Couple trouble.

Когда заходишь с холодной улицы в еще более холодную квартиру появляется желание пережить зиму, не сдохнув от переохлаждения. Питер снял куртку, которая едва ли не стояла колом и была покрыта тонкой ледяной корочкой, и замерзшими пальцами попытался повесить ее. Когда миссия была завершена, после нескольких падений, куртка все-таки успешно оказалась зацеплена за крючок, Паркер прошел в спальню, откуда доносились звуки. Уэйд обнаружился сидящим на постели, укутанный в два одеяла, и в непонятной шапке, которая выглядела так, будто раньше принадлежала одному из местных бомжей. Он что-то смотрел по ноутбуку и активно комментировал происходящее, что даже не заметил появления парня в комнате. — Привет, — Питер остановился в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку. — Привет, Паучок, — Уэйд перевел взгляд на парня, который большими пальцами потирал замерзшие предплечья. Уилсон распахнул свой «кокон», приглашая Паркера внутрь, — нехер мерзнуть, залазь. А Питер только этого и ждал. Он живо стянул ботинки и забрался на кровать, пристраиваясь между ног Уилсона. — Э, нет, парень, в нашем клубе никакой уличной одежды. — сам мужчина сидел в растянутых старых семейках то ли в сердечко, то ли в крупный красный горох. — Поторопись, тут это, поддувает. Паркер послушно стянул с себя джинсы и теплый шерстяной свитер, стягивая его менее охотно. Когда он остался только в футболке, боксерах и носках, все тело пробила неприятная дрожь, и появилось желание прижаться к теплому телу. Питер снова сел ближе к Уэйду, но тот все еще не пытался «закрыть двери» кокона. — И это тоже, — он сам подцепил края футболки парня, проскальзывая под тонкую ткань, и потянул ее наверх, — вот так, и носки свои сними. Только после полного обряда раздевания до нижнего белья, Уэйд сомкнул руки, дабы укрыть себя и Питера. Он уткнулся в изгиб шеи Паркера, от парня приятно пахло кофе и дезодорантом. Уилсон оставил несколько невесомых, казалось бы, поцелуев, но Паркер все же наклонил голову, подставляясь под горячие губы. Мужчина снова уставился в экран ноутбука и продолжил смотреть старый ситком, за кадром которого раздавался надоедливый смех, уже, наверняка, мертвых на сегодняшний день людей, а Питер начал тихо сопеть, откинувшись на плечо Уилсона. Уэйд чувствовал, как даже под двойной слой одеял пробирается холодный воздух, который заставлял сильнее прижиматься к телу парня. Во сне Паркер поежился в попытке спрятать нос, который начинал мерзнуть.

***

Через час они оба стучали зубами и жались друг к другу от невыносимого холода, еще и зарядка на ноутбуке села, а для того, чтобы подключить кабель питания, надо вылезти из-под одеял. На такой подвиг никто из них не был готов. — Я каждой суке в правительстве бошку поотрубаю, — Уилсон стиснул Питера в объятьях и зарылся носом в его волосы, — заботятся только о собственных задницах. У меня уже зуб на зуб не попадает, да на чертовой Аляске теплее. Знаешь, Питти, я не собираюсь переохлаждаться здесь и сейчас, и тем более не позволю замерзнуть тебе. Я обычно не мерзну, но это уже тотальный пиздец, у меня даже яйца поджались. Уэйд провел холодными пальцами по животу Паркера, заставляя того вздрогнуть. — Что ты… — но Питер лишь сдавленно охнул и шумно выдохнул сквозь зубы, когда Уилсон пробрался под тонкую ткань боксеров. — Питти, ты же прекрасно понял, что я имел в виду под «не позволю замерзнуть», — он прикусил тонкую кожу на шее парня, оставляя чуть розовый след, — ты же умный мальчик. Питер чувствовал, как улыбается Уэйд, как доволен собственными действиями. Он не сопротивлялся, только вцепился в руку мужчины, его тело отвечало на каждое прикосновение Уилсона и подставлялось под ласки. — Но как же ты? — тут Питер живо выкрутился из объятий мужчины и развернулся к нему лицом, вопросительно поднимая одну бровь. [Иисус мой отец, заботливый Питти — моя слабость] — Желтый решил пробудиться в самый неожиданный момент. (Ты сейчас все похеришь, если не успокоишься) — Белый как обычно пытался усмирить сожителя, давая словесную оплеуху. — Одного вида того, как ты кончаешь, хватает, чтобы я сам тут же спустил в штаны, — с лица Уилсона не сходила самодовольная улыбка. Он притянул Питера за поясницу, заставляя встать на колени. Одеяло сползло с плеч парня, от чего половина его тела оказалась на холоде и моментально покрылась гусиной кожей. Уэйд поцеловал Паркера так нежно, как только мог, а потом подхватил за спину и подмял под себя, накрывая обоих одеялами, которые они совсем недавно приобрели в ИКЕЕ. — Доволен? — Уилсон прикусил мочку уха Питера, а затем проложил дорожку влажных поцелуев до ключиц. — Молчишь? — он спустился чуть ниже и прикусил сосок, заставив парня вдохнуть сквозь крепко сжатые зубы. [Какой упертый, сучонок маленький, да я ему все удовольствие пообломаю, неблагодарный] (Если мы обломаем его, обломаем и себя. Так что, будь добр, заткнись) Уэйд старался игнорировать голоса в собственной голове и полностью пытался отдаться чувствам, ведь именно здесь и сейчас перед ним лежит Питер, такой горячий и открытый, желающий только его и никого другого. Уилсон быстро и, на удивление, ловко высвободился из своих семеек и бросил их куда-то в темноту. Он посмотрел на Паркера и поймал его вопросительный взгляд, смешанный с желанием и просьбой. — Не сейчас, — мужчина поднялся на руках и посмотрел на Питера, — только тогда, когда хорошенько попросишь. Уэйд знал, как парень не любил это. Он любил, когда его брали без прелюдий, просьб и мольбы. Возможно, гордость ему не позволяла просить о чем-то, что Питера до ужаса смущало. Уилсон провел раскрытой ладонью по животу Паркера, от чего мышцы его пресса напряглись, и мужчина с легкостью мог бы очертить каждый кубик. Но для него было намного интереснее то, что находится ниже. Он переместил руку дальше и крепко сжал член Питера сквозь тонкую ткань боксеров, что заставило парня охнуть и ухватиться за края одеял. — Нравится? — Уэйд наклонил голову и стал рассматривать парня, при это медленно сжимая и разжимая ладонь. — Нравится. Питер ерзал, старался увеличить трение, но ткань только неприятно соприкасалась с чувствительной кожей, причиняя больше дискомфорта, чем удовольствия. — Что такое? — Уилсон улыбнулся, предвкушая. — Больше не нравится? — он остановился, а потом и вовсе убрал ладонь. Паркер обреченно вздохнул и заглянул мужчине в глаза, пытаясь вызвать у того жалость. (О, нет, только не эти несчастные оленьи глазки, боже) [Он сегодня собирается голос подавать? Или только томно вздыхать будет? Мы тоже не железные между прочим] — Тебе нужно только попросить. Ох, как Уэйд обожал мучить Питера. Он готов был делать часами и, может даже, сутками. Ради него он собирал всю свою волю и самообладание в кулак и держался до последнего, пока Паркер не начал его умолять. Питер всегда рано или поздно сдавался. Ожидание стоит того. — Уэйд. [О БОЖЕ ГОЛОС ПРОРЕЗАЛСЯ! АЛЛИЛУЙЯ!] — Желтый был готов от радости подолбиться бошкой об стену. — Пожалуйста, — Питер говорил тихо, едва шевеля губами, — сними. — он улыбнулся и приподнял брови, внимательно разглядывая Уилсона. (Спайди даже не стал ломаться сегодня, сдался после нескольких минут. Пф.) [Предлагаю устроить марафон. Предыдущий рекорд был 5 часов, — Желтый глянул на воображаемые часы, — увеличиваю ставку до 6] — Неплохая идея, — мужчина сам не понял, кому ответил, может, сразу обоим. Уэйд еще раз взглянул Питеру в глаза и накрыл его губы своими, тут же оставляя влажный след от языка. Он ни на секунду не разрывал контакта с телом парня, пока спускался ниже и почти полностью скрылся под одеялом. Снять с Паркера боксеры было плевым делом, и теперь никакой надоедливый кусок ткани не мешал им. — Держи, — Питер держал в руке тюбик. Он знал, что сегодня Уилсон точно не собирается делать все на скорую руку, не тот настрой. Щелкнула крышка, раздался звук, от которого маленькие дети всегда смеются, но парню стало совсем не до смеху, когда он почувствовал ледяную смазку между ягодиц. Он инстинктивно сжался и поморщился, но ощутив теплую руку на животе — расслабился и позволил первому пальцу Уилсона проскользнуть внутрь, а затем с легкостью и второму. Уэйд медленно скользил по стенкам, заставляя Питера ерзать в попытке насадиться на пальцы. — Хватит, Уэйд, пожалуйста, — любые попытки Паркера притронуться к себе заканчивались шлепками по рукам или укусами за бедро, — не могу больше. [О дааааа, натяни парнишку по самые яйца] — Ну раз ты так просишь, — Уилсон с хлюпающим звуком вынул к тому времени уже три пальца, — хотя я мог бы еще помучить тебя. Я же знаю, что тебе это нравится. Или нет? О, конечно же, нравится, я никогда в этом не сомневался. — Да заткнись ты уже, — Питер притянул его к себе заткнул поцелуем, который тут же стал таким требовательным и мокрым, что у парня от этого свело в животе еще сильнее, а потом разлилось, словно раскаленная лава. Уэйд, не церемонясь, протолкнулся внутрь почти до самого основания, за что получил прокушенную Питером губу. Он двигался нарочито медленно, каждый раз проезжаясь головкой по простате, за что получал вознаграждение в виде довольно громких стонов парня, который пытался заглушить их, то цепляя зубами плечо Уилсона, оставляя красные следы на и без того изувеченной коже, то впиваясь все новым поцелуем в уже исцеленные губы, вновь прокусывая их. Питер все сильнее сжимал бедрами бока Уэйда. Его член терся между двумя двигающимися телами, что только сильнее обостряло ощущения. Уилсон сильно сжимал ягодицу Паркера, ему казалось, что чувствительная кожа вот-вот разорвется под пальцами. Темп все нарастал, от чего старушка-кровать тихо поскрипывала и каждый раз стукалась деревянным изголовьем о тонкую фанерную стену. Он целовал щеки Питера, снимая выступившие прозрачные слезинки, которые катились из широко распахнутых карих глаз. Уэйд чувствовал то, как горячо внутри парня, как стенки изредка сильно сжимались вокруг его члена и причиняли сладкую легкую боль, но потом расслаблялись и позволяли легко скользить. Питер уже не пытался сдержать стонов, а лишь запрокинул голову, подставляя шею на истязания мужчине, и сильно зажмурил глаза. Он почувствовал на своем члене ладонь. Большим пальцем Уэйд поглаживал головку, чуть надавливая. Внутри у Паркера все скрутило в узел. Уилсон почувствовал, как напрягся Питер, как сильно сжал его внутри. Густые белые капли забрызгали живот парня. Уэйд сделал еще пару резких толчков, доводя себя до экстаза. Питеру стало жарко, когда он почувствовал горячую сперму внутри. Мужчина улегся сверху на Паркера и даже не собирался выходить из него, только лежал на его груди, размазывая каплю по ребрам Питера. Они оба пытались отдышаться. Им было жарко, душно, поэтому Уэйд резко скинул с них одеяла. Кожу обдало холодным воздухом, от чего Питер все же поежился, а Уилсон улыбнулся, наслаждаясь. [Это было ахуенно…] (Именно…) Питер пальцами легко поглаживал затылок Уэйда, проходился пальцами по шее, плечам и обратно. Мужчина, как довольный огромный котяра, чуть ли не мурлыкал. Он оставил пару легких поцелуев на груди Паркера и скатился с него, одновременно покидая все такое же горячее нутро. Парень почувствовал, как из растянутой дырки потекла густая сперма, которая точно запачкала постельное белье. Уэйд достал скинутые одеяла с пола и укрыл себя и Питера. — Спокойной ночи, — Уилсон прижался к Паркеру, обнимая его поперек талии. — Спокойной, — парень уткнулся снова замерзшим носом в ключицу Уэйда и тут же засопел.