Противоположности

      Капитан Второго отряда свысока поглядывал на свою жену, точно на новобранца. Как дитя она всему удивлялась, пробиралась довольно неуклюже вслед за ним, и, конечно же, немного опасалась тех окольных путей, которые вели их к заветному сенкаймону. Подобных врат для путешествий меж мирами насчитывалось строгое число, и все они находились под бдительным контролем организации Готэй-13 и непосредственно Отряда кидо, члены которого и обеспечивали переход синигами. Последние, естественно, должны были предоставлять все соответствующие бумаги с разрешениями на посещение Генсея, отправляясь либо на службу, либо для определенной миссии в Мир живых.       Тем не менее, не все подчинялись таким правилам. Исключительным правом на сенкаймоны обладала знать, а именно — представители пяти Великих Домов, на территориях которых располагались пять врат личного пользования. Визиты через них регулировались только советом старейшин клана, а открывать врата мог обыкновенный занпакто любого члена рода, спускавшегося на Грунт.       Орихиме ахнула, прихлопнув в ладони, когда пред ее глазами красивые резные и массивные двери, больше походившие на врата какого-нибудь богатого храма, щелкнули и неторопливо разъехались в стороны, едва капитан Шиба просто провернул меж них свой Зангецу аки ключ.       — Что, впечатлена? — горделиво вздернул нос Ичиго, не удержавшись, чтобы не похвастаться.       Так и стоя с приоткрывшимся ртом, его жена бессознательно кивнула и робко покосилась ему за спину — на показавшийся впереди длинный затемненный тоннель. Ичиго хмыкнул и вошел бесстрашно в сей коридор: преодолевать Дангай было ему не впервой, несмотря на то, что он всю сознательную жизнь прослужил при внутреннем ведомстве Общества душ. Да и не занимал его особо расхлябанный мир людей с его грязью, беспорядками, нищетой, хворями.       — Ичиго-сама! — Его догнали спустя время. Шиба шел медленно, давая застывшей на пороге руконгайке опомниться и рвануть за ним, за единственным здесь для нее поводырем. — Ичиго-сама?       — М?       — А разве адские бабочки нам не нужны для перехода на ту сторону?       Капитан рассмеялся легко и свободно: так вот, что ее смутило? Хотя вряд ли проход через сенкаймон — частая для нее штука. Офицеров Четвертого не отправляют на Грунт для миссий, и, вероятно, последним ее спуском туда была практика в старших курсах Академии, но и та случалась редко.       — Не, бабочки нам не нужны, — отсмеявшись, Ичиго взялся все же пояснять, — как и члены Отряда кидо. Выход из фамильных сенкаймонов — один, оттуда до нужного тебе места приходится добираться своим ходом. Считай это чем-то вроде расплаты за свободу передвижения аристократов. Вообще же мы редко используем такие в своих целях. Это может быть какое-то важное событие в Мире людей, или знакомство с их культурой, обычаями, жизнью, или просто поход за покупками, хе-хе, — Ичиго смущенно зыркнул на Орихиме, почесав макушку, — мама часто этим грешит.       Она понимающе кивнула и улыбнулась: кто мог отказать Рангику-сан в подобной роскоши? Вряд ли даже совет старейшин клана мог противостоять капризам этой обворожительной женщины.       — Вообще-то Совет 46-ти доверяет аристократам в этом плане, — продолжил Ичиго, — ни родовая честь, ни пример для других не позволит нам сотворить какую-то глупость или использовать сенкаймон с какими-то недобрыми намерениями. И пока Бюро техисследований не взяло под контроль все передвижения синигами, — а такая указка уже есть со стороны советников, — можем еще наслаждаться вольными путешествиями. — Тут рыжий замолчал, явно что-то замыслив, а после — лукаво сузив глаза, жутко походя в этом на свою мать, растянуто промурлыкал: — Теоретически, и ты, как ныне Шиба, тоже имеешь право пользоваться этим сенкаймоном, но… я пока воздержусь от активации твоего меча в качестве ключа, а то еще сбежать от меня надумаешь!       У Орихиме даже в полусвете Дангая окрасились щеки в вишневый цвет, а зеницы — дернулись. Не смея выразить свое негодование словами, она поджала губы и надулась, как мышь на крупу: кое-кто перегибать палку с нахальством. Она бы никогда не посмела ответить черной неблагодарностью семье, приютившей ее, тем более — сбежать от того, кто запал ей в сердце, пускай он и был невыносим.       Ичиго разразился раскатистым смехом, читая в ее лице сотню противоречивых эмоций, но, определенно, ему нравилось выводить ее из себя. Ему нравилась она своей непосредственностью. Даже вопреки урокам этикета, которым явно та обучилась на «отлично», ее искренность услаждала глаз. Ичиго претило притворство. Ему нравились настоящие, своенравные, свободомыслящие женщины.       — А-а-а… — Она так смешно собирала себя, чтобы не огреть его. — А Котоцу тут тоже нет? — Орихиме решила, видимо, отвлечься за счет предыдущего разговора. И он оказался весьма кстати.       — Котоцу, да?.. — Ичиго скользнул взглядом поверх головы Орихиме, куда-то вдаль. Та не успела обернуться, как ее живо дернули за руку и вынудили броситься в скорый бег от… нарастающего за спиной грохота. Котоцу тут все-таки обитал, как и во всех остальных переходах.       Пара синигами прибавила скорости. Физические данные Ичиго являлись на высоте, но привычную неуловимость тормозил «мааахонький» довесок в лице уже порядком запыхавшейся жены. Раскрасневшаяся, со сбившимися волосами, с разъехавшейся от резких размашистых движений формой на пышной, волнующейся из стороны в сторону груди — такой узрел ее Ичиго, когда обернулся, но не успел отколоть какое-нибудь язвительное замечание, т.к. Котоцу буквально наступал той на пятки.       — Давай в сюнпо! До выхода — уже рукой подать! — напряг глаза капитан, завидев точку света в конце тоннеля. — Ты же умеешь, верно?! Только не говори, что нет!       — Я немножко! — попыталась докричаться сквозь гулкий шум Орихиме. Тут же, нахмурив бровки от усердия, она попыталась вспомнить все уроки по мерцающему шагу от Куукаку-сан и ее жениха.       — Ясно, — только и цокнул мастер сюнпо в лице Ичиго. Схватив жену в охапку, он закинул ее на плечо и исчез перед самим слепящим оком Котоцу, почти настигшего их. — Чё-о-о-о-о-орррт!!! — заложило уши Орихиме его ругательством, и сквозь миг Ичиго буквально вытолкнул себя и ее разом в просвет сенкаймона, кубарем пойдя по земле той стороны.       Он закашлялся. Не от нехватки воздуха во взорвавшихся огнем легких, а от злости… С дуру вовремя не закрыв орущий рот и нахватавшись травы и песка, парень подлетел на ноги в явном намерении прибить ту, кто устраивала ему и его совершенству одни сплошные испытания да проблемы.       — Т-т-т-ты!.. — Шиба, задыхаясь, ткнул пальцем в это недоразумение в звании десятого офицера, которое, шатаясь, едва смогло подняться, и с сожалением посмотрело ему в глаза.       — Извините, Ичиго-сама, я не хотела, — беззвучно дрогнули ее уста, а на ресницах — влага.       Наемник глухо прорычал, но, подойдя впритык, вопреки своему грозному виду и кровожадному желанию в глазах, просто подобрал подол своего хаори и оранжевой, чистой, изнанкой, обтер замаравшиеся щеки непутевой супружницы. И за что ему такое «счастье» досталось? Сам себя наказал.       — Ксо, — сплюнул он, мигом отмечая схватившихся за головы и присевших к земле людей. В порыве гнева он не совладал со своей гигантской реяцу и выпустил ее на обычных душ, которые даже не видели его, но недюжинного давления в воздухе не заметить не могли. — Совсем замотала меня! — Подобрался весь капитан. Сконцентрировавшись на пару мгновений, затолкал реяцу в глубь души и… придирчиво окинул оком жену: у той реяцу, как обычно, колебалась, но из-за явного расстройства собой ныне едва блеяла. — Старайся тоже, это, сдерживать себя. В Генсей отправляют только тех, кто в силах хорошо держать свою реяцу. У Урахары до побега был проект по запечатыванию сил лейтенантов и капитанов, спускающихся сюда в целях безопасности чувствительных душ. Не знаю, получит ли этот проект развитие теперь, но, на всякий случай, прими к сведению.       Орихиме покорно кивнула. Ее духовная сила Кенпачи и так была запечатана. Унохана-сан обмолвилась, что подобно Зараки-тайчо, она делала это бессознательно, выпуская на волю истинную силу только в порыве боевого безумия или мощнейшего эмоционального потрясения. Орихиме шмыгнула носом и посмотрела на отряхивавшегося от пыли Ичиго с долей досады. Он еще не ведал, кто она. Видимо, сплетни до него долететь не успели, а, может, причиной служило то, что он называл «стертой памятью». В любом случае, им повезло, что хоть ее сила была стабильно нестабильной. Орихиме посовестилась бы еще и в этом добавлять проблем своему кажущемуся ей идеальным синигами супругу.       — Ну что? — Ичиго так же быстро отходил, как и закипал. — Начнем поиски? — кивнул он на дорогу вдоль широкой реки, куда вывел их сенкаймон. — Мы в Каракуре. Это ближайшее место аномального разлома миров, где сосредотачивается львиная доля всей духовной силы Японии. Если беглецов не найдем тут — придется идти дальше. В Коморо. Или Торадо. Или Отаку. Или еще куда — куда они еще могли успеть за эти два месяца дойти и укрыться. Хотя погоню с них сняли, когда прочистили все острова и не нашли их следов. Впрочем…       Шибу озарила внезапная идея. Дернув вновь свою попутчицу на себя — на сей раз, крепко обняв ее за плечи и прижав к груди, он, не спрашивая позволения, не говоря, что задумал, снова сиганул в сюнпо и через пару каких-то молниеносных шагов перенес их на вершину самого большого здания в этом захудалом городке. Тем оказался один из синтоистских храмов на возвышенности, с которой можно было оценить все убожество Каракуры. Бездорожье, однотипные лачужки, средь которых только кое-где проглядывали приличные дома, собираясь дружно поближе к центру и мало походя на величественные поместья Сейрейтея, но все же отличаясь от окружающих бедняцких кварталов. Наверное, в центре жили наместники или знать, державшая этот городок, больше похожий все ж на деревушку.       — Напоминает дом, хмм… — задумчиво отозвались у Ичиго с груди. Он покосился вниз.       Все еще прижимая девушку к себе, он заметил, что она вторила его исследованию территории, правда, в ее лице не нашлось его брезгливости и борющегося с ней профессионализма. Одни эмоции. Полуоткрытый рот, глаза с поволокой ностальгии, пришедшее в норму матовости нежное лицо, тепло ее мягкого тельца в его руках. Ичиго невольно сглотнул и вдруг вспомнил, что за весь день ни разу не поцеловал жену. Церемония того не требовала, за столом такое показывать не приличествовало, а в спальне… в спальне она так старательно взялась следовать искусству плотского соблазнения, а он так зациклился на той татуировке на руке, что они оба совершенно позабыли о… нежностях.       — Эй, Орихиме? — тихонько позвал он ее. Она подняла на него взгляд, в глазах отобразилось непонимание. Кажется, она привыкла слышать от него только крики, упреки и приказы. Это было низко, недопустимо с его стороны как благовоспитанного аристократа. Ичиго медленно потянулся к ее губам, забегав глазами по ее лицу, жадно собирая с того каждый оттенок ее новых эмоций, рождавшихся из души. — Я могу тебя поцеловать? — вспомнил парень тот ее далекий упрек и то оскорбительное сравнение с нахально лезшим к ней Гином. Орихиме смущенно усмехнулась лишь в ответ и опустила веки — это было самым красноречивым дозволением.       Ичиго отозвался довольной и несколько шаловливой улыбкой прежде, чем наконец-то коснуться сладких пухлых уст уже на полном основании — на правах супруга. Он повернулся всем корпусом к девушке, заключил бархатистые прогревшиеся румянцем щечки в свои большие ладони. Держать Орихиме в своей власти и в то же время пробовать на вкус ее согласие вызывало волнующее, не ведомое доселе волнение и щекотку где-то под сердцем, отчего Ичиго разорвал поцелуй добродушным смешком.       — Что-то не так, Ичиго-сама? — с легким испугом поинтересовалась у него жена. — Я не очень умею это делать, вы меня простите…       — Глупости, — он запечатал ее слова, приложив поперек губ большие пальцы. Хотел было пояснить, что этому умению не учатся, а приобретают от усиленных практикований, но внезапно дернулся в сторону, уловив чужое присутствие на крыше. Его брови вмиг хмуро сошлись на переносице. — Кто здесь? Урахара, ты? Я не слышу твою реяцу, но мою ведь ты заметил, верно? Потому и пришел?       На краю крыши и впрямь что-то зашевелилось черное, оказавшееся маскирующей ширмой. Державший же ее был облачен в черную накидку с капюшоном, которая, видимо, не пропускала реяцу. Чистой воды урахаровские штучки. Ичиго знал, что хитроумный стратег, будь он, действительно, в этом городе, заявится посмотреть на новую «группу преследователей» из Готэя. Ичиго знал, что его учитель ни за что не проигнорирует его приход, потому-то Ичиго, пока целовал жену, выпустил опять, на полную, свою силу, направив ее столбом вверх точно маяк.       — Приветствую вас, Шиба-са-а-ан, — протянул из-под капюшона медовый, заметно уставший, несколько простуженный, но несомненно знакомый Ичиго, голос. — Меньше всего ожидал увидеть вас в числе охотников на нас, хотя, судя по вашему хаори, все кажется логичным.       Урахара поравнялся с парочкой синигами и нехотя обнажил повинную голову, спрятав взгляд под отросшей и не расчесанной челкой. Выглядел ныне первый гений Общества душ, скажем, жалко…       — Придурок, что ль? — зло фыркнул Ичиго. — Если б меня послали вас арестовать, то вы бы уже стояли в колодках на вершине Сокёку. Я здесь по личному делу, и в него не входят ваши души.       — А-а-а, по личному, зна-а-ачит, — пролепетал бывший капитан и прошелся любопытствующим взором по Орихиме, от распушившейся макушки той до варадзи, успевших запачкаться в местной грязи.       Шиба предупреждающе кашлянул, отстранил от себя жену и завел ее себе за спину.       — Я не об этом, старый развратник. Нужно поговорить. Есть подходящее место?       Урахара уклончиво покачал головой, намекая, что что-то ему не дает свободы препроводить незваных гостей в то самое «подходящее место».       — Хорошо, — шумно выдохнул Ичиго, зная, как любит совать свой нос в чужие дела этот синигами. — Она со мной. Это моя жена. Шиба Орихиме. Теперь доволен?       — Встрече с прекрасной Шиба-сан, молодой леди знатного клана? Конечно, доволен. — Урахара изящно, услужливо даже, поклонился едва ли не в ноги Орихиме, чем жутко ее смутил, заставляя схватиться кулачками за хаори мужа еще покрепче и спрятаться у того за спиной еще больше. — А я всего лишь скромный неудачливый изобретатель, — разогнулся тот и состроил жалобную моську, — да-да, можете меня так и звать, господа, неудачник Урахара Киске…       У Ичиго задергался в нервном тике глаз. Вот за что он не любил этого паяца. По душе он, конечно, был в стократ лучше Ичимару, но по поведению вызывал схожее желание пнуть в кривлявшуюся рожу.       — Ха-арош уже, набиваться на комплименты, что ты вовсе не идиот, — цокнул Ичиго и взял жену за руку. — Веди уже, «неудачник», куда надо. У нас нет времени на твои басни. Мы пришли за советом.