Противоположности

      Погода этой весной оказалась охочей до диковинных проказ. Еще вчерашней ночью всё Общество душ припорошило снегом, а сегодня он сошел с крыш домов и с дорожек улиц, радостно зажурчав ручьями, что тоненькими змейками теперь копошились под ногами прохожих. Кто-то брезгливо морщился, пачкая свои варадзи в снежно-грязное месиво, кто-то и вовсе бранился на свихнувшуюся погоду, а кто-то — наверняка оптимистичный или просто жизнерадостный, — с улыбкой взирал на такое своеволие природы.       Так, чопорная с виду, барышня озорно перепрыгивала через ручейки, с искусным изяществом маневрируя на достаточно высоких по погоде гэта и с пестрым плоским зонтиком в руке. Орихиме упорно отказывалась обременять слуг, и без лишних глаз забавлялась сама, перескакивая, точно зайчишка, по еще не совсем растаявшим комьям снега, и хохоча, когда, промазывая, ловила хрустальные брызги на темный подол своего недлинного, опять же по погоде, кимоно.       Вдали послышались мужские голоса, и заигравшая девица приосанилась, враз оставив свое веселье. Подобравшись вся, вспомнив разом и про осанку, и про кроткую походку, она чинно проследовала мимо группки офицеров, которые отвесили учтивый поклон благородной даме. Облаченная в иротомесодэ насыщенного зеленого цвета, вышитое замысловатым узором из густых цветочных кистей глицинии, она еще больше приковывала к себе взгляды яркостью своих пышных медно-рыжих волос, что так контрастно выделялись на фоне глубокой зелени. Впрочем, что бы сейчас ни надела молодая Шиба, слава знатной красавицы уже успела настигнуть ее и практически уровнять с «первой красавицей Сейрейтея», Шиба Рангику. Вот уж где невестка пришлась ко двору.       Орихиме чуть улыбнулась восхищенным взглядам мужчин, польстивших ее красноречивым вниманием, однако она незыблемо проследовала мимо них, не проявляя и намека на заинтересованность. Ее муж, господин Ичиго — единственный, кто занимал ее мысли и сердце денно и нощно, и в сравнении с ним, столь доблестным духом и необычайно ладным лицом и телом, все остальные представители мужского пола проигрывали в ее глазах без сомнений. Абсолютно все, кроме одного.       — Мое почтение, Шиба-сан.       — И вам доброго утра, Ичимару-сан.       — Ну и погодка сегодня, брр!       — Вы правы, такая переменчивая.       Встречаясь вдруг, где-то по дороге, они всегда, словно уже по сложившейся традиции, обменивались стандартными фразами, а после расходились в разные стороны, как треснувшие на озере тающие льды. Орихиме не стоило оборачиваться — она затылком чувствовала, что капитан Третьего отряда провожает ее взглядом в спину, что глаза его при этом остаются всё такими же ясными, лишенными лукавого прищура, и что скользит в них какая-то неопределенная грусть. Для известного хитреца и неисправимого шутника это выглядело, по крайней мере, странно. Еще страннее выдавалось Орихиме то, что глядел так этот мужчина только на одну душу во всём городе и Готэе, она не раз замечала. И наконец самым странным, что заставляло ее сердце пробираться невольным трепетом, являлось то, что она четко осознавала: и печаль в глазах, и несвойственное поведение капитана Ичимару были напрямую связаны с ней. Почему? Орихиме и хотела бы спросить, да только бессознательно побаивалась последующих за этим ответов.       Снежная с проталинами дорога резко повернула влево, вглубь, огибая границы Шестого отряда и напоминая вовремя гостье о цели своего раннего визита. Куукаку-сан просила ее заглянуть к ней, причем дело оказалось такой срочной важности и секретности, что адской бабочкой леди Кучики пользоваться не стала и прислала посыльного к отчем дому. Очевидно, сразу же, как ее муж отправился в отряд.       — Ку вечно что-то чудит, — со смешком передал жене письмо Ичиго, немного задержавшийся дома и еще не успевший последовать примеру Бьякуи.       — Куукаку-сан просит, чтобы я заглянула к ней прямо с утра и любезно предлагает отзавтракать вместе, — озадаченно озвучила прочитанное Орихиме, еще расхаживавшая в спальном юката.       — Ну так, за чем дело стало? — вопросительно вскинул брови ее муж. Затем как-то хитро усмехнулся: — Я, конечно, планировал тебя вызвать позже, чтобы ты меня дождалась после окончания собрания капитанов, но, видимо, Ку не утерпит, чтобы не рассказать обо всём первой. — И уже по доброй привычке чмокнув ее в макушку, отправился на службу.       О чем леди Кучики хотела рассказать своей подруге, молодой Шибе, последняя не догадывалась, но от озорной улыбки супруга от сердца отлегло и, собравшись как можно скорее, чтобы не заставлять себя ждать долго, Орихиме отправилась в путь, прихватив с собой, как гостинец, коробочку вылепленных давеча Рангику-сан моти с анисовой начинкой. Ичиго-сама рассказывал как-то, что его сестра любила это лакомство не меньше его.       Поместье показалось скоро: ограда у Кучики занимала обширную территорию и состояла из массивных высоких каменных стен, на которых не растаявший снег поблескивал на солнце точно самоцветы. Орихиме продолжила путь вдоль забора, прочность и неприступность которого Куукаку-сан поясняла не без смеха нелюбовью своего мужа к одной «чертовой» кошке.       В рыжую головку набежали муравьями зудящие мысли: какое совершенно противоположное отношение имели к Йоруичи-сан два наследника, Кучики и Шиба! Первый терпеть ее не мог и всячески желал превзойти свою наставницу, второй же, наоборот, открыто восхищался ею и, не желая особо, достиг ее уровня в поразительно краткие сроки не только в учебе, но и на капитанском посту. Орихиме, как и вся семья Шиба, чрезвычайно гордилась в этой связи нынешним главой Второго отряда, которому уже скоро как год удавалось и норовистых наемников в крепкой руке держать, и с врагами Общества душ расправляться с блистательной реакцией.       Врата ранней гостье отворили незамедлительно — видимо, стражники были предупреждены о ее визите: Куукаку-сан могла даже не сомневаться, что ее просьбу подруга выполнит с радостью. Слуги также не удивились приходу Орихиме и тотчас, любезно позаботившись о чистке ее гэта, провели ее в глубь дома, где их госпожа, совершенно не стесняясь своего пребывания в кабинете мужа, мирно расположилась просто перед Токонома, стенной нишей с клановыми письменами и украшениями.       Леди Кучики не сразу обратила внимание на появление в комнате еще одного человека — она увлеченно играла в каиавасэ, в данный момент подбирая круглые морские ракушки нежно-розового оттенка и усиленно напрягая брови, выискивая нужную часть из необходимого четверостишия.       — У вас одна ракушка закатилась под стол, Куукаку-сан, — мягко улыбнулась гостья и поймала мгновенно радостный взгляд от подруги.       — Орихиме-чан!!! — Игра была напрочь позабыта — Куукаку подлетела к Орихиме и лихо закружила ее в приветствующих объятиях. Не давай той опомниться и привести закружившуюся голову в норму, Куукаку утащила невестку по коридорам в сторону столовой, усадив ее на почетное место и запретив чересчур вежливой Орихиме даже заикнуться об отказе.       Та сконфуженно улыбнулась и, обреченно выдохнув, зная не понаслышке, что урожденных Шиб ничем не переубедить, с благодарностью поклонилась и покорно приняла от служанки осибори, чтобы утереть лицо и руки перед трапезой — долгой трапезой, надо было сразу отметить, так как на столе у Кучики Орихиме насчитала как минимум двенадцать перемен блюд. Суп, рис, суши разных видов, тофу, темпура, овощи, и еще много чего, что Орихиме, даже сделавшись знатной дамой и поселившись в состоятельной семье, еще не видывала и не пробовала.       — Ешь-ешь, — подмигнула ей Куукаку, отпивая бульон из пиалы, — а, главное, не забудь попробовать во-он те цветы в кляре. — Ее зеленые глаза полыхнули лукавыми огоньками, а губы растянулись в масленой усмешке на вскинутый невесткой в удивлении взгляд. — Ешь-ешь, я дело говорю, — заговорщицки приблизилась к Орихиме подруга и заметно очертила круг ладонью по своему животу.       На осознание подсказки у Шиба ушло пару мгновений. Затем ее очи стали шириться в слишком явной отраде, а уголки губ тянуться выше и выше в истинно счастливой улыбке. Вспомнив о своей некогда весьма бурной эмоциональности, леди Шиба позволила себе броситься обнять подругу, не сдерживая слез в неподдельной радости за нее.       — Поздравляю, — прошептала она на ухо счастливице, — поздравляю вас и Бьякую-доно. — Орихиме отодвинулась от Куукаку и поспешила взмахнуть слезы со слипшихся ресниц. Она несколько раз повторяла это судорожное движение, бездумно улыбаясь и всхлипывая, только где-то слишком глубоко в своей душе чувствуя крохотную досаду, что не может в ответ порадовать свою подругу таким же долгожданным известием.       Впрочем, Куукаку-сан всегда отличалась прозорливостью — она с ходу взяла Орихиме за руку и крепко сжала ту, согревая своей удачей.       — Я позвала тебя не для того, чтобы огорчить, а чтобы заверить, что у вас с Ичиго всё только впереди.       — Конечно-конечно, — согласно закивала рыжая, чуть нервозно хихикая и старательно избегая прямого взгляда на подругу.       В поле зрения в этот момент попала новая смена блюд, в числе которых рядом с экзотическими бананами в корзинке поставили вазочку с каким-то странным не то печеньем, не то… вообще незнамо что. Орихиме, забыв о слезах, с опаской покосилась на Куукаку, которая понимающе кивнула и закатила глаза:       — Даже не спрашивай. Мало того, что мне в моем новом положении суждено скоро в обезьяну превратиться из-за якобы «огромной полезности» этих вот субчиков, — Кучики презрительно ткнула пальцем в связку бананов, от вида которых ее заметно начинало мутить, — так еще мой дорогой муж решил «радовать» меня своим кулинарным талантом. Только представь себе, что эти коржики — дело рук самого капитана Кучики Бьякуи! Со смеху же сразу можно подохнуть! — залилась она громким смехом.       Орихиме улыбнулась, поддержав, и на пригласительный жест робко потянулась к столь странному угощению.       — Не бойся, — поспешили заверить ее, — на вкус оно не столь ужасно как на вид. Так что, можешь пробовать смело.       Она кивнула, тут же откусив кусочек. Странное печенько в виде не то картошки, не то человечка оказалось и впрямь неплохим, даже вкусным — как отметила Орихиме со вторым укусом. Вообще-то, она любила странные сочетания в еде, да и живя в Руконе, сложно было потчевать себя изысканными яствами — все духовно богатые души питались чем придется, что не могло не сформировать особые предпочтения в еде. Откуда подобное водилось за аристократом — руконгайка затруднялась ответить, но «Посланец Вакаме» напомнил ей вкус рисовой лепешки и ревеня, которыми ее кормил Сора, но с примесью не то меда, не то цветочной пыльцы, которыми баловала себя сама Орихиме, помогая брату собирать лекарственные травы на лугу.       — Ой, я совсем же забыла! — спохватилась она, доев свое угощение. — У меня же для вас гостинцы из дома! — Она протянула коробочку с моти и не без интереса заметила умилившуюся усмешку у своей золовки. Та становилась сентиментальной.       Девушкам к десерту слуги подали чай, но окончание трапезы вовсе не означало конец их намерению посекретничать. У этих двух леди из знатных домов сразу сложились доверительные отношения.       — А как же вы теперь? — Орихиме отпила из чашки и подула на обожженные губы: она опрометчиво схватила горячий напиток. На непонимающий взор зеленых очей, она добавила: — Как вы теперь будете справляться со службой лейтенанта? При всём моем уважении, не думаю, что Бьякуя-доно позволит вам долго оставаться у дел.       Куукаку залихватски щелкнула пальцами:       — Зришь в корень! Я всегда считала свою невестку сообразительной. — Куукаку подлила гостье чая еще, хоть чашка у той еще не опустела. В этом улавливалось какое-то волнение. Наемница в Орихиме рефлекторно насторожилась. — Вот я Бьякуе и говорю, — тем временем продолжала хозяйка дома, — Орихиме и умненькая девочка, и талантливая, и обязательная, и к тому же не чужой нам человек...       — Куукаку-са-ан, — у девушки невольно стала отъезжать челюсть, что не могло не вызвать чисто Шибовский смешок у ее родственницы.       Пятого офицера Четвертого отряда бросило в жар. Быстрое продвижение по службе в своем отряде она заработала в прямом смысле кровью и потом: на счету у юной Кенпачи уже имелось достаточное количество жертв, чтобы сестры по «кружку икебаны» стали величать ее «сенпай» именно из-за ее опытности, а также умения собраться в критической ситуации. О самообладании Шибы на задании, о ее пугающем хладнокровии перед теми, кто заслуживал наказания, куноичи уже слагали легенды. Унохана-сан лишь загадочно улыбалась на это, одаривая любимицу похвальным кивком и накидывая своему некогда самому отстающему офицеру ранг за рангом. Непосвященных во внутренние дела отряда, капитан не боялась — о восхитительных успехах Орихиме, как целительницы, также гремел весь Готэй. Отращенная рука у Зараки — ею же отсеченная на тренировке, к слову, — чего только стоила. Да и самых безнадежных, потрепанных в битвах, бойцов эта чаровница ставила на ноги, поистине совмещая в себе несовместимое: смерть во имя возмездия и жизнь во имя милосердия.       — Ну так что, каков будет твой положительный ответ? Сдашь экзамены на лейтенанта, чтобы занять мое место? Я была бы только рада! Для этого, в том числе, я и позвала тебя сегодня, когда на собрании капитанов будет решаться вопрос о тебе. Лично не могла не спросить тебя.       Орихиме восхищенно ахнула и склонилась в глубоком почтительном поклоне. Слова застряли в ее горле в отличие от ликовавшего Цубаки, не понимавшего еще, что с переходом в другой отряд на его жажде убийств можно было поставить крест. Однако и отказать родственнице, подруге, знатной и глубокоуважаемой ею даме, она тоже не могла.       — Куукаку-сан… Я совершенно тронута вашим предложением и обязуюсь не подвести вашего доверия, если Кучики-тайчо будет так снисходителен и примет меня к себе в отряд.       Леди Кучики согласно кивнула, не умаляя привычной широкой улыбки: таким ответом она осталась более чем довольна. Условившись встретиться позже, уже вместе с мужьями, она отпустила Орихиме, которая вспомнила о просьбе Ичиго-сама появиться в Первом отряде под конец собрания капитанов. Теперь она поняла, что таилось за его замыслившей что-то улыбкой.       — Тебе стоит поспешить, — посоветовала ей к тому ж Куукаку, но, заметив запачканный подол кимоно у кивнувшей и поднявшейся Орихиме, удивленно спросила: — Почему и сюда не добиралась в сюнпо?       Рыжая не сдержалась и снова покраснела:       — Да ночью плохо спала, вымоталась. — Она не успела захлопнуть рот перед представительницей смешливых и страстных Шиб, как ей тут же недвусмысленно промурлыкали:       — А-а-а, так вы с братцем таки стараетесь?       Орихиме вогнали в еще большую краску; она устыдилась не только щекотливой темы, но и своих «убийственных» секретов.       — Да, и это тоже, — сипло ответила она, усмехнулась подруге на прощание и побежала к выходу. Щеки ее продолжали гореть: она всё-таки немного юлила — Ичиго-сама и впрямь хорошо заботился о ней.