Противоположности

Несколько месяцев спустя

      Снег обреченно срывался с низко нависавших над землей небес. Он падал вовсе не легкими хлопьями, а тяжелыми, словно бы напитавшимися сталью перьями. Снег повалил в одночасье: еще миг назад в воздухе только повеяло сыростью, заставляя кожу вобраться в мурашки. Теперь же озноб лихорадил всё тело, что в острой надобности приникло к земле: вышедших на дело бойцов Омницукидо сквозь полог заботливой ночи прожгла насквозь колючая пороша.       — Кс-со! Холодно, с-собака!..       Командир карательного подразделения только с негодованием смерил заворочавшегося в укрытии помощника: он грозил обозначить в снежной пелене четкий след своего пребывания, и, как следствие, раскрыть всю группу. Шиба уже не раз пожалел, что взял друга с собой на задание; талант — вовсе не повод поручать тайные операции обычному синигами. И чем он думал, поступая так безрассудно, идя явно на поводу у эмоций?       — Еще долго? — Макушка нетерпеливого шпиона неуклюже ткнулась в локоть капитана, за что получила вполне заслуженный тычок этим самым локтем.       — Ренджи, заткнись, иначе я сам тебя заткну, — глухо прорычал Ичиго на сторону, ни на миг не теряя бдительности, не сводя глаз с цели — домика, что расположился чуть на расстоянии, в пологой низине, коими изобиловал ближний Рукон, в частности — третий, северный.       Здесь, в окружении буйствовавшей по весне красоты, этот домишко выглядел нелепо, кощунственно даже. Помпезный и роскошный, такой его отгрохал местный управляющий, которые бессовестно сдирал с населения края последние сбережения на проведение того или иного обряда, церемонии или ярмарки.       Шиба невольно нахмурился, напрягая не только глаза, но и брови, и лоб, и всю кожу головы, на которой волосы подымались на дыбы. В подкорке бунтовались честолюбивые мысли. Откровенно говоря, ему, как аристократу, должно было наплевать на правленцев-паразитов за стеной: это было негласное правило их круга, поскольку потомственной знати вполне хватало облагораживать столицу и нетронутые культурой земли им были ни к чему. Правда, до поры до времени — к примеру, до той, когда зажравшиеся взяточники и торгаши начинали искать прибыль посредством продажи душ. Желающие на такой товар находились всегда: жадные до жалования аристократы, владельцы рудников и каменоломен, зажиточные купцы и даже особо пронырливые меносы, проскальзывавшие в Общество душ не на охоту, а презренной торговли ради.       Противоестественный стук сбоку от рыжего наемника заставил честолюбивые порывы в сердце, всегда жаждущем справедливости, поулечься на время, а их обладателя опуститься до более бытовых проблем личного состава, что явно уже закоченел от долгого выжидания под аномальным весенним снегопадом.       — Уже скоро, — ухмыльнулся он и ободряюще похлопал помощника по плечу: — Это чтоб не думал, что у ниндзя прямо-таки золотая жизнь. Вот походишь так еще на пару-тройку операций, посидишь в засаде с пять суток, может, и выветришь ту дурь из головы, что ты, мол, «прирожденный наемник».       Ренджи хотел было возмутиться, но только открыл рот — как нахватался снежинок и чихнул, мгновенно приложенный носом в землю: капитан Второго обладал молниеносной реакцией и ответственным подходом к делу. Скользнувшее раздражение в его суровых глазах прояснило парню его прокол в соблюдении тишины без слов, но Ренджи не был бы собой, если бы смолчал упрек.       — Разве я жалуюсь? — шепотом оправдывался он. — Думаешь, я жалуюсь? Мне… мне просто не терпится перерезать глотку этому уроду. Вот и всё.       Ичиго снова хмыкнул с улыбкой. Сцена меж ним и его другом буквально возвращала его в события той давности, когда он являлся всего лишь нетерпеливым учеником осторожной Йоруичи, любившей всё взвешивать до деталей и действовать непременно безо всякого шума, пыли, порыва, эмоций. Теперь Ичиго сам был таким капитаном и смотрел на Ренджи как на прежнего себя со стороны.       — Терпение, мой юный друг, — закосил Шиба под Урахару и сузил тут глаза, уловив как пламя свеч в чайном домике потревожило чье-то резкое, торопливое движение. Ненужный карателям нового Совета 46-ти свидетель наконец-то решил убраться и предоставить им свободу для исполнения приговора.       — И чего там можно было так долго делать, брр, — вновь фыркнул замерзший Абарай, вытягивая шею.       — Тебе в красках описать, — съехидничал Шиба, — иль в веселый квартал сводить для ознакомления?       Его приятель густо покраснел, выдавая себя на фоне снега не только отряхнувшейся от него черной, упакованной в капюшон, головой, но и ярким румянцем на щеках. Похоже, Ичиго попал в точку.       — Что делать с девкой? — буркнул Ренджи, пряча забегавшие глаза. — Тоже порешить или допросить?       — Для начала выпустим ее из дома, а после… Ты проследишь за ней, куда она отправится дальше.       — Что??? — новичок воспротивился с ходу. — Ты снова меня не берешь на дело? Ичиго, что за?..       Капитан лишь шикнул на него и кивком указал на плавно отъезжающие в сторону створки седзи, из которых выплыла темная фигура. Оставлявшая клиента тайю походила на полохливую тень или неопытного призрака: черные волосы ее, собранные в сложную объемную прическу, поблескивали в дрожащем на ветру свете бумажных фонарей, серебряные кандзаси в ней позвякивали подвесками, темное парчовое учикаке поверх нескольких кимоно зашуршало по снегу — Ичиго отсюда слышал. Тайю непозволительно втянула шею, опустила подбородок, спрятала глаза за полуопущенными ресницами, а руки в бант оби, выложенный спереди в форме сердца. Пробираясь изящно на гэта с тремя зубцами, явно не замечая кусавшего за голые пальцы ног мороза, она поспешила откланяться стражникам у ворот и юркнула наружу, где ее почему-то не ожидал положенный слуга.       Командира ниндзя охватило мощное подозрение. Что-то внутри у него неприятно затянуло, запекло, заставляя Ичиго ощутить себя крайне паршиво, и это перед заданием. Он немигающим взором провел фигуру куртизанки от энгавы дома до врат, отмечая, как удачно забрасывал ее следы мелкий снег, точно кто хитрый нарочно дожидался такой погоды.       — Что-то тут нечисто, — подсказывало Шибе чутье и, насупившийся, он поспешил «уханьем совы» призвать к себе двух остальных членов сегодняшней вылазки. — Пара стражников — с внутренней стороны ворот, еще по одному проверяли дом по периметру в противоположных направлениях. Убрать, если что заметят. Девицу задержи, Ренджи. Да будь начеку с ней. Я живо сам покончу с Иосигавой и сразу к тебе.       Все бойцы коротко кивнули и рассредоточились. Каратели юркнули за забор через пару мгновений. Абарай, выйдя из сюнпо, прильнул к краю наружной стены, поджидая ночную гостью. Сам Шиба с грацией кота приземлился неслышно на гребне крыши и, слившись костюмом с фоном серо-черного неба, беззвучно пробежался по скату крыши вниз, перепрыгнул на здание чайного домика, не задевая черепиц. Действовать исподтишка, используя по максимуму искусство маскировки и подкрадывания — это норма для ниндзя, равно как и нанесение единственного рокового удара танто меж шейных позвонков… Давно опробованный план никогда не подводил опытного карателя, готового ко всем препятствиям и неожиданностям на своем пути, но то, что он обнаружил внутри домика, выбило на миг из равновесия даже его, хладнокровного убийцу.       Стены и циновки известного местечка для чаепития и любовных утех были сплошь покрыты кровью, что легла чудовищно красивыми длинными мазками вдоль и поперек них, не оставляя Ичиго сомнений: здесь орудовали мечом и действовали с особым наслаждением.       Карие глаза наемника блеснули сознательностью, и он тут же молнией вылетел на улицу, чудом не перецепившись через два тела, приволоченные на порог его людьми.       — Их убили до нас, — сразу отрапортовали бойцы и кивнули в сторону ворот, где снег окрашивался в алый: — И тех двоих тоже. Недавно. Теплые еще, не рассыпавшиеся.       — Ксо! — выругался Ичиго, скрипнув зубами, и тут же переметнул через забор, чтобы догнать Ренджи. С нахрапистым характером, тому грозила неминуемая смерть, если у убийцы не хватит выдержки в захлестнувшем ее водовороте противоречивых эмоций до и после содеянного.       Ичиго поднажал, попутно сетуя на лейтенанта Фон, что она не проверила заказ и свела в кучу две конкурирующие группировки в одном месте. Ей нужно было действовать тщательнее, как прежде — с повышенным буквоедством, но разве мог он орать на ту, которую, вернувшуюся после длительного исчезновения, сам же отстоял и перед генералом, и перед Советом, и перед отрядом. Он знал Шаолинь с детства, он доверял ей, а потому хотел разобраться в том, что с ней произошло. Темница не дала бы ему этого сделать, да и служба заметно мобилизировала Шаолинь, ставшую ныне рассеянной и отрешенной.       Пробираясь по воздуху, не оставляя следов на дороге из-за предательски переставшего сыпать снега, Ичиго обнаружил помощника и подозреваемую на достаточном расстоянии от поместья Иосигавы. Гнев захлестнул задетого аристократа, и он рывком повернул к себе ту, что обманула его, ту, о которой догадался сразу, ту, что всё равно устроенным маскарадом вызвала в нем схожую с Ренджи оторопь.       — Ты?! — У Ичиго зрачки инстинктивно среагировали на яркий цвет рассыпавшихся по острым плечам волос. Миг — и черный парик с грузом заколок с нарочитой брезгливостью был отброшен в сторону, а рука, державшая его, рефлекторно ухватилась сличать знакомую медь на ощупь.       — Доброго вечера, Ичиго-сама, — пролепетала ему жена, как ни в чем не бывало.       Вытянув свой струящийся шелком локон из цепких пальцев, она, улыбаясь в лживой приветливости тайю, склонилась в легком поклоне, словно бы встретила мужа вечером на пороге спальни, а не посреди ночи и руконского пустыря. Ее побеленное лицо вообще не выражало никаких эмоций. Ровный взгляд без опаски ложился прямо в глаза мужу, и ни дыхание, ни сердца стук не выдавали в ней беспокойства.       В воздухе захрустело морозом нагнетаемое недовольство, а меж близко замерших друг перед другом супругов разве что искры не вспыхивали — жаркое напряжение осязалось здесь слишком явно. Ичиго совершенно перестал заботить холод, хотя нервозно заколотившая его тело дрожь грозила подстучать зубами в унисон бедняге Ренджи, что боялся даже пошевелиться теперь, превращаясь против своей воли в замороженную скульптуру, безусловно лишнюю для тех, кого ночь соединила вовсе не в том месте и не в тот час.       Орихиме сдалась острому, казнящему ее взору первой и попыталась выдавить из себя иную улыбку, но и та вышла искусственной, чуждой, отвратительной, ведь Ичиго не жаловал лжецов и не раз упоминал об этом. Тем не менее, на повтор он не пошел. Жадно похватав носом воздух и поуняв шум своего сбившегося от буйного негодования дыхания, он только собрался было заговорить, как его опередили.       — Э, а что, собственно, здесь происходит? — выдал томимым нетерпением Абарай, которому в отличие от Шиб выяснять отношения было незачем. Ему бы убраться в отряд поскорее, ибо вопреки затянутым снежными тучами небосводу, рассвет уже серебрил горизонт и резво приближал собрание капитанов с лейтенантами. О том, что Абарай предпочитал сну иное занятие, знать кому было вовсе не обязательно.       Ичиго и бровью не повел, точно друга не существовало не только здесь, но и в пределах всего мира. Непреклонные глаза его продолжали медленно и безжалостно пронзать тысячью игл любимое лицо напротив, сводя в него всю вселенную.       — Ты спала с ним? — По правде, это главное, что интересовало наемника, но это обстоятельство было для него чрезвычайной важности. Ни то, что его жена делила занятие куноичи напополам с путем Кенпачи, ни то, что она давно могла в одиночку бродить где угодно безо всякого страха, ни то, что на ее руках оказалась очередная смерть — всё это никаким боком не заботило загрубелое сердце такого же, как она, убийцы, зато гордость аристократа не смогла бы вынести ее измены. Схватив жену за запястье и грубо дернув ее на себя, Шиба повторил с угрожающей чеканностью: — Ты. Спала. С. Ним?       У миловидной Орихиме мгновенно заострились скулы и подбородок. Запрокинув лицо чуть назад и с нарочитым высокомерием взглянув на мужа из-под ресниц, она отрезала с такой же категоричностью:       — Никогда. Ни один мужчина не прикоснется ко мне, кроме Ичиго-сама. Унохана-сан знает это; под видом тайю она позволяет мне оттачивать кэндо на преступниках. Шпионаж — не моя цель.       Шиба в недоверии сузил глаза, заметался придирчивым взглядом по строгому лику жены, задумался. От той девочки, которую он взял в жены около года назад, оставалось всё меньше напоминаний. Он помнил ее необузданный шикай, ее первое убийство, ее огонь в очах, и там же — боевое безумие, и там же — оголтелый экстаз… Помнил разметавшуюся медь на подушках, кровь на простынях, маков цвет в щеках, ее признание, тепло ее чудес, мозоли от меча на ладонях, серебристый столп энергии, сотрясший Сокёку… От невинной трусихи, с которой он впервые скрестил мечи, остался призрак и ныне он нашел приют в теле дьяволицы, поблескивавшей гордыми очами как у ее наставницы, и улыбавшейся теперь так же, как та: и мило, и жутко в одночасье.       — Это правда? — Ичиго попытался навязать свою требовательность, заломив руку жены за спину, нарочно делая ей больнее, так рискованно проверяя рамки ее любви к нему и той линии дозволенности, перейдя которую, он грозил получить от нее клинок в сердце или шпилькой в глаз. Это безумно заводило.       Под его пальцами дала пульс сильная кровь за нежной бархатистой кожей, однако Кенпачи не отвела его руку, хоть и могла. Вместо этого, взяв его другую ладонь, вложила в ту свое не окольцованное им запястье и побудила докончить начатое — целиком и полностью взять ее под свою власть. Она уступала. Только ему. И ему давно пора уверовать в это.       Ичиго хищно оскалился, в подобии какой-то несуразной шальной радости приникая к ярко окрашенной нижней губе тайю — маске для его жены, и тут же заключая ее в свои душащие объятия. Два наемника, на головы которых вдруг обрушилась страсть, взялись бурно выяснять лидерство, борясь не на словах, а языками, и настолько вызывающе, что у невольного свидетеля их примирения вырвалось недопустимое:       — Охренеть у вас отношения… — Покрасневший в тон своим волосам юноша гулко хлопнул глазами, ставшими размером с пиалы, и рассеянно почесал макушку, когда его попыталась разглядеть пара затуманенных, заволоченных возбуждением очей. Это вызвало в Ренджи и ступор, и раздражение разом. — Я, конечно, рад, что вы поладили, — огрызнулся он и сердито скрестил руки на груди, — но, может, уже пойдем домой? Ичимару мне такой втык сделает, если я просплю собрание. А нужно же еще отмыть себя от кровищи… И вас двоих это тоже касается, чё смотрите?!       Ичиго расхохотался, окинув взглядом свою форму: сегодня ночью его группа успела порешить всех подельников Иосигавы в пяти разных районах, а его жена тем временем расправилась с этим нарушителем законов Общества душ сама. Выглядела она не чище.       — Ладно, хорош бухтеть. Сам ведь напросился на охоту, — махнул он товарищу и поспешил отдать приказ бойцам Омницукидо зачистить следы учиненной расправы.       Сам командир увлек жену и друга за собой в сюнпо, чтобы по пути домой согреться, да и сократить время. Никто кроме Ичиго не знал, что сегодняшнее собрание капитанов уже через несколько часов обещало круто изменить жизнь кого-то из этих двоих, что сопровождали его, а то и обоих. Однако капитан Второго отряда не спешил выдавать секреты Орихиме и Ренджи. Ичиго поглядывал то на жену, то на друга, прикидывая, что и сам поддался коренному перевороту в своей судьбе, обретя их. Он много чего не понимал, путал в мыслях и в своих воспоминаниях, но со времен побега Йоруичи он не чувствовал свой тыл настолько прочным, как сейчас, рядом с ними.