Противоположности

      ― Тихонечко, тихонечко, вот та-ак… ― кралась аккуратненько, влипнув в стену, одна рыжая нарушительница порядка. Если бы Орихиме пару месяцев назад сказали, что она будет пробираться тайком на полигон, чтобы поупражняться с мечом, она бы не просто не поверила, а совершенно точно грохнулась бы в обморок. Одно дело зачитываться приключениями о мечниках да наемниках, совсем иное ― самой пытаться стать кем-то подобной им. Однако дело принимало именно такой оборот.       Улизнув сразу же после окончания дневной смены в лазарете, Орихиме стремглав кинулась к себе в комнату, чтобы сменить медсестринскую униформу на более практичное шихакушо да прихватить… чужой меч. За временным отсутствием собственного, юная синигами, спрятав в широкий рукав косодэ занпакто самой Шихоин Йоруичи, тихо юркнула на нелюдную улицу с задних ворот. Оттуда долгий, но неприметный, путь должен был привести ее к центру ― аккурат туда, где возвышался над столицей холм Сокёку. Там, под ним, имелась одна занятная пещера, вход в которую Орихиме однажды посчастливилось узнать. Теперь же она надеялась укрыться в том тайном месте от всех, чтобы вдоволь натрудить свои занывшие без кэндо руки: с отсутствием Цубаки открыто тренироваться она не могла.       Выход из сложившейся ситуации созрел в голове начинающей мечницы внезапно. Впрочем, как и многие другие ее идеи, эта не была лишена цепочки обстоятельств, приведших в итоге к столь авантюрной затее. Все началось с того, что в сегодняшнее дежурство Орихиме в лазарет доставили девушку с отсеченной по запястье левой рукой. От одного вида на чудовищную рану впечатлительной медсестре захотелось закричать так же, как вопила поступившая пациентка. Однако, когда Орихиме прислушалась к пациентке, то разобрала в ее истошных воплях не боль и жалость к потерянной руке, а злость да кипу обвинений в адрес того, кто стал причиной данного увечья.       ― Проклятый Шиба! Чертов ублюдок! Выскочка! Хвастун! Бесчестный трус! Подлый мерзавец!       Не успела Орихиме удивиться, а заодно озадачиться вопросом, какой именно из семейства Шиба стал причиной бедствия столь маленькой и, на вид, безобидной синигами, как ответ возник сам собой, когда, сунувшись к пациентке нос к носу, явил Орихиме слишком запоминающийся яркий цвет волос.       ― А не нужно было лезть под мой удар, Шаолинь! ― попенял он явно своей сослуживице и без спросу взялся придержать ее за плечи, чтобы дежурная медсестра смогла обработать рану.       Так, меж своим делом, Иноуэ дозналась, что банкай Шибы Ичиго обладал поистине чудовищной силой, способной уничтожить ветром в прах все, что оказывалось на его пути. Он же поразил офицера Сой Фон, проходившую сегодня также экзамен на капитана. Из усугубившейся перепалки меж членами Второго отряда, следовало, что так Шиба в упомянутом противостоянии победил, а ныне пытался искупить свою вину перед раненой помощью и обещанием сделать ее своим лейтенантом.       Подобному участию Иноуэ искренне поразилась, ведь, опираясь на свой опыт, она не знала никого черствее и грубее этого парня. Впрочем… Она осеклась в мыслях и припомнила их первую встречу, когда Шиба страшно огорчился смерти одного из своих сослуживцев и, впав в дурное настроение, ополчился на нее, задевшую его разговором. Глядя теперь, как он с не меньшим воодушевлением опекался своей подчиненной, несмотря на то, что та обзывала его самыми последними словами да еще и колотила целой рукой, Иноуэ впала в растерянность касательно своих прежних оценок этому воину.       ― Да вылечи же ты ее! ― раздраженно прикрикнул он в своей привычной манере, и, тем не менее, прося самими глазами за мучившуюся от боли, хоть и не подававшую вида, офицера Фон.       ― П-простите, Шиба-сан, ― Иноуэ искренне не понимала, что тот хотел от нее. ― Как же я могу… ― Она заставила себя посмотреть на еще кровоточащую культяпку у пациентки. ― Увы, но восстанавливать утраченные части тела целители не могут.       ― Что за чушь?! ― вскинулся рыжий. ― Какая разница, какой кусок мяса выращивать? Малый или огромный? Я видел, что ты умеешь. Пробуй теперь на ней! Давай, чего застыла?       Иноуэ вспыхнула. На столь нахальный приказ от старшего не из ее отряда она не нашлась даже что и сказать, хотя иглой в сердце засело резонное замечание этого хамоватого Шибы: в самом деле, она никогда не пробовала приложить максимум усилий и стараний, кроме того случая с Шибой Иссином.       Девушка закусила губу, свела вместе бровки не так от напряжения, как от тяжело скрываемого недовольства, но, разогрев руки, приставила их к изувеченной конечности Фон. Стекшее по венам в кончики пальцев кидо защекотало приятным теплом кожу целительницы и тут же озарило комнату ярким светом, заставляя наемников синхронно приоткрыть рты от созерцания истинной магии…       ― Ох, только бы не попасться патрулю! ― Орихиме, вовремя спрятавшись в один из переулков, успешно избежала группы офицеров, обходивших улицы, прилегавшие к территории своего отряда.       Немного поуспокоив переполошенное сердце и отдышавшись, Орихиме, все еще чувствуя окрыленной после проведенного ею давеча эксперимента с восстановлением руки, вернула себе прежнюю уверенность духа. Пускай путь к полной регенерации утраченной конечности был сложен и весьма далек, положительная динамика заживления уже принесла свои плоды: неопытной целительнице ― веру в себя, юной наемнице ― надежду на исцеление, а молодому капитану ― радостную улыбку.       «Значит, это Шиба-сан должен был встать во главе отряда?.. Она предугадала это?» ― замыслилась не к месту Иноуэ и прижала к себе вплотную руку, рядом с которой под рукавом спрятала вакидзаси прежнего капитана Второго. Как напоминание. Орихиме не знала, которым было у этого меча имя, что за настоящую форму он из себя представлял, но чужой занпакто словно бы говорил с ней, и почему-то, по большей части, все о рыжем угрюмом преемнике своей хозяйки…       Рыжая зарумянилась: а Шиба Ичиго был не таким уж пугающим, если не строил грозное лицо, и не смотрел надменно, и не покрикивал на нее. К тому же ему очень шла улыбка, такая же озорная, как у его отца. Эта ребяческая улыбка запала Иноуэ в душу, заставляя ее воображение взяться за работу по «отбеливанию» созданного ею прежде нелицеприятного образа наемника.       ― …Зачем ты позволила стать ему капитаном?       Полет фантазий мечтательницы прервали. Орихиме заставила замереть свое сердце, когда всего в нескольких метрах от нее раздались два голоса. Мужской и женский. И говорили они негромко, точно секретничая, мало разборчиво, но последнюю фразу невольная свидетельница услышала достаточно хорошо. Понимая, что поступала некрасиво, Орихиме все же поддалась чисто женскому любопытству и, сделав пару бесшумных приставных шагов вдоль стеночки, осторожно высунулась из-за угла.       ― Он давно уже не мальчик, если ты не заметил. И я не могла его запереть на ключ!       У подслушивавшей непроизвольно полезли брови на лоб: споривших она узнала с ходу. Столь запоминавшихся синигами сложно было спутать. Самая роскошная женщина Сейрейтея и самый загадочный офицер Готея продолжили бурно жестикулировать в очевидных попытках доказать каждый свою правоту. Какую именно? В том-то и дело: Иноуэ не могла расслышать все и в точности.       ― …Готэй не место для него, Ран-чан!.. Ты не понимаешь, что это за человек! Хочешь, чтобы его жертвой стал и твой дражайший мальчик?       ― Это все сказки руконского леса, Гин!.. И я сыта ими по горло за эту сотню лет. Оставь в покое Айзена. Зачем, зачем ты сам лезешь к нему?!       Ичимару удержал собравшуюся уйти леди Шиба самым наглым образом ― сковав ее запястья своими костлявыми пальцами и дернув женщину на себя. Иноуэ показалось ― а может и не показалось, ― что офицер из Пятого собрался насильно поцеловать знатную даму, да только удар ее колена заставил мужчину не только выпустить чужие руки, но и опереться на свои, пав от острой боли на четвереньки.       ― Зачем? Ты еще спрашиваешь зачем? ― Лазурные глаза блеснули ярко из-под более не прищуренных век, из-под длинной прямой челки. Гин вскинул лицо на Рангику и, исказив улыбчивую гримасу хищностью, прошипел: ― Я поклялся, что отомщу ему за тебя. Из-за него ты не со мной!       Леди Шиба истерично рассмеялась:       ― Из-за него? Ты действительно полагаешь, что это Айзен виноват в том, что я каждую ночь засыпала в холодной постели, на мокрой от слез подушке, лишившись самой дорогой души, которую полюбила?! ― Ее глаза вспыхнули также нехорошими огоньками. ― Нет, Гин. Это все ты! Ты и твоя месть разрушили все, что у нас было! Поэтому оставь эту глупую затею пока не поздно! ― Рангику отвернулась и бросила твердо через плечо: ― И прекрати лезть в мою семью и ко всем, кто с ней связан!       ― Но!.. ― Ичимару, будто разыгрывая многократно отрепетированную роль из пьесы, картинно ухватил Шибу за края кимоно и позволил ей проволочить себя несколько метров по песку.       У Орихиме буквально отъехала челюсть, созерцая эту непредсказуемую сцену для обыденной жизни столицы. Запретная любовь? Тайное прошлое? Чувство такое, что страницы какой-то из старых трагедий ожили. Что связывало этих двоих? Почему общение с Гином сделало смешливую Рангику-сан невероятно строгой? Почему разговор с ней вызывал у известного комедианта неподдельные слезы? Прильнув плотнее к стене, Орихиме затаила дыхание и смотря во все глаза, снова навострила уши.       ― Хватит этих спектаклей, Гин! ― Рангику запрокинула голову к небесам, словно бы хотела рассмотреть его цвет, но Орихиме была знакома эта поза: так делали те, кто хотел удержать собравшуюся на ресницах влагу и не дать ей пролиться наружу. ― Я устала, Гин… Прекрати таскаться за мной. Я много лет замужем, и я люблю своего капитана, люблю свою семью, свой дом, я обожаю детей, что он подарил мне… Тебе никогда не понять этого, но ты сам виноват в этом. Отпусти меня.       ― Никогда. Ни тебя. Ни его. Даже если умру, буду призраком бродить за вами.       ― Пустые слова. Избитые фразы. И сколько лет я слышу их? Гин, ― она резко обернулась на него: ― У меня уже взрослый сын! Ты только вдумайся. И ему больше не нужна ничья защита и ни от кого.       Она резко выхватила края кимоно из бледных рук и, освободившись, решительно зашагала прочь.       ― Айзен что-то затевает … ― ударилось в нее вдогонку. ― Что-то намного, намного серьезнее, что произошло с Хирако и остальными. Айзен осторожничает, не посвящает меня в детали плана, но… твой Ичиго, он сказал, что докопается до правды. И я знаю, что он сможет. А это будет катастрофа.       Аристократка вновь замедлила шаг. Орихиме не видела, но готова была поспорить, что услышала, как звучно хрустнули пальцы в кулачках у той. Гордо вздернув подбородок, точь-в-точь, как это делал ее сын, дама, спрятав лицо в золотых локонах прилипших к ее, видимо, уже влажным щекам, процедила:       ― Передай Айзену, что капитанский пост его не защитит. Своей катастрофы он избежал только благодаря той девчушке из медотряда, которая успела спасти Иссина. Если бы Иссин умер ― я бы убила его, клянусь. Разодрала бы собственными руками сначала за своего мужа, а заодно, ― вздохнула она с разительно контрастной решительности грустью, ― и за своего друга…       Леди Шиба сорвалась с места в сюнпо. Ичимару, едва она исчезла, чутко повел головой и вмиг обернулся назад, будто уловив, что за ним наблюдают. Иноуэ, поддавшись животному страху, а также внезапно проявившемуся у нее инстинкту самосохранения, бросилась наутек из короткого переулка, спасшего ее от патруля, но наведшего на еще более грозившую ей разбирательством сцену.       Судорожно заспешив спиной вперед, Орихиме, естественно, не заметила, как в порыве бега налетела на кого-то, сбив того с ног и себя перецепив разом. Приложившись затылком о брусчатку главной улицы, Орихиме жалобно ойкнула.       ― Не ушиблась? ― В лицо захлопавшей ресницами девушке заглянули доброжелательные голубые глаза, и голова Орихиме тут же поплыла от какого-то нежного цветочного аромата духов.       ― Ши-Шиба-сама? ― не поверила она видению, хотя все было логично: Рангику за то время, что Орихиме удирала от возможной погони Гина, могла обогнуть квартал и оказаться в одной точке с ней.       ― «Сама»? Ммм, ― надула губки аристократка, ― не такая уж я старая и уважаемая, чтобы меня так величали. ― Она помогла подняться знакомой медсестричке и собственноручно, не стыдясь, осмотрела ее ушибы. ― Ат, небольшая шишка, ― махнула она рукой, ― до свадьбы заживет! А при твоей красе, Орихиме-чан, долго ходить не засватанной вообще не придется, ― подмигнула Рангику и поспешила полюбопытствовать: ― А что это ты тут делала, в переулке-то? Шпионила за кем, а?       Иноуэ вспыхнула: и глазами, и щеками, и сердцем. Ее и впрямь можно было уличить в шпионаже, но ведь она не специально следила. Порядком разволновавшись, трусишка вся задрожала: ей не хотелось из-за своего невезения угодить в Гнездо Личинок. Ей не хотелось, чтобы сын этой госпожи самолично конвоировал ее в тюрьму, да еще и пристыжал всю дорогу.       ― Ши-Ши-Шиба-са-а-а… ― Орихиме, вскинув руки над головой и сведя ладони как для молитвы, уже собиралась покаяться, вымаливая в нижайших поклонах себе прощение за недостойное поведение, но ее остановили с ходу же, а после придирчивым взором исследовали каждый уголок ее души.       ― Так сто-оп, потерялась, что ли? ― Рангику покосилась на котомку, в которой, обычно, несостоятельные синигами таскали еду и кое-какие деньги, и невольно подвела Орихиме к должному выходу:       ― Да-да! ― Та усиленно закивала, стараясь не краснеть из-за вынужденного вранья, ― я собиралась… на ярмарку… за новым кимоно… вот.       ― Покупки?! ― аж прихлопнула в ладоши леди Шиба. ― Обожаю! Так чего же мы расселись тогда? ― Женщина тут же спохватилась сама, затем помогла подняться рыжей девчушке, отряхнула их обоих от дорожной пыли и потащила даже не упиравшую новую знакомую в противоположный конец улицы, где находилась уйма лавочек с товарами на любой вкус и кошелек.       Спины огнегривых красавиц стали неумолимо отдаляться от злополучного переулка, у которого их, кажется, свела сама судьба. Впрочем, данное место никто из них не удосужил даже благодарственных кивком, даже полуоборотом головы на прощание. А зря.       ― Так-так, Ори-чан, подслушиваем? ― из тени вышел Ичимару Гин, вот уже несколько часов как капитан Третьего отряда, на территории которого, собственно, и произошел досадный инцидент.       Ичимару сощурил очи, словно блики золотых и медных волос ушедших женщин били по зрению даже с такого расстояния. Однако ни резь в веках, ни боль в сердце не заботили его. Хитрого лиса волновал только единственный вопрос: что из всего сказанного мог слышать один трусливый зайчишка? Если это было что-то, не предназначенное для ее ушей, то Гину очень бы не хотелось попортить сему чудному созданию шкурку.