Сложнее, чем в песнях

Всё познаётся в сравнении — гласит известная мудрость. Уж не Мэй ли с её климатическими исследованиями, где постоянно сравниваются температуры разных районов, этого не знать? Данный метод — отличный инструмент науки, да и в повседневной жизни пригождается. Иногда не в том русле, в каком хотелось бы. Но чего Мэй не предвидела, так это неожиданных обстоятельств, в которых процесс сравнения возникнет сам собой, к огромному разочарованию девушки. Вот уж ирония судьбы… Близилось Рождество, время подарков и семейного празднования. Зелёные колючие ели и белоснежный хрустящий снежок, приятный морозец и тёплые варежки — кто не знает столь дивную пору, не мог называться по-настоящему счастливым. А у Мэй нашёлся ещё один повод заразиться радостным настроением: в её жизни появился значимый человек. Она не сказала бы, что влюбилась, но тёплые чувства к нему, определённо, зарождались в душе климатолога. Отличный от многих её коллег, он являлся образцом того идеального трудолюбия и пунктуальности, которые Мэй искала вокруг себя. И даже имя у обворожительного джентльмена было серьёзным и звучным: Грегори Уайлд. Девушка встретила его в солнечной Нумбани. Сдержанный мужчина с аристократическими манерами приглянулся не с первого взгляда, однако не мог не царапнуть стрелой обаяния отстранённую Мэй. В Грегори не было надменности, жившей во многих успешных людях и так печалившей девушку, а его преданность путешествиям и достойное обращение с окружавшими его личностями вызывали уважение. Мэй поймала себя на мысли, что этот человек ей приятен. Ровно настолько же приятен, насколько и близкие её друзья, но кто знает, куда заведёт эта симпатия? Они сходили на пару свиданий, и девушка ещё больше убедилась: Грегори был представителем того типа мужчин, который мог бы привлечь её. А потом всё испортило треклятое сравнение. Никогда в жизни Мэй не была так разочарована и заинтригована в одно и то же время. Несомненно, Грегори, этот смуглый джентльмен с выразительными карими глазами и глубоким голосом, казался идеальным по многим параметрам. Именно что казался, потому как Мэй справедливо полагала, что идеалов не существовало. Она бы не опечалилась, если бы у господина Уайлда нашлась сотня недостатков, ведь это совершенно естественно. Кто сейчас безгрешен? Вот только в одном недостатке виновен был не сам Грегори. Под мелодичную зимнюю композицию, в окружении гирлянд и блестящих декоративных снежинок Мэй с недоумением и растущим ощущением провала смотрела на спутника вечера. А внутри всё холодело, как погода за окном. — Вышло замечательно! — растягивая губы в улыбке, произнёс Грегори с наслаждением. — Лучший поцелуй в моей жизни. Мэй механически кивнула, утонув не во впечатлениях, как могло бы показаться стороннему наблюдателю, а размышлениях. Нет, поцелуй, конечно, вышел прекрасным. Возможно, девушка тоже назвала бы его лучшим в жизни, если бы этот сладкий, чувственный процесс хотя бы подвинул в её воспоминаниях несмешную выходку Джеймисона. Мэй следовало хорошенько обдумать это странное сравнение, втоптавшее в грязь вечер с очаровательным Грегори. Почему сейчас вместо того, чтобы вкушать момент, поглубже вдыхая щекотавший ноздри аромат духов кавалера и любуясь ямочками на его щеках, она сокрушается, что хороший, действительно удавшийся поцелуй не дотягивает до того недоразумения месячной давности? Невероятно! А ведь с Джеймисоном она даже и не целовалась! Это был односторонний процесс, в котором Мэй не пускала наглеца в рот, когда на него напало буйное помешательство. Грегори разом как-то померк и растерял шарма в глазах климатолога. Её охватило такое сильное любопытство, что она всерьёз начала планировать эксперимент, который доказал бы или опроверг сохранившиеся с ней впечатления. Девушка подходила к нему с холодной расчётливостью и чисто научным интересом. Она каждый раз спрашивала себя, нет ли в этом личной вовлечённости, и всё время отвечала отрицательно. Само собой, какой у неё может быть интерес к хромому бунтовщику с неразберихой в лохматой голове? Они же полные противоположности, что никогда не уживаются рядом друг с другом. Парочку раз Джеймисон и Мэй едва не убили друг друга — какая тут симпатия? Поэтому им нельзя оставаться наедине. Вечно что-то нехорошее случается. Но именно этого единения и требовал эксперимент. Мэй не желала, чтобы коллеги неправильно истолковали её исследовательский интерес и сочинили новость похлеще жёлтой прессы. Как же трудно быть учёным! Вечно что-то препятствует обнаружению правды. Оттого логика сильнее чувств: они важны для душевного равновесия, но крайне ненадёжные. Девушка была почти уверена, что вбившиеся в память воспоминания исказились под воздействием обострившейся ситуации. Иными словами, не сама выходка Джеймисона произвела на Мэй такое впечатление, а была усугублена накалившейся атмосферой и ощущением опасности. Повторись она в более спокойной и обыденной обстановке, не затронула бы ни струнки внутри. Атмосфера сильно влияет на восприятие. Девушка читала, что в романтической обстановке признания в любви всегда звучат более страстными и искренними, а поцелуи кажутся слаще. На пороге Рождества многие желания становятся явью. Зависнув в штабе, Мэй улучила возможность встретиться с Джеймисоном на кухне без посторонних. Протянула ему симпатичную коробочку с ленточками. Неряшливый вид парня кричал о том, что он проводил каникулы в типичной для него разбитной манере. У Мэй чесались руки застегнуть пуговицы его рубашки-безрукавки. — Э-э… спасибо, — протянул Джеймисон. — Неожиданно. У него на лице было написано: «Ну, а мне как-то нечего дарить, я даже не думал об этом», но девушку сей факт мало волновал. Ей вообще не было дела, по каким правилам люди ведут свои жизни, если это не касалось её, окружающей среды, пострадавших животных… — Не хочешь поцеловать меня? — Мэй искала возможность одновременно начать издалека и выложить суть дела. Такого, конечно, не бывает. Обтекаемые формы не всегда хороши. — Это… типа в благодарность? — Джеймисон немного завис от вопроса. — Хочу, естественно! — В губы! — воскликнула девушка, когда он потянулся к её щеке. Замечание повергло парня в ещё большее замешательство. Недоверчивый прищур и попытка высмотреть насмешку на лице Мэй доказывали, что он искал подвоха. — Ладно. Дело твоё. Не в её манерах напрашиваться. Климатолог вообще не умерла на месте от дикости ситуации только потому, что придерживалась хладнокровного подхода учёного. Вероятность выглядеть в чужих глазах непривычно требовательной и откровенной не страшила Мэй так же сильно, как перспектива всю оставшуюся жизнь при каждом поцелуе обращаться к неуместному сравнению. — Я хотела развеять миф. Тут слухи ходили… впрочем, неважно. — Слухи? Какие ещё слухи? А ну иди сюда! — Джеймисон поймал девушку за предплечье и приблизил нос к её лицу. Мэй сохраняла невозмутимость, в то время как глаза парня горели хищным блеском. Он ей не верил и силился отыскать причину просьбы. Да только она не могла признаться, зачем проворачивала это. Отчасти Мэй сказала правду: она собиралась развеять миф, но только лично для себя. Чтобы потом не срывать последующие свидания. Что-то решив для себя, Джеймисон коснулся своими губами её. От него, как обычно, пахло гарью. На этот раз девушка не стала стискивать зубы и позволила действу развиваться. Да только сразу же пожалела об этом. Джеймисон имел склонность к импульсивности, отчего поцелуй очень быстро превратился в натиск. Язык парня по-хозяйски вёл себя во рту Мэй, и властный настрой сбивал с сосредоточенности. Девушка старалась сохранять спокойный темп, но довольно быстро её бросило в пот. Мутью поднялось раздражение. — Ты вообще умеешь нормально целоваться? — уже почти ровным голосом сказала Мэй, когда ей удалось привести увлёкшегося Джеймисона в чувство и отлепить от себя. Ей не хотелось задевать его гордость, ведь, в принципе, всё прошло неплохо. Девушке не было неприятно, но он всё равно делал совсем не то, что нужно. — Обычно люди не начинают со страстных поцелуев. Это должен быть управляемый процесс. — Ты что, анализируешь поцелуй? — лицо парня вытянулось от недовольства. Мэй почувствовала, как жажда участия в нём с шипением угасает, и Джеймисон на миллиметр отстраняется, проводя между ними черту. — Ты бездушная! Нужно просто наслаждаться этим! Мэй со стоном заключила, что ничего не добилась. Ощущения только ещё больше смешались. Она ничего не поняла и не вынесла из этого агрессивного поцелуя, потому как его уж точно нельзя сравнивать с обычными, спокойными и приятными поцелуйчиками. И ведь Джеймисон согласился, даже если подозревал розыгрыш, потому что в этом весь он: не может не урвать сладкого кусочка, даже если потом его побьют палками за смелость. Если бы целью Мэй было получение удовольствия, она бы даже похвалила его за горячий процесс. Но она не этого добивалась, и пунктик о не полученных результатах смазывал впечатления. Двигаться дальше в своём эксперименте она не станет. Не хотела выглядеть навязчивой, да и после повторных просьб её точно неправильно поймут, если уже… Мэй продолжит ходить на свидания, если представится случай и будет настроение. Но уже не с Грегори. Спустя несколько дней мужчина начал казаться климатологу невероятно приторным и слащавым. Неужели его вежливый тон и манеры подкупили её? Сейчас девушка вспоминала об этом увлекательном заблуждении как о хорошем опыте. Пригодится в будущем. Но тянуть за хвост дальше… Уж точно нет! И всё же что-то в этом было неправильным… Мэй подозревала, что Джеймисон способен вызывать у неё мурашки. Хуже того, он обладал необъяснимым талантом разжигать любопытство к своим выходкам в душе девушки. И это тревожило её. Она мечтала доказать себе, что у него нет власти над ней. Поставить сотню-другую экспериментов, если понадобится. А получалось, что только одна шалость парня завладела её вниманием на ближайшую неделю… Разве это не говорит о том, что Джеймисон, не подозревая того, в самом деле влиял на Мэй? Она никогда не одобряла его задиристого, бунтарского поведения, неуправляемого нрава, непостигаемого характера. Никогда не могла смириться с дерзкими шуточками и грязными намёками. В Джеймисоне было так много того, что сама Мэй не испытывала ни разу в жизни, однако не печалилась об этом. Ей не хотелось переступать за границу, за которой давно жил этот парень. И вот он, неугомонный заводила, заслуживавший порицания, занимает мысли девушки. Может, из-за такой непохожести его поведение и становится объектом её интереса, в то время как типичные и предсказуемые Грегори Уайлды сереют и истлевают в памяти? И дело было не во внешности, о нет… Оно никогда не касалось внешности. Не протезы вместо руки и ноги отпугивали Мэй, не следы пепла или пороха на коже Джеймисона, не привычка сгибать спину так, что грудь почти касалась колена. Просто она знала, сколько чертей водилось в голове этого парня, и беспокоилась, что когда-нибудь копаться во всём этом станет слишком увлекательно. Пока Мэй сокрушалась неудачей, Джеймисон тоже обдумывал произошедшее, потому как спустя пару дней он вдруг выдал ей большую, наскоро замотанную коробку. — После твоей зажигалки не мог не подарить в ответ, — прыгая на диван рядом с девушкой, самодовольно сказал Джеймисон. В этот раз он был вообще без рубашки. — Украл? — Мэй примерила роль проницательного копа, пока разглядывала коробку. Чтобы вскрыть бумагу, потребовалось бы очень много терпения и сил: столько слоёв там было намотано. Может, Джеймисон так решил поиздеваться над ней? — У меня есть деньги! — фыркнул парень. — Это мороженница… морожечница… короче, машина для мороженого. Решил, что тебе она идеально подойдёт. — Я люблю мороженое, — девушка сделала вид, что не заметила язвительного второго слоя фразы. — Спасибо. Узнав, что внутри, она отложила коробку. Джеймисон разворачивал фантик с печеньями, которые климатолог игнорировала из-за отвратительного вязкого джема внутри. Даже тут они умудрились встать по разные стороны проблемы. — Ну так… Не хочешь поцеловать меня в ответ? Мэй оценила попытку парня отзеркалить сцену на кухне, но для порядка нахмурилась. В конце концов, она не собиралась продолжать эксперимент. Джеймисон выглядел очаровательно вежливым и спокойным, что и являлось самым подозрительным. Получив отказ, он предложил Мэй печеньку, от которой она, естественно, отнекивалась из-за мерзкой начинки. Тогда он пожал плечами, закинул сладость в рот и потянулся за следующей. — Тебе же не понравилось, каким страстным был поцелуй, — Джеймисон сорвался на смешок, смакуя произнесённое. Девушка была уверена, что про себя он думает что-то вроде: «Только такой, как ты, и могло не понравиться». — Обещаю, что в этот раз я буду сдержаннее. — Настроение, знаешь ли, не романтическое. — Да что с вами, девушками, не так? Сначала просите о чём-то, а когда делаешь — не нравится. Потом предлагаешь сделать всё правильно — уже не надо. У вас у самих голова не взрывается от таких мыслительных схем? Он так осмелел, потому что рядом никого не оказалось. Перед Мэй встал мучительный выбор: пойти на поводу непредсказуемого подрывника, что могло привести к самому непредсказуемому развитию событий, или молча уйти в другую комнату, оставшись в коконе терзающих сомнений и… сравнений. Она всегда будет возвращаться к этому сравнению, словно преследуемая проклятьем. — В этот раз будет по-моему, — предупредила девушка, подвигая очки выше. — Как скажешь, — покладисто отозвался Джеймисон. — Ну… я постараюсь. Закрой глаза. — И это называется «по-моему»? — Давай, сделай это. Тебе понравится. Мэй выставила палец в предупреждающем жесте. Но она ничего не могла прочитать на лице парня. Ни единой хитрой складки, ни жадного блеска в зрачках, ни коварного жеста. Будто он в действительности настроился на самый умиротворённый лад, на какой был способен. Девушка опустила веки и приготовилась. Почти сразу она почувствовала дыхание на губах и невольно напряглась. Но ничего не происходило, и Мэй ощутила, как постепенно каждая мышца в теле расслабляется, смиряясь с отсутствием опасности. В голове сразу же завертелись какие-то милые романтические картинки. Рука легла ей на плечо, подзывая немного вперёд. Мэй поддалась, ожидая каждую секунду прикосновения к горячим губам, и её уже кружило от представлений. Кажется, этот момент станет ещё одним поводом для сравнения. Поцелуй не наступал, а девушку уже будоражило. Она приоткрыла рот, и вдруг… Между зубов ей угодило печенье. Мэй раскусила его от неожиданности, и джем попал на дёсна. Джеймисон с улыбкой перекатился через спинку дивана и махнул на прощанье. — Я передумал. Видишь, я могу быть сдержанным. Девушка в изумлении подхватила кусок печенья и некоторое время неподвижно сидела. Вот уж непредвиденный итог, который не укладывался в сознании. В горле застрял вопрос, что это вообще было. Покусав губы, Мэй вдруг обнаружила, что джем не такой уж и противный. Она преждевременно поставила крест на печенье, не распробовав его, как следует. И, возможно, не только печенье.