Физкультура была одним из тех предметов, которые я ненавидела всей душой. Я не понимала смысла бега и прыжков со всевозможными усложнениями.
Безусловно, все это могло пригодиться в жизни будущим профессиональным спортсменам или людям, которым просто нравилось выполнять различные упражнения. Я же была шестнадцатилетней девушкой в очках, что по определению исключало многие упражнения из списка разрешенных для выполнения, с гибкостью уровня черепахи.
В общем, три раза в неделю по сорок пять минут я и моя подруга Викки Смайл (у нее с физкультурой проблем не было, ей просто было лень ходить) страдали.
Так вот, сегодня мы с Викки ускользнули от взглядов физруков, прокрались к тренажерам и заняли тот, на котором можно было делать подъемы туловища. Делали мы это со Смайл по очереди — двадцать раз она, двадцать раз я, лишь бы создавать вид бурной деятельности. Мы радостно растягивали двадцать подъемов минут на пятнадцать, параллельно обсуждая все на свете.
— Ты больная, — смеялась Викки, когда я ей рассказала, почему боюсь идти сегодня на дополнительные по истории.
«Нет, я просто очень стеснительная», — мысленно ответила ей я, а вслух произнесла:
— Ты меня бесишь, — я сходила с ума из-за этих дурацких дополнительных занятий. Никогда в жизни учитель не решался добровольно тратить на меня свое внеурочное время. Ладно бы, если у него была целая группа ребят, мечтающих изучать историю в университете, тогда я бы еще поняла.
Но я была одной-единственной.
— Ну ты вот объясни, чего ты его так боишься, — хмыкнула Викки, отходя от меня на пару шагов, чтобы завязать шнурки. Она пропала из поля моего зрения. Продолжая делать подъемы, я бубнила:
— А ты сама подумай: молодой, красивый учитель, весь такой накачанный, ухоженный… И тут я. А если он надо мной шутить станет? Что я тогда…
В этот же момент надо мной появилось лицо. И все бы ничего, если бы это было лицо Викки.
Но это было лицо историка.
Я взвизгнула и резко поднялась, почти что столкнувшись с ним лбом.
Браво, Кейт!
— Привет, — радостно поздоровался учитель, улыбаясь. Я почувствовала, как у меня начало жечь все лицо и даже макушку — должно быть, я была красная как помидор. — Хотел только напомнить, что у нас сегодня дополнительные в три.
Я кивнула. Молодой человек зачем-то пожелал мне удачи и быстрым шагом покинул спортивный зал. Ко мне подошла Викки и воскликнула:
— Ну, ты даешь, подруга. Ты вообще заметила, как далеко я ушла?
Я еще сильнее раскраснелась и предпочла сходить в туалет, лишь бы избежать дальнейших подколов.
На втором часу дополнительных я поняла, что умираю. А еще не поняла, как можно учить в институте четыре года столько информации. Да на нее же потребуется целых полвека!
Я всегда считала, что историю знала очень даже неплохо. Во всех предыдущих школах я даже не стеснялась умничать на уроках, когда учитель задавал вопрос, а класс молчал потому, что никто никогда не делал домашнего задания и не открывал учебников.
Так вот, спустя полчаса занятий с мистером Стайлсом я поняла, что знания мои годились лишь на вялую троечку. Причем дело было не в том, что мой новый учитель истории придирался. Он просто каким-то образом откопал вариант вступительного экзамена того самого университета, в который я намеревалась поступить. Это были такие жесткие задания, что у меня волосы на голове встали дыбом.
К концу первого часа я поняла, что не могу сделать и одного задания — на все вопросы вместо меня отвечал учитель. А мы еще даже не перешли к части с развернутым ответом!..
— Да уж, — он почесал затылок. — Тут есть, над чем работать.
Я фыркнула и потерла глаза. За окном уже стемнело, и я предвкушала, как поползу домой в такой темноте, шарахаясь от каждого звука, который донесется до меня сквозь грохот музыки в наушниках.
Было бы логично не включать музыку, потому что именно она и помешает мне вовремя сориентироваться, заметить приближение потенциального маньяка и убежать.
Но когда выбор стоял между «включить музыку и забыть обо всем мире» и «идти в тишине и наедине со своими мыслями, которые могут меня сожрать заживо», я всегда выбирала первое.
— Всегда думала, что нормально знаю историю, — буркнула я, постукивая ручкой по парте.
— Ты ее знаешь, — кивнул историк. — Только вот при поступлении надо ее знать так, как будто ты преподаешь ее уже лет пять.
— А как вы поступили?
— Ну, я метил не так высоко, как ты.
Я хмыкнула.
— На сегодня все, кстати, — учитель улыбнулся. — Я вижу, что ты устала. Но работать надо много, чтобы выучить это все. Завтра сможешь позаниматься?
Я поджала губы, и он меня заверил:
— Завтра обойдемся всего одним часом.
— Смогу, — тут же ответила я, сгребая все, что валялось у меня на парте, в рюкзак. — До свидания!
В целом, урок прошел даже лучше, чем я ожидала. Исключая то, что я почти ничего не знала, мне даже понравилось. Учителем мистер Стайлс был просто отличным — было видно, что эту профессию он выбрал не потому, что родители так сказали.
Первой фразой, которую он выдал, как только я уселась за стол напротив него, была: «Я не кусаюсь, кстати». Это заставило меня покраснеть до корней волос и понять, что он все-таки слышал мою тираду на физкультуре. Но затем преподаватель с жизнерадостным видом достал целую пачку бумаги и заявил, что нашел вступительный экзамен прошлого года, и у меня появились проблемы посерьезней.
На стоянке перед школой стояло всего несколько машин, вероятнее всего, учительских.
Я решительно направилась к выходу из ворот, мысленно прося, чтобы сегодня вечером на улице не гуляли какие-нибудь малолетние хулиганы. Да, даже такие могли у меня отнять деньги.
— Кейт! — окликнули меня сзади, и мне пришлось остановиться.
За мной быстрыми шагами шел учитель истории. В голове пронеслась мысль: неужели он решил, что занятие было коротким? Или, может, подумал, что я слишком тупая, и он не хочет со мной заниматься?
— Да?
— Хочешь, подвезу тебя? Уже поздно.
Я изумленно распахнула глаза. Серьезно? Учитель только что предложил мне сесть в его машину и прокатиться до моего дома? Я думала, что это… не принято, что ли.
— Да нет, спасибо, — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. Вот идиотка!
— Да ладно тебе, — закатил глаза мистер Стайлс. — Даже я бы боялся в темноте по этому райончику ходить.
И то правда. За неделю до первого школьного дня мы с мамой ездили в торговый центр. Так как в моей семье машины не было, пришлось воспользоваться общественным транспортом. От автобусной остановки до нашего дома путь составлял около пяти минут пешком. Так вот, по дороге нам попалась сначала группка обкуренных подростков, а затем — группа парней лет восемнадцати, которые очень долго просили у меня номер телефона (причем кричали они мне это уже в спину). После такой прогулки я решила, что в темное время суток мне лучше бы домой не возвращаться.
До школы пешком я тоже побаивалась ходить — то и дело встречались какие-нибудь наркоманы (ну, или мне так казалось), так что по утрам меня подвозила Викки. Моя подруга, в отличие от меня, не испугалась и сдала на права. Я же решила, что не уеду дальше первого столба и мне совсем не нужно учиться водить машину.
Мама у меня работала врачом, так что дома она очень часто отсутствовала и в вечернее время. Вот, например, сегодня. Даже не позвонишь, чтобы она меня встретила.
— Ну… хорошо, — сдалась я.
Лицо историка озарила улыбка.
— Вот и отлично!
Не знаю, почему, но от такого учителя как мистер Стайлс я и ожидала такую машину, какую увидела — шикарную и дорогую. Интересно, сколько зарплат он на нее отложил?
Учитель галантно открыл мне дверь, дождался, пока я усядусь, закрыл ее и через несколько мгновений оказался на сиденье рядом, заводя машину.
Я переставила наушник в другое ухо на случай, если учитель решит со мной заговорить. Не хотелось выглядеть глупо, переспрашивая.
Вежливые люди, когда общаются с другими, выключают музыку. Я же безумно стеснялась даже своего собственного голоса, а музыка меня успокаивала.
Я достала телефон из кармана джинсов и, поставив минимальную яркость экрана, чтобы у историка не вышло подглядеть, набрала сообщение для Викки:
Я: Я В МАШИНЕ СТАЙЛСА
— Ты где живешь?
Вопрос заставил меня подскочить, а затем густо покраснеть от своей же собственной глупости. Хриплым (что еще больше меня взбесило) голосом я назвала адрес и сделала вид, что усердно копаюсь в телефоне.
Викки: ЛОУРЕНС, ВЫ ТОЛЬКО ДВА ДНЯ ЗНАКОМЫ, А ТЫ ЕМУ УЖЕ ОТСАСЫВАЕШЬ?
Я еле сдержалась от смеха в голос. Спокойно, надо дышать.
Викки всегда была остра на язык, и я ее любила за это.
Я: Ты дура.
Викки: А ты сосешь учителю
Я все-таки прыснула со смеху, и мистер Стайлс посмотрел на меня с некоторым недоумением, но только одно мгновение: взгляд от дороги ему отводить все-таки не хотелось.
— Я такой смешной?
Викки: Ну и что молчишь? Занята?
Я ее убью.
— Нет, — хихикнула я. — Просто… — закончить предложение у меня слов не хватило. Я боялась, что производила на учителя вид какой-то дурочки. Сначала я не могла выдавать ответы, состоявшие из больше, чем двух слогов, затем просто не могла ответить ни на один вопрос по истории, а теперь еще и вела себя, как обкуренная.
— Просто…? — историк вопросительно изогнул бровь, и мне стало еще смешней.
— Просто мы уже приехали, — выкрикнула я, не сдержавшись и указав пальцем на свой дом. Даже несмотря на то, что последние дни я видела в этом строении нечто чужое и незнакомое, сейчас я обрадовалась виду маленького двухэтажного домика. — Спасибо и до свидания!
Я вылезла из машины и быстрыми шагами направилась к внезапно ставшему родным крыльцу, надеясь, что историк не заметил, какое у меня было красное лицо. Телефон в кармане штанов завибрировал, оповещая о том, что Смайл написала что-то еще.
