Береги меня, прошу, береги II

Дин въехал на парковку, озираясь по сторонам сквозь стекло, в поисках свободного места. Пустая «ячейка» вскоре нашлась, и он вырулил к ней, проехав несколько метров. В этот момент послышалась знакомая мелодия звонка и вибрация мобильного. Припарковавшись, Дин наклонился — телефон звонил, лежа на резиновом коврике под пассажирским сидением (вчера Дин оставил его на приборной панели, но тот соскользнул на пол, видимо, во время звонка). Подумать только, Винчестер был настолько пьян и не в себе, что забыл взять телефон. А мало ли что могло произойти… С этими мыслями Дин поднял мобильный с пола — на дисплее высвечивалось бледное: «Бобби». Уровень зарядки приближался к нулю. Прежде, чем вытащить ключ из замка зажигания и выйти из машины, Дин схватил в охапку большой бумажный пакет с пассажирского сидения. Хлопнув дверью, он направился к входу в здание. Телефон настойчиво продолжал звонить. — Да, — палец коснулся кнопки «Принять». — И где тебя черти носят? — прошипел недовольно Бобби. — Какая разница, я не ребёнок, — Дин огляделся по сторонам, приближаясь к крыльцу больницы. — У тебя что-то срочное? — нетерпеливо сорвалось с губ. — А у тебя что, пмс? — также грубо прозвучало в ответ. — Что? — Дин остановился, недоумевающе нахмурившись. — Нет. — Тогда слушай меня внимательно. Этот ублюдок хочет тебя видеть, говорит что-то срочное… — Тогда передай ему, что в углу губозакаточная машинка, и я разрешаю ей воспользоваться, — произнёс Дин. Позади скрипнули стеклянные двери. — Где ты? — выдохнул Бобби. — Поднимаюсь к Скарлет. А что? — Как она? — поинтересовался собеседник. — Пока не знаю. Надеюсь, уже лучше, — неслышно вздохнул Дин. — Передай привет, — едва договорив, Бобби бросил трубку. Дин, кивнув самому себе, взглянул на время, убедился, что уже обед, затем сунул мобильный в нагрудный карман рубашки. Он довольно быстро поднялся, на третьем этаже свернул направо в широкий длинный коридор. Чем дальше вглубь он уходил, тем меньше людей встречалось ему на пути и тем тише становилось в коридоре: от этого было только хуже — он оставался наедине со своими мыслями, в которых царил разрушительный хаос. Самым ненавистным собеседником для Дина был его внутренний голос, поэтому он прибавил шагу. Однако когда стал приближаться к палате Скарлет, вдруг замедлился. Оттуда доносились голоса. Но это не встревожило и не напугало Дина. Наоборот, что-то встрепенулось внутри, когда он боком прислонился к косяку двери, заглянул внутрь и стал наблюдать следующее: у кровати Скарлет, спиной к двери сидела Ренесма. Сёстры то заговорщически шептались, то громко смеялись — будто сплетничали… Дин не смог не улыбнуться, видя, что Скарлет не только в порядке, но и явно идёт на поправку. Правда, судя по тому, как застыли её зрачки, можно было сделать вывод, зрение к ней ещё не вернулось. — Привет, девочки, — негромко сказал он, пройдя внутрь. Сестры одновременно смолкли, обернувшись на голос. — Привет. Я уже ухожу, — затараторила Ренесма, глядя на Дина. Она вскочила со стула и обернулась к Скарлет. — О, необязательно, — поспешил остановить её Винчестер, одной рукой прижимая к себе бумажный пакет, а другую дружелюбно выставляя вперёд. — Ты не мешаешь. — Нет-нет, Дэвид меня уже заждался. Спасибо, я побегу. Вечером созвонимся, дорогая, — схватив свою сумку, Ренесма наклонилась к Скарлет и поцеловала её в щеку. — Пока. — Пока, — только и успела кивнуть младшая сестра. — Пока, Дин, — с этими словами девушка пронеслась мимо. — Пока, — Дин медленно перевёл взгляд от двери, в которую выскочила Несс, к кровати Скарлет. Между оставшейся наедине парой повисла гробовая тишина. — Я принёс апельсинов, — тихо, почти шёпотом, первым нарушил тишину Дин, проглотив ком в горле. Он стоял посреди комнаты, как вкопанный: совесть не позволяла двинуться с места. — Доктор сказал, тебе нужны витамины. — Спасибо, — бледное лицо озарила болезненная, но в то же время счастливая улыбка, затмившая солнце, лучами прорывающееся в помещение. — Мне сказали, тебя не пускали… И про драку тоже сказали, — она замолчала, выдерживая небольшую паузу. — Ты никогда бы не влез в неприятности без причины. В чём дело? — Удивительно, — сказал Дин. — Что удивительно? — не поняла Скарлет. — То, как ты меня читаешь, — он шагнул вперёд, навстречу к кровати, на которой, полусидя, расположилась девушка. На её лице застыло недоумевающее выражение. — Будто я открытая книга, а ты вооружена лупой, — он выдавил усмешку. — Что произошло? — Скарлет сменилась в лице, побледнела, распознав этот невеселый смешок. — Это насчёт Сэма? — она явно торопила события. — Сэма? — Дин замер. По голове словно ударили тяжёлым предметом — он вдруг понял, что должен рассказать не одну, а сразу две вещи, которые могли ранить Скарлет. — Ты ведь соврал мне? Он не на охоте, верно? — Скарлет заметила, что стала дышать чаще, но всё же она не рассчитывала услышать что-то очень плохое. — Вы поссорились? Ты запретил ему видеться со мной? Это из-за меня? — Что?! Нет! — Винчестер скоро отмахнул её необоснованные догадки. — Ты тут не причём. — Что тогда? — непонимающе хмуря брови, Скарлет поднялась повыше, переходя в сидячее положение. Дин молча вздохнул, подошёл ближе, поставил пакет на тумбочку, сел на край кровати сбоку от Скарлет и коснулся рукой её волос. — Сэм, он… — голос предательски дрогнул. Опустив взгляд, Дин с трудом сглотнул. Ладони внезапно вспотели, по спине покатился пот. — С ним кое-что случилось… — Что? Где он? С той самой минуты, когда он появился на пороге дома Скарлет спустя четыре месяца разлуки, она всем телом ощущала его напряженность, беспокойство и тревогу, стоило заговорить о Сэме. Теперь она могла ориентироваться только на голос, слух и тактильные ощущения. Дрожащих коленей Дина, громко стучащего сердца и… его надломленного… нет, убитого! голоса было достаточно, чтобы понять, что произошла беда. — Мне жаль, Скарлет, — просипел Дин, крепко стискивая зубы. Он готов был кричать, выть от тоски, раздирающей его изнутри, но из последних сил держался. — Что произошло? — спросила Скарлетт дрожащим голосом. — Сэм запер Люцифера в клетке, — Винчестер замолчал. Потмо добавил: — Вместе с собой. — Господи, — Скарлет отвернулась, прикусив губу и пряча наворачивающиеся на глазах слёзы. — Сколько? — Что? — поднял голову Дин. — Сколько его нет? — Два месяца. — Значит, в ту ночь, когда мы были вместе, ты соврал? — в душе похолодело от того, каким тоном Скарлет произнесла эти слова. Таким, будто Дин был виновен во всех человеческих бедах, а не в том, что пытался отсрочить эту тему до её выздоровления. — Я не мог иначе. Не было подходящего момента… — Подходящего момента? — повернулась к нему девушка. И хоть её глаза не могли видеть, они предельно ясно выражали эмоции и то недовольство, которое она испытывала. — Какой может быть для этого подходящий момент? Ты должен был сказать мне сразу, приехать или позвонить. Я имела право знать! — Прости. Та ночь… Потом авария, операция за операцией. Я не знал, что мне делать, — он посмотрел на неё полными глазами слёз. И поняв, что всё сказанное всё равно его не оправдывает, кивнул, будто соглашаясь, и, опустив голову, обхватил её ладонями. Ему казалось, что он мёртв внутри и жарится в пекле Ада. Лишь шумно стучащая в висках кровь и горящие от усталости, недосыпа, переутомления глаза напоминали ему, что он всё ещё в этом мире. С тяжелым вздохом, сорвавшимся с губ, он прикрыл глаза, чувствуя, что устал до невозможности, и не имея ни малейшего понятия, что делать дальше… В этот момент его подбородка коснулись родные пальцы. — Мы что-нибудь придумаем, Дин. Обещаю. — Я должен был остановить его, должен был отговорить… Молча уткнувшись головой в грудь Скарлет — девушки, пережившей автокатастрофу, две операции, только что узнавшей о гибели лучшего друга, девушки, которой самой нужно было выплакаться кому-то, — Дин беспомощно всхлипывал, с силой сжимая в кулаках тонкую ткань больничного одеяла, чувствуя, как слёзы одна за одной скатываются по щекам и капают на колени, прикусывая губу, чтобы не закричать, не завопить, как ребёнок, упавший с качели… Трое из Преисподней — Вина, Стыд и Тоска — драли его на куски. — Я ведь старший брат. И я ответственен за него. — Перестань винить себя во всём, что произошло с твоими близкими. Каждому хотя бы однажды приходится делать сложный выбор. И Сэм сделал свой. Одной рукой она прижимала его к себе, а другой — поглаживала по волосам, успокаивая и давая понять, что она рядом, что он может на неё рассчитывать, что она не винит его и не презирает. Вместе с тем она изредка смахивала непрерывно катящиеся слёзы с щёк, прикусывая губу, не издавая ни малейшего звука. Могло показалось, что этот мужчина, неуверенно, но жадно прижимающийся к Скарлетт — сирота; человек, дрожащий, как мокрый котёнок, принесенный с улицы в дом, и буквально сотканный из чувств, переполненный эмоциями, которые били из него ключом, — не тот скрытный и недоверчивый Дин, которого все знали. Что это другой человек. Но Скарлетт знала, это абсолютно точно её Дин. Тот самый Дин, которого она встретила год назад в мотеле, ранимый и принимающий всё близко к сердцу. Просто боль, которая долго копилась внутри, наконец, вылилась наружу. И это хорошо. Дину обязательно станет легче. Через час, два. Может, завтра или через неделю, но ему станет легче, Скарлет была уверена. Единственное, о чём она молила бога, сидя на кровати в полуживом состоянии, с разламывающимся на куски телом, без зрения, без единого живого места на себе, — это поскорее выбраться отсюда. Теперь у неё было в два раза больше причин желать этого сильнее.

***

В укрытии охотников всё было, как обычно. Жизнь шла своим чередом: утром четверо охотников выехали в соседний штат на охоту на стаю вампиров, и «охотничье логово» — так между собой в шутку называли это место Кэмпбеллы, кроме Сэмюэля, которому почему-то никогда не нравилось это выражение, — будто вымерло. Во всем лагере осталось только две пары парней, вооруженных с головы до ног, которые сторожили лагерь на северных и южных воротах. Но их присутствие особо ничего не меняло: в само здание они заходили редко и только по особой нужде. Когда начало смеркаться, у южных ворот притормозил и засигналил, судя по обсыпавшейся краске на корпусе, уже давно не новый пикап. Но вышедший из него молодой человек поспорил бы с этим, ведь его «Дакота» прекрасно справлялась со своими обязанностями. Он прошёл к небольшому сооружению, напоминающему самодельную вахту, перекинулся парой словечек с постовым и снова забрался в пикап. Железные ворота со скрипом открылись, автомобиль сдал назад, развернулся и въехал внутрь. После чего ворота за ним снова закрылись. Проехав ещё несколько метров, Дакота остановилась между двумя столбами, под навесом, где её владелец, заглушив мотор, открыл дверцу, повозился ещё немного в салоне, а затем вышел с сумкой, ручка которой была перекинута через плечо, пистолетом в одной руке и ключами — в другой. Обойдя кузов, он вставил ключ в замок и, щёлкнув им, опустил крышку. — Твоя остановка, — спокойно сказал он, переложив пистолет в правую руку, а левую протягивая вперёд. — Пришло время пройтись пешком, — схватившись пальцами за куртку, он рывком вытащил из кузова человека с чёрным непроницаемым мешком на голове, поставил его на ноги и, толкая в спину, заставил идти вперёд. — Проголодался? Дорога была длинной. Может чаю или лучше святой воды? — спросил высокий мужчина, на что его пленник только промычал в ответ что-то невнятное. — Нет? Тогда сразу к пыткам, — рассуждал мужчина с толикой насмешки в голосе. — С тобой приятно иметь дело. Открыв тяжелую железную дверь, он толкнул в спину свой так называемый трофей, добытый на охоте, заставляя его сделать шаг вперёд, в темноту. А сам остановился на мгновение, обернувшись назад, замер, прищурившись так, словно приглядывался, принюхивался, прислушивался ко всему, что его окружало. Тёплый ветерок качнул длинные до плеча волосы, в серо-зелёных глазах блеснул азартный огонёк, губ коснулась небрежная улыбка… И мужчина скрылся в здании, плотно захлопнув за собой дверь.