Выходные первой школьной недели пришли даже быстрее, чем я на то рассчитывала. Мы с Викки решили отметить, что смогли осилить первые пять дней последнего года ада, который в народе именуют «школа», и собрались съездить в центр города, пообедать в кафе, которое Смайл мне очень рекомендовала.
Правда перед тем, как поесть (чего мне хотелось больше всего в этой жизни, и я смело могла назвать это занятие моим хобби, потому что я посвящала еде даже больше времени, чем общению со своей лучшей подругой), мне пришлось три часа ходить с Викки по магазинам, так как подруга поставила перед собой цель купить себе новое платье и туфли к нему. В итоге она сначала купила туфли, и остальные магазины мы лихорадочно обегали в поисках подходящего к ним платья.
Я не увлекалась нарядами. Обычно я просто заходила в магазин, видела на первых же вешалках и манекенах вещи, которые вполне бы могли неплохо смотреться на мне и, более того, были достаточно темными, чтобы отразить мое внутреннее состояние, хватала их и покупала. Таким образом, на покупку новых нарядов я обычно тратила не больше часа и уезжала из торговых центров совсем не уставшей.
Я была невысокой шестнадцатилетней девушкой, которая предпочитала каблукам кеды. Чаще всего я носила черную одежду, так как не любила выделяться. У меня были длинные русые волосы, которые я чаще всего либо выпрямляла, либо завивала, потому что прически я делать не умела.
Викки Смайл была моей полной противоположностью: высокая, стройная брюнетка, которая на каблуках носилась со скоростью света, никогда и ничего не стеснялась, не имела проблем с фигурой и просто
обожала выделяться. Я всегда поражалась, как такие противоположности могли так хорошо дружить.
Итак, когда мы, наконец, добрались до кафе, у меня уже отказывали ноги. Я рухнула на стул, схватила меню и заказала столько, сколько нормальный человек (тот, который не я) съедает, наверное, в неделю.
— Ты что, столько съешь? — усомнилась Викки, когда я продиктовала официантке, что хочу.
— Конечно! — ответила за меня работница кафе. Она улыбнулась и удалилась.
— Знаешь, что я тебе скажу, — Смайл хитро улыбнулась, наблюдая за тем, как я переворачиваю странички меню в надежде найти пароль от вай-фая. — Тебе пора садиться на диету.
Я возмущенно посмотрела на подругу. На слова сил у меня уже не было. Обычно я жутко злилась, когда друзья поднимали тему моего веса — уж очень больной она была. Не то чтобы я была толстой или что-то типа того. Но я все равно каждое утро смотрелась на себя в зеркало и видела парочку килограммов, которые могла бы сбросить, если бы не была влюблена в еду.
— Ну, парня там заведи, — ну вот, мы и дошли до того момента, когда Смайл начинает отпускать сальные шуточки. Значит, устали мы обе. — Будете с ним целыми днями…
— Это что, историк? — прервала я ее тираду, посмотрев на другой конец зала.
Слово «историк» на Викки подействовало, как «гамбургер» на меня. Девушка крутанулась на своем месте и посмотрела туда же, куда и я.
Действительно: в нескольких столиках от нас, ближе к центру, сидел мистер Стайлс с какой-то довольно миловидной девушкой. Они над чем-то смеялись, да так сильно, что девушка чуть не смахнула стакан с каким-то напитком на пол.
— Кто это? — спросила я.
— Понятия не имею, — пожала плечами Смайл. — Наверное, девушка.
— А она у него есть? — я не знала, почему, но мой голос прозвучал как-то странно. Мне что, было обидно?
— Ну, если учесть, что он отшивал всех в школе, то вполне возможно, — Викки с громким звуком потянула содовую из стакана.
Официантка вновь подошла к нашему столику и поставила тарелку со спагетти передо мной. Я поблагодарила ее и подняла взгляд. Кажется, я хотела посмотреть, что было написано на плакате на противоположной стене. Но на него я так и не посмотрела, потому что встретилась взглядом с учителем истории. Я вздрогнула и стала внимательно изучать макароны в тарелке.
— Ты чего? — от подруги не укрылось мое странное движение и, скорее всего, мое красное лицо.
Я махнула рукой и приступила к трапезе.
Новая школьная неделя начиналась как-то вяло. Во-первых, учительница английского заболела, и об этом мы узнали, лишь придя к первому уроку. Ирония состояла в том, что английский у меня стоял первыми двумя уроками, так что всей группе пришлось просто прожигать время в коридоре. Из здания школы охранники никого не выпускали.
Через пять минут я поняла, что мне безумно скучно без Викки, которая была на уроке физики. Я вынула из рюкзака учебник по истории, который мне отдал мистер Стайлс. Он сказал, что информация, представленная в этом издании, подробнее любого школьного учебника истории, и попросил прочитать за выходные очень много материала. Я, конечно, это сделала, но повторить мне бы не помешало.
— Зубрим? — голос заставил меня подпрыгнуть. Я возмущенно посмотрела на историка, который самодовольно улыбался. Гордится, что меня напугал!
— Ага, — буркнула я, перелистывая страницу с видом глубокого негодования потому, что меня отвлекли от столь важной темы.
— Ну и когда произошел церковный раскол?
Я открыла рот, чтобы ответить, но на мгновение замешкалась — попыталась выудить из глубин своего мозга дату, — когда к учителю подошли две мои одноклассницы. Одной из них была та самая блондинка, Мэйси, которая на первом уроке не могла вспомнить, когда же все-таки началась Первая мировая. Вторая была брюнеткой, и вместе они смотрелись как инь и янь. Мэйси была высокой и похожей на манекенщицу, а другая моя одноклассница, имени которой я еще не знала, обладала более пышными, что называется «аппетитными», формами — большой грудью, задом Ким Кардашьян и узкой талией. Девушка пристально на меня смотрела, и я не знала, почему я ей уже не нравилась: в конце концов, мы с ней даже не разговаривали ни разу.
— Здравствуйте, мистер Стайлс, — сладко улыбнулись обе, становясь по обе стороны от историка. Я закатила глаза, закрыла учебник и поднялась, всем своим видом показывая, насколько мне противно такое отношение к учителю. Да и вообще: мне нужна тишина, чтобы заниматься. — Как у вас дела?
Ответа учителя я уже не слышала (да как-то и не хотелось), потому что прозвенел звонок, и я бросилась к кабинету, из которого выходила Викки.
Смайл, увидев у меня в руках учебник по истории, мгновенно его у меня выхватила и провозгласила:
— Ну, давай, Лоуренс, поучим даты!
За это я ненавидела свою подругу. Она всей душой желала мне поступить в нужный мне университет, а потому буквально пытала меня историей. Если у нас выдавалась свободная минутка, она хватала свой телефон и открывала справочник с датами истории Англии (который она, собственно говоря, специально для этого скачала), а затем начинала у меня в разнобой спрашивать события из абсолютно разных исторических эпох. Когда же я не отвечала на вопрос или просто называла неверный год, я получала смачный подзатыльник, и мы продолжали. Как правило, пытка продолжалась до звонка, а если дальше шел совместный урок, то и на уроке.
Мы сели на подоконнике в коридоре, Викки открыла мой учебник и спросила:
— Версальский мирный договор с США? — моя подруга вопросительно изогнула бровь, с предвкушением ожидая моего ответа.
— Тысяча… — я буквально почувствовала свою тупость. — Пятьсот…
— Лоуренс!..
— Шестьсот?..
В ответ я получила оплеуху учебником.
— Мисс Смайл, да вам бы в учителя! — восхитился пробегавший мимо мистер Стайлс. Я чертыхнулась про себя и густо покраснела. Ну почему ему надо было пройти рядом с нами
именно сейчас? — Думаю, такой подход к зубрежке был бы очень эффективен.
— Да? — округлила глаза Викки с таким видом, что врезать ей захотелось уже мне. — Ну что ж, тогда я продолжу дрессировать Кейт таким способом.
— Великолепно! — Стайлс хлопнул в ладоши, и я решила, что эта его привычка меня ну очень раздражает. — Лоуренс, я сегодня проверю, как вы это все выучили.
С этими словами он таким же быстрым шагом пошел куда-то по коридору. Он всегда либо бегал по школе, либо сидел в своем кабинете и что-то читал.
Викки захохотала, а я покраснела еще больше, отобрала у нее учебник и пошла на урок.
Когда я после уроков зашла в класс истории, меня встретили вопросом:
— Так когда был заключен Версальский мирный договор с США?
— В тысяча семьсот восемьдесят третьем, — огрызнулась я, кидая рюкзак на парту. — Еще вопросы?
Историк с хитрой улыбкой протянул мне два листа бумаги. На первом в столбец было написано двадцать дат, и я должна была написать, что произошло в эти года. На втором — куча страшных слов, которым надо было дать определения.
Я обреченно выдохнула.
— Это всего лишь разминка, — хохотнул учитель, раскрывая книгу.
— Что читаете? — у меня не было никакого настроения приступать к выполнению заданий.
— Не твое дело, — хитро ухмыльнулся Стайлс, делая вид, что увлечен чтением.
— «Пятьдесят оттенков серого», что ли?
Учитель усмехнулся.
— Пиши давай.
— Это значит «да»? — в ответ я получила осуждающий взгляд учителя, и буркнула: — Пишу я, пишу.
Через двадцать минут я ответила почти на все и решила, что с меня хватит. Я взяла листочки, поправила их и протянула мистеру Стайлсу, который как-то странно на меня посмотрел.
— Мы занимаемся каждый день, — пробормотал он. — У тебя время на что-нибудь еще хоть остается?
— Мне ни на что, кроме истории, время и не нужно, — пожала плечами я, открывая тетрадь и готовясь записывать.
— А личная жизнь? Ну, парни там всякие?..
— Нет, и не предвидится, — ответила я, а затем мысленно огрела себя так же, как Викки всего пару часов назад. Ну, вот зачем я такое учителю рассказываю? Нет, он конечно, сам спросил… Но, блин,
Кейт!
— Ясно… — он задумчиво перевернул две страницы своей книги, а затем, словно опомнившись, провозгласил: — Сегодня мы поговорим о культуре Англии в восемнадцатом веке.
Я застонала от разочарования, а мистер Стайлс коварно рассмеялся.
В общем, к концу часа я была уже никакой — столько информации приходилось усваивать. Стайлс посматривал на меня и усмехался. Затем он заявил, что я устала, чтобы шла домой и выспалась, как следует, иначе от меня «не будет никакого толку». Я угрюмо кивнула, сгребла все вещи в сумку и поплелась к выходу.
Честно говоря, я жутко вымоталась за это время. Ни в одной другой школе меня так не гоняли ни по какому другому предмету. Конечно, это шло мне же на пользу, потому что уже в мае я буду писать вступительный экзамен в колледж, а знаний там надо очень много. В то же время, я так устала за первую неделю, что уже была не уверена, смогу ли я выжить к концу учебного года. Да даже календарного.
Я скучала по временам, когда я могла прийти домой, упасть на кровать, включить «Доктора Кто» и просто проваляться весь вечер. Или поболтать с Викки. Теперь же по приходу домой я либо вырубалась, либо делала уроки. Причем последнему, как правило, я посвящала еще и все перемены в школе.
У Смайл тоже не было очень-то много времени на общение.
Ей предстояло сдавать вступительный по математике, и она занималась ей почти так же усердно, как я историей — ночами пропадала в учебниках, а потому шутила, что к окончанию учебного года она будет заворачиваться в мешки под глазами, как в одеяло.
Я зашла в дом и отметила: мама опять на дежурстве. Вздохнув, я швырнула рюкзак на пол, скинула ботинки и пошла в кухню. Следить за маминым расписанием было невозможно — она была одним из немногих хорошо квалифицированных врачей в местной больнице, так что оно постоянно менялось. Меня успокаивало лишь то, что мама любила то, чем занималась.
Из еды у нас был только хлеб и сыр, что и составило мой ужин.
Когда я вовсю уплетала третий бутерброд, телефон засветился, сообщая мне о пришедшей заявке в друзья.
Барбара Стенфилд хочет добавить вас в друзья
Я быстро проглядела страничку незнакомки, заметила там несколько постов с «Доктором Кто» и записей про Fall Out Boy и приняла заявку. Одним другом больше, одним меньше — мне сейчас было наплевать. Главное, что ей нравится Доктор.
Я отрезала себе еще хлеба и на сей раз решила съесть его просто так. Я ела за восьмерых.
Барбара: Привет
Странно. Обычно люди, которые добавляют меня в друзья, делают это без особой на то причины и даже не пишут потом.
Я: Привет
Барбара: Как дела?
— Серьезно? — спросила я саму себя, но на сообщение все равно ответила. Мне казалось, что вопрос о делах был слишком… глупым?..
И завертелось.
