Противоположности

      — Дайте мне его скорей убить!!! — С этими словами очнувшийся капитан Шиба-младший подорвался с постели и невидящим оком огляделся по сторонам.       Нашедшаяся в окне лейтенант, перехватив его рассеянный, застланный полыхающей поволокой взгляд, покрутила пальцем у виска.       — Кого убивать собрался-то?       — Куроц-ц-цучи… Чтоб его!       Ичиго грузно выдохнул и против воли откинулся на спину, потянувшись всеми мышцами. Тело неприятно заныло, середка запульсировала тупой болью, на душе чувствовалась пустота, а под кожей — иголки?       — Что это??? — вытаращил он глаза на действительно иголки. Они были вогнаны ему в вены на локтях, от них же шли какие-то трубки, а трубки эти заканчивались на другом конце большими капсулами. В тех переливалось что-то яркое, мерцающее и живое. — Сой?! — вскинулся капитан, но, едва дернувшись, был обратно вмят в постель сильной рукой своего весьма «заботливого» лейтенанта.       — Успокойся! — приказали ему. — Так нужно, чтобы ты быстрей встал на ноги. — Девушка хитро, даже с примесью коварства, сузила очи. — К слову: это придумал тот, кого ты порываешься убить.       — Куроцучи?! — рыжий вновь подорвался и вновь был повержен: локоть помощницы как пригвоздил его к кровати. — Что ты себе позволяешь?! — В Ичиго разом вспыхнули и капитан, и аристократ.       — Лежать! — шикнула невозмутимо Сой, но тут же скривила губы. — Если нет ее… Если нет Йоруичи-сама рядом, чтобы вовремя дать тебе подзатыльник, значит, это сделаю я!       Парень непонимающе уставился в ответ. Известная колючка неестественно разволновалась: забегав глазами по его перевязанному телу, футону, комнате, она краснела с каждым мигом все больше.       — Дурак, — сердито прохрипела она, — ты за неделю службы чуть не сгорел на работе. О чем ты думал, бешеный? Бросил на меня отряд. Исчез с карателями на окраинах Рукона. Где ты шлялся все это время? — Она вмиг переменилась в лице и полоснула своего капитана привычно гневным взором: — Ты когда ел и спал в последний раз???       — Эм-м-м, ну-у... — только и промычал Ичиго: ответов ни на один ее упрек у него не было.       Он помнил, как сорвался с пира в свою честь. Помнил, как выслушал признание от зажатого в тиски тринадцатого офицера Девятого отряда. Наемникам пришлось долго мучить, пытать, чтобы выдавить из его подсознания то нужное воспоминание о Тоусене, объявленном предателем их капитана. Никто в Омницукидо не понимал, каким образом этот факт был загнан ему настолько глубоко под корку, как, впрочем, и паре других его товарищей, приволоченных на допрос? Бойцы толком не могли вспомнить тот злополучный день, когда прежний капитан с лейтенантом возглавили группу по расследованию пропавших синигами. Правда, потом память постепенно принялась к ним возвращаться, и все трое, как один, проговорились о том, что на месте исчезновения дозора обнаружили нетронутого Тоусена Канаме. Намного позже, один из офицеров упомянул о внутренних сборах отряда, второй — о неприязни к пятому по силе воину из отряда и об оглашении его виновным в провале последний миссии. Третий и вовсе заикнулся, что Тоусена по решению большинства схватили и перенаправили в следственную тюрьму на территории Кучики. Оттуда же след, увы, не вел никуда — обрывался вместе с пропажей шестерых стражей, дежуривших в ту ночь, а также всех бумаг, подтверждавших какую-либо информацию о нехорошем инциденте с нынешним главой Девятого отряда.       С того самого вечера Ичиго, кажется, вовсе не переставал хмуриться. Кто-то усиленно заметал следы, причем самыми подлыми и гадкими способами. Убийства, подставы, подмена памяти. Не гнушавшиеся последнего наемники прибегали к «навеванию иных воспоминаний» только для пользы дела, тут же — налицо был иной интерес. Кто-то упорно пытался что-то скрыть. Что именно? Это и сорвался узнать Ичиго, прихватив с собой только верных напарников и отправив лишь Укитаке Джуширо специальную бабочку-хамелеона, переносившую секретную информацию. Она не выдавала свое присутствие ничем: ни шорохом крыльев, ни окраской, ни следом реяцу. Содержание ее послания учитель должен был передать на словах главнокомандующему — считай, переубедить того, что сбежал молодой горячий капитан не забавы ради, а, действительно, по делу.       Было, впрочем, то, о чем Шиба забыл побеспокоиться перед миссией. Он понимал, что нечестно поступал с той, у кого только недавно выиграл право на капитанское кресло. Теперь он давал ей побыть на главных ролях без боя, безвозмездно, так низко используя ее тщеславие в корыстных целях, которые вдруг вышли далеко за рамки лично его кровной мести. Речь шла не о нападении на отца искусственно созданным пустым — теперь Ичиго был в этом совершенно уверен. Нынче дело касалось чего-то большего, угрожающего своими масштабами беды. Скорее всего, Обществу Душ грозило то самое, излюбленное всеми советниками, — «заговор». Заговор против синигами, если быть конкретнее.       — Фу-у-х! — Ичиго накрыл лицо ладонями. Живо растерев его, чтобы разогнать кровь, взбодриться, он вцепился в волоса и хорошенько дернул их, дабы окончательно привести себя в чувства. — Сколько я провалялся без дела? — стало первым его вопросом после краткого, но бездумного изучения больничного потолка.       — Не много. Этот стремный пособник Урахары, оклемавшись, заявился к тебе в лазарет. Сказал, что такой ценный «образец для исследований» он не отправит на перерождение, пока сам не препарирует, и настоял на подпитке реяцу. — Сой кивнула на трубки и капсулы. — Кроме твоего отца и Шибы-доно, ее сдали еще несколько капитанов. Хицугая, Кучики, Зараки, Унохана, говорят, даже сам генерал. Так что, в тебе, теперь течет сила всего цвета Готэя, — закатила глаза лейтенант, — уж и не знаю, что подвигло их спасать такого как ты.       Ичиго кисло улыбнулся.       — Спасибо за «заботу», Сой, ты прямо само очарование. Такими темпами, может, и я когда-нибудь дождусь от тебя слов: «Ради Ичиго-сама я сделаю что угодно!»       Шаолинь пренебрежительно хмыкнула:       — Ага, жди, как же. Пусть ты и капитан мне, но все равно не господин глава, так что умирать за тебя не собираюсь. Мне вообще-то все равно, что с тобой.       — Да я вижу, — лукаво сверкнули карие глаза и пристально посмотрели в упор: Ичиго заставил зардеться многих дев, и то, что помощницу не миновала та же участь, всласть потешило его самолюбие.       Оставив прения, парень снова осмотрелся. Нос продолжал мучить резкий больничный запах, глаза — белый стерильный цвет всего: стен, потолка, постели, одежд, бинтов, которыми он был усердно перемотан поперек тела и вокруг головы. Верно. Ичиго припомнил, что помимо духовного истощения заработал себе ран, когда наткнулся с группой на целую стаю осмелевших пустых.       Но не было бы счастья да несчастье помогло: отбив-таки массовую атаку врага, наемники нащупали в тылу непрошеных гостей прореху в пространстве меж мирами. Это был явно незарегистрированный переход из Уэко Мундо в Общество Душ, и, судя по поведению пустых, этот путь не применялся ими впервые.       — Черт, мне нужно идти, — подвелся не растративший пыл и азарт Шиба, однако его, накренившегося от резкой смены положений, едва поймала Фон, подставив крепкое плечо.       — Ты не слушал меня? Тебе еще рано подниматься! — прошипела она разъяренной кошкой.       — Чего это я буду здесь разлеживаться? — буркнул упрямец. — Я должен что-то сделать.       Шаолинь закатила глаза: капитаны ей достались все-таки разные. Одна обожала праздный способ жизни, второго же, наоборот, буквально привязывать нужно было, чтоб он не совался, куда попало.       Боровшихся меж собой членов Второго отряда примирил внезапный стук в дверь. Прежде, чем войти в палату, посетитель поинтересовался вежливым, участливым голосом:       — Сой Фон-сан, это офицер Иноуэ, позволите войти?       — Орихиме? — хлопнул глазами Ичиго и в неподдельном изумлении воззрился на Шаолинь. В отличие от него, та такой гостье вовсе не удивилась и громко выкрикнула слова разрешения.       — Ши… Шиба-сан??? — медсестра замерла на пороге, посмотрев на больного как на явление свыше. Онемев, она похватала воздух ртом и судорожно заметалась взглядом по его лицу, порядком удивленное, совершенно для него непривычное. — Шиба-сан?.. — похоже, назвать его стоило ей не меньших усилий чем сделать первый шаг навстречу. — Вы… в порядке?       Капитан недоуменно моргнул. Все, что он помнил об Иноуэ Орихиме, вдруг вылилось ему на голову тяжелым водопадом. На ней была униформа медсестры, как в день первой их встречи, а перед глазами стояло голубое, в бабочках, кимоно из того момента, когда он оставил ее под ивами в родном поместье.       — Конечно, — хрипнул парень. Прокашлявшись, чтобы прочистить горло, он добавил чистым голосом в решительных тонах: — Я уже выздоровел и собираюсь уйти.       Сой Фон фыркнула. Офицер из Четвертого округлила рот, концентрируя взор на объемной белой повязке вокруг головы Шибы. Сквозь нее смешно торчали рыжие лохмы, но они веселили ровно до той поры, как глаз зацепался за бурые следы, проступавшие то тут, то там на бинтах.       Ичиго, перехватив огорченный взгляд молодого лекаря, лихо стянул со лба повязку и… поморщился от боли сорванных вместе с нею корок на едва заживших ранах.       — Ксо! — аж слезы выступили на глазах у бывалого убийцы.       — Вот же ж болван, — попеняла ему лейтенант и без зазрения совести растворилась в воздухе, выскользнув в сюнпо в окно: теперь нянчиться с твердолобым Шибой нашлась другая дурочка.       Орихиме невольно скривилась, не без сочувствия, точно могла себе представить боль открывшихся ран. Тихо, но тяжко вздохнув, она подошла к больничной койке и приложила руку ко лбу пострадавшего.       — Я сейчас, — закрыла она глаза. На лице у нее отобразилась повышенная сосредоточенность.       Ичиго ощутил приятное покалывание по всей коже головы, хотя маленькие теплые пальцы лежали неподвижно аккурат над его бровями, не давая тем привычно встретиться в поперечной морщинке. Это вызывало должный дискомфорт и разом досадное неприятие: Ичиго не любил не понимать того, что происходит, а эта девушка, равно как и ее действия, казались ему маловразумительными.       — Что это ты делаешь?..       — Теперь я смогла залечить ваши раны, — соскользнула ее теплая рука с его чела. — Раньше, мне не хватило сил, да и ваш организм не принимал восстановления. — Орихиме опустила голову и в волнении скомкала в кулачках складки форменной юбки. — Мы все думали, что Шиба-сан не выживет…       Ичиго крякнул от неожиданности. Вроде как ее комментарий непозволительно намекал на его слабость, с другой стороны, сказанное отдавало такой глубокой грустью, смешанной с беспокойством и мукой, что в груди у хладнокровного убийцы что-то резануло без ножа.       — Подними голову, — не приказал он, ведь с грубой формой слов поддел он ее подбородок с разительной нежностью, бережливостью даже, точно шершавые руки воина могли оцарапать ее кожу, на ощупь схожую на лучшие шелка. — Меня всего лишь потрепал арранкар, один из высших пустых. Пришлось сражаться в полную силу, оттяпать ему то да сё. Мне всего-то нужен был отдых, а вы развели тут… черти что.       — Развели тут… — оторопело посмотрела на него медсестра и так и застыла с этими словами на устах.       Шиба озадаченно потер затылок: похоже, он опять переборщил с резкостью.       — Наверное, я должен поблагодарить тебя, ну и извиниться? — На вскинутый взгляд округленных в изумлении глаз он ответил решительным кивком, однако вдаваться в нежности не стал, да и не особо стремился к этому. Ни времени, ни опыта на подобное у него недоставало в равной степени. — И все же, я помню, как предложил тебе кое-что перед своим уходом. Ты обдумала мое предложение?       — Я польщена. — Ичиго ударило по ушам ее глубинное, дерзостное. — Шиба-сан еще помнит об этом?       Ее упрек разил справедливостью, но для аристократа был слишком смел, слишком давящий на совесть.       — Я привык держать свое слово и по-прежнему намерен сделать это. А каков будет твой ответ?       Орихиме долго посмотрела на него — так, как никогда доселе, словно бы Ичиго что-то пропустил в их отношениях, и те из натянутых вдруг сделались невероятно пластичными: только руку протяни — и можно нащупать их, сыграть на них, как на длинных упругих струнах кото.       — Я согласна, Шиба-сама — ответила девушка без обиняков. Без ожидаемого жеманства, без предрекаемых слез, без бегающих глаз — все чин по чину: с поклоном и вдруг проявившемся запредельным уважением в новой приставке «господин». Это раздражало, а вовсе не радовало.       Ичиго притянул невесту за подбородок к себе, но не ради поцелуя, а чтобы поравняться с ней, когда поднялся на локтях. В глазах его нервно блистали испытывающие огоньки. Сердце не могло разобрать подвоха.       — Девочка, ты отдаешь себе отчет в том, что значит быть женою? — Он положил руку ей на плечо и слегка сдавил. Затем нарочито чувственно скользнул пальцами вниз по вороту ее медсестринской униформы и огладил заключенную в ткань полную грудь. — Ты полностью осознаешь, что тебя ждет?       — Да, Шиба-сама, — не убрала Иноуэ его руку, хоть щеки ее запылали стыдом, а в глазах стояли слезы.       Парень недоуменно моргнул: от своих «проверок» и от случившихся в ней перемен на душе заскребло. Впрочем, наследник клана должен был, вроде как, обхаживать свою избранницу, а не держать в страхе.       — Хорошо, — выдохнул он. — В таком случае, ты можешь заказать себе подарок на свадьбу. Я куплю все, что пожелаешь.       — Что вы! Шиба-сама, не стоит этого дела… — вспыхнувшая Орихиме не досказала: ее едва не сбил с ног залетевший в палату «ураган». Последним оказались оба родителя Ичиго, которые бросились со всех сторон тискать и целовать очнувшегося отпрыска, словно бы тот был еще совсем маленьким ребенком.       Орихиме умилилась и поспешила уйти, чтобы не быть лишней, однако в дверях ее догнал все тот же вопрос; он же раскрыл их тайную помолвку перед другими. Девушка замерла, вцепилась в дверную ручку как в последнее спасение и вздохнула, с дрожью. Бросив взгляд на своего жениха, она робко ему улыбнулась:       — Не нужно мне никаких подарков, кроме… вашего выздоровления. — И бросилась наутек. Чуднáя.