Противоположности

      В небе над поместьем Шиба зажглась уже десятая заря, а под его крышей время точно позабыло о часах. Оно словно танцевало меж людей, собравшихся в большой столовой. Беззвучными шагами утопая в пружинистых татами, время ласково ерошило волосы легким плавным ветерком, доносившимся из приоткрытых седзи, тягуче струилось насыщенными ароматами аппетитного ужина, и пульсировало теплом разгоревшегося камина ирори. Треск пламени, ненавязчивая дымка древесного угля да шипевший чайник на очаге — вот всё, что, пожалуй, нарушало образовавшуюся идиллию вечерней томности и затянувшейся не к добру тишины.       Молодым представителям семьи было сложно уловить столь тревожные колебания в воздухе. Растущий организм и силовые нагрузки брали свое — Ичиго и Тоширо активно работали руками, живо выбирая лапшу, рыбу и овощи из супа, задорно прихлебывая бульон и уже косясь одним оком поверх пиалы на добавку из вторых блюд. Их благоверные, Орихиме и Момо, естественно, вели себя за столом более сдержанно, однако за смакованием еды и непринужденным разговором вполголоса, они тоже не замечали назревавших над их головами туч. А ведь буря уловимо исходила и ширилась в непосредственной близости от них — от Шибы Рангику, которая за весь ужин даже рисинки не съела, всё сверля младшего сына убийственным взором и выбивая пальцем песнь своего недовольства на скрещенных под грудью руках.       Иссин с заметным беспокойством поглядывал на жену. Самому в горло тоже кусок не лез и он непозволительно для этикета копался палочками в карри, словно бы пытался изыскать в нем лишнюю возможность, чтобы обратить время с утренним собранием капитанов вспять, или наскрести хоть чуток… совести для своего старшего отпрыска.       Глава клана с женой могли понять такое огорчение, хотя сами испытывали не меньшую горечь на душе. Наследником их Дома были сознательно оскорблены их дочь и их зять, и даже при всей своей любви к племяннику ни Кайен, ни Мияко не могли изыскать оправданий его поступку, тем паче, если тот накладывал темный отпечаток на их имя и на всю семью.       — Эх, вкуснятина! — Ичиго выглядел противоестественно ситуации — в преподнесенном настроении. Озорно взъерошив волосы, он протянул матери свою пиалу и бодро спросил: — Мам, можно мне еще?       Рангику с самым непреклонным видом даже бровью не повела на просьбу, а ведь прежде бросилась бы подкладывать любимому дитятку тридцать три порции вдобавок. Ичиго недоуменно моргнул, найдя мать в плохом расположении духа и, не подыскав быстро в памяти причин для оного, ткнул локтем в бок брата, что молчаливо, но резво наворачивал карри. Может, он что-то знал?       Тоширо рыкнул на подобный способ привлечь его внимание, но сориентировался быстро: осмотрев всех сидевших за столом — хмурых старших, оживившихся невесток и смятенного Ичиго, он обреченно выдохнул — видимо, на трапезе сегодня можно было поставить крест.       — Судя по выражению лиц большинства, — он беззвучно уложил хаси поверх пиалы и скучающе подпер щеку, поясняя младшему слишком очевидные истины, — с твоим решением о переводе Орихиме в Третий отряд не все согласны.       Ичиго изумленно взметнул брови на это, но уже в следующий миг насупился и буркнул под нос:       — Ну да, как же мы можем обойтись без пустословных нотаций…       — Ичиго! — Рангику дернулась через стол всыпать ему хорошенько, но ее за руку настойчиво удержал Иссин и на вскинутый разъяренный взгляд очей жены лишь помотал головой:       — Остынь, дорогая. Нужно прежде разобраться.       Кайен невесело ухмыльнулся, согласившись с братом. Поймав поддержку и во взгляде супруги, он жестом также попросил невестку умерить пыл и метнул пристальный взор в наследника с заведомо читаемым в глазах вопросом:       — У тебя были на то веские причины? Я правильно понимаю?       Ичиго надулся на столь проницательное замечание — слова были не нужны; он твердо кивнул и немного напрягся, когда его всегда лучезарный и неунывающий дядя выдохнул устало, а то и грустно.       — Да какие к черту причины?! — Рангику такой диалог меж мужчин совершенно не устраивал. — Ичиго! Как ты мог позволить Орихиме-чан перейти к Гину?! Мне ли тебе рассказывать, что за опасность представляет собой этот человек! Как ты мог, как мог ты отправить еще совсем несмышленую девочку, это воплощение самой доброты и честности, прямиком в его лапы?! Я совершенно не понимаю тебя!       Ее сын раздраженно прорычал, одним горлом. Уже нервозно ероша волосы на затылке, он пытался ответить матери менее едко: он ценил ее беспокойство, но также знал какая тяжелая у нее рука. Для того, кто держал в голове все ходы и хитросплетения задуманного плана, получить сотрясение мозга не выдавалось заманчивой перспективой. Ичиго огрызнулся, решив пойти в наступление:       — Может, все перестанем видеть в моей жене ребенка и позволим ей расти, в том числе и по служебной лестнице?       — Тогда чем же вам не угодил Шестой отряд, Ичиго-сан? — другая нападка на капитана Второго пришлась со стороны, с которой он меньше всего ожидал — от Мияко-сан. Было видно, как задело ее негодное отношение к воли ее дочери, хотя, бесспорно, леди Шиба являлась образцом благовоспитанности и положенной скрытности. Она не порицала напрямую, не обвиняла, не угрожала.       Наемник аж смутился немного.       — При всём моем к вам уважении, Мияко-сан, но это лично мое дело. Куукаку я принесу все должные извинения — за то, что не оправдал ее надежд, и заодно за то, что ее муж — такой придурок.       — Ичиго, перестань! — вмешался Кайен. Его редко можно было видеть сердитым или гневным, но сейчас на дне его зеленых живых глаз также разбиралась буря. — Бог с ним с Бьякуей и вашими мальчишескими соревнованиями, но ты сегодня осадил Ямамото-доно. Это было крайне нехорошо.       Рыжий демонстративно скрестил руки на груди, абстрагируясь от всех посыпавшихся в его адрес обвинений. Более того, он искренне не признавал своей вины в поведении на совещании — он действовал согласно законам Общества душ, так, что комар носа не подточит.       — И что же я сделал такого? То, что поступил более дальновидно, чем он? Можете, хоть съесть тут меня все четверо, но мне не нравится политика Яма-джи и я не собираюсь мириться с нею!       — Бунтовщик… — всплеснула руками разочарованная Рангику. — Только этого нам в семье не хватало.       — Ичиго, это попахивает восстанием, — попенял сыну и Иссин, — ты должен быть аккуратнее в своих словах и действиях, всё-таки на тебя, как и на Кайена, ориентируется весь клан. Прояви больше уважения к тому, кто создал Готэй за много веков до нашего рождения и до сих пор верно руководит этим делом.       Младший Шиба звучно фыркнул: дух противоречия в нем был силен, как и юношеский максимализм, затесавшийся в суровое сердце. Ниндзя до кончиков волос — беспринципный, решительный, циник — да, он бунтарь и каратель одновременно, он как тот хирург, что вырезает боль из тела и дает тому вторую жизнь. Хотя… это было больше по части его жены.       Ичиго перехватил сожалеющий взгляд Орихиме: ей страшно хотелось рассказать правду — он читал это ясно прямо на ее сердце. Однако она не могла и он не смел. Дело требовало полной секретности, а если семье нужно было о чем поговорить, то он — рад стараться — подбросит им пищу для размышлений.       — Нам с Орихиме переселиться? — резко поднялся он на ноги.       — Что??? — у всех в одночасье округлились глаза и рты.       — Ну, раз я плохой пример для подражания всего клана, то мы отделимся, выстроим в долине дом и заживем своей жизнью без доставших меня вмешательств и ненужных советов! Этот ваш Бьякуя разлюбезный, — Ичиго метнул молнии в родителей Куукаку, — тоже пытался сунуть свой нос в нашу семью. Хотите знать почему я отказал ему? Да потому, что он вновь завел песню о второй жене, положенной мне, если моя нынешняя не подарит клану нового наследника.       — Ичиго-сама?.. — Орихиме охнула, схватившись за рот ладонью, но замерла, перестав дышать и моргать, когда ее прошил пылкий и решительный взгляд супруга.       — Да, Орихиме, да. Но мне плевать, — Ичиго вновь воззрился на главу клана, — пле-вать, слышите?! Не сказал это в лоб Бьякуе, а вам всем говорю. Я сам не рвался в преемники, и если у кого есть ко мне претензии — пожалуйста, у клана есть еще в запасе Гандзю. — Ичиго кивнул на маленького брата, который не особо вникал в подробности спора, был слишком мал и для вопросов наследования. А вот Ичиго уже тошнило от знания всех нюансов этого. — Можете дождаться, пока он вырастет, выберет более достойную партию и пополнит клан еще десятком Шиб, — презрительно хмыкнул под конец Ичиго и подозвал Орихиме. Взяв ее крепко за руку, он бросил самое главное: — Это моя единственная жена и именно потому, что она — одна для меня, я не дам ее никому в обиду. Теперь ты спокойна, ма?       Рангику оторопело захлопала ресницами, но ее ответных фраз сын ожидать не стал — резко захлопнул за собой створки седзи и с нарочитым шумом, подчеркивавшим его крайнее бешенство, удалился по энгава, ни на миг не выпуская из хватки Орихиме, хоть той и приходилось подбегать за его широкими резкими шагами.       — Ичиго-сама, что вы наделали… — решилась спросить она, всё еще чересчур воспринимая близко к сердцу некоторые моменты, но договорить ей не дали: за первым же углом дома в ее дрожавшие губы впились чужие — жаркие и более чем красноречивые, преданные, страстные, отрицающие весь мир и выделявшие ее одну средь тысячи тысяч тысяч.       — Тебя волнует еще кто-то кроме твоего мужа? — Ичиго заглянул в глаза жены с подкупающей лаской и в то же время — неминуемой требовательностью.       Орихиме истово помотала головой и дала себя увлечь в дверь их спальни, чтобы окончательно разрушить все ее сомнения и по поводу их будущего, и насчет внимания к словам Бьякуи, и вообще касательно всего, чем ей вообще не следовало забивать себе голову, тем более — накануне чрезвычайно важного, ответственного и рискованного задания.       Конечно, он волновался за нее. Ичиго с нежностью посмотрел на засопевшую у него на груди любимую женщину, кажущуюся обманчиво слабой, хотя на деле — умевшую совмещать в себе две краеугольные сущности: нуждавшегося в ласке котенка и олицетворявшую жестокую смерть львицу. Она была поразительна в любой из этих ипостасей, и Ичиго где-то жалел, что не все могли разбирать это в Орихиме, а где-то, наоборот, ужасно гордился этим личным знанием. Да, он беспокоился за нее — в душе так и оставшуюся наивной простячку, но он не боялся за острый ум, око и лезвие новой Кенпачи — ей было под силу противостоять столь скользкому врагу, как Ичимару. Ичиго практически видел змея, зажаренного на острие Цубаки точно на шомполе.       Осторожно переложив голову жены на подушку, Ичиго повернулся набок. Тело от долгого лежания в одном положении затекло, сон от пережитых эмоций и остаточных мыслей никак не шел. Он не хотел ссориться с семьей, но, по крайней мере, так они оставят его в покое с вопросом перевода Орихиме. Теперь все будут считать, что именно смертельная обида на Бьякую заставила его предпочесть Ичимару в качестве капитана для своей жены. Ичиго криво ухмыльнулся: сценарий был разыгран им точно по нотам — он всё просчитал, вплоть до округлившихся очей матери. К слову, нужно было ее позже успокоить дополнительно и лишний раз заверить, что у ее сына, не зря числившегося уже год как капитаном столь сложных Второго отряда и Омницукидо, всё было под контролем. Они хорошо его воспитали. Как и некогда бравая и хитрая наставница.       Воспрянувший духом Ичиго наконец закрыл веки и, кажется, даже успел провалиться в сновидения, однако инстинкты охотника, которые сохраняли бдительность на уровне подсознания и чуткого Зангецу, вдруг резко скомандовали ему распахнуть глаза.       С неожиданности он даже дернулся назад — чудом, не ударившись в спину мирно спавшей жены. Однако шок его был похож на мощный толчок, который вызвала… черная кошка, сидевшая недвижимо сбоку от кровати и сверлившая его пристальным золотоплавящим взором.       — Йо… Йоруичи??? — немое горло выдало вместо звуков только спазматические попытки вдохнуть воздуха. Глаза готовы были начисто вылезти из орбит. Вкупе это, видимо, выглядело забавным, ибо кошка оскалилась и хмыкнула:       — Ты похож на подыхающую рыбу. Сожрать бы тебя, да милосердия ты не заслужил…       — Что? — Шиба крякнул и разом сел.       — Пф, надевай штаны и выходи на энгава, — дернула кошка хвостом, тихо пересекая спальню в направлении к седзи с тоненькой щелью меж створок. Впрочем, с порога кошка блеснула своими яркими очами и не обошлась без привычной пошловатой насмешки: — Хотя чего я там у тебя не видела…       Ичиго ощутил, как покраснел до кончиков ушей. Ощутил, будто он совсем еще неопытный юнец, у которого носом идет кровь, когда капитан скорее намеренно, чем ненарочно задевает и засвечивает свои пышные груди и крепкие бедра. Одно время у той была совершенно откровенная, короткая униформа…       Вмиг поймавшие его в силки и больно сжавшие сердце воспоминания далеких дней только разбесили Шибу. Резко поднявшись на ноги и вобравшись в хакама, он нервно отдернул седзи, лишь из присущей ниндзя тихости при этом не разбудив жену, и с вызывающей дерзостью воззрился на ночную гостью.       — Чем обязан визиту? — процедил он безо всякого уважения, а еще с различимой злостью, хотя сам не мог определить, на что именно раздражался больше: на то, что Йоруичи заявилась к нему спустя столько времени или потому, что та заперлась прямиком в спальню, где он любил уже совсем другую женщину.       — Да во-от, — растянуто ответствовали ему, — решила заскочить надрать зад одному нерадивому капитану. Не покажешь мне, где его найти? — Кошка снова дернула хвостом и, соскочив с веранды, заперебирала маленькими лапками по низкорослой траве, держа путь к сосновому бору, подальше от дома и свидетелей возможно весьма «громкого» разговора, если судить по ее словам.       Ичиго похрустел шеей. Играть ему совсем не хотелось, но теперь за него опять всё решала она. Перемахнув через перила, парень вошел в сюнпо, чтобы быстро нагнать гостью, абсолютно слившуюся с ночью своим окрасом и не выпускавшую и намека на реяцу. Ее любимая забава в «Найди меня» началась.       То ли потеряв сноровку, то ли всякое желание, но первому наемнику Омницукидо пришлось изрядно попотеть, чтобы буквально поймать кошку за хвост и, ожидаемо, получить за это глубокий укус в руку.       — Хэй, сама виновата! — возмутился он. — Что за черт?! Нормально не можешь сказать, что случилось?!       Его тотчас приложили головой о ствол ближайшего дерева вместо ответа, а когда он очухался — еще пару раз, совершенно не заботясь о крови, ручьем побежавшей из-под волос.       — Что случилось?! — сильная нога врезала в живот и добавила внутреннего кровоизлияния для целостности картины. Йоруичи пребывала в праведном гневе и отсыпала тумаки точно на заре своей юности: меткие, безжалостные, отчаянно желавшие убить. — Что случилось, что случилось, — повторяла она меж тем, передергивая слова своего ученика и лупила еще более остервенело, пока ее ногу не перехватили, вырвали из сустава и, естественно, заставили грохнуться навзничь на траву.       — Сдурела совсем?! — прорычал в лицо побежденный рыжий наемник; в глазах его бушевали демоны и кошачье зрение без труда могло различить их все до одного. — Что ты здесь устроила?!       — А ты?! — Ичиго оскалились всеми зубами. — Какого дьявола Айзен Соскэ еще не схвачен?!       — Айзен Соскэ??? — опешил нынешний командир Омницукидо.       — Да! Долбанный Айзен Соскэ, на которого ты так лихо собрал весь компромат, а потом… — Йоруичи сама же запнулась. В ее лице отобразилось нетипичное недоумение, но она, сверившись с полным непониманием в глазах ученика, сузила глаза и выспросила: — Она не призналась, да? Ничего не сказала тебе?       Шибу точно в очередной раз приложили рожей в дерево.       — Кто и в чем? — сердито буркнул он и сжал пальцы на плечах наставницы сильнее.       Она в долгу не осталась — тут же зарядила ему в пах и, живо оказавшись на твердых ногах, деловито отряхнулась:       — Хех, буду я разжевывать очевидности столь хреновому капитану.       — Тц! Йоруичи, — прошипел Ичиго, не в силах превозмочь так быстро боль в запрещенном месте. Он раздосадованно заскреб пальцами по земле и упрямым гордым взором потребовал: — Скажи мне! Йоруичи! Скажи, иначе, клянусь, я не ручаюсь за себя!       — Конечно не ручаешься, — передернула она плечами и присела перед ним на корточки. — Что говорить, если ты за собственного лейтенанта ответить не может? А тут, краем уха слышала, еще и жену хитрому противнику прямо на блюдечке отдаешь…       — Йоруичи! Чтоб тебя… какого ты… — Поток его брани заткнули страстным животным поцелуем, а после, отстранившись, с серьезным лицом заявили:        — Я разочарована, Ичиго! Ты должен быть менее доверчивым к окружающей тебя действительности и быть более… — Йоруичи усмехнулась бесстыже, во весь рот, поймав невольный взволнованный взгляд на своем обнаженном теле. — Ох, и быть более взрослым мальчиком, — потрепала она его по щеке, и была такова.