Противоположности

      «Взять на контроль», «Задержать», «Подлежит ликвидации», «Взять на контроль», «Задержать», «Подлежит ликвидации», «Взять на контроль», «Задержать», «Подлежит ликвидации». Ичиго лихо рассекал росчерками туши матовую белизну бумаг, представляя вместо кисти — танто, вместо чернильных капель — алые, вместо шероховатой васи — гладкую кожу. О да, он бы с превеликим удовольствием расписался бы на каждом горле, которое украшала метка «дракона»! Печать Шибы удачно оказалась при нем, и командир Омницукидо совершенно безрассудной, но твердой рукой подтверждал ею каждый изданный им приказ на поимку клана Рю — всех, поголовно.       — Что ты делаешь, идиот?! — У заявившейся с отчетами Сой Фон вмиг отъехала челюсть, когда она увидела письмена верхнего листа из стопы на столе. Стопа уже выросла внушительная.       — Как? Как эти твари выжили?! — будто не слыша ее, капитан Шиба скрипел одинаково и зубами, и кистью, выплескивая на страницу всю свою невыносимую злость. — Шихоин вырезали же их полсотни лет назад! Откуда они вылезли?!       — Ты оглох?! — лейтенант залепила подзатыльник рыжей башке и поспешно выхватила набор для письма из рук явно сумасшедшего. — Что ты делаешь, и-ди-от?! — повторила она едко, по слогам, бесстрашно, хоть и нанизалась на его острый, полный ненависти, взгляд.       — Отдай сюда, Шаолинь! Не доводи до греха! — Ичиго попытался выхватить из ее рук украденное.       Но девчонка, не обуреваемая эмоциями, а значит в данный момент контролировавшая каждое свое движение с блистательной ловкостью, смогла с легкостью увернуться от десятка тщетных атак. Правда, на одиннадцатой ее везение закончилось — Шиба выбил из рук тушницу, не пожалев дорогого ковра и оставив на том черное пятно, напоминавшее давно закипевшую кровь.       Сой взвизгнула от негодования: по этому покрытию Йоруичи-сама очень любила пробежаться босиком. Отбросив кисть и порошок в сторону, Сой вцепилась когтями в яркие лохмы напротив и схлестнулась в рукопашной с Ичиго как в старые добрые времена. Хотя, когда это они были меж ними «добрые»? Она ненавидела его, он презирал ее, два ученика «богини скорости» с первой встречи не сошлись ни характерами, ни взглядами. Их сотрудничество капитана и лейтенанта иначе как насмешкой и не назовешь, а потому… потому такие громкие выяснения отношений меж ними не были дикостью для отряда. Где-то в глубине зала стражники просто наглухо закрыли входную дверь, оставляя драчунов выяснять очередной конфликт самостоятельно, без лишних свидетелей хоть бы и из клана Шихоин.       — Ты ссспятил? — прошипела Сой, когда на ее горле еще не сомкнулись крепкие пальцы главного наемника Сейрейтея. — Настрочить столько приказов на ликвидацию, поимку, слежку за одной организацией?! А кто другими станет заниматься? А когда нам справляться с иными преступниками?!       — Спятил не я, а моя жена! Эти уррроды, заявившись на празднике, довели ее до первого убийства! — Шиба потеряв лицо благородного аристократа и разом здравый рассудок в очах, придушив Фон сильнее, больно стукнул ту о пол. — Ты помнишь свое первой убийство, Шаолинь? Ты помнишь, что за мерзость творится в душе, когда впервые проливаешь чью-то кровь? Это не второе, не третье, не сто третье убийство, мать твою! — Он тряс ее в смертоносной хватке неистово, совсем голову потерял. — Ты видела ее глаза, чтобы читать мне нравоучения?! Считала ее слезы ночи напролет?! Рвала волосы у себя на голове от безысходности, когда хочется бежать и все крушить, а вынужден сидеть у ее ног и целовать ее пальцы, которые чудятся ей насквозь пропитанными чужой кровью???!!!       — Пусссти!.. — прошипела лейтенант и врезала капитану коленом в живот.       Внезапный болезненный спазм внутри заставил того разжать пальцы, и закашлявшиеся одинаково громко и воздухопросяще, они повалились навзничь, видя пред глазами спасительно-успокаивающий потолок, а не ненавистное в данную минуту чужое лицо.       — Прекращай истерику… — выплюнула в воздух Сой Фон. — Ты же… долбанный капитан!..       — Спасибо, что напомнила, — язвительно процедил Шиба, кривясь. — Оставь меня! Это мое дело!       — Ошибаешься! Это дело отряда! И я не позволю превратить его в оружие личной мести!       — Личной? Личной! — командир зыркнул на нее в полной оторопи. — А убийство семьи Кира, это что по-твоему? Не вопрос безопасности всей аристократии, всей столицы? Это мы недоглядели!       — Чего? — фыркнула снисходительно лейтенант. — Того, что в старом клане ниндзя сменились поколения? Шиба, у нас бездна дел, через нас проходит миллион лиц. Прекрати винить нас. Каждый день кто-то да умирает. Ты достал предупреждать это! Твоя цель — только наказание. Займись уже своим делом!       — Я и занимаюсь! Как никогда. Совет живо развязал мне руки, испугавшись за свои седалища. Это твой любимый Совет выдал мне архивы по «драконам», дура. Так что, отвали в сторону и не мешай «высшему правосудию», — едко передразнил он любимое выражение правленцев.       Оба наемника помолчали. В воздухе закружилась не только тишина, но и оседавшие пылинки, потревоженные дракой. Успокоиться они не могли лишь над головами часто и резко дышавших синигами, так и не доведших разговор до логичного конца. В атмосфере кружило, так и не угомонясь, напряжение.       Спустя какое-то время Сой Фон поднялась. Деревянными пальцами коснулась онемевшей шеи: следы удушья пропекли кожу насквозь, позвонки хрустели, дыхание оставалось сбивчивым, точно бы рыжий ублюдок сумел ей навредить. Она скосила на него глаза: он безумно пялился в потолок, так беспечно раскинув руки, что желание всадить ему кинжал в грудь казалось неимоверно захватывающей идеей.       — Т-ты… — Девушка запнулась и зажмурилась, отвернувшись от соблазна. — Мне жаль твою жену, но… с каких это пор ты танцуешь под дудку Совета?       Ичиго и опомниться не успел, как услышал лязг тяжелых щеколд входной двери. Его оставили вновь одного отвечать не только за свои поступки, но и за деятельность всех подотчетных ему людей. Йоруичи обучила его многому, Йоруичи много раз намекала, что из него выйдет славный капитан, Йоруичи потакала ему в желании быть во всем лучшим и первым бойцом. И он стал им. Но она никогда не давала ему конкретных советов или каких-нибудь уроков управления. Как и Кайен в делах возглавления клана, она предпочла все пустить на самотек, отдать на откуп его собственному опыту, лидерским качествам, организаторским способностям. Ичиго закрыл руками лицо и хорошенько растер щеки, чтобы опомниться. Кто он для них? Какой представляет из себя авторитет? Его личный лейтенант зовет его «идиотом» и верно не ошибается, ведь ее напутствия подчас становятся именно той спасительной соломинкой, которой Ичиго не хватало, чтобы выбраться из той глубокой ямы дерьма, куда он вечно угождал сам или его нарочно туда бросали.       Капитан Второго шумно выдохнул, сел, положил руки на колени. Права раскисать у него не было вообще, времени на взвешивание своих импульсивных поступков — тоже в обрез. И всё же, оплеуха, всегда вставлявшая ему мозги на место, будь она от Йоруичи, будь от Шаолинь, кажется, сработала. Ичиго зажег лучину на столе и, собрав в охапку поспешно выписанные им приказы, поджег их разом, горящим веером бросив догорать на пустой поднос для письменных принадлежностей.       — Хочешь разрушить стаю — убей вожака, — проронил парень, завороженно наблюдая за огнем, что прямо-пропорционально разгорался пред глазами, а в его душе замирал. В мозг возвращалась ясность, в душу — яд Зангецу, требовавшего не отказываться от плана массового убийства виновных. Шиба же, начисто проигнорировав кровожадность клинка и этой своей части души, поднес к лицу единственный оставленный целым листок. — Ну, здравствуй, Тацуки, — кисло ухмыльнулся он, — вот мы и встретимся наконец. К сожалению, в последний раз.       Кто бы мог подумать о том, что переодеваться в маскировочный костюм ниндзя Ичиго когда-либо будет так неохотно, не торопясь, растягивая время до невозможного, развязывая и завязывая все шнурки на форме бесконечное количество раз. Арисава Тацуки. Он знал эту грубоватую девчонку с детства, с тех самых пор, как в Сейрейтее обосновалась традиция показательных выступлений знатных детей, преуспевавших в самых различных навыках. Хакуда — самое распространенное умение, которое достигалось маленькими синигами, и в тот свой первый бой Шиба, одолев всех сверстников, в последнем раунде проиграл одной дерзкой девчонке, что звонко посмеялась над его слезами. Спустя время — он ей отплатил за это, уложив-таки на лопатки «не побеждаемую Арисаву», и продолжал это делать каждый последующий год, оставляя за собой первое место, а Тацуки — второе.       Конечно, она злилась на него. Подставляла подножки при каждом удачном случае. Лупила книжками по голове, когда они поступили в один и тот же год в Академию. Как бы «невзначай» метила Соккацуем на занятиях по кидо, а еще подкладывала ящериц ему в учебную сумку. Ичиго ненавидел этих тварей, а она смеялась, обнимала их, прижимала к щеке, целовала в гадкую морду и говорила, что они ужасно похожи на драконов, ее предков. Вредная она была, эта Тацуки, и странная еще, но они подружились с ней. А потом он поступил на службу к Йоруичи, а она… просто исчезла из Сейрейтея.       Командир наемников вышел из Дворца собраний с тяжелым сердцем. Зангецу так и остался лежать на капитанском дзабутоне, ибо с грузом его стали за спиной и восторга от предвкушения фатального поединка Шиба не поднял бы ноги. И без того поступь разбило запоздавшее, но слишком горькое прозрение: Арисава — потомок «драконов». Вот это да. Этот клан кровожадных ловких убийц и впрямь являлся притчей во языцех, но Шибе не было бы до него никакого дела, не случись беда в доме Киры. Теперь он обязан был отреагировать на это. Не отомстить, как правду сказала Сой, а отплатить.       Солнце еще не вызвало вечер, когда незнакомый парень, одетый в лохмотья и соломенную шляпу появился на рынке в Пятом районе Руконгая, Рюминши. Лежавший практически у стен столицы, он выглядел прилично. Чистые широкие улицы, ладные дома, приодетые жители, брезгливо косившиеся на захожего к ним оборванца, что так свободно, легко скользил меж них вдоль главной дороги, точно у него за пазухой был не один мешок золотых.       — У меня дело к кумитэ. — Мешок с золотыми монетами у него и впрямь оказался не один, отчего стража полуразваленной бывшей резиденции Рю синхронно разинула рты, но чудаковатого заказчика пропустили к главе, хоть и под охраной.       Путь в ее покои лежал долгий, обходной. И пятьдесят лет спустя здесь стоял смрад жуткого пожарища, под ногами хрустели не испарившиеся в небо отсеченные останки убитых Омницукидо ниндзя.       — Оставьте нас наедине, — хрипловатый голос Тацуки огласил приказ раньше, чем его узнал Ичиго, чем он увидел собственно ее саму — разодетую в дорогое расписное хаори, подбитое алой парчой. Он покосился на давнюю знакомую из-под шляпы: она стала заметно выше, почти вровень с ним, и волосы теперь лежали длинной волной поверх накидки, да и вся она, утратив юношескую угловатость и колкость, преобразилась, превратилась в опасно красивую женщину. Ичиго знал такой типаж красоты. Йоруичи обладала именно такой же.       По губам главы «драконов», клана Рю, скользнула улыбка, когда она смерила гостя взглядом.       — Заканчивай маскарад, Ичиго. Я ждала тебя, знала, что рано или поздно ко мне обязательно заявится глава Омницукидо, сам Шиба-тайчо, — каждое слово облекла она в издевательский тон.       — Ну, коли так… — Он разорвал в момент на себе ненужные тряпки бродяги, выбросил шляпу, взлохматил волосы, как прежде носил, еще в Академии. — Здравствуй, что ли, — и криво улыбнулся.       — Привет-привет. — Ее голубые глаза бесповоротно потемнели, наполнились худыми эмоциями, не сулившими ничего хорошего, не дававшими никаких шансов повернуть дело вспять, найти компромисс. — Что-то спросишь? — Она знала за чем он пришел. Конечно, знала.       Ичиго кивнул. Он знал, конечно, знал, что она не сдастся. Разговор — просто время на подготовку.       — Почему Кира? Почему вы убили этих несчастных?       — Ну зачем, Ичиго, ниндзя убивают? — деланно вздохнула Арисава. Выступила из хаори, сползшего с ее плеч на пол, заколола волосы парой шпилек, подошла на критически допустимое расстояние к врагу. — Деньги. Когда мы выпотрошили всех купцов Рукона, переключились на Сейрейтей. У того писаки скопилось много золотишка, а мне нужно было позарез набрать еще людей для нового дела.       Ее хладнокровие он успел позабыть, и всё же как гордо она держалась, как по-прежнему самоуверенно глядела ему в глаза и улыбалась нахально, так неподобающе девушке, но всё равно тепло, точно друг.       — Как Тоширо? Мама? Папа? — равнодушно прозвучала следующая реплика от нее.       — Твоими молитвами, — хмыкнул Ичиго, — впрочем, сомневаюсь, что ты молилась за их здравие.       — Ты прав, — безразлично добавила она, — у той, у кого убили родителей, чужие семьи вызывают только зависть. Кстати, слышала, и ты женился? — Шиба цокнул, закатил глаза на это ее «слышала». Тацуки рассмеялась: — Верно. Видела, она милая. Думаю, в другой жизни мы бы подружились с ней. У меня никогда не было подруг. Вокруг — одни пустоголовые мальчишки, которым убивать хлебом не корми.       — Твои «мальчишки» причинили вред тому, кто мне особенно дорог, поэтому я здесь, — не стал таиться командир карателей. — Ты не наберешь людей, Тацуки. Тех, кто убивал, казнят. Кто еще не успел — закуют в колодки. Тебя я сейчас убью. Клану Рю в очередной раз придется прерваться.       — Понятно… — усмехнулась натянуто девушка, пряча глаза за полуопущенными веками. — Тогда про детей не забудьте, отцеубийцы. Кто знает, что вырастет из них. Вдруг тот, кто будет тебе не по зубам?       Шиба коротко кивнул, принял к сведению. Прошел всего миг — и они вместе, в одночасье, набросились друг на друга, зачиная бой не на жизнь, а на смерть. Поединок меж двумя ниндзя — зрелище красочное. От слова «красный». В считанные мгновения оба они, как и всё вокруг, будто кто невидимой рукой расписал кровавыми чернилами. Взмах «кошачьим когтем» — и с левой щеки Ичиго полился кровопад, полет сюрикена — и фиолетовый костюм Тацуки превратился в бурую тряпку. Молниеносные шаги, стремительные повороты, головокружительные прыжки, спасительные кувырки, коварные уловки, уловки, уловки. Выпады, удары, рассекающие движения — слишком быстро всё это превратило из пары равных по силе синигами в потрепанные куски мяса, перепачканные обоюдной солью не то крови, не то прощальных слез.       — Ха-ах!..       — Тихо… Тихо, Тацуки, тихо… — Сай поймал в свой трезубец лезвий ее бойкое сердце. Злые синие глаза устремились ввысь. С губ сорвалось огорчение.       — Ич… — руки жестокой убийцы требовали рокового удара в ответ.       — Тш-ш-ш, — перехватил их за кисти извечный победитель в их противостояниях и дал умереть, чувствуя тепло своих ладоней.       Вредная, странная, дурная Тацуки.       Ичиго склонился над ней, начавшейся рассыпаться в прах. Еще никогда ему не приходилось так жалеть, что он — отъявленный убийца.