***
Татуин заставляет её с тоской вспоминать о доме. Невероятно странно, что сейчас именно это переживание довлеет над всеми её чувствами, но Рей не в силах стряхнуть ностальгическую тоску. Она устроилась на крыше одного из побитых временем и непогодой песчаных зданий бок о бок с Финном и глядит, как два солнца – близнецы плоть от плоти – висят, едва касаясь кромки горизонта. Так Рей и Финн провели всю минувшую ночь – ненадолго спрятавшись ото всех, деля на двоих бутылку телосийского эля. На несколько часов Рей смогла почувствовать себя почти такой, как прежде: её разум заволакивала приятная дымка, в животе было тепло, а ноги свешивались с края крыши. Они были лишь вдвоём: она и её лучший друг – и никаких войн, охвативших всю галактику, одержимых пророков, учителей, за которых нужно мстить, никакого… Рей запрокидывает голову. Она рассказала Финну всё: об узах, Аалто, о Кайло, Тииде. Рей выложила ему всю историю без утайки после третьего стакана. Финн выслушал её до конца, не сказав и слова осуждения, – лишь крепко обнял. – Так, значит, Кайло Рен? – устало спрашивает он. Рей вздыхает. – Сама не знаю, как так вышло. – И я не знаю. Рей окидывает взглядом Анкорхед, замечая, как город тихо возвращается к жизни после сна. – Понятия не имею, что это такое. – А это обязательно должно быть чем-то? Она прикрывает глаза. – Ничем оно никогда не было и не станет никогда. Мы соединены узами Силы. – И их никак не разрушить? – Похоже, только не эти. – Было бы куда легче, если бы ты стала встречаться с пилотом, с которым я пытался тебя свести. Рей беззлобно фыркает и вспоминает свидание вслепую столетней, кажется, давности. – Он не знал разницы между крылом и панелью. – Ага, а Кайло Рен тебе нравится из-за многочисленных общих хобби, – лукаво смотрит на неё Финн. – Справедливо. Они какое-то время молчат, а потом он тыкает Рей в бок. – Ты ведь помнишь, что он пытался нас убить, да? – Да, это не укрылось от моего внимания. – Просто проверяю. Вопрос, который не давал Рей покоя, наконец, срывается с её языка. – Ты ненавидишь меня? За то, что я ушла? Финн замирает. Рей смотрит в его ошеломлённое лицо. – Рей, ты знаешь, я никогда не смогу ненавидеть тебя, – он крепче обнимает её. – Я зол на тебя, и у меня есть на то полное право. Но больше всего я рад, что ты здесь, и я могу на тебя злиться. Рей закусывает щёку. Глаза жжёт. – А что касается Кайло, я не испытываю радости по его поводу, – голос Финна становится осторожно-нейтральным. – Он… другой, когда он – Бен, это так, признаю. Но он опасен, и он причинит людям вред. – Я остановлю его. – Остановишь ли? – карие глаза пронзительно вглядываются в Рей. – Сможешь ли ты? Ведь, скорее всего, ты – единственная, кому это по силам. Рей сглатывает и опускает голову. Финн медленно выдыхает. Проходит несколько мгновений, наполненных напряжённой тишиной, и они снова опираются друг на друга, потому что они – команда, а всё остальное неважно. – Мне жаль, что мне пришлось уйти так надолго, – шепчет Рей. Её щека ложится на плечо Финна, а его подбородок упирается ей в висок. – Я не хотела вас бросать. – Но тебе казалось, что ты должна так сделать, – бормочет Финн в ответ. Его тон не выражает радости по этому поводу, равно как и печали. Всё так, как есть, и пройдёт немало времени, прежде чем всё вернётся на круги своя. Если вернётся. – Да. И мне снова придётся уйти. Солнца величаво поднимаются по небосводу. – Когда? – Скоро, – Рей берёт в руки бутылку, но та оказывается пуста, и она снова опускает её на крышу с глухим стуком. – Аалто по-прежнему где-то там. Если он не явится на Татуин, мне придётся выяснить, где он, и положить всему этому конец. – Рей, – лицо Финна выглядит необыкновенно мрачным. – На этот раз я отправляюсь с тобой. Больше всего на свете Рей хочется согласиться. Но тут перед глазами встают картины прошлого: Люк, ничком лежащий в песке, Кайло, чьи глаза закатываются, а из носа начинает сочиться кровь. – Аалто опасен, – произносит она голосом, не терпящим возражений. – И что с того? – Я не хочу, чтобы ты… – Пострадал? – немного слишком резко заканчивает за неё Финн. – Финн… – Нет, Рей, – он отодвигается от неё. – Как долго до тебя ещё будет доходить, что вся эта ерунда с одиноким джедаем не приносит тебе ничего хорошего? Рей прикусывает губу. – Это моя вина, – признаётся она, – моя вина, что Люк мёртв, а Кайло… Финн будто превращается в статую – до того он неподвижен. – Что такое? – хватает его руку Рей. – Финн? Он глядит на неё сочувственно, и в груди Рей что-то стискивает. – Рей… тебе кое-что нужно увидеть.***
Бен***
Её не было всю ночь. Бен уже пробовал искать Рей после невообразимо неловкого ужина с Леей, с которого он сбежал, закончив его так скоро, как это вообще было возможно. Прошёл час. Рей не оказалось в комнатах, которые ей выделила Лея, не было её и в каюте «Сокола». Так где же она. И, что куда важнее, с кем? Её нет с тобой. Ботинки Бена стучат по полу, чеканя шаг из одного угла в другой; руки то и дело проходятся по волосам и в порыве раздражения дёргают защитные очки. Он ещё пытается заставить себя мыслить рационально. Рей, последний оставшийся в живых джедай, пропадала долгих три года, и другим пришлось её дожидаться… Как Финну? Бен стискивает зубы, выдвигает подбородок, снова пересекает комнату. Он пытается не размышлять, что это значит, – что первым делом Рей сбегает с предателем… Бен сбивается с шага. Зажмуривается. Он понятия не имеет, отчего это слово пришло ему на ум, когда он подумал о солдате. Финн никогда… Бен невольно останавливается, не в силах отвести взгляд от шрама. Он глубокий, неровный по краям и по форме похожий на звезду, расползшуюся почти на всё плечо. Повреждённая кожа – более светлая, чем остальное тело – кажется блестящей, будто облитой воском. Скорее всего, это ожог. – Хочешь знать, как я его получил? – ледяным тоном интересуется Финн. Бен стискивает переносицу. Лицо предателя превращается в полную решимости гримасу. Он поднимает меч, и его омывает голубой свет. – Попробуй отбери! Те шрамы. Они достались ему… Руки Бена чуть дрожат. Он безвольно свешивает их вдоль тела. Ещё больше воспоминаний с базы «Старкиллер» собираются из осколков и восстают в его памяти. Всё тело вопит от боли, но он вцепляется ладонью в бок, зажимая рану, и глядит с моста вверх. Предатель смотрит на него со своего защищённого уголка несколькими уровнями выше. На его лице ясно написано, каким трусом тот его считает. Каким неудачником. Кайло оскаливается. Он докажет, насколько неправо это ничтожество. Предатель и мусорщица недалеко успеют убежать. Лжецу не судить его. Его мысли прерывает стук. Бен глубоко вдыхает и оборачивается к двери. – Лея сказала, ты теперь знаешь, – в трёх футах от него стоит Кес Дэмерон. Одна его рука спрятана в карман жестом столь небрежным, что Бен ни на секунду ему не верит, а во второй зажаты две бутылки пива – будто бы они снова оказались у Маз. – Зависит от того, что ты имеешь в виду, – угрюмо ворчит Бен. Боль, перекатывающаяся в голове точно металлический шар, начинает стихать по мере того, как тают воспоминания. – Кайло-о-о-о, – тянет Кес. Его волосы кажутся более седыми, морщины, залегающие в углах рта, – как будто глубже. Кес нарочито непринуждённо делает несколько шагов вглубь комнаты. Однако Бен замечает, как его большой палец рассеянно поглаживает кобуру. – Чего тебе нужно? – раздражённо рявкает он. Головная боль унялась, но дурное настроение никуда не делось. Кес глядит на него искоса, подходит к маленькому столику в центре временного жилища Бена и, выдвинув стул, усаживается на него. – Решил, что тебе захочется с кем-нибудь поговорить. – Например, с человеком, который шпионил за мной. Кес улыбается без всякого веселья. – Например, да. Бен пристально смотрит на него, а потом качает головой. – Мне нужно поговорить с Рей… – Она с Финном. Они навёрстывают упущенное. Бен силой проталкивает единственное слово сквозь зубы: – Навёрстывают. Кес смотрит на него с иронией и отвечает: – Они долгое время были друзьями, Бен, – он ставит одну из бутылок на стол. – Держи. Бен едва успевает поймать вторую, которую Кес кидает ему. Его мысли продолжают безостановочно метаться, терзая его и растравляя боль: они вместе впервые за долгие годы, но первую же ночь по возвращении она проводит с кем-то другим. Кес пинком выдвигает второй стул. – Садись. – Нет. – Не будь идиотом, – Кес со щелчком открывает бутылку и с видимым удовольствием делает первый глоток, – и сядь. – Зачем. – Нам кое-что нужно прояснить, – Кес суёт руку в карман – Бен каменеет – и вытаскивает колоду карт для игры в пазаак. – А, кроме того, мне всегда хотелось обобрать до нитки ситхского Лорда. Бен пересекает комнату и неловко садится. – Я не был ситхом, – уверенно говорит он. – Это всё тонкости, – ворчит Кес, перемешивая колоду. Бен вертит бутылку в руках, после чего, поколебавшись, снимает крышку.***
Они в самом разгаре четвёртого раунда и где-то на середине сбережений Бена, когда вдруг звучит тот вопрос. Бен ожидает чего угодно, кроме этого. – Проблемы с девушками? – с самым невинным видом интересуется Кес. Бен бросает на него столь ядовитый взгляд, что тот начинает смеяться. – Приму это за «да». Бен сердито смотрит на бутылку и выкладывает на стол карту «-3». – Это непросто, да? – Что именно. – Хотеть быть с кем-то, кто ведёт беспокойную жизнь. Бен бы выразился по-другому, но отчего-то эти слова как будто находят в нём своё место и остаются там. – Я даже не знаю, хотела ли она, чтобы я вернулся, – бормочет он. – Малыш, сомневаюсь, что у неё вообще было время подумать об этом, – Кес делает глоток. – Я знаю Рей… Не так, как Финн, – Бен сильнее сжимает свои карты, – или Лея, или Люк. Но я знаю, как много на её плечах забот, – Кес пронзительно смотрит на Бена. В его взгляде проскальзывает застарелая боль. – Иногда так просто забыть, что вы ещё лишь дети. – Мне тридцать четыре. – Тебе не всегда столько было. – И что это должно значить? Кес качает головой и выкладывает «+5», что в сумме даёт ему 18 очков. – Я был немного младше тебя, когда женился. Бен рассеянно тасует карты. – На пилоте. – Да, – фыркает Кес. – Эти пилоты. – Пилоты, – соглашается Бен, бросая на стол «+2». Теперь у него 16. – Мы не могли выбрать более неподходящее время, – начинает рассказ Кес, перетасовывая собственную колоду. – Был самый разгар войны, и мы проигрывали. Когда бы мы ни назначали увольнительные, случалась очередная катастрофа. Иногда мы неделями, а то и месяцами не могли друг с другом связаться. – Звучит знакомо. – До сих пор не знаю, как она всё это переносила. Шара Бэй, выпутавшись из одной беды, тут же влипала в следующую, – Кес отхлёбывает из бутылки. – Тут мне, конечно, тоже сказать нечего – «Первопроходцы» рисковали не меньше. – Под руководством Хана Соло. Кес сжимает губы в тонкую линию. – Мы подберёмся к этому хаппабору за пригорком через минуту. Бен кое-как заставляет себя кивнуть. – Но было кое-что, что пугало меня больше всего в том, что она – пилот. Если бы её подбили во время боя, она бы осталась совсем одна в огромной чёрной пустоте… Он опоздал. Маленькая оранжевая точка лётного костюма кружится и исчезает в непроглядном мраке. – РЕЙ! – кричит он. – Это случилось с Рей, – шепчет Бен. Кес молчит, ожидая продолжения. – Рей летала в составе одного из эскадронов Сопротивления. Кто-то подбил её. Я думал, она погибла… – Бен поднимает опущенную голову, чтобы взглянуть на своего собеседника. – Именно тогда я и признался себе. – Признался в чём? – Что люблю её. Глаза Кеса округляются. Он присвистывает. – Она знает? – Я говорил ей, – Бен кривит рот. – А она пошла есть кашу вместо ответа. Кес сухо усмехается. – Это жестоко, малыш. Бен не знает, отчего, но он вдруг улыбается. – Мы начали спать вместе меньше, чем за два месяца до свадьбы, – говорит Кес. – Во время войны трудно найти время и место для признаний в любви, но они остаются с тобой – какую бы форму они не принимали, – потерявшись в своих мыслях, он слепо глядит на стол. – Именно они заставляют тебя жить дальше. – Что случилось с твоей женой? – У нас родился наш мальчик, – легко отвечает Кес. Он вытягивает из-за ворота военный жетон. На металле чётко выгравировано «Л-Т ШАРА БЭЙ ДЭМЕРОН». – Мы вышли в отставку, осели на Явине IV. Посадили дерево. Прожили вместе ещё около шести лет. – Мне жаль, – произносит Бен. Его сочувствие искреннее, и Кес, кажется, понимает это. Он откидывается на спинку стула. – Иногда мне кажется, что это покой убил её. Так много лет тревожной жизни, а потом… – Кес нахмуривается. – Я тоскую по ней каждый проклятый день. И буду скучать, пока не отправлюсь следом. Несколько мгновений они сидят в тишине. Неловким движением Бен выкладывает карту «+5», и Кес ухмыляется. Бен выиграл впервые за долгое, очень долгое время. Не говоря ни слова, Кес переводит ему кредиты и начинает новый раунд. – Наверное, ты гадаешь, отчего я тебе всё это рассказываю. – Немного. – Я здесь из-за Шары Бэй, – твёрдо говорит Кес. – Вернулся из отставки, я имею в виду. Я жил на куске скалы на краю вселенной среди пиратов, приглядывая за человеком, который убил Хана Соло, потому что так, мне казалось, я смогу справиться с пустотой, которая должна быть заполнена. Пустоту, которую раньше занимал наш сын. При упоминании сына Кеса Бен поднимает голову, однако один взгляд в суровое лицо старого пилота отбивает всякое желание задавать вопросы. – Я ненавидел Кайло Рена, – тихо продолжает Кес. – Он убил моего командира и старого друга, пытал моего сына… Бен кривится. – И я бы отнюдь не возражал, если бы он так и сгинул. Но когда принцесса Лея Органа просит тебя о личной услуге, ты просто делаешь то, о чём она просит, – Кес снова отпивает из бутылки и тасует колоду. – Кайло Рен бы не спас жизнь Финну. Кайло Рен ничего не любил так сильно, чтобы измениться, – он раскладывает карты. – Но, может, Бен Каната не таков. Рука Бена накрывает его карты. Кес продолжает пристально смотреть на него. – Мы – те, кто мы есть, Бен. В глубине души, под всем этим. У Рей никогда не будет спокойной жизни. Ты никогда не перестанешь спорить за неё с галактикой, которой что-то будет нужно от неё. Но между вами может быть что-то, если вы захотите бороться за это. Я бы не променял те годы с Шарой Бэй ни на что на свете, даже если их оказалось недостаточно, даже если иногда приходилось ставить долг выше нас с ней. Бен заглядывает в карты. – Подумай об этом, потому что мне бы хотелось узнать Бена ближе. Это тот человек, за которого умер Хан Соло. Я верю в это. У Бена 21. Удачнее не бывает.***
Солнца уже восходят, Кес отключился, уткнувшись в заставленный бутылками стол, а Бен давным-давно в долгах, когда вдруг чувствует это. Поначалу ему кажется, что её снова пырнули кинжалом. Обжигающая боль разгорается в животе и мучительно поднимается к горлу. Руки и ноги охватывает холод. Трудно дышать. Шок, думает Бен, он в шоке. И в агонии. Два разных, не согласующихся ощущения спорят в нём, пытаясь перебороть друг друга. И тогда он догадывается: это происходит не с ним. Бен начинает двигаться до того, как до конца понимает, что происходит, – его тело просто вскакивает как будто само по себе, опрокидывая стул. Кес вздрагивает и просыпается. К его щеке прилипла карта. – Что?.. – Рей, – всё, что говорит Бен, прежде, чем схватить поясную сумку и скрыться за дверью.***
Мир вокруг как будто замирает, когда Бен несётся по улицам Анкорхеда – узким грунтовым дорогам, зажатым меж высокими глиняными домами. Крыши и торговые навесы до сих пор укрывает пыльная взвесь, сохранившаяся с последней песчаной бури. Люди – члены Сопротивления и местные жители – уже выходят из своих жилищ, суетливо стремясь начать день до того, как пустынный зной загонит их обратно в укрытие. Бен прислушивается к узам. Паника заставляет его действовать, полагаясь на интуицию и не раздумывая. Рей! Она не отвечает, по крайней мере не словами. Бен ощущает, как нарастает поток чувств, передающихся через узы, печаль Рей эхом отдаётся внутри него. Бен меняет направление, рванувшись туда, где ощущается её присутствие. Рей, что случилось? Он отталкивает с дороги двух грузчиков, не обращая внимания на их яростные взгляды. Бену всё равно. Он бежит всё быстрее и быстрее. Рей, поговори со мной. Её путь становится более понятным, конечный пункт – явным. Бен оказывается у тяжёлых деревянных дверей, ведущих в медцентр. Кайло… Что? Что случилось? Он… он здесь. Кто? Кто там? Рей! Она не отвечает. Бен врывается в здание – и с изумлением обнаруживает, что его уже ожидают. Лея стоит у широкого окна и двери, ведущей к палатам, где находятся пациенты. Её лицо бледно до синевы, а руки безвольно скрещены на животе. – Как раз думала, скоро ли ты появишься. – Что происходит? – рявкает Бен. Паника и гнев поднимаются в нём, дополняя горе и потрясение Рей. Он оглядывается. При виде Финна, сидящего у стены, злость вспыхивает в нём с новой силой. – Что ты натворил? Финн раздражённо глядит в ответ. – Дай им хотя бы минуту прежде, чем начнёшь крушить стены. – Кому дать минуту?.. – Бен. Он резко вскидывает голову, встречаясь с Леей взглядом. Она устало вздыхает, затем мягко подводит Бена к окну. Он позволяет себя направлять, потому что за этим мягким прикосновением ощущается недюжинная безмолвная сила. – Что? – рычит он. Лея лишь жестом показывает на то, что происходит с той стороны окна. Бен следит за её движением и каменеет, когда замечает Рей. На ней надето пончо, которого он никогда у неё не видел – должно быть, оно Финна. Она сидит у постели. Её спина дрожит от рыданий, которые не слышны по эту сторону стекла, а руки крепко держат безжизненную ладонь пациента больницы. Бен узнаёт человека, лежащего на постели. Седые жёсткие волосы, спускающиеся на плечи. Густая борода, покрывающая щёки и подбородок. Обеспокоенное худое лицо с нахмуренными бровями. Тот самый мужчина с кровати рядом. – Продолжай пытаться, – звучит бесконечно терпеливый голос. Рука ерошит его волосы… – Кто это? – хрипит Бен. Лея смахивает что-то с щеки в редком для неё моменте слабости и отвечает: – Мой брат. Бен пытается дышать, перед глазами пляшут чёрные точки. Кому бы ни принадлежали эти эмоции – ему самому или Рей – грудь сжимает, дыхание вырывается короткими толчками. Бен озвучивает единственное разумное объяснение: – Люк Скайуокер жив.