уважительную линию поведения. Кажется, его это вполне устраивало, ведь он тоже никак не стремился сократить дистанцию. Так мы и жили два месяца — вежливо здороваясь по утрам и стараясь не досаждать друг другу своим присутствием. Мало-помалу меня перестала заботить эта холодность. Я поднималась по лестнице, и шаги Курта за спиной немного нервировали, вызывали желание ускорить шаг. Я прокручивала в голове свой словарный запас, пытаясь подобрать правильный эпитет для своих ощущений, как вдруг… — Мира, — позвал меня Курт, когда я достигла второго этажа. Для него было так необычно обратиться ко мне самому, нарушив наш безмолвный договор, что я в удивлении уставилась на него. Его лицо выглядело непроницаемой маской. — В следующие выходные у тебя будет экскурсия на винный завод? — спросил он, поднимаясь на площадку вслед за мной. Я кивнула, гадая, какое ему может быть до этого дело. — Там наверняка будут продавать вино по низким ценам, — продолжил он. — Не могла бы ты купить для меня бутылку кое-какого вина? Я напишу тебе название. Так вот оно что, подумала я и снова кивнула. Курт зашёл в свою комнату за листиком и ручкой, написал название и год вина и вручил мне вместе с деньгами на покупку. Деньги я не взяла, попросив отдать мне их после покупки, на что парень лишь пожал плечами, соглашаясь. Я рассматривала листок. Вино было не из простых, такие дарят или пьют по праздникам. Я уже собралась спросить, для чего оно ему, но спохватилась, что это не моё дело и промолчала. Курт всё время следил за моим выражением лица, и мой незаданный вопрос не остался незамеченным. Он слегка нахмурился. — Хорошо, если оно там будет — я куплю, — пообещала я и развернулась, чтобы уйти к себе. — Это подарок на день рождения Аларда, — вдруг сказал Курт. Я снова повернулась к нему и посмотрела в глаза, пытаясь понять, зачем он мне это говорит. — У него день рождения через две недели, — как ни в чём не бывало продолжил парень. — Он просил передать, что был бы рад видеть тебя на праздновании. Эта новость довершила череду из ряда вон выходящих происшествий сегодняшнего вечера. Пожалуй, подойди Курт ко мне и признайся, в том, что он на самом деле гусь, я и то бы так не удивилась. Курта позабавило моё ошарашенное лицо. Он расслабленно облокотился на перила и дожидался ответа на приглашение. А я лихорадочно соображала, что там на уме у того парня, Аларда. Может, он опять в чём-то меня заподозрил? В любом случае, это приглашение более чем подозрительно и принимать его у меня не было ни малейшего желания. — Передай ему мою благодарность за приглашение и э-э... — Я запнулась, подбирая нужные слова и непроизвольно комкая в руках бумажку с названием вина. — Вынуждена отказаться. Курт удивлённо поднял брови — очевидно, ожидал совсем не такого. Я внезапно разозлилась на них обоих. С самой первой встречи ведут себя высокомерно, словно видят меня насквозь и знают, о чём я думаю и что сделаю. Я даже не успела ничем заслужить такое отношение, а вынуждена его терпеть! — Почему? — спросил Курт, с интересом меня рассматривая. — Разве тебе не хочется побывать на молодёжной тусовке, оторваться в ночном клубе? — Он говорил спокойно, но что-то в его тоне заставляло меня закипать от злости. — Не хочется, — процедила я сквозь зубы, желая окончить разговор миром. — Не люблю шумные места. Курт фыркнул, весь его вид говорил: «Ну да, конечно». Это довело меня окончательно, и мою планку сорвало. — Ах, ну конечно, — язвительно сказала я, расправляя плечи. — Я явно веду какую-то игру. И как только я могу не любить клубы? Я ведь и приехала сюда, чтобы выскочить замуж за богатенького немца! — Подбирать слова было трудно, я то и дело запиналась, что распаляло меня ещё больше. Курт с каменным лицом молча слушал меня, сузив глаза. — А вы с Алардом такие молодцы, прямо видите меня насквозь. Что же делать, мой грандиозный план провалился! Ах ах! Я резко прекратила ломать комедию и в упор посмотрела Курту в глаза. — Я привезу тебе вино, но видеть твоего друга не имею ни малейшего желания. Можешь так ему и передать. Несколько секунд мы буравили друг друга взглядом. Я не стала говорить, что не хочу видеть их обоих — всё же Курт был частью семьи, в которой я жила. Однако их придирки надоели хуже горькой редьки, — пусть думают, что хотят. В конце концов, они и так мнения обо мне невысокого, так что и терять особо нечего. Но Курт, вместо того, чтобы разозлиться, внезапно улыбнулся ненаигранно, искренне. — Кажется, я обидел тебя, — сказал он, примирительно поднимая руки. — Прости. Просто мы с некоторых пор очень… Недоверчивы. Я задумчиво разглядывала его лицо, осмысливая сказанное. Злость вмиг улетучилась, уступив место непонятному ощущению, отдалённо напоминающему жалость. Его слова подтверждали мою догадку во время танца с Алардом два месяца назад. — Не надо доверять мне, — сказала я наконец. Курт удивлённо посмотрел на меня. — Я никогда не просила об этом. Просто не вешайте на меня ярлыков и не судите по ним, не зная меня. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, пока с первого этажа не донёсся недовольный голос Феликса, который о чём-то громко спорил с матерью. Шум привёл меня в чувство, и мне стало стыдно за сцену, которую устроила. — Ну ладно, спокойной ночи, — быстро проговорила я и отступила в свою комнату. Курт молча смотрел, как я скрылась за дверью. Крики внизу стихли, и в коридоре второго этажа воцарилась тишина. Парень постоял ещё несколько секунд, глядя на дверь, затем взъерошил волосы рукой и, пробормотав что-то неразборчиво, пошёл в свою комнату. Как только я закрыла дверь, на меня запоздало накатило: сердце бухало в груди, руки чуть заметно подрагивали. Довели меня всё-таки! Я привалилась спиной к двери. За что мне это? Я ведь хотела просто выучить язык и познакомиться с культурой другой страны. Угораздило же сделаться целью язвительности оскорблённых самцов. Я нахмурилась и уткнулась взглядом в пол. "Пусть только попробуют доставать меня", подумала я с каким-то злым предвкушением. Собралась в душ, и футболка с силой шмякнулась об пол, будто в чём-то виновата.