***
Элизабет в одиночестве сидела на скамейке во внутреннем дворе. Руки порядком закоченели, кожа побелела, но хозяйка даже не думала возвращаться в здание. В течение недели она выходила сюда и просто сидела, смотря под ноги. Её ничто не интересовало, никто не мог как-то повлиять на подобные посиделки в нещадный мороз. Девушку надломили, растоптали и выбросили… Мир вокруг стал разрушаться, походя на отходившую от стен штукатурку, которая мельчайшими крупицами осыпалась на пол. И как бы ты ни старался остановить, отсрочить это, удерживая ладонями оставшиеся кусочки, все твои попытки останутся на руках пыльными ошмётками, которые в итоге исчезнут бесследно. Девушка хваталась за голову, до боли сжимала в кулаках волосы в надежде очнуться от этого кошмара. Это было жестоко. Столько сил, столько переживаний, и, казалось бы, вот оно, ещё чуть-чуть, только руку протяни. Но нет… Эту руку резко оттолкнули в сторону, а хозяйку погрузили в ледяной и непроглядный омут без возможности на спасение. С каждым рывком к попытке выбраться из бездны лишь погружаешься глубже. И в итоге поддаёшься, подчиняешься, остаёшься в обволакивающей тебя тьме… — В последнее время ты подолгу сидишь здесь, — тихий хрипловатый голос раздался над девушкой. Сэйбэр подошёл совсем незаметно, а может Элизабет не обратила внимания на чьё-то приближение. Впрочем, неважно. Накинув на плечи подопечной одеяло, генерал устремил свой взгляд в величественные горы. Снег мелкими иглами бил в лицо, а ветер напевал суровую грустную мелодию. Элизабет не шелохнулась. Овл повернул голову в сторону девушки, улавливая каждое движение. Её тело ощутимо дрожало, совсем озябнув, дыхание было прерывистым. Генерал смотрел и вспоминал, как больше десятка лет назад ещё один его подопечный так же наказывал себя за смерть родных. Внутри что-то кольнуло. — Девочка моя, — генерал присел перед девушкой, — потеря — это всегда тяжёлый груз. Он не даёт двигаться дальше и в конце концов затягивает тебя на самое дно океана отчаяния, — Овл закутал девушку плотнее в одеяло. — Позволь друзьям помочь тебе пережить утрату, не отвергай их, — он положил ладони на её плечи. — Твой отец всегда заботился о тебе. Ты была последним лучиком света в его жизни. Он хотел, чтобы несмотря на весь тот ужас, что творится вокруг, свет в твоих глазах не угас, — генерал некоторое время сжимал плечи девушки, будто молясь за неё, а затем поднялся и молча пошёл прочь. Элизабет дрожащими пальцами накинула на голову одеяло, подтянула к груди колени. Слёзы застыли в уголках глаз. Она уткнулась лицом в колени. Снег, до этого жестоко бившийся о поверхности, теперь будто мудрый старик, решивший поставить на ноги советом, мягко касался замерзшей кожи. Перед глазами в очередной раз замелькали воспоминания: счастливые и грустные, далёкие и недавние. Слёзы обожгли щёки. — Отец…***
Коридоры Ордена пустовали. Неудивительно, ведь был поздний вечер, да и погода не располагала к веселью. Ветер прогуливался по одиноким помещениям, заглядывал в тёмные углы. На пути холодного потока встала приоткрытая дверь, ведущая в освещённую комнату. Сквозняк пронёсся мимо, резво открыв дверь, в надежде на отбитые косяки. Но, увы, ничего не вышло. — Кинг, тебя не учили дверь закрывать нормально? Оглянись, ты видишь своды пещеры? — неистово орала Соня. Она была на взводе последнюю неделю. — Меня некому было особо учить, раз на то пошло, — огрызнулся паренёк, громко хлопнув дверью. — Давайте не будем здесь разводить бардак, — строго произнесла Мерлин. — Это не бардак… бардак — это то, что творилось на миссии после обрыва связи! — Кинг ударил кулаком в дверь, скривившись от боли. — Почему ты нас не вытащила тогда, Мерлин?! — Я не смогла, — сдержанно ответил женщина. — Как уже было сказано, Зарлан — очень искусный маг, я была не в силах пробиться сквозь подобную защиту! — она замолчала, а на её лице отразилась досада. — Мне очень жаль. — Брейк, ребят. Эта операция была провалена изначально. Они знали о том, что мы готовим облаву и лишь ждали, пока мы придём к ним прямо в руки. Такова и официальная версия провала, — разъяснила Соня. — У нас есть крот, без вариантов. И если мы его не найдём, то наша организация вскоре пойдёт по швам. Если уже не пошла, — мрачно добавила капитанша. — Нельзя допустить подобного! — Эсканор, до этого спокойно сидевший в углу комнаты, ударил ладонью по столу, отчего последний сдавленно затрещал. — Чтобы мы, да развалились из-за какого-то червя? Не бывать этому! — Не всё так просто, — парировала Мерлин. — Если червь долго паразитирует в организме, он его убивает. Нужно обнаружить лазутчика и обезвредить как можно быстрее, — она поспешно поднялась и направилась к выходу. — Но для начала необходимо оправиться от предыдущей миссии. Я в лазарет. Дверь со скрипом закрылась за спиной женщины.***
— Элизабет! Девушка повернулась на зов. По мрачному коридору к ней спешила Диана. — Элизабет… — повторила девушка, рассматривая свою подругу. Она была белая, словно полотно, тело мелко подрагивало. Одеяло, в которое была закутана Трейсер, было мокрым и ледяным. Девушка полностью повернулась к подруге и попыталась выдавить из себя улыбку, но вышло неважно. Диана схватила Трейсер за запястье и потащила в сторону комнат. — Ди-Диана… — Ничего не говори, — Элизабет подчинилась и молча последовала за охотницей. Диана отвела подругу в свою комнату. Укрыв её как следует сухим одеялом, русоволосая заварила травяной чай. Элизабет сидела неподвижно, смотря под ноги. Дыхание сбивалось от переохлаждения, девушка не могла связно вымолвить и слова. — Дурёха, — прошептала Диана. Она присела около Трейсер с подносом в руках, на котором дымились две кружки с ароматным чаем. Девушки молчали. Диана не стремилась завести разговор, давая возможность Элизабет вернуться в реальность. Серебровласая медленно подняла взгляд, посмотрев на Диану. Слёзы сами собой наворачивались на глаза и медленно стекали по розовым щекам. Диана молча обняла подругу, проглотив ком в горле. Ей было невыносимо видеть Трейсер такой подавленной и измученной. Она гладила серебряные волосы, пока их хозяйка тихо плакала, уткнувшись в надёжное плечо. Тело содрогалось всё чаще. Казалось бы, слёзы должны были полностью иссякнуть. — Поплачь, не держи в себе, — она прижала Элизабет сильнее к себе. — Понимаю, что мы мало чем можем помочь, но прими хотя бы то, что есть. Ты не одна, знай это. — Я знаю, Диана, знаю, — шмыгнула носом Трейсер. — Я так рада, что вы есть у меня, и так вам благодарна. Я понимаю, что потеряла не всё, но… — Но многое, — перебила её Диана. И вновь молчание. Но уже не тягостное, а умиротворённое. Элизабет понемногу успокаивалась, лишь изредка всхлипывая. Диана тепло и с некой грустью улыбнулась. — Знаешь, меня так успокаивала моя старшая сестра. Мы не были кровными, однако она была единственным родным человеком для меня в то непростое время… — Элизабет отпрянула от подруги и посмотрела в её поблескивающие от слёз глаза. — Но она умерла из-за болезни. Мир для меня перестал существовать. Но потом я встретила одного человека и поняла, что если ты что-то теряешь, то и что-то обретаешь. Трейсер опустила взгляд, сжав ладони в кулаки. Она всё понимала. Но отпустить отца не могла. Ей нужно было время, ещё немного времени. Диана подала Элизабет кружку с уже тёплым чаем. Она вновь тепло улыбалась. Трейсер аккуратно приняла чашку с напитком и впервые за неделю искренне улыбнулась.***
Доктор Харрисон несколько часов молча наблюдал за беловолосым парнем. Тот упорно старался подняться на ноги, опираясь на стальные поручни. Он постоянно падал, бил кулаками пол, но продолжал вставать. И всё непременно благодаря той маленькой девчушке, что постоянно была рядом. Всё то время, что прошло после прибытия ребят с миссии, Элейн не отходила от возлюбленного, всячески поддерживая. Наверное поэтому Бан с таким упорством стремился как можно скорее прийти в норму. — Как он, Харрисон? — Мерлин подкралась почти незаметно и присела на скамейку рядом. — Если будешь подходить такой летящей походкой со спины, меня скоро инфаркт хватит, — засмеялся мужчина, но вмиг сделался серьёзным. — Пока никаких продвижений. Подобное восстановление отнимает много времени. Хоть Бан и обладает способностью быстро самоисцеляться, это не уберегло его от паралича. Спиной мозг в поясничном отделе был повреждён, вследствие чего мышцы ног атрофировались, — он лениво почесал подбородок. — Скорость восстановления целиком и полностью зависит от него. Если Бан продолжит выполнять рекомендации, то скоро он встанет на ноги. Хотя, с такой поддержкой, думаю, проблем не будет, — док широко улыбнулся, глядя, как Элейн помогает подняться Бану. — А что там с Мелиодасом? Харрисон вздохнул. — Его сильно поломали. Психологические пытки куда страшнее физических. От них гораздо тяжелее и дольше отходить. Не знаю, что они с ним делали, но сейчас Мелиодас похож за запуганную скулящую шавку в подворотне. Он не может спать, потому что его допытывают кошмары. Не может есть, потому что его тянет сразу блевать, — он сложил руки в замок. — Таблетки, что я ему дал не особо спасают, но хоть что-то. Сейчас Конрад под постоянным наблюдением Сейбэра. Они запираются в дальнем тренировочном зале, из которого ни звука не слыхать. Генерал запрещает Мелиодасу контактировать с кем-либо, кроме меня. Я прихожу, осматриваю его, перевязываю раны, если необходимо, обкалываю стимуляторами и ухожу. На мои немые вопросы Овл качает головой с короткой фразой «Так надо». Странный подход у генерала, но возможно это единственно верный способ привести Конрада в норму. Мерлин молча поднялась со скамьи и направилась к Бану. Харрисон проводил её заинтересованным взглядом. Он задумчиво опёрся подбородком на согнутую в локте руку. «Кругом одни секреты», — промелькнуло в его голове.***
Бан в очередной раз оступился, упав на середине пути. На лице была злость и досада, но они мгновенно улетучивались стоило ему посмотреть в глаза Элейн, которая снова поднимала его. — Очень радостно видеть тебя полным боевого духа, — поприветствовала Мерлин. — Хех, прям чувствую как он льётся из меня, — с сарказмом отозвался Бан. — Может, отдохнёшь? — дёрнула парня за руку Элейн. — Ты с утра занимаешься, перенапрягаться тоже не стоит. Бан облегчённо выдохнул и, проведя пальцами по щеке Элейн, согласился с ней. Девушка помогла ему добраться до экзоскелета, что позволял ему передвигаться на время травмы. Элейн установила устройство и активировала его. Парень стоял неподвижно, привыкая к протезу. Оглядев свои ноги, он пару раз топнул и сделал неуклюжий шаг. — Лицо попроще, Бан. Всё могло быть гораздо хуже, — отчитала его Мерлин. — Досадно, что с меня проку сейчас никакого, — нахмурился беловолосый. — Мир на это не остановится. Придёшь в норму и всё наверстаешь. — Мерлин права, Бан, — Элейн опустила голову. — После обрыва связи, я была как на иголках и… — Я так просто не умру, — Лис приподнял лицо девушки за подбородок, тепло улыбнулся, а затем обнял. — Не смогу тебя оставить. — Бан… — Элейн сильнее прижалась к парню. — Элейн, тебя вызывает генерал Линг! Поторопись, он ждать не любит! — проорал Харрисон, прерываю устоявшуюся идиллию. — Спасибо, доктор! Сейчас подойду! — Как ты только терпишь этого ворчливого старикана? — фыркнул Бан. — К любому можно найти подход, — она робко поцеловала Бана напоследок и направилась к выходу. Когда установилась тишина, Бан с неким подозрением глянул на Мерлин. — Ты что-то хочешь узнать у меня. Спрашивай, по возможности отвечу. — Когда нас пленили, я думал, что так и пропадём. Возможности спастись не было. А потом кэп… Его тело покрылось непонятными отметинами, а ремни лопнули, как будто они были из прошлого столетия. Это был не Предел. Тогда что, Мерлин? — Бан вцепился в охотницу взглядом, ожидая ответа. — Я уверен, ты в курсе. И не только потому, что входишь в исследовательский отдел. Тебе известно если не всё, то очень многое. Ни единый мускул не дрогнул на лице Мерлин. Она ни отвела взгляда, ни напряглась. Вообще никак не отреагировала. — Я не знаю, — чётко сказала она. — Впервые слышу подобное. — Так и знал, что от тебя ничего не добьёшься, — ухмыльнулся Бан. — Глупо было надеяться, что ты всё преподнесёшь на блюдечке с голубой каёмочкой. Он развернулся и медленно поплёлся в сторону скучающего Харрисона. — Некоторые секреты должны оставаться секретами, иначе они станут нежеланной правдой, — серьёзно произнесла Мерлин в пустоту зала.***
Мелиодас вновь и вновь видел один и тот же сон. Вот он стоит на коленях перед огромным ухмыляющимся демоном, который мучает его брата, а затем встаёт на место палача, сжигая дотла своего отца. Невероятная жажда убийства и наслаждение от содеянного переполняют сознание, заставляя неистово смеяться и продолжать убивать. А затем наступает пустота, непроглядный мрак, который медленно сползает с затуманенного взгляда, подобно вязкой чёрной жиже, открывая жуткую картину: на его окровавленных руках лежало бездыханное тело младшего брата. Глаза были широко открыты и пусты, но зрачки двигались. Он был похож на сломанную марионетку, сделанную безумным мастером. Губы Зелдриса криво приоткрывались, давая проход тихим, но таким режущим слух словам: «Братец, за что?». И тут же тело рассыпалось прахом, оставляя лишь кровь на руках, которая обращалась в чёрные отметины… Мелиодас резко открыл глаза и приподнялся с пола тренировочного зала, огляделся и рухнул обратно. В горле встал ком. Опять. Замяв всё в чугунной голове, парень поднялся и огляделся снова. Взгляд упал на медитирующего Овла. Генерал никак не отреагировал на пробуждение ученика, поэтому Конрад прошёл к окну и открыл его, впуская холодный горный воздух. Он не особо помог успокоится, поэтому Мелиодас начал шариться по карманам в поисках убийцы своих лёгких. Пачка сигарет была наскоро извлечена из места пребывания. — Последняя, — вздохнул юноша. — Когда я только умудрился выкурить всю пачку, вчера же только новую открыл. Он сел под окном, прислонившись спиной к холодной стене. Мелиодас монотонно закурил сигарету. Огонёк зажигалки он не потушил, наблюдая как танцует пламя. Свежий воздух быстро смешался с едким дымом и распространился по помещению. Овл недовольно поморщился от примеси табачного дыма в воздухе и приоткрыл глаз. — Загнуться не боишься? — генерал обречённо вздохнул на нулевую реакцию ученика. — Регенерация застрелится от такого количества выкуренного тобой табака. — Старик, отстань… — Конрад затянулся и демонстративно выдохнул дым. Сейбэр медленно поднялся и направился в сторону Мелиодаса. Он встал напротив ученика, ожидая, когда тот соизволит обратить на него внимание. Но Конрад молчал, не поднимая взгляда. — Ты меня так и будешь держать здесь под домашним арестом? — спросил в пустоту Мелиодас. — Я не знаю, как там ребята, как Бан, как… Элизабет, — он уставился себе под ноги. — Представляю как ей сейчас плохо и хочу помочь, хочу быть рядом… Отпусти меня, старик. — А что ты сможешь сделать? Как человек может помочь другому, если не в состоянии помочь себе? Пока ты не придёшь в норму, ты отсюда не выйдешь! — повысил голос Сейбэр. Парень чертыхнулся, но возникать не стал. Он всё смотрел на пламя зажигалки, которое, повинуясь потокам ветра, подрагивало. Порой сильный порыв пытался затушить огонёк, но он упорно горел, подпитываемый топливом. В точности как и с людьми: пока есть за что хвататься, человек будет бороться. — Ты совсем не в себе, Мелиодас. Я знаю, что ты видишь в своих кошмарах, — Сейбэр присел перед учеником и закрыл крышку зажигалки, погасив пламя. — Ты себя по прежнему не можешь простить. Заколотил воспоминания глубоко внутри себя, надеясь, что больше они тебя не потревожат. Но Зарлан вытащил всё наружу, добившись нужного эффекта. Мелиодас нахмурился и отвернулся. — Как можно себя простить за подобное, старик… Я не смог ничего сделать. Я просто наблюдал, а потом… собственными руками… — сломанным голосом выдавил парень. — Ты бы себя простил? — Нет, — ответил Овл после минутного молчания. В его глазах отразилась глубокая печаль. — Простить? Никогда. Но останавливаться не надо, чтобы подобного больше не случалось. Чтобы защитить и уберечь. Поэтому надо подняться. Он протянул руку Мелиодасу. Парень смотрел то в лицо генерала, то на протянутую руку. Чувство дежавю подкралось совсем незаметно, грустная улыбка тронула губы парня. Мелиодас, слегка помедлив, доверчиво принял помощь. Овл поднял ученика и по-отцовски обнял его, что было неожиданно для Конрада. — Я это делаю не только ради безопасности других, но и ради тебя. Если ты обратишься и не сможешь вернуться назад, то перестанешь существовать как человек… Я не хочу потерять тебя, Мелиодас. Ты для меня как сын. Каждый из вас мне очень дорог, вы моя семья. Конрад с детской доверчивостью уткнулся в плечо генерала, спрятав глаза, и похлопал того по спине. — Стареешь, Овл, — вздохнул парень. — Становишься сентиментальным. — Верно… — Сейбэр развернулся и прошёлся по залу, глядя в потолок. — Все мы люди, все мы смертны, — он повернулся к ученику. — Готов продолжать? Мелиодас незамедлительно кивнул и встал в стойку.***
Диана аккуратно перелистывала страницы довольно толстой книги. Элизабет не смогла долго бороться с наплывшей усталостью, накопившейся за последние дни, и теперь мирно посапывала в кровати напротив. Посидеть вот так, спокойно и непринуждённо в последнее время удаётся уж больно редко. Но Диана любила такие моменты. Будто бы сейчас не шла какая-то война, не было демонов и ангелов, а всё до этого произошедшее казалось каким-то затяжным кошмаром. С детства она была мечтательницей. Всегда жизнерадостная девчушка, не замечавшая творящегося вокруг ужаса. Или не хотевшая его замечать. Единственная, кто спускала её с небес на землю, это названная сестра. Сестра, которая всегда заботилась о ней. Матрона… Невероятно сильная девушка для своих пятнадцати лет. Подобрала Диану, когда та умирала от голода будучи одна. Девчушка сначала не доверяла спасительнице, ведь она не знала никакой милости от других людей. Времена тяжёлые, лишний рот был никому не нужен. Поэтому большинство осиротевших детей просто напросто умирали либо от голода, либо от побоев. Но Матрона пригрела отчаявшуюся девчушку. Со временем Диана открылась своей спасительнице, полностью доверившись ей. Матрона стала для неё опорой, единственным лучиком света. Сестрой. Это были самые счастливые три года, а потом… Матрону подкосила болезнь. Диана не отходила от сестры, всячески поддерживала её состояние, но этого было мало. Требовались лекарства, которые были на вес золота, недоступные простым людям. Из Матроны медленно уходила жизнь, но она улыбалась, будто бы болезни на зло. " — Матрона, почему ты улыбаешься? — сквозь слёзы выдавила Диана. — Потому что вокруг итак слишком много слёз. Весь мир плачет. Я уже не могу видеть этого… — она повернула голову к Диане и нежно улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты чаще улыбалась. Тебе идёт улыбка. И она поможет тебе бороться… и другим. Борись, Диана…» Ночью Матрона умерла. Убитая горем девочка, собрав последние силы, похоронила сестру. Но теперь ей некуда было идти, никто её больше не будет ждать… Задремавшую Диану разбудил тихий и неуверенный стук в дверь. Девушка некоторое время сидела, уставившись в одну точку. Элизабет всё ещё крепко спала. «Грустный сон», — подумалось девушке. Она вытерла с щеки одинокую слезу и пошла открывать дверь, в которую снова постучались, но уже уверенней. — Привет, Диана, — тихо прошептал гость за открывшейся дверью. — Кинг? Привет, — девушка была приятно удивлена подобному визиту. — Проходи. — Нет-нет, что ты, — упёрся парень, но охотница заволокла его в комнату против его воли. — Тем более ты не одна, — прошептал он, заприметив Элизабет. — Я же помешаю. — Не помешаешь. Элизабет спит, так что если не будешь буянить… — Диана усадила брыкающегося парня на стул и села напротив, убрав книгу на стол. — Ты наверняка что-то хотел. Обычно ты весьма стеснительный. — Ну, да… — слегка покраснел Кинг, почесывая затылок. — Хотел поинтересоваться, как твои дела после столь… насыщенных дней. — Всё довольно хорошо, — прошептала девушка. — Но я переживаю за ребят. Дверь скрипнула, из-за неё показалась сначала длинная мордочка, а потом и голова с любопытными глазами и стоячими ушами. — Хорки! — обрадовалась Диана, жестом пригласив его войти. Пёс резво вбежал в комнату. Он остановился посредине, уселся и наклонил голову набок, размышляя о чём-то. И вновь поднявшись, подошёл к парочке. Девушка погладила четырёхлапого гостя по голове. — Им тяжело, но они справятся, — сказал Кинг, наблюдая за довольной мордой Хорка и улыбающейся Дианой. Он и не заметил, как залюбовался ею. — Кинг… Ки-и-инг… — потрепала за плечо зазевавшегося парня Диана. — А? Что? — Сам-то как? — А? Я… в порядке, — запинаясь, пробормотал Кинг. Слова не собирались в предложения, а язык заплетался. Парнишка раскраснелся, отвернулся в другую сторону от девушки и пробубнил себе под нос. — Рад, что с тобой всё в хорошо. Несмотря на невнятное бормотание, Диана смогла распознать каждое слово. — Ты то, что я обрела, потеряв всё, — улыбнулась девушка. — Ты дал мне силы вновь улыбнуться. Кинг сидел в ступоре. С чего это она вдруг? Он помнил их встречу, помнил ту печаль в глазах Дианы и надежду, когда он протянул ей руку. — Кинг… — позвала его Диана. Паренёк повернулся на зов. Его губ нежно коснулись губы девушки, отчего сердце пропустило удар. Это не впервой, но каждый раз в груди начинает щемить и разливаться тепло. Кинг несмело коснулся пальцами щеки девушки, проводя ими до подбородка, а затем вниз по шее, прощупывая каждый миллиметр нежной кожи. Хорк несколько раз обошёл парочку по кругу, пытаясь вклиниться между телами, но данное занятие не производило должного эффекта. Пёс уселся около кровати, где спала Элизабет и стал внимательно наблюдать за парочкой, забавно наклонив голову в бок и свесив язык. Поняв, что ребята сейчас в отличном эмоциональном состоянии, Хорк решил искренне порадоваться за них, громко гавкнув и закрепив всё игривым воем. Кинг и Диана в недоумении отпрянули друг от другу, густо покраснев, а на кровати в полудрёме сидела Элизабет. Она переводила взгляд с одного обитателя комнаты на другого, пытаясь собраться с мыслями, пока Хорк не бросился на охотницу, ласкаясь и облизываясь. Парочка мимолётно переглянулась, смущенно улыбнувшись друг другу.***
Дима сидел в полумраке пустой столовой. Он медленно выводил линии карандашом на листке бумаги под чашку горячего кофе. Данное занятие его очень увлекало и успокаивало. Парень не знал, откуда у него взялась такая любовь к рисованию. Возможно потому, что его сестре нравилось, как он рисует. У Сони особо не получалось создавать на бумаге небольшие кусочки мира. Ещё в детстве она заинтересовалась подобным занятием, но терпение у непоседы не хватило. Тогда Дима сам решил попробовать, и первый набросок горных вершин очень впечатлил сестру. Заметив дремлющий в младшем брате талант, Соня начала искать способы его развития. Она находила книги, журналы, а однажды получилось пообщаться даже с уличным художником! Молодой талант быстро развивался с такой поддержкой. Он старался рисовать для сестры, ведь его рисунки делали её чуточку счастливее. Служба не оставляла много свободного времени. Миссии, тренировки. Но порой Дима, как в сегодняшний вечер, усаживался в уютной обстановке и принимался творить с помощью карандаша. Тяжёлые шаги разнеслись по пустой столовой вместе с включенным светом. — Зрение посадишь, Дмитрий, — хохотнул в усы Эсканор. — Не переживай за моё зрение, — спокойно произнёс Петренко, не поднимая взгляда на вторженца и продолжая спокойно рисовать. — Всё чаще ловлю себя на мысли, что некоторых вещей лучше не видеть. — Но всё же есть вещи, которые стоят даже мимолётного взгляда. Эсканор прошёл к столу, за которым сидел его собеседник, и уместился напротив. Он некоторое время наблюдал за товарищем, который всё так же отстранённо проводил линию за линией на бумаге. — Это необычно видеть здорового парня не в тренажёрном зале, а за рисованием, — нарушил молчание капитан. — Ты весьма скрытен, хоть и пытаешься казаться общительным и дружелюбным. — То же и о тебе, Эсканор, — Дима наконец поднял глаза на собеседника. — Ты открыт немногим людям. Снаружи вежлив и улыбчив, но трудно сказать, что у тебя на уме. Где-то в глубине души, ты ненавидишь Орден и всех в нём присутствующих, — парень сделал многозначительную паузу, сверкнув глазами. — Разве что кроме Мерлин. Эсканор хмыкнул, поддергивая ус. — Ты во многом прав. Я родом из влиятельной семьи Альварес и, когда люди из Ордена пришли за мной, узнав о моих способностях, был в не себя от злости. Думаешь, охотно мне было выходить из такой роскоши? Конечно, нет. Моё сопротивление быстро прервала генерал Роуз, одарив ментальным ударом, и я, как послушная марионетка, под её причитания отправился в штаб, — капитан досадно вздохнул. — Я был здесь заперт, как тигр в клетке. Делал всё наперекор приказам, а способности даже не пытался контролировать… — Эсканор замолчал. Он мечтательно улыбнулся и продолжил. — Пока не встретил её… Всё первое время моего заточения здесь, Мерлин находилась в американском штабе. А как вернулась, я обомлел… Она стала той причиной, благодаря которой я всё ещё здесь. Пока Эсканор изливал душу, Дима внимательно его слушал, отложив карандаш в сторону. — В этом мы с тобой похожи. Если бы не моя сестра, я тоже бы чувствовал себя здесь как птица в клетке, хоть и влетевшая в неё добровольно. Но со временем появились ещё люди, которые делают эту клетку не такой тесной, согласен? Эсканор хмыкнул, широко улыбнувшись. Дима воспринял это как знак согласия и отхлебнул из чашки бодрящего напитка. — Тоже что ли кофейку себе сделать? — протянул капитан.***
— Да раздави меня Великая Черепаха*! — Линг всплеснул руками, распиливая взглядом фигуры на доске. — Куча мяса, да ещё и стратег! Где такое видано?! У тебя калькулятор в глазу встроен? В картах первый! В шахматах первый! Даже в нардах первый! — закипал Юрай. — А теперь ещё и сёги, мать твою! — Усами не подавись, Юрай, — хмыкнул Джагер. — Я ещё не пропил свой многолетний военный опыт. — До этого не далеко, — бросил старик, продолжая сверлить глазами своего павшего короля. — Видел я, как ты ящики в кабинет затаскивал. Небось, под кроватью бар устроил. — Никак нет. Закален! — ударил себя в грудь Фортрес. — А на счёт бара ты немного промахнулся, он у меня в шкафу! Киборг с отческой любовью собрал фигуры, укладывая их в шкатулку, провёл ладонью по местами потрескавшейся поверхности игрового поля. Старик скрестил руки на груди. Его не прельщали три поражения подряд. А себя он считал довольно умелым игроком. Гордость была ущемлена многократно. — Ты когда-нибудь задумывался о смерти, Линг? — С чего такая перемена настроения? — Я задумываюсь, — продолжил Джагер. — Каждый день с момента моего поступления в регулярную армию. Горячий нрав и потрясающие тактические навыки. Мне пророчили отличную карьеру. В первой же горячей точке мне захотелось удавится, вырвать себе глаза, чтобы больше не видеть таких кошмаров! Но я взял себя в руки! Если не я, то кто? Люди порой хуже демонов и разве будет плохо, если таких людей станет меньше? Кто-то ведь должен выполнять такую грязную работу! — Что то ты резко перепрыгнул с вопроса о смерти на какие-то высокие убеждения, идеалист хренов, — цокнул Линг, но затем в несвойственной ему манере произнёс. — Пожалуй, я задумаюсь о смерти непосредственно перед кончиной. Я ещё могу вам фору дать, юнцы! — Идеалист? Это слово не совсем подходит. Скорее, палач. — Да какая, прокляни меня Будда, разница? Важно ведь то, что ты делаешь в этот самый момент! Или тебя так сильно заботит, что с тобой будет после смерти? Чушь! Зачем живым задаваться вопросами мёртвых? — Линг с горящими глазами вскочил с насиженного места и дёрнул левой рукой в сторону. — Если твои действия принесут покой в сердца других, то просто сделай это! Даже если эти действия радикальны! Прими на себя эту ношу, эту кровь! А если не можешь, если в итоге заскулишь как бродячий пёс, то лучше и не начинай! Сильные стоят до конца! Слабые падают и лежат в грязи! — И это я прыгаю с вопроса на вопрос? — рассмеялся Джагер на невероятную серьёзность своего товарища. — Но я рад услышать от тебя такие слова. Наши с тобой убеждения похожи и это вселяет невероятную уверенность! Мы делаем то, что можем! Пока не умрём! А с остальным пускай живые разбираются! — Пф… Это ты меня раззадорил на такие речи! — Линг угрюмо уселся на своё место. Его взгляд снова упал на игральную доску. — Чтоб тебя! Давай ещё партию! Я жажду реванша, юнец!***
Мелиодас вновь беспокойно спал. И дело было не в кошмарах. Сейчас он находился среди бесконечных потоков энергии в невесомости. Красочные потоки проходили через него, то приятно разливаясь теплом, то довольно болезненно выходя наружу. «Мелиодас, приди ко мне», — шептал тихий голос. Он был столь глубоким, что заседал в голове, отбиваясь от черепной коробки. Конрад оглянулся по сторонам, ища источник голоса. «Обернись», — раздалось у него за спиной. «Я и так почти не сплю, а теперь вы ещё вылавливаете меня в моём же сне, магистр Лигейр», — ухмыльнулся Мелиодас, обернувшись. «Прошу прощения, капитан, — спокойно проговорил архангел. — Я лишь хотел поговорить с тобой, но без нарушений установленных правил генерала Овла. Ему лучше знать, как поступить в подобной ситуации». «И чем же я смог добиться вашего личного прихода? Если мне не изменяет память, я рассказал вам все касательно нашего пребывания в лапах Беса». «Мне хотелось бы расспросить о твоей личной встрече с моим братом. Но, я вижу, что и у тебя есть вопросы ко мне по этому поводу, — прищурился архангел. — Давай поможем друг другу прояснить интересующие моменты. За пределы твоей головы этот разговор не выйдет». «Ваш брат вывалил на нас много интересной информации, — начал Мелиодас издалека. — Если так подумать, то я никогда не интересовался этими вопросами. Лишь следовал тому, что говорили. Мне казалось, что этого достаточно… Оказалось, нет, — Конрад на мгновение остановился и внимательно взглянул на архангела. — Скажите, магистр Лигейр, каким замечательным способом вам удалось подстегнуть людей к грызне между ангелами и демонами?» Архангел вцепился своим бирюзовым взглядом в охотника. На лице Конрада была неподдельная злоба, смешанная со стремлением получить ответы. Лигейр скрестил руки на груди и слегка наклонился вперёд, ближе к собеседнику. «Воины легиона после битвы в Небесной обители были ослаблены и не могли самостоятельно поддерживать материальную форму. У нас не было другого выбора, как позволить оставшимся душам легиона искать себе пристанище в телах людей, способных выдержать их силу. И сразу отвечу на твой грядущий вопрос. Да, мы понимали, на что обрекаем вас». «Похоже, вы тогда не сильно представляли масштаб. Всё привело к тому, что даже в войне против демонов, человек умудряется убивать человека», — Мелиодас замолчал. Он внимательно посмотрел на запястье с печатью и сжал кулак. «Я понимаю твою злобу. Но мы создали людей не только ради договора, как ты сейчас думаешь». «Лезете глубже в мою голову? — вздохнул Конрад. — Ваш брат сказал иначе». «Мы жаждали создать нечто необыкновенное. Что-то, что походило бы на нас, но в то же время нет. А вмешательство демонов пришлось как нельзя кстати. Ведь в итоге получилось действительно нечто потрясающее, — Лигейр замолчал, оценивающе глянув на Мелиодаса. — Люди способны выбирать. Они борются, умирают за свои идеалы или друг за друга, влюбляются, ненавидят. Они живут, Мелиодас. Вы живёте и делаете выбор. Хотя порой и думаете, что нет». Лигейр замолчал, так же как и Конрад. Охотник потупил взгляд всё так же изредка поглядывая на печать. Он выглядел потерянным, даже подавленным. «Мне не хотелось, чтобы так вышло, — тихо произнес архангел. Могло показаться, что его голос дрогнул. — Даже я не могу вас понять в полной мере». «Что было сделано, то сделано. Тем более это произошло хрен знает сколько лет назад», — саркастично усмехнулся Мелиодас. И вновь молчание. Лигейр не сводил взгляда с охотника. Он знал, что сейчас творится в его голове, но не мог понять душу. Демоны… Ангелы… Все они считали людей простыми как медяк, потому что человек смертен. Жизнь была столь коротка, что казалось бы, на что может хватить так мало времени. Но в реальности всё иначе. Именно столь короткое время, отведённое на жизнь, позволяло сотворить нечто. «Скажите мне еще кое-что, магистр, — Мелиодас подождал, когда архангел покинет омут своих мыслей и одарит его своим вниманием. — Как Зарлан собирается отделить миры? И каковы будут последствия?» «С помощью душ, — обреченно произнес Лигейр. — Являясь архангелом Смерти — проводником душ, он способен мастерски управлять ими. Чем больше их в его распоряжении и чем они сильнее, тем могущественнее он становится. На протяжении нашего долгого противостояния, он собрал души всех павших архангелов…» «И остались только вы… — подытожил Мелиодас. — А как же души легиона?» «Пока я, последний из Совета Девяти, жив, Зарлан не получит ни единую душу легионера. Но стоит мне умереть, препятствий к этому больше не будет. И тогда не только моя душа, но и души павших охотников станут подпиткой для архангела Смерти, — Лигейр направил свой взгляд в глубины пространства, будто ища что-то. — Он не станет медлить и приступит к разрыву связи между нашими мирами, что приведёт к нарушению духовного баланса. Миры будут отрезаны друг от друга, души умерших не смогут пересекать их границы, что приведёт к застою и накоплению негативной энергии. Ведь когда человек умирает в большинстве случаев он о чём-то сожалеет и всё это выливается в злобу и разочарование». «Мы в ваших руках», — с унынием и обречённостью произнёс Мелиодас. От одной мысли, что из-за единственной смерти всё может полететь в бездну, по телу пробегал табун мурашек. Охотник и не предполагал, что они стоят на грани. «Вижу, тебе над многим нужно подумать, — архангел коснулся пальцем лба Конрада. — Надеюсь, кошмары сегодня тебя не побеспокоят». Тело Мелиодаса наполнила слабость, будто его огрели по голове чем-то тяжёлым. Неуклюже пошатнувшись, он погрузился в манящую приятную тьму.***
Мерлин монотонно листала отчёты, которым было под несколько десятков лет. Интересно, насколько далеко вперёд шагнул прогресс, что теперь с макулатурой никто и не работает. Однако, хранить важные документы в традиционном варианте было куда безопаснее. Мерлин изредка останавливалась на страницах для более детального рассмотрения содержимого. Данные отчёты она просматривала не впервой, но свежим взглядом можно было зацепиться за новые детали. В отличие от довольно скучающей учёной, Гаутер с большим интересом вчитывался в строки романа. В его глазах отражался невероятный интерес, хотя лицо оставалось непроницаемым. Он всегда относился ко всему со скептицизмом. Эмоции редко посещали парня, наблюдающего за миром с отстранённостью и интересом одновременно. Гаутер предпочитал общению книги, иногда был не прочь сыграть в шахматы. Благодаря начитанности он был невероятно умен. Однако, для такого ума одних книг будет маловато, нужен талант к познанию. Именно он, в купе с огромным багажом знаний, делал Гаутера интересным собеседником. — Ты так и будешь тут сидеть? — скучающе протянула Мерлин. Стимул копошиться в записях буквально улетучился за отсутствием новых фактов. Девушка развернулась вместе с креслом лицом к своему напарнику по чтению. — Мне гораздо приятнее читается в компании другого человека, — ответил Гаутер, не отрываясь от книги. — Что же ты не пойдёшь к другим ребятам? — Они начинают заводить диалог. Я же просто хочу почитать в тишине и в компании. Твоя пришлась как раз кстати. — Хм… Любопытный ты, Гаутер. Тебе с твоими знаниями самое место в исследовательском отделе. Но ты упорно отказываешься от предложений. — Я предпочитаю наблюдать за людьми. За их взаимоотношениями, эмоциями. Это куда интереснее, чем копаться в документах, искать зависимости величин, делать расчёты и ставить эксперименты, — Гаутер положил закладку между страничками и поднял взгляд на Мерлин. — Хотя теории я строить люблю. — Странно, что тебя привлекает наблюдение за людьми. Сам ты довольно асоциальный, не стремишься к общению. — Но сам не против. Опять же, наблюдения мне прельщают больше, но если человек стремится к общению со мной, я буду не против. — А тебе не кажется, что с помощью общения ты познаешь больше? — Люди не всегда говорят то, что думают. Если смотреть со стороны, то там совсем другое дело. — Если на любую вещь взглянуть с другой стороны, она будет иной. Ты пытаешься найти какой-то смысл? — Смысл? Нет. Я хочу найти ответы на свои вопросы, — он таинственно улыбнулся, глядя в потолок. Мерлин хмыкнула про себя, решив больше не расспрашивать напарника. Она открыла по очереди несколько ящиков, пока не извлекла из одного из них некий свёрток. Избавившись от ткани, девушка провела пальцами по обшарпанной шахматной доске. Время её не пощадило, но надёжные руки сумели сохранить хоть что-то. — Не желаешь сыграть партейку? — обратилась учёная к Гаутеру. Тот отложил книгу в сторону и с интересом в глазах кивнул.***
— Ох, сплошная головная боль… — Сайфер устало протёр очки и откинулся на спинку кресла. Стопка отчётности заметно поубавилась, что не могло не радовать начальника. Однако время уже перевалило на полночь. — Бесконечная бумажная волокита… Мечта! — Передохните немного, — послышалось с дальнего конца кабинета. — Генерал Роуз, вам бы тоже отдохнуть. Вы после задания глаз не сомкнули, — с беспокойством отозвался Ворд. — Моя работа, как командира операции, всё ещё не выполнена. — Откуда же в вас столько силы и энергии? — Скорее упрямства и ответственности, — отчеканила Эмили. — Операция полностью провалилась. Такая посиделка ничто в сравнении с этим. — Будет вам. Всякое случается. Вы сделали всё, что от вас требовалось, следовали всем инструкциям. Просто враг обошёл нас, переиграл. Вот и всё. — Как дела с информацией с накопителя Бартры Трейсера, что он передал с капитаном Конрадом? — перевела тему Эмили, сил на споры совсем не было. — Тут в основном исследования, связанные с возможностью извлечения метки охотников и последующей их передаче. Они невероятно обширны. Такая работа требует годы на сбор информации, построение гипотез, проведение вычислений, — Ворд звонко вздохнул. — Жаль, что он не сможет закончить свой труд. Я бы хотел увидеть результат столь огромной работы. Думаю, он был близок. Однако, теперь никто, кроме него, не сможет завершить данный проект, — он взял флэш-накопитель в руку и развернулся на стуле по направлению к выходу. — Отнесу его в архив. — Чтобы он затерялся среди тысячи таких же накопителей? — хмыкнула Роуз. — Сохраните его лучше у себя, начальник Ворд. Это уникальнейшее исследование. Даже если оно не понадобится в будущем, будет очень обидно, если оно затеряется. Я бы назвала это данью уважения. — Знаете, а вы правы, — Сайфер почесал за ухом, развернулся обратно к столу. Он выдвинул ящик. Среди бесконечных канцелярских принадлежностей нашёл чёрный футлярчик с перьевой ручкой внутри и пожеланиями коллег. Ворд улыбнулся и вложил накопитель в футляр, убрав его поглубже в ящик. — Что же! Для ночной посиделки необходим кофе! Вам какой, генерал Роуз? — С молоком и двумя ложками сахара, начальник Ворд. И не забудьте, пожалуйста, надеть очки, опять всё прольёте на бумаги.***
Лигейр левитировал в позе лотоса. Его глаза были закрыты, архангел о чём-то размышлял. Энергия длинными нитями развевалась по тёмному простору комнаты, но оставалась недвижимой и невесомой, будто кто-то остановил время. Магистр был не единственным в этом помещении. Некая сущность, с одной стороны столь загадочная, но с другой кричащая всем своим видом об опасности, уже долгое время наблюдала за архангелом, ожидая внимания к своей персоне. Существо было крайне терпеливо, оно медленно проходило сквозь разноцветные потоки, проводя по ним рукой и наблюдая как энергия просачивается сквозь длинные пальцы. В итоге, вторженец возвращался на место, продолжая пилить взглядом своего будущего собеседника. — Ты стал очень неосмотрительным, Лигейр, — не удержался чужак. В его певучем голосе прослеживалась некая насмешка. — Если бы ты хотел меня убить, то не стал бы ждать столько времени, а просто бы напал, Хорус. Так ведь ты теперь себя называешь? — приоткрыл глаза архангел и взглянул на вторженца. Перед ним вальяжно развалилось худощавое, даже костлявое существо. Оно было высоким, голова представляла собой череп не то оленя, не то быка с мелкими острыми зубами по всей длине пасти. Ветвистые рога были выложены из клиновидных гладких отростков, вместо глаз в тени виднелись два голубых огонька. Костлявое рыжеватое тело прикрывала багровая накидка и свободные брюки, поверх которых имелись некоторые элементы брони: наплечники с гладкими линиями, тяжелый металлический сегментный пояс, от которого шли набедренники. Длинные руки были усеяны непонятными письменами, на среднем и большом пальце обеих конечностей красовались кольца с огромными круглыми камнями, которые переливались всевозможными цветами. Рядом лежала увесистая книга, обернутая небрежно сшитой кожей. Чужак потопывал по мраморному полу своей трехпалой ногой, его явно забавляла серьёзность собеседника. — В отличие от остальных Владык Ада, я крайне осмотрителен. Даже если ты и ослаб, все равно остаёшься грозным противником, благодаря своей дальновидности и умением читать своего оппонента. — Не льсти мне, — рявкнул Лигейр. Хорус лишь хихикнул. — Зачем ты пришёл сюда? — Я устал от бесконечной междоусобицы в Аду. А здесь потише будет, хоть и тоже идёт война, — чужак широко зевнул и потянулся. Он был сильно расслаблен, несмотря на то, что ему здесь были не рады. — Ты-то и устал? Странно, мне казалось, что тебе наоборот подобное интересно. — Ситуация в Аду перестала подпитывать мой интерес. Всё происходит циклично. Владыка Ада умирает по той или иной причине, происходит грызня, и новый правитель занимает свое место. Новый Владыка — новые законы. Кто-то поддерживает твоего братца, кто-то категорически против этого, а кому-то, как говорят люди, насрать. И на фоне всего этого разгораются конфликты. Ад полностью объединился лишь единожды, когда он пошёл войной на Небеса. И то, не успей начаться война, Владыки уже начали грызть друг другу глотки, а Зарлану это было только на руку. — Какие цели преследуешь ты? — спросил Лигейр, опускаясь на землю. — Будто ты не догадываешься, Архангел Мудрости? — поднялся демон, прижимая к груди книгу. Сейчас он смотрел на магистра сверху вниз. — В этом состоит твоя опасность. Ты неоднозначен. Преследуешь какие-то свои цели, далеко отличающиеся от других демонов. Тебе наплевать на ситуацию в Аду. Не пожираешь человеческих душ, как делают это остальные, но зачем-то являешься в этот мир. — Опасаешься меня? — потянул вторженец. — Не могу понять, стоит ли. Демон расхохотался, высоко задрав зубастую пасть. Он положил руку на плечо архангела и внимательно посмотрел на него, унимая приступ смеха. — На ситуацию в Аду мне действительно плевать. Я не хочу подыхать как скот на бойне, а прислуживать твоему братку и подавно. Лигейр скинул лапу демона, не сводя с него взгляда. Не верилось ему в такое простодушие. — Знаешь, есть кое-что более привлекательное, чем пожирание человеческих душ. Это наблюдение за ними. Люди невероятно интересны, хоть и слабы. Извечно смотреть, как они балансируют на грани между «добром» и «злом» истинное наслаждение, не находишь? — глаза гостя загорелись голубым огнём. Сейчас между этими двумя шла битва, каждый пытался выцепить из собеседника большее. — Даже самый хладнокровный убийца может приютить бездомного котёнка, мокнувшего под дождём, а самый что ни на есть добрый человек способен излиться завистью. И таких случаев множество! — демон расставил руки в стороны и поднял морду в потолок. — Наблюдать за этой извечной борьбой, но внутри людей… Как я могу лишить себя такого удовольствия? Он взглянул на архангела. Глаза Хоруса до сих пор полыхали голубым огнём. Вторженец был готов поклясться, что в глазах Лигейра промелькнуло удивление и интерес. Архангел прошёл мимо собеседника. Сделав с десяток шагов, он остановился, так и не обернувшись к чужаку. — Даже в нас идёт борьба, — продолжил монолог гость. — Люди верят, что демоны олицетворение чистого «зла», а ангелы — «добра», — отчего-то демон рассмеялся. — Если ты согласен с подобной точкой зрения, то архангел Мудрости — титул, который может получить каждый дурак. Хорус продолжил подхихикивать. Его забавляло молчание собеседника, будто тому сказать было нечего. — Я не согласен с подобным, — повернулся Лигейр к демону и неожиданно слегка иронично улыбнулся. — Тот, кто придумал это, глупец, каких поискать надо. — Да уж, собеседник из тебя так себе, — вновь расхохотался чужак, но потом резко замолк. Голубые огни в глазах почти потухли. Он наклонился вперёд и резким движением открыл свою книгу, которая загорелась зеленоватым мистическим светом. В воздухе повисли несколько кругов с символами внутри. Они вращались по окружности, ярко мерцая в темноте комнаты. — И что же хранитель тайных знаний хочет поведать мне? — с вызовом проговорил Лигейр. — Грядут большие перемены, Лигейр. И они тебе вряд ли понравятся, — певучий голос демона стал гораздо тяжелее. Он был не в восторге от того, что увидел. В отличие от архангела Мудрости, который умел читать души, видеть всё насквозь и делать какие-то выводы, основываясь на опыте и наблюдениях, то Хорус мог считывать прошлое и будущее, храня все полученные знания в своей книге. — Я вижу Смерть. Архангел опустил взгляд. Большего слышать ему и не надо. Вторженец закрыл книгу, круги с символами мерцающими строками вползли между страниц тома. Демон выправился, прижав книгу к костлявой груди. Лигейр нахмурился и глянул на чужака, который терпеливо чего-то ждал от него. — Не хотелось бы мне этого делать, но… У меня будет к тебе просьба, Владыка Ада.***
В тишине полуночного коридора раздались мелодичные звуки струн. Кто-то старательно настраивал инструмент, подкручивая колки на старенькой гитаре. Девушка с нежной улыбкой касалась струн, проверяя звучание. Инструмент настроен, взяты первые аккорды. Девушка медленно перебирала пальцами струны, зажимая нужные на ладах. — Смилуйся, Господь над твоей душой пусть и не хорошей, и не плохой, Ты была такой, как сумел придумать. Напоследок дверь наподдав ногой, я ушел, как зверь, сам себе изгой, Я тревожил пыль, в смятую ковыль мысли о тебе все пытаясь вдунуть. Тихо запела девушка. Голос не был столь необыкновенным, с которым из людей делали знаменитостей, но он очаровывал, лился прямо из души. Аккорды менялись, струны медленно выводили спокойную мелодию. — Я ушел от оков равнодушия дней, от бессмысленной печали пустой… Мне не хватит подков, мне не хватит коней, чтоб угнаться за твоей красотой. Прожил я неделю и прожил год, как дурак, поверил, что все пройдет, Блеклые картинки во сне целуя… Как-то разорвал я усталый бред и пошел искать тебя в белый свет. Солнце и Луну, Бога, Сатану спрашивал, найти где тебя смогу я? Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь создаваемой ею музыкой. Она медленно покачивалась из стороны в сторону, полностью погрузившись в простую чарующую мелодию. Дима наблюдал за ней, будто боясь спугнуть. Он опёрся на перила и смотрел в глубину уровней Ордена. Мелодия затронула его, впрочем как и всегда. Он умиротворённо улыбался. Мелодия прекратилась, сыгран последний куплет. Девушка ударила по струнам вниз, делая завершающий штрих и посмотрела на довольного парня. — Решила взяться за гитару, Соня? — хохотнул Дима. — Я думал, ты о ней забыла. — Ну тебя, — отмахнулась старшая Петренко. Она бережно поставила гитару рядом со скамьёй. — Ладно-ладно. Я наоборот рад, что ты сыграла вновь, — парень присел рядом с сестрой и протянул ей листок. — Гляди, у меня тоже выдалась свободная минутка. Соня медленно приняла рисунок, над которым Дима старательно работал последние часы. Она тепло улыбнулась, когда увидела себя, смеющуюся и счастливую с лилией в волосах, что было даже забавно, учитывая, что она никогда не делала так. — Я храню все твои работы, — она с любовью проводила большими пальцами по листу бумаги. — Спасибо, родной. Дима приобнял свою сестру за плечи, а Соня прилегла на надёжное плечо.