Противоположности

      День только клонился к закату, но у командира Омницукидо и его супруги, едва начинавшей делать успехи на ночных тренировках, вечер обещал иную увеселительную программу, нежели укрощения шикая или приумножение численности Шиб.       Орихиме смущенно поглядывала на мужа, путаясь в полах своего удлиненного иротомесодэ. Серо-сиреневое, с кучным рисунком полевых цветов по подолу и на широком оби, оно перекликалось с цветовой гаммой выходного костюма Ичиго: серебристо-серое кимоно опоясывал сизо-синий пояс, а на плечах представителя клана Шиба сидело белое хаори с гербом клана на спине. За отличительные знаки молодой леди Шибы отвечали три камона — на рукавах и под воротником, а также веер, украшенный клановой меткой. В прическе же красовались гребень, украшенный шелковыми цветами, и пара бесценных кандзаси, сделанных из кости журавля.       — Волнуешься? — Ичиго раскусил ее нервозное состояние. В душе ее бурлили эмоции, в животе кишки играли марш, холодная рука тщетно пыталась согреться в горячей ладони мужа.       — Угу, — кивнула она, не таясь, и мысленно пожелала потратить нервы на череду дополнительных тренировок, нежели на этот светский прием, который являлся для недавней аристократки одним сплошным экзаменом.       — Рано или поздно это бы произошло, — ровно заметил Ичиго. — Свадьба — иной круг, а девушке твоего положения необходимо выходить в свет. Посплетничать, — хулигански усмехнулся он, — парней пообсуждать, похвастать нарядами. Кто знает, может, ты найдешь себе здесь кого по духу. Впрочем, если нет — я особо не огорчусь: все эти девицы чересчур капризны и скрытны; меня постоянно преследует чувство, что я на актеров театра смотрю вместо них. Так что, попробуй просто отдохнуть. К тому же, — он пикнул жену по припудренному носику, — ты заслужила это после вчерашнего.       Орихиме, приободрившись, уверенно кивнула. Пускай, она только в начале пути, пускай ей еще учиться и учиться, но вчерашний прогресс на тренировке действительно сдвинул дело с мертвой точки. И пока пара отполированных и смазанных мечей обоих Шиба отдыхали в ножнах на стене, у их хозяев появился шанс окунуться в иную — мирную — сторону жизни. И как сообщил ей супруг, лучшего места для отдыха, чем поместье Киры, было не сыскать во всем городе.       Утопающее в ивах, полное пения сладкоголосых мухоловок, небольшое, но живописное, данное поместье притаилось в ложбинке у излучины извилистой реки, что рукавом связывала обитель мелких аристократов с главенствующим домом их клана — Коноэ, отвечающего за культурное наследие Общества Душ. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, Кира Кагекиё уже внес заметный вклад в то: и в сейрейтейских кругах, и в прогрессивных общинах Руконгая его слава как автора изящных хоку и романов не ведала границ. Его супруга, Шизука, также не уступала избраннику в одаренности: многие модницы столицы щеголяли в кимоно, расписанных ее утонченной манерой. Малышу Изуру повезло родиться в такой творческой семье; уже сейчас многие прочили ему славу поэта или художника в обход службы синигами, хоть чета Киры и служила в Готэе. Каждый — в уплату долга своему верховному Дому. Уж так средь аристократов повелось: старший ребенок любой знатной семьи обязан был отбывать военную повинность на благо господина и общества.       — Здесь чрезвычайно хорошо, — с нескрываемым восторгом отметила Орихиме и спрятала свое чересчур сияющее лицо за веером.       Как дитя, она продолжала радоваться всему новому. Выбираться на приемы Шибам и впрямь не доводилось прежде: не было ни времени, ни обоюдного желания, ни подходящего события. Ичиго вообще-то не очень жаловал брата-аристократа. Роскошные дома он имел привычку посещать под покровом ночи. Сказывались особенности профессии наемного убийцы с одной стороны, с другой — бурлящая увлечениями молодость.       — Шиба-сама, вот те раз! — Одно из таких «увлечений» мигом предстало пред его очи.       — Каори, — насупился рыжий, едва кивнув вместо поклона. Средняя дочь семьи Дайто, подотчетной клану Кучики. Статная, видная, со жгуче черными локонами, непослушно падавшими на откровенно открытый в кимоно загривок. Ее сложно было не заметить, сложно было не заинтересоваться, но самым сложным оказалось — отделаться от нее. Ичиго фыркнул. — Это моя жена, Каори. Можешь познако…       — Сколько лет, сколько зим! — Даже бровью не повела эта чертовка, напрочь игнорируя оторопелый взгляд Орихиме и полный раздражения выдох Ичиго. — Позабыли вы о нас, Шиба-сама, не радуете совсем своим присутствием! Давеча было представление в театре у Конодзи, месяц назад — помолвка у Санто, а на прошлой неделе — день рождение Юки-чан! Вы же помните, какая она славная, да?! — В глазах Каори полыхнуло коварство. — Кстати, она все глаза выплакала себе, бедняжка, когда прознала, что Шиба-сама женится и навек позабудет к ней дорогу…       На вору и шапка горит, как говорится, а молодой Шиба, явно «захаживавший» в свое время к многим барышням, аж вскипел весь, вплоть до самых кончиков ушей. Он люто зыркнул на язвительную девицу; во взгляде его вспыхнувших огнем глаз читалось нескрываемое желание прихватить в свое пекло и Каори, что в ответ впускала в него яд своих чернющих глаз. Вот только отвлекаться на эту негодяйку ему не пристало. Аристократ аристократу рознь, ведь даже средь высоких слоев имелась своя градация. Шиба, как и любой иной Великий Дом, никогда не опустится до любовных скандалов. Тайна Шиба Рангику служила отличным примером их идеальной выдержки и потаенности.       — Всё сказала? — процедил Ичиго Каори сквозь сцепленные зубы, а сам покосился на поникшую Орихиме. Лицо ее не выражало никаких эмоций, правда, в побелевших руках звучно хрустел уже сломанный веер.       Дайто самодовольно оскалилась, отмечая нервную дрожь и показные эмоции руконгайки, зря пытавшейся разобраться в легкой, полной вседозволенности жизни урожденных сейрейтейцев.       — Ну… Я пойду? — сверкнула хищными глазами Каори — сверкнула на сей раз именно на жену Шиба.       Ичиго ничего не ответил знакомой — лишь презрительно глянул на нее, резко развернулся и дернул Орихиме за руку, стремительно зашагав прочь от неприятного обоим общества.       Меж супругами пролегла невидимая стена. До объяснений никто не снизошел, Ичиго буркнул что-то вроде «это было давно» или «это не имеет значения» и лишь посильнее стиснул ладонь жены, что так нечаянно доведалась о его жизни «до». До всего: до встречи с ней, до тесной связи с Йоруичи, до зачисления в Омницукидо и появления интереса поважнее, чем кутежи и легкодоступные, мечтавшие о блестящей партии в лице наследников Великих Домов, бесчисленные претендентки.       — Ты не должна думать об этом, — шепнул он все-таки ближе к уху, когда отпустил Орихиме на лужайке перед домом Киры, где стали собираться гости, с минуты на минуту ожидая выхода на веранду счастливых родителей и демонстрации долгожданного первенца. Девушка помнила, что за важное событие — рождение ребенка в такой среде.       — Шиба-сама не должен мне ничего объяснять, — тихо промолвила она тем временем мужу, сходя на официоз в обращении, не поднимая потухших глаз и отчаянно косясь по сторонам, будто ей позарез нужно было разглядеть каждого гостя и каждый припасенный ими подарок.       В этой пестрой многолюдной неразберихе, даже самые уважаемые синигами выглядели несколько аляповато и в то же время мило. Рыженькая, прижав к себе связку тэмури, которые попросили ее вручить Изуру, смущенно улыбнулась — она и впрямь отвлекла себя повышенным интересом к этому действу. На нем присутствовало много знакомых ей лиц, сплошь — из знати. Те же капитаны Укитаке и Кьёраку, а также лейтенант ее мужа — Сой Фон в компании, кажется, воспитанника ее дома; Орихиме не помнила имя того молодого китайца. Также на расстоянии разместился паланкин Шихоина Юширо, с другой стороны — во всей своей красе блистали Кучики. Куукаку приветливо усмехнулась золовке и кивнула братцу — естественно, делая это незаметно, из-за спины сосредоточенно взиравшего на энгава Бьякую. Он не любил толпы так же, как и спокойные Такаши, от которого пожаловала леди клана и ее малорослые дети, мальчик и девочка. Герб Коноэ мелькнул тоже вдалеке — Орихиме досконально изучила геральдику всех пяти Великих домов. Некоторые из мелких она тоже узнавала — если и не по заученным гербам, так по отличительным чертам их представителей. К примеру, грузных и кичливых Омаэда сложно было спутать с кем-то другим.       — Хочешь, перейдем в иное место? — Ичиго явно чувствовал себя виноватым, хоть чувством стыда он никогда не страдал. И все ж от внимательных, хоть и тщательно старавшихся не смотреть на него, любящих глаз не ускользнул тот факт, что он здорово утоптал траву вокруг жены, не зная на какой ноге к ней подступиться. — Мы оказались прямо в центре, — рассеянно потер он затылок, — я не подумал раньше, но с появлением Кира здесь начнется сущее столпотворение. Нам бы обождать в стороне, как поступили Ку и Бьякуя.       — Как пожелаете, Шиба-сама, — поджала губы задетая все же за живое Орихиме. Она не смела его ревновать. Конечно же. Глупо было ожидать, что за весь свой век этот красивый статный именитый молодой человек не имел множества любовных приключений, что ждал лишь ее одну-единственную. Тогда отчего же так скверно было на душе? Отчего даже смотреть в его лицо было больно? Отчего ужасно стыдно было за сломанный веер, за ту девушку, что говорила едкие и жестокие слова, и за саму себя, что в ответственный момент теряла лицо Кенпачи и превращалась в забитую невзгодами и безучастием судьбы нищенку из Руконского дна?       Гости тут стихли — в глубине широкого коридора появилась раскачивавшаяся из стороны в сторону тень, торопливые гулкие шаги которой приближались к энгаве стремительно, заставляя всех приглашенных аристократов расслабленно выдохнуть: наконец-то все начиналось…       Однако у появившегося на веранде счастливого отца оказалось пугающе бледное лицо, запавшие глаза и одеревенелые губы, которые он продолжал кусать до крови, не в состоянии вымолвить и слова.       — Ичиго-сама… — Орихиме вскрикнула, схватившись за его плечо, однако рефлекторно дернувшуюся вперед, ее категорично завели себе за спину. В следующий же миг командир Омницукидо поймал накренившееся тело Киры, в спину которого был всажен кинжал примечательных ниндзя.       — Ксо! «Драконы»! — Шиба, оперативно уложив убитого ниц на траву, бросился молнией в чужой дом, лишь краем ока отмечая, что заголосившие гости кинулись совсем в противоположную от места убийства сторону.       И всё же не успел наемник преодолеть и четырех комнат в коридоре, как заслышал за спиной торопливый, пытавшийся нагнать его бег. Если бы не закаленные нервы — жена бы схлопотала от него сюрикен в голову, но он на раз распознал в ней всё: и реяцу, и частоту мелких быстрых шажков, и сбившиеся дыхание из-за пышной груди, которую она имела.       — Даже слушать ничего не хочу! Живо возвращайся в безопасное место! — у него не было времени на остановки и препирательства, а потому приказ прозвучал, к счастью для Орихиме, на бегу.       — Тогда и я не стану тратить вашего времени, чтобы в который раз пояснять: я не уйду, если вам грозит опасность. — Она не отстала.       Ичиго раздосадованно цокнул. Сигануть бы в сюнпо — и дело с концом: уровень поступи у десятого офицера по-прежнему оставлял желать лучшего, но слишком сильным был враг, пробравшийся в этот дом. Ичиго не мог позволить древнему клану жестоких убийц спутать его жену с леди Кира и засадить второй кинжал в спину не той жертве.       — Ложись! — Уши знатного разведчика мгновенно уловили подозрительный шорох из бокового коридора. Толкнув Орихиме на пол, дабы лишь ее уберечь, Ичиго метнул сюрикен в край черноты, а вторую «звезду» — мигом и следом — в потолок, откуда свалился ниндзя в фиолетовом знаковом костюме с рисунком дракона на груди.       Девушка не успела и ойкнуть, как на нее водрузили уже бездыханное, но еще не отяжелевшее тело сверху и приказали лежать в таком страшном укрытии. Ичиго выхватил еще пару метательных ножей из-под своего оби и помчался по коридору вперед — туда, где две тени мелькнули в просвете, явно вознамерившись сбежать, наскочив на опытного воина и на качественный отпор.       «Ками-сама, что же это такое???» — внутренне заскулила юная Кенпачи, до тошноты вбирая запах чужой вытекавшей из ран крови. Желание выбраться из-под каменевшего с каждым мгновением ниндзя боролось с желанием не подвести супруга, что в специфической манере попытался уберечь ее от угрозы.       Внезапно крик разрыдавшегося дитя ударил в стены еще давеча радовавшегося дома. У девушки кольнуло в груди: материнский инстинкт забился внутри сбесившейся коброй, требуя немедленного выхода наружу. Детский плач выворачивал душу наизнанку, но вылезти на лоб глаза Орихиме вынудил осторожный скрип половицами. Всего в нескольких шагах от нее. Мать бы так не подбиралась к дитю.       — Сейчас я заставлю тебя заткнуться навсегда… — с невероятной злобой процедил один из «драконов», проходя мимо спрятанной Орихиме, заставляя мороз пробежать по ее коже и стиснуть застучавшие от страха зубы. Она не могла не только выдать себя, но не могла также позволить случиться еще одному убийству.       Реяцу мужа не ощущалась вблизи. На душевные метания Шиба потратила еще каких-то пару мгновений, а после аккуратно, стараясь не издать ни единого звука, выбралась из-под мертвого. Перепачканная в его крови, ее трясло от омерзения и в то же время от лютой ненависти. Орихиме ускорила шаг, памятуя, что ее малый вес способен сделать их совершенно легкими, неуловимыми слуху.       Изуру снова раскричался. Его колыбельку, подвешенную к потолку и украшенную вязаными кружевами видно было с самого порога, но разглядывать ни младенца, ни его приют у Орихиме времени не имелось: убийца уже сверкнул лезвием выхваченного из рукава сая и тут же замахнулся им.       — О-ох… — Тело дернулось в конвульсии. Тонкое лезвие вошло в шею практически на вылет, вот только роковое отверствие в сонной артерии проделал не сай, а дорогая кандзаси из кости журавля, что из жемчужно-белой стремительно окрасилась в красный, утонув в багровом фонтане, забившем из шеи.       Пол осенил глухой стук опустошенного тела. Вторым звуком в запавшей тишине стал всхлип ребенка, которого прижали к окровавленной груди ласковые, убаюкивающие руки.       — Орихиме!!! — Ичиго всего на миг опоздал. Перепрыгнув через тело уже закоченевшей Шизуки у порога, а также — через труп последнего из непрошеных на церемонию гостей, командир Омницукидо с ужасом повернул к себе жену, серо-сиреневое кимоно которой теперь украшал жуткий узор из бурых пятен. — Орихиме! — он с силой встряхнул ее за плечи. Она стояла на крепких ногах, значит ранена не была, значит была испачкана чужой кровью. — Орихиме! — Налицо у нее был явный шок, и победивший всех наемный убийца не встречал картины ужаснее этой. Его жена бездумно гладила по голове уже уснувшего малыша, что-то бессвязно бормотала, а в глазах у нее… стояла пустота. И никакого намека на серебристый след, на безумие, на стойкость Кенпачи.