Крылья

      Обратный путь занял все те же пять дней, в течение которых Лекс не мог найти себе места. А по прибытии его снова ждала корреспонденция из Хорана. На сей раз пакет диппочты был запечатан темно-зеленой лентой, и Александр хмыкнул: надо же, расторопный какой, успел от узурпатора избавиться. Он нетерпеливо рванул ленту, срывая печать. Донельзя официальное письмо приглашало хоу-барона Александра Тарья, правителя Империи, на встречу с келифом Декхаром Таравидом на нейтральной приграничной полосе. Он снова хмыкнул: а все-таки этот хоранец торопится. Келифом себя уже назвал, до церемонии коронации, до официального признания. Пока не будет возвращена одна из важнейших частей коронационного одеяния, об этом и речи идти не могло, уж в этом его просветили. Но с другой стороны, это хорошо. Еще Александра восхищало и настораживало одновременно то, что его противник, несмотря на то, что Яллеш был узурпатором и убийцей прежнего келифа и его семьи, не постеснялся объявить траур по нему. Почтить память тобой же убитого. Это, наверное, было вполне в духе Хорана. Местом встречи выбрали нетронутую пока что войной полоску возле того самого разрушенного пограничного имперского гарнизона. Горелые остовы зданий напоминали о потерях: были они и со стороны Империи, были. Александр намеревался полной мерой спросить с новоявленного повелителя за смерти своих солдат. Хорану придется раскошелиться. Пусть это звучало мерзко, пусть золото или такие нужные промышленности металлы и минералы не могли вернуть к жизни убитых, не могли сравняться в ценности с этими жизнями, но они должны были стать ценой. Политика. Любой, кто в нее влезал, вольно или невольно, должен быть готов к тому, что влезает в грязь и дерьмо. Сопровождать Александра должны были пятеро гвардейцев, на таком количестве сопровождения настаивал Декхар. Доверять ему… не было оснований, но и причин не доверять тоже не находилось. Боевые звенья — четыре адлер татцель — были в минутной готовности на аэродроме Аршмиирского гарнизона, мотострелковая часть, ничуть не скрываясь, заняла место прямиком за полосатыми пограничными столбиками, отделяющими нейтральную полосу от земли Империи. С другой стороны их зеркально копировали солдаты Хорана. Декхар прибыл вместе с двумя повозками, одной закрытой, другой обычной, открытой всем ветрам. Александру он улыбнулся как обретенному брату, только что на грудь не упал. На какой-то момент показалось, что сзади так и машет рыжий пушистый лисий хвост. «Хоранский лис», — мелькнуло в голове, тогда Александр еще не знал, что это прозвище станет почти официальным в неофициальной и тайной документации и переписке на долгие годы правления Декхара Таравида. Шкатулку с цепью он нес сам. В случае, если придется сражаться, руки его бойцов должны быть свободны в первую очередь. — Приветствую. — Приветствую вас, правитель Тарья. Это цепь Таравидов, как я полагаю? Можно взглянуть? — Баронет Валле. Сперва я хочу убедиться, что он жив и здоров. Терри выглянул из крытой повозки, спрыгнул и направился к ним быстрым шагом, улыбаясь, чтобы не разреветься позорно на глазах у всех. — Цепь, — напомнил Декхар. Со шкатулки слетела ткань, поднялась крышка, яркое полуденное солнце ослепительно блеснуло в гранях камней. — Да, это она, — шкатулку попытались забрать. — Думаю, нам стоит обсудить некоторые вопросы, — Александр захлопнул шкатулку и опустил ее на ткань, покрывающую сухую траву. — Думаю, это успеется? — Декхар забрал ларец, прижал его к груди, как величайшую драгоценность. — Ваши предложения? Александр намерено не называл этого человека никак. По сути, Декхар Таравид пока еще и был никем — не келиф, ни правитель, просто хоранец, привезший пленника и получивший выкуп. Хоу-барон только крепко сжал запястье Теренса, потянул его к себе и за спину. — Побеседуем… Скажем, послезавтра, когда все дела завершатся. — Принято. Он резковато кивнул, отступая на пару шагов. Напротив точно так же отошел хоранец, но развернулся спиной к хоу-барону все же первым, демонстрируя некоторую толику доверия, вернее, «метя хвостом», конечно же. — Ах, да, — не поворачиваясь, сказал он. — У меня для вас есть подарок в знак дружбы между нашими странами. По знаку Декхара из повозки вытащили Райне, отряхнули, одернули платье и даже волосы пригладили. Женщина неистово замычала сквозь плотную ткань, закрывавшую ей рот. Глаза хоу-барона сузились, заледенели. — Вот так подарок. Благодарю, принимаю. Женщину приняли солдаты, сам Александр так и не отпустил руку Терри, сжимал пальцы так, что на запястье должны были остаться синяки. Хоранцы покинули место проведения переговоров, солдаты снялись с места, возвращаясь в гарнизон. Терри вцепился в руки Лекса как утопающий в веревку. — Женщину — в карцер, не спускать глаз. Баронет Валле, вы пойдете со мной. «Каллахан» сейчас ошвартовался у причальной башни гарнизона, являя собой крупную и заметную цель. Но Александр был твердо уверен: до подлого удара в спину хоранский лис не опустится. Не сейчас. На борту Лекс протащил Терри за собой в каюту, захлопнул дверь и стиснул его в объятиях так сильно, как мог. Оба молчали, обоим не хватало слов, да и не нужны они были. Взгляд глаза в глаза — и все понятно и так. И ответные объятия Терри были такими же крепкими. — Как ты себя чувствуешь? — наконец, догадался спросить Лекс. — Уже хорошо. Прости, — Терри вжался в его волосы лицом, стянув с хвоста ленту, зажмурился крепко-крепко, было больно видеть призрачный проблеск серебра в этой буйной черной гриве. Он прекрасно понимал, что стало причиной этой ранней седины. Кто, точнее. — Тебя там не обижали? — О, нет. Со мной обращались, как с почетным гостем, как только вытащили из ямы. — Из ямы? — нахмурился Лекс. — Долгая история. Лекс, я расскажу все, что узнал, увидел и услышал. Чуть-чуть позже, ладно? — Идем, тебе надо прилечь и отдохнуть. — Я не устал, а голова уже не болит. Зато теперь я точно знаю, что в ней есть мозги, иначе сотрясения бы не было. Правда, работают они из рук вон плохо. Н-но… если только рядом с тобой полежать… — Сперва ванна, потом еда, потом отдых, — составил план Лекс. — Ванна! — обрадовался Терри. Он уже даже отвык от того, что можно не одним ведром выкупаться, а принять настоящую ванну. Воду для него Лекс набирал собственноручно, решив сегодня исполнить роль камердинера при баронете Валле. Это Терри не смутило, его вообще уже мало что могло вогнать в краску. Тревожило больше то, что кроме того первого объятия Лекс не позволил себе больше ни одного лишнего прикосновения. Пришлось тоже сдержаться, с трудом утихомирив собственное тело. — Тебе станет лучше, когда ты отлежишься в ванне, — Лекс никак не мог отойти от него дальше, чем на шаг. «Мне станет лучше, когда я прижмусь к тебе, чтобы между нами даже воздуха не осталось», — мысленно ответил ему Терри, но послушно опустился в ароматную воду, не сдержав блаженный вздох. — Вот так, — Лекс наклонился, поцеловал его. Это словно сорвало перекрывающий пар клапан. Терри сгреб его, взвившись из воды, сдернул сорочку, отшвырнул куда-то ремень, и все это — не прекращая целовать. В глаза словно сыпанули соли, он чувствовал, как становятся солеными их губы. Лекс протестовать не стал, увлек его на кровать, как есть, мокрого, с текущей с волос водой. Им обоим требовалось увериться, что живы, что снова вместе. Про обещание телеграфировать Эверику известие о брате Лекс вспомнил только после секса. Хотя вставать не хотелось совершенно, оторваться от устало задремавшего Терри было невозможно. Он только приподнялся на локте, внимательно рассматривая тонкий, почти заживший шрамик на переносице, тени под глазами, исхудавшие до остроты скулы и резкий, темный загар, приобретенный уже в Аршмиире. Целовать не стал, побоявшись разбудить, поднялся, отправился посылать известие Эверику. Потом приказал приготовить ужин и вернулся в каюту, застав тревожно привставшего Терри. Заметил и то, как тот выдохнул, обмякая и снова откидываясь на подушку. — Передал твоему брату, что ты в порядке. Он очень волновался, — пояснил Лекс. — Спасибо… — Они взорвали твой «Буревестник». Мне сказали, что ты погиб. — Все-таки взорвали? — опечалился Терри. — Будет тебе новый «химмельварт», — Лекс взъерошил его короткие, уже начавшие потихонечку завиваться, волосы, притянул к себе. — Это не та потеря, о которой я стал бы печалиться, керро. — Но мы столько с ним пролетели… Хотя ты прав, главное, что мы вместе. — Четро керро, — выдохнул Александр, словно только сейчас уверившись в том, что его любимый чижик жив, в самом деле жив и рядом. — Я здесь, — Терри прижался к нему. — И что дальше? Война закончилась? — Да. Думаю, что все закончилось. И в ближайшие лет хотя бы пять никаких проблем с Южным Хораном у нас не будет. — Начнутся переговоры и прочее? — Терри даже мог улыбаться. — О, да. Начнется торг. Так. Прежде чем я возьмусь тебя пытать, ты должен все же искупаться, поесть и одеться. Иначе я забываю все, что хотел сказать. — Все-все, уже иду всем этим заниматься, — рассмеялся Терри. Он быстро выкупался, обойдясь душем, прекрасно понимая, что Александр должен обо всем узнать, что происходило с ним в те недели, пока был в плену. Заставлять его ждать еще? Терри никогда не считал себя жестоким малым. Одеться было делом недолгим, а еду вполне можно было совмещать с рассказом — у хоранцев Терри покормили, причем неплохо. Чем он и занялся в следующие полчаса. Рассказ растянулся на дольше, чем ужин: он старался вспомнить все разговоры, точнее, все, что удалось понять. — Прости, я мало что понимал, их язык не слишком сложен, но вот скорость речи… Знаю только то, что реставрация правления Таравидов планировалась давно, все началось еще с их убийства. Декхар Таравид — в самом деле тот, за кого себя выдает, это подтвердил лекарь Селем. То есть, опять же, насколько можно доверять словам преданного Декхару человека. — Что ж, это занятно, но не более. Что-нибудь еще удалось услышать и понять? — То, что деньгами на всю эту заварушку хоранца снабдила леди Райне. Каким образом они встретились и столковались, мне не рассказывали. Знаю лишь, что она очень хотела получить именно меня и именно живым. — С ней я еще разберусь. То ли повесить ее, просто и без затей, то ли обратно Декхару подарить… — Ему-то она зачем? У него планы, — Терри усмехнулся, — объединение Хорана под властью Таравидов, к примеру, женитьба на «правильной» девице. — Поразвлечься. Впрочем, да, лучше ее повесить. — Все налеты на Империю — дело рук Декхара. Он будет юлить и списывать на своего врага, но это чушь, правитель Яллеш тут ни при чем. Был, если я правильно понял. — Декхару еще придется за это расплатиться, — усмехнулся Лекс. — Яллеша убили его люди. Но об этом ты, наверное, и так догадываешься. Ну, а насчет меня… Рассказывать почти нечего. Подбили, пробив топливный бак, я пытался дотянуть до границы, но не смог. Во время посадки треснулся головой, когда пришел в себя — вокруг уже были люди Таравида. Отвезли куда-то, бросили в яму. Потом вытащили оттуда и отвезли в Северный Хоран, там же обитал и Декхар, туда же приехала и леди Райне. Лекс скрипнул зубами при упоминании Райне. Что с ней делать… Ясно, что оставить ее жить он не мог. Судить? Нужен ли ему этот суд и огласка? Нет. Значит, Кристина Райне будет убита. И хорошо, если это будет при попытке к бегству. — Надо еще сообщить твоей пятерке, что командир жив. — Завтра? — Терри надеялся, что ему позволено будет эту ночь провести с любимым. — Да, думаю, что завтра, — Лексу тоже не хотелось расставаться. — А как там Эви и матушка? Ей не сообщали, надеюсь? — Я сообщил Эверику, он передаст твоей матери. — Нет, о моей смерти ей не сказали? — Сказали. Такое не стоит утаивать. — Черт. Черт, — Терри стиснул кулаки, опустил голову и пару минут сидел, пережидая снова нахлынувший стыд и сожаление. — Думаю, твой брат ее успокоит и все объяснит. А нам надо бы отдохнуть… Просто так лежать не вышло, потянулись друг к другу уже через пару минут, едва не столкнувшись лбами, смешивая дыхание, прикусывая губы, сжимая друг друга в объятиях. Целовались, словно одуревшие малолетки, пьянея от этих поцелуев. Лекс — от того, что Терри жив, и сердце снова бьется, Терри — от близости любимого, по которой так скучал. Успокоились они нескоро, зато сразу потянуло в сон. Утром Терри проснулся в одиночестве, Лекс куда-то ушел. Пришлось вставать, он не отказал себе в удовольствии еще разок освежиться под душем, хорошенько промыть волосы. Оделся в собственную форму, вычищенную слугами. Хоранцы вернули ему летный костюм, портупею и разряженный револьвер как раз на последнем привале перед тем, как передать хоу-барону. Лекс попался в коридоре, хмурый и погруженный в раздумья. — Доброе утро. Что-то случилось? — Терри, пользуясь безлюдностью помещения, обнял его, поцеловал в уголок губ. — Иду допрашивать Райне. Очень хочу узнать, что ж ей двигало. Терри пожал плечами: а какой смысл, все же и так понятно. Уничтожить удачливого соперника, ударить побольнее отвергнувшего мужчину. — А ты не хочешь сообщить своим, что жив? — Туда и собираюсь. Да и вообще, мне, вероятно, придется остаться в казарме. Со службы меня никто не отпускал. — Я хотел об этом как раз поговорить. Но попозже, хорошо? Не убегай слишком быстро. — Мы же пойдем вместе? — удивился Теренс. — Райне в карцере гарнизона. — Да. Просто не исчезай никуда, нам надо пообщаться. — Да куда ж я исчезну, меня из казармы не выпустят, как бы свои же от избытка чувств не придушили, — засмеялся Терри. — Идем. Надеюсь, они все-таки обрадуются. Они обрадовались, налетели, обняли, причем все сразу, принялись хлопать по спине и расспрашивать. — Тихо. Убьете же, ну? Зря я, что ли, из плена вернулся, — хохотал Терри, обнимая всех подряд, замечая внезапно заблестевшие глаза Ральфа, огромное облегчение во взгляде Джеймса, искреннюю радость в глазах Виктора и Клифа. — Нет уж, ты теперь будешь жить долго и счастливо. И никак иначе! — Уверен, что так и будет. А теперь, если уже все желающие помяли мне ребра и отбили плечи, рассказывайте, что было в эти недели? — Да ничего особенного. Пару дней еще летали, потом просто кружились, как отрезало. Они вяло постреливали, мы бодро уворачивались. Странно все было, командир. Терри кивнул: что-то такое он и предполагал. Декхар не хотел давать понять, что «птицы» свое предназначение выполнили. Или же таким образом отвлекал внимание Яллеша. — А что, война кончилась? — уточнил Ральф. — Кто победил? — Это была не война, а провокация. И все закончилось ничьей. Думаю, если будет нужно, хоу-барон сам даст объяснение в газетах. — А что мы? Просто будем дослуживать наше время? — Именно так. Как и я. Мне обещали дать новый аэроплан взамен «Штурмфогеля». — И когда его пригонят? — Скорей уж, это меня погонят в Арнкрайт или Оффенштадт, где там сейчас производят наших красавцев, а оттуда я вернусь уже на крыльях. Его снова принялись обнимать, переживая возвращение считавшегося мертвым друга. Он смотрел на них, замечая, что бывшие мальчишки за это время как-то неуловимо повзрослели. Наверное, осознание того, что можно потерять друга вот так, единомоментно, заставило. — Так, господа пилоты! — рыкнул капитан. — В столовую! А после обеда их всех отправили на плац, построили — каждую пятерку отдельно. — Что-то сейчас будет, — чуть слышно пробормотал Виктор. И не ошибся. Началось все с явления хоу-барона, окинувшего всех внимательным взглядом. — Господа пилоты Империи! За проявленное мужество и отвагу вы награждаетесь жемчужной лентой. Сама церемония награждения состоится в столичном Парламентском дворце, по окончанию вашей службы. Пилоты вскинули руки и слаженно прогромыхали «Служим Отечеству!». Александр сдержал печальную улыбку: да, служите, верно и преданно. Главное, чтобы больше никаких игр в войну не случилось за время вашей службы. Он обязан сделать все возможное для этого. Ликование юношей ему отчасти было понятно, хотя некоторые хмурились. Все-таки жертвы были, не все смогли ловко увернуться от смертниц. В их части погибли двое, один из первогодок — и лейтенант Миклешец. Как мог погибнуть опытный пилот, долго думать не пришлось, рассказали сразу, и это потревожило спрятанную на самом дне души боль: лейтенант прикрывал младших, давая время подбитым аэропланам уйти в сторону аэродрома. Разумеется, посмертно его представят к награде. Только вот никому легче не станет. Конечно, Давид Миклешец был не Наследником, и даже не вторым сыном — пятым в большой семье. Но потеря есть потеря. — Разойтись, — прозвучала отрывистая команда. — Баронет Валле, ко мне, — окликнул Александр. Терри, печатая шаг, прошагал через плац. Могло на пару мгновений показаться, что здесь и сейчас он видит в Александре только хоу-барона Тарья. Но это было не так, глаза выдавали. Александр отвел его в выделенный ему кабинет. — Сочувствую. Лейтенант был славным, хотя мы были мало знакомы. — Благодарю, милорд. Поправлять Александр не стал, здесь их могли услышать чужие уши. — Вам придется отправиться в Оффенштадт, чтобы получить обратно свой «Буревестник». — Так точно, милорд. Когда мне отправляться? — Через три дня, — решил Александр. — Я вас довезу. Глаза Терри полыхнули счастьем, но вслух он, конечно же, ничего не сказал. И даже сумел удержать бесстрастное выражение на лице. — Можете идти, — улыбнулся Александр. Когда за Теренсом закрылась дверь, улыбка сошла с его лица, словно смытая водой акварель. Что ж, с приятным на сегодня покончено, пора приступать к неприятному. Он выглянул из кабинета, жестом призвав вестового, приказал напомнить капитану Гелвецу, что тот обещал выделить на некоторое время гарнизонного врача и экзекутора. — Прикажете привести арестованную сюда, как и этих двоих? — Незачем. Меня не затруднит спуститься в карцер. Вестовой ушел. Лекс вздохнул, напомнив себе, что стоит быть сдержанным, направился к карцеру. Все, что он хотел знать — как эта женщина вышла на людей Таравида. Или они на нее. И откуда у хоранца информация о том, где именно служил Терри. Райне при виде его вжалась в стену своей камеры, затравленно глядя. Ее давно развязали, взамен сковав руки полицейскими наручниками. От кляпа тоже освободили, но она молчала. — Здравствуй, Кристина, — Александр уселся на принесенный вестовым тяжелый табурет. — Отпусти меня, я ничего не сделала, — выдавила она. — У меня иная информация. — Если я все расскажу, ты меня отпустишь? — Если ты не расскажешь, Кристина, я отправлю дознавателей к твоей семье. И они вытрясут каждую мелочь, каждое слово, любыми доступными способами. Закон «О методах дознания» от семь тысяч сто тридцатого года не отменен. — Моя семья тут ни при чем! — взвизгнула она. — Это буду решать я. Дверь камеры чуть скрипнула, пропуская врача и гарнизонного исполнителя наказаний. Раньше второго звали проще — палачом. При виде него Кристина зашлась воплями, режущими ухо. Того это ничуть не смутило, как и попытка женщины брыкаться и даже кусаться. Он справился с ней быстро и сноровисто, слегка оглушил, чтобы приковать длинными кандалами к специальному крюку, вбитому в потолочную балку. Так же быстро и бесстрастно вспорол изрядно грязное и потрепанное платье, обнажая Кристину до пояса. — Да как ты смеешь? Я все еще леди Райне! — Леди Кристина Райне, вы обвиняетесь в государственной измене, сношении с врагами Империи и финансировании оных, передаче им ценной информации, а так же покушении на убийство баронета Валле. — Я ничего из этого не делала, — чересчур торопливо всхлипнула Кристина. — Доказательством против вас служат свидетельства баронета Валле, а так же слова тех, с кем вы сотрудничали. — Я не сотрудничала! — Вы передавали оговоренные суммы в золоте Империи Декхару Таравиду и его людям? — Передавала, — Кристина опасливо косилась на палача. — Вы требовали захватить в плен пилота Теренса ОʼЛири, баронета Валле, и передать его в ваше распоряжение? — Д-да… — Вы знали, на что идут переданные вами суммы? — Нет, понятия не имела. — Баронет Валле утверждает обратное. — Декхар не говорил, на что тратит деньги. — С какой целью вы желали получить баронета Валле? Она промолчала, стиснув губы. — Отвечайте на вопрос, леди. Александр кивнул экзекутору, тот раскрыл небольшой чемоданчик, разложившийся сразу на несколько отделений, сдвинулся в сторону, позволяя допрашиваемой увидеть его содержимое. — Чтобы прикончить этого зарвавшегося щенка! — Поясните свои слова. — Тут нечего пояснять, — огрызнулась Кристина. — Ты скоро всю Империю сложишь ради этого слуги. — Значит, вы признаете, что ради убийства пилота ОʼЛири, баронета Валле, вступили в преступный сговор с представителями иностранного государства, а так же финансировали их экстремистскую деятельность? — Нет, ничего я не финансировала. Александр вздохнул. — Вы только что подтвердили, что передавали Декхару Таравиду деньги. — Но это было на его личные нужды. — Вы заплатили за пленение пилота Имперских авиационных войск во время объявленной войны с Южным Хораном. Это военное преступление. — Никакой войны не было! — заверещала Кристина. — Война была объявлена на третий день боевых действий. Незнание этого не является смягчающим обстоятельством для вас. Его прервал стук в дверь. Стоявший у двери палач вопросительно взглянул на хоу-барона, получил кивок и вышел. Вернулся через минуту, протянул завернутый в золотистый шелк пакет, перевязанный зеленой лентой. — Декхар Таравид прислал подарок. Александр вскинул бровь, но пакет принял, развязал ленту и полюбовался на перекосившееся в гримасе ненависти лицо Райне. В свертке были пачки писем и документов. Декхар собрал все: переписку с Райне, свидетельства сопровождавших его, приложил еще и записку от себя, в которой выражал надежду, что это поспособствует налаживанию взаимоотношений между Хораном и Империей. Александр методично перечитал все, зачитывая вслух ключевые моменты, имена, договоренности, требования. Кристина истерически рыдала, больше не пытаясь никак оправдываться. — Что ж, по праву, данному мне Советом баронов, я признаю Кристину Райне виновной в государственной измене и покушении на убийство баронета Валле. По законам военного времени Кристина Райне приговаривается к смертной казни через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. — Нет! — она забилась в кандалах. — Нет! Не надо! Александр тяжело поднялся, аккуратно собрал все документы, в том числе и протокол, который вел врач — лишних людей в камеру допускать хоу-барон не собирался, так что секретаря не было. Поставил подпись, следом за ним расписались врач и экзекутор. — У вас есть право на последнюю беседу с гарнизонным священником. Кристина снова завыла, долго и скуляще. Можно было подумать, что ее тут пытают. — Это отказ? — спокойно поинтересовался хоу-барон. Это спокойствие давалось ему дорогой ценой, под ледяным панцирем воли кипела ненависть. — Да пошел ты! — наконец, выкристаллизовалось у Кристины. Палач, доставший из чемоданчика горелку и пару блестящих инструментов, закончил приготовления и поднялся, держа разогретое докрасна клеймо. Хоу-барон кивнул, врач, подойдя к приговоренной, зафиксировал ее голову, и палач ненадолго прижал клеймо к потному лбу женщины. Вопль Кристины разнесся по всему этажу, затем глаза ее закатились, женщина рухнула в обморок. — Приведите ее в сознание. С «Каллахана» доставят для нее одежду. Приговор будет приведен в исполнение завтра на рассвете. Если приговоренная все же выскажет желание пообщаться со священником, приведите его. Вы проследите, чтобы она ничего с собой не сделала, — Александр взглянул на палача, тот коротко кивнул. Письма Александр унес с собой, завернув обратно в ткань. Что ж, с одним делом разобрались. У него теперь был список имен, но этим займется тайная полиция. Он злился на себя за то, что упустил из виду Райне. Должен был подумать, что месть отвергнутой женщины может быть изощренной и страшной, должен! Однако не подумал. И едва не потерял Терри из-за собственной неосторожности. Впрочем, теперь ползучая гадина, норовившая укусить, обезврежена. Завтра ее повесят, хотя представителей аристократии во все времена обезглавливали, он выбрал казнь, которой подвергали изменников во времена военных конфликтов. Военное положение в стране будет снято только после подписания мира с коронованным Великим келифом. А для этого надо хотя бы с ним встретиться. И заодно набросать примерные тезисы договора. Он вернулся на «Каллахан» и засел за документы, перечитывая старые соглашения с Южным Хораном, просчитывая требования, которые можно было предъявить, не вызвав новой напряженности и обострения конфликта. Итоговый документ получился достаточно интересным для обеих сторон, по мнению Александра. Оставалось дождаться официальной коронации нового Великого келифа и приглашения на переговоры. Декхар долго затягивать не станет, возможно, завтра уже пришлет все. Этот будет ковать железо даже не пока оно горячо, а пока его до наковальни еще не дотащили. Старик Бакши сообщал, что в Тартаим-Керреш, столице Южного Хорана, уже вовсю идут приготовления к коронации. Моллы трудятся денно и нощно, возвещая возвращение «истинного повелителя верных», общие настроения народа свидетельствуют о том, что хоранцы скорее рады возвращению на престол келифов представителя Таравидов. Лекс перечитал договор, усмехнулся и положил бумаги в папку. Надо бы еще гарнизон обойти, нагоняя страх и ужас на встречных. Завтра утром он станет для них еще более страшным, как-никак, именно он вынес приговор и именно он зачитает его перед ними. Может быть, к смерти в бою эти люди и привыкли, даже наверняка. Но не к казням. Хотя… нет, приграничная полоса, стычки с соседями, самосуд. Молодняк, скорее всего, испытает шок, а вот те, кто служит здесь давно — вряд ли. Но шок тоже полезен. Чтобы знали, что бывает с изменниками. Нет, они изменять станут вряд ли… Но на всякий случай. Все-таки политика учит еще и цинизму. Гарнизон он все-таки обошел, проверил посты, усиленные патрули территории, ангары и казармы. Вместе со всеми поужинал в гарнизонной столовой, чувствуя на себе время от времени взгляд Терри. Случая увидеться еще раз пока не выпадало. Глупая и невыносимая обязанность пока что скрывать отношения, хотя кто тут о них не в курсе? Ничего, у них будет неделя вместе — торопиться в Оффенштадт он не станет. Комендант гарнизона и полковник Требблинг уже подписали командировочный лист для пилота Валле, на завод отправлена телеграмма о подготовке «химмельварта» к длительному перелету, так же как и телеграммы в авиационные части по маршруту обратного перелета. После ужина Лекса ожидало послание от Декхара, в котором тот уточнял, почтит ли своим визитом правитель Тарья коронацию. Александр хмыкнул, раздумывая: стоит ли? Южный Хоран и Империя все еще в состоянии войны. Наконец, окончательно решив, он вернулся на цеппелин, чтобы составить поздравительную ноту. Визит на территорию пока-еще-врага был бы сейчас неверно понят. Письмо было отправлено, Лекс сам расстелил постель, вздохнув: сейчас бы сюда Терри. Придется подождать, потом неделю они смогут наслаждаться друг другом. И потом снова разлука на долгие, очень долгие два года. Хотя за эти два года Лекс надеялся успеть продвинуть тот самый законопроект. К тому же, насколько он знал, в пятерке Терри есть еще одна пара, заключившая помолвку. Прошение на свое имя о разрешении на брак он видел. Вот и будет всем счастье через два года. Он лег в постель, но сон не шел, словно назло. Пришлось встать и снова сесть за документы, набросать тезисы нового законопроекта. Стопка книг на столе росла, хронометр мерно отбивал час за часом. Очнулся Александр в половине четвертого утра, выругался и убрел в спальню. Утром ведь никто поваляться вдоволь не позволит. Придет Фредерик, занудит, стоя над душой печальным призраком. Тьфу, спать! Так и вышло, не успел Александр толком сомкнуть глаз, как камердинер завел песнь болотной баньши. Иногда хотелось просто и без затей свернуть ему шею. Или уволить. Но тогда взвился бы даже Томас, не говоря уж об Элеоноре. Приходилось терпеть, давя в себе раздражение. — Вставайте, милорд, ваша ванна уже готова, — печальным глухарем токовал Фредерик, зорко отслеживая степень открытия глаз хоу-барона. Пришлось вставать, идти умываться, по пути требуя тройную порцию кофе, чтобы проснуться. Кофе его взбодрил, как и напоминание о казни Кристины Райне. — Парадный мундир и жемчужную ленту, Фредерик. — Да, милорд. Все было готово через пять минут, вычищенное и отглаженное. Александр взглянул на себя в зеркало, мимолетно поморщился, заметив светлые нити в стянутой в хвост шевелюре. Зримое свидетельство того, что он не молодеет, злило и расстраивало. Для казни собрались все. Виселицу сооружать не стали, это сооружение в военном гарнизоне всегда было, в самом углу. Обычно ее не замечали, стоит себе перекладина и стоит, потемнела от времени. Куда большее внимание всегда уделялось «позорному столбу», вернее, столбу для наказаний, который торчал и мозолил глаза во время каждого построения на плацу, потому что регулярно подновлялся, красился, металлические скобы, к которым приматывали проштрафившихся солдат за запястья, блестели. Но сейчас все взгляды были устремлены на чуть покачивающуюся под перекладиной виселицы петлю и железный табурет под ней, вынесенный экзекутором. Сам он, облачившись в темно-зеленый балахон с глубоким капюшоном с прорезью для глаз, невозмутимо стоял рядом, готовый исполнить приговор. Кристину выволокли двое солдат. Рот преступнице заботливо заткнули, отрезать ей язык Лекс счел лишним. Для нее отыскали простую полотняную рубаху, волосы остригли, руки связали за спиной. Она шла, едва переставляя босые ноги, но при виде Александра дернулась, захрипела, взгляд наполнился такой ненавистью, что, будь он огнем, его хватило бы дотла сжечь хоу-барона и его фаворита — тех двух, кого Кристина Райне искренне считала виновными во всем. — Эта женщина обвинена в государственной измене и покушении на жизнь пилота Империи, — объявил хоу-барон во всеуслышание. Строй безмолвствовал, пилоты, техники, обслуга — их взгляды скрестились на Кристине, словно острые иглы. — По законам военного времени, рассмотрев все доказательства, я, хоу-барон Империи, Александр Вильгельм Тарья, признаю Кристину Райне виновной и приговариваю к смертной казни через повешение. Она снова что-то замычала, потом, когда палач накинул веревку ей на шею, забилась, солдатам пришлось крепко держать ее. — Привести приговор в исполнение. Кристину отпустили, палач выбил табурет из-под ее ног. Повешенная дергалась долго, зрелище было весьма неприятным. Многие юные пилоты в строю побледнели. Экзекутор оказался мастером своего дела: петля шею Кристины не сломала, так что смерть ее была мучительной, как и полагалось предательнице. — У меня нервы крепкие, но меня сейчас вывернет, — прошептал Джеймс. Наконец, все закончилось, со всеми неприглядными подробностями в виде потекшей по ногам повешенной мочи. Кого-то из первогодок в самом деле стошнило, и комендант гарнизона мимоходом подумал, что зря не позволял им увидеть останки «птиц»-самоубийц. — Разойтись, — отдали команду. Пару человек отвели в лазарет, приводить в себя. Врач отправился осмотреть казненную и констатировать ее смерть, когда выдал им пропитанную нашатырем корпию и успокоительное. — Теренс, ее ведь вместе с вами привели, — Виктор, обнимая Клифа, все еще сглатывающего ком, внимательно взглянул на старшего их звена. — Что она сделала на самом деле? — Давала деньги на эту войну, если вкратце. — А покушение на убийство? — Она заплатила, чтобы меня сбили. Виктор кивнул, прекратил расспросы. О скандале с расторгнутой помолвкой он слышал, а получение леди Райне перечеркнутой карточки видел и сам. Сложить два и два, получить результат и промолчать, намотав на ус, что ссориться и злоумышлять против фаворита хоу-барона мог бы только самоубийца, баронет Роллен смог. — Ну и поделом ей, — отозвался Клиф. — «Врага своего не оставляй в живых, не приемли откупа и клятв, ибо вырванные силой — не зачтутся. Род врага твоего пресеки, ибо жена врага вырастит сына его в ненависти и дочь в хитрости, дабы месть свершить», — процитировал Ральф. — Ну, знаете ли, — возмутился Джеймс, — следуя этим словам, и меня стоило расстрелять. — Прекратите, — негромко, но весомо сказал Теренс. — Джеймс, вы дали клятву не под принуждением, и мы за вас ручались. И я уверен, что вы — не враг хоу-барону. Ральф, откуда эта древняя жуть? — Так из сборника древних наставлений баронов своим детям. Я в детстве зачитывался книгой. — И как только выжило столько баронских родов? — хмыкнул Терри. — Ну… баронства раньше были маленькие, на самом-то деле, пара деревень, поле да лес — уже барон. Вот и думайте, друг мой. — Что ж, идемте в казарму, а то скоро дождь соберется. — Весна — самое мерзейшее время года в этой части Империи. — Ой, подумаешь — дожди. Зато когда пройдут, здесь все расцветет так буйно, что вы удивитесь. — А потом высохнет, скукожится и припадет пылью. — Но цвести-то все равно будет, порадуемся ярким пятнам. — Самая мерзость здесь — это лето, господа. Мы с вами изжаримся до хрустящей корочки и пропитаемся солью до самых костей. — Давайте просто доживем до конца службы, — резюмировал Терри. Потом сказал: — Послезавтра я улетаю в Оффенштадт, за аэропланом. Вернусь через две недели, старшим звена назначаю в мое отсутствие Виктора. — Будем вас очень ждать, — уверили его. — Я еще не улетел, — усмехнулся он. — А тренировки у нас будут теперь или нет? — Заключение мира еще не повод лениться и отлынивать. Будут, несомненно. Разразился дождь, застучал по крыше, сперва робко, затем все сильнее. Терри остановился у окна, глядя на громаду «Каллахана», переливающуюся золотистыми огнями, размытыми и трепещущими за залитым дождевыми струями стеклом. За его спиной тихо переговаривались парни, разбившись попарно, а ему хотелось выйти, промчаться, не чуя ног и ледяной воды в лицо, эти триста метров, взлететь по гулкой металлической лестнице причальной башни и ворваться в коридоры «Каллахана», пробежать знакомый до возможности пройти с закрытыми глазами путь к каюте, в которой царит аскетичный и строгий порядок. Но он на службе, так что это невозможно. Терри вздохнул и отвернулся от окна. Приходилось «взращивать в себе терпение и смирение, достойное венца Творения и силы Создателя». Он знал, что терпеливо дождется отбытия «Каллахана», зато потом у них с Лексом будет целая неделя. Конечно, и в эти дни придется делить его с делами Империи, словно любовнику — с законной супругой. *** На следующий день, ближе к полудню Александру принесли приглашение на встречу, все на той же нейтральной полосе, правда, обещали «больше удобств». Он хмыкнул: дозорные уже доложили, что на том краю полосы солдаты Хорана споро сколачивают что-то, смахивающее на шатер с открытыми стенками, стоящий на платформе на колесах. Мудрое решение, только вот добираться до этого шатра по раскисшему куску степи пешком будет сущим мучением. — Капитан, здесь возможно достать приличную лошадь под седло? — Организуем, — согласился капитан. — У нас тут все возможно. — Не сомневаюсь. Да, похороны тоже организуйте, не будем придерживаться всех нюансов, не хотелось бы разводить антисанитарию в гарнизоне. — Будет сделано, — отсалютовал капитан и отправился искать лошадь для хоу-барона. В сопровождение Александр выбрал все тех же пятерых, и все так же корпус мотострелков споро выехал, разбрызгивая грязь, и расположился на имперской стороне, ощетинившись стволами пулеметов. — Жаль, погода слегка подвела, — заметил Декхар после витиеватого приветствия. — Однако, думаю, горячий чай нам поможет. — Сперва дела, Декхар-таши, — Александр воспользовался хоранской формой обращения к Великому келифу. — Хотя я не возражаю, если вы согреетесь чаем. — Что ж, начнем с обмена подготовленными договорами, полагаю? — Декхар указал гостю на стул. Александр воспользовался любезным предложением, опустив на стол, накрытый даже расшитой традиционными хоранскими узорами скатертью, планшет с черновиками мирного соглашения. Декхар протянул ему пачку листов, исписанных четким красивым почерком, видимо, тоже подготовился. Александр в который раз восхитился этим человеком: гений, воистину! Все успел, и коронацию, и договор подготовить, и компромат собрать на свою же сообщницу. Договор у Хорана был достаточно скромным. Капитуляция в войне с выплатой в пределах разумного и в рассрочку на десять лет, пересмотр договоров на поставку материалов. Цену за материалы Декхар снизил в полтора раза. В принципе, различий было немного, и обсуждали они их недолго, Александр даже продрогнуть в открытой всем ветрам палатке не успел. Переписывали договор набело собственноручно, хоранский вариант чистовика он изучил очень внимательно, старательно вникая в использованные формулировки перевода. Но на сей раз Декхар не лукавил и не юлил, видимо, мир с Империей считал важнее сиюминутной выгоды. — Что ж… И я буду рассчитывать на некоторые дотации с вашей стороны, скажем, через год. Объединенный Хоран будет намного более выгодным соседом для Империи, чем существующие два. — Об этом мы поговорим на следующей встрече и, надеюсь, в более удобной обстановке, — слегка кивнул хоу-барон, запоминая слова о дотациях и возможном времени возникновения конфликта между Северным и Южным Хораном. — Не смею задерживать вас, — поклонился Декхар. Эта встреча «в верхах», несмотря на всю ее кажущуюся легкость, вымотала Александра так, как не выматывала полная сессия заседания Парламента, когда «низы не могут, а верхи не хотят», а хоу-барон между ними, как третейский судья. Поэтому в гарнизоне он задержался ровно настолько, чтобы сообщить о заключенном мире, отдать поводья лошади и дойти до «Каллахана». Упасть и уснуть, больше ему ничего сейчас не хотелось. Однако отдать приказ готовиться к вылету в Оффенштадт он не забыл. Как и напомнить коменданту и капитану Гелвецу, что забирает с собой пилота Валле. Терри явился в каюту, посмотрел на пытавшегося бороться со сном Лекса. Тот даже не разделся, что вернее всего доказывало степень его усталости. Так что молодой человек принялся осторожно разоблачать своего майора, мигом вспомнив обязанности камердинера. — Керро… — Засыпай, Лекс. Я намажу тебе спину и ноги разогревающей мазью, замерз ведь. Спи, — Терри осторожно коснулся уголка его губ целомудренным поцелуем. Лекс послушно заснул, позволяя себя вертеть, раздевать, массировать спину. Рукам любимого он готов был довериться всецело, что и сделал. Теренс, выполнив обещанное, укутал его в одеяло и плед поверху, в каютах было прохладно, и никто не позаботился запустить систему отопления, несмотря на довольно резкое похолодание из-за начавшегося и не думавшего прекращаться дождя. Пришлось напомнить об этом техникам «Каллахана» самостоятельно, наведаться на кухню и распорядиться насчет ужина — легкого, но сытного. Впереди у них была целая неделя счастья вместе. На которое они оба даже не рассчитывали еще месяц назад. Пожалуй, теперь он даже не жалел о взорванном «Буревестнике» — останься тот цел, и этого бы не было. — Все к лучшему, — прошептал он, устраиваясь в кресле у постели своего майора, намереваясь охранять его сон.