Противоположности

      Навязчивый запах цветущей сакуры вместе с бодрым ветерком пробирался в каждое из строений на территории Сейрейтея, будь то хоть родовые усадьбы аристократов, хоть поместья капитанов Готэя, хоть дома офицеров, хоть общежития и бараки рядовых. Всех-всех, без исключения раздушившаяся на всю округу дикая вишня решила оповестить, что пришла весна, а с ней — и настоящее тепло, и долгожданная солнечная ясность, и высокое безоблачное небо над головой, и время работ в садах да на угодьях, и час прибытия пополнения из Академии в отряды синигами.       Молодой Шиба не радовался ни первому, ни второму, ни двадцать третьему «плюсу» наступившей поры. Сосредоточенно вчитываясь в собранные у него в руках старые бумаги, он выглядел мрачнее тучи и то и дело раздраженно отмахивался от солнечного луча, нахально взявшегося играть с его рыжими прядками волос, точно те были его сородичами по цвету. Да и вообще капитану Второго отряда было не до весны с ханами: глаза занимало одно, мысли — другое, а вкупе и первое, и второе пожирало его изнутри.       «Я всегда знал, князь, что ты думаешь тем, что меж ногами, а не тем, что меж ушами», — не преминул съязвить Зангецу, вгрызаясь в без того закипавший мозг Ичиго еще и с третьей стороны.       «Хоть ты умолкни», — вяло заткнул синигами свой занпакто, но намеренно взялся читать материалы по следствию вслух, чтобы заглушить дальнейшие комментарии оного:       — …третий офицер Сугияма Дайсукэ был найден разрубленным вдоль, от основания черепа до промежности; трое членов вверенному Сугияме карательного подразделения — Ивасаки Дайрё, Тиба Канао и Мацуи Харуто — были обнаружены рядом, с рассеченными пополам корпусами. В связи с тем, что указанные члены Омницукидо являлись урожденными синигами, то медленный распад духовных частиц обеспечил возможность анализа полученных ими смертельных ран сотрудниками исследовательского отдела Двенадцатого отряда. По заключениям последнего, удары, повлекшие мгновенную гибель для бойцов Второго отряда, были нанесены с чрезвычайной скоростью и гигантской силой, предположительно мечом или мечами, состав сплава которых, судя по металлической пыли, обнаруженной в плоти пострадавших, и по характеру запекшейся крови на краях ран, на данный момент не совпадает ни с одним оружием, известным в пределах Общества душ…       «Ками-сама! Князь! Я заткнусь, чесслово! Только ради всего святого перестать монотонно гундеть эту долбанную непонятную хренотень!!! У меня ж мозги сейчас потекут!!!»       Ичиго злокозненно оскалился: судя по крикам Зангецу, тот едва ли ни сэппуку побежал в истерике совершать, и это изрядно развеселило того, кто ныне был крайне далек от хорошего настроения. Занявшись вновь инцидентом полугодичной давности, Ичиго на самом деле терзали в равной степени мысли о двух главных женщинах в его жизни — тут Зангецу был в чем-то прав. Впрочем, будь Ичиго действительно зависим от основного инстинкта, то давно бы и без особых проблем разобрался и с женой, и с бывшей любовницей известным способом. Однако обе они подбрасывали наемнику, и без того перегруженному заботами о безопасности Общества душ да процветании клана Шиба, больше неприятностей, нежели удовольствия, потому-то сладить с обеими у Ичиго выходило с трудом.       Так, Орихиме проиграла ему в последней дуэли, что было весьма скверно и чревато худыми последствиями. Нет, он не беспокоился о ней — разве только слегка, учитывая крепкую романтическую привязанность к избраннице. Тем не менее, как ниндзя, заправский убийца, женившийся на великолепной мечнице и неуравновешенной Кенпачи в одном лице, он не смел даже заикнуться о сочувствии к ее роковым ранам. Умирать ученице Уноханы-тайчо было не впервой, но не только эту закалку та вынесла с ее уроков. Как и любая Кенпачи, Орихиме отличалась особой гордостью, и любое сострадание всё чаще воспринимала как открытый упрек в слабости. Ичиго быстро понял это — всё же занимались они одним «ремеслом», а потому давно оставил ее в покое. В конце концов, из любого поражения она выносила должный опыт и становилась сильнее день ото дня. Правда, еще не настолько сильной, чтобы получить банкай в рекордно сжатые сроки, поэтому Ичиго решительно запретил ей думать об этом пока, прекрасно зная, с каким противником придется встретиться Орихиме в том финальном поединке. Ее Цубаки — не менее жаден до крови, как и его Зангецу. Всего и отличия, что занпакто Ичиго обладал естественной беспощадностью, а занпакто Орихиме — спонтанной. Он был слишком горяч, Цубаки этот. И Орихиме еще предстояло научиться отражать любые всплески неконтролируемой ярости. Сможет ли она научиться этому, учитывая тот факт, что данная особенность — часть ее души как Кенпачи? Ичиго затруднялся ответить и продолжал ломать голову над дальнейшими тактиками обучения-закаливания своей жены. Впрочем, в его мозгу хватало и иных головоломок, и последние из них — все — подкинула одна черная кошка.       Йоруичи заявилась, как всегда, словно аномальный снег посреди марта; натворила страшного шороху в его едва уладившейся жизни и тут же повиляла хвостом, оставив по себе больше вопросов чем пояснений. Вот такая она, его обожаемая наставница! Ичиго и впрямь чувствовал себя тем несмышленышем, которого только взялась натаскивать самая осторожная и искусная из синигами. Всё его детство прошло в таких же играх — «догадайся, мол, сам»: когда ему швыряли, словно кость в зубы, непременную дилемму, а он должен был изловчиться как угодно, но решить ее, ибо наказания за провал у Йоруичи отдавали той еще изощренностью. Маленькому ниндзя хватило и одного раза просидеть ночь в яме с крысами…       Давно возмужавшего и поумневшего наемника передернуло от мерзких воспоминаний, и оттого он нахмурился еще сильнее, вызывая недоуменный взгляд у своего помощника — Куросавы Коскэ, руководителя подразделения внутренней связи. По причине занимаемой им должности капитан не мог повысить парня до ранга третьего офицера и сделать своей новой правой рукой вместо погибшего Дайсукэ, однако Коскэ он доверял не меньше того — если средь замкнутых ниндзя вообще уместно было говорить о самом факте «доверия».       Тяжело вздохнув и мельком одарив подчиненного жестом, пояснив, что он — в порядке, Ичиго попытался снова вникнуть в отчеты той давности, когда в его отряде произошла крупная трагедия: убийство четырех сильнейших офицеров каким-то неизведанным существом. Возможно ли, что то был пустой? Ичиго пытался провести параллели меж приключившейся бедой с группой карателей и исчезновением Сой Фон, случившимся в ту же ночь. Когда она объявилась в Готэе спустя три месяца, то объяснила свое отсутствие сперва нападением пустых, после — утратой крови и памяти. В столь критическом состоянии ее якобы обнаружила одна семья из ближайшей деревни в черте Шестого района Западного Руконгая и сумела выходить ее. С теми стариками Ичиго лично переговорил едва ли ни сразу по возвращению Сой — на их свидетельствах отчасти строилась его защита своего лейтенанта, которой новый Совет, не менее взбалмошный и безразличный, поспешил тут же вменить обвинение в — правильно — «предательстве». Хотя Ичиго не удивился бы, если бы те старперы повесили бы на Сой и вину за смерть ее непосредственных подчиненных. Район-то и даты обоих происшествий совпадал.       «А если это так, прикинь?» — хохотнул Зангецу, всё так же не убравшийся восвояси.       «Не знаю, так или не так, — заметил его хмурый хозяин, — но что-то в этой истории, определенно, есть общего. Да и вообще, всё следствие словно белыми нитями сшито. В отчетах Омницукидо — педантическая точность и неоспоримая логика, а тут…»       Шиба непроизвольно поднял и опустил плечи: много неточностей, еще больше пробелов, и, главное, обилие фактических ошибок — это не просто настораживало дотошного ниндзя, но и напрягало, вызывая непозволительные ассоциации о том, что кто-то «извне» поработал в архивах и «подправил» историю внутриотрядных происшествий.       — Коскэ, — не отрываясь от изучения очередного материала по делу, Ичиго обратился к выжидавшему приказаний помощнику, — мне нужно, чтобы ты как следует проверил данные по деятельности Фон и Сугиямы за их последний год.       — Слушаюсь, мой господин, — учтиво поклонился парень.       — И да, воспользуешься нашим личным архивом дел, не Центральным. А также займешься личным хранилищем капитанов, сейчас я запишу тебе ключи к барьерам, что их охраняют, и зарисую имеющиеся там ловушки… Смотри, не попадись, — капитан хитро подмигнул, словно бы говорил об игре, — ты мне нужен целым и невредимым.       У Коскэ, ныне не скрытого примечательной маской, на лице отобразилось недюжинное замешательство, переплетенное не то с восхищением, не то с испугом. Ичиго хмыкнул лишь на это; протянув обещанную бумагу бойцу, он озорно ухмыльнулся:       — Даже не вздумай начать благодарить за оказанное доверие или клясться в бесконечной преданности. Ты и так знаешь, что я полагаюсь на твою верность и умение держать секреты. Да и работенка тебе предстоит не из легких: она больше на наказание смахивает, чем на любезность. — По-прежнему держа поданный свиток за другой его конец, Ичиго перегнулся через письменный столик и вкрадчиво добавил: — Средь моих документов тебе придется разыскать нечто нелогичное или непонятное, больше схожее на послание или какой-нибудь шифр, понимаешь меня?       Наемник твердо кивнул, уточнять детали не стал, что было правильным решением.       — Ты уж прости, — Ичиго, сбросив с себя часть забот, смачно потянулся, — я бы и сам провел нужную ревизию записям, но с предстоящим экзаменом моей жены, дел у меня прибавилось. И потом, в поместье работ — полон рот. И, кстати, нужно справиться, как началась посевная у Шихоин — Юширо вряд ли еще сможет за всем уследить. — Поднявшись на ноги и поправив расхристанную на груди форму, Ичиго подтянул хаори с пола и резво сунул руки в проймы рукавов. — Тц, еще и это пополнение… И Орихиме… — устало выдохнул капитан и покосился на начальника связных: — Что вести? Нового из Четвертого ничего не слыхать?       По губам Коскэ скользнула робкая улыбка:       — Шиба-сан пока отдыхает, восстанавливается под чутким присмотром Уноханы-тайчо. Как только Шиба-сан проснется, мои люди доставят сюда это известие быстрее ветра.       — Хорошо бы, — пробормотал Ичиго, со скепсисом оценивая солнце, клонившееся к вечеру. — Я буду на полигоне, если что. Проверю тренировку новобранцев под началом Сой Фон.       Помощник в который раз за сегодня удивленно вскинул брови на своего командира. На невысказанный в ответ вопрос, он поспешил отрапортовать:       — Фон-фукутайчо вместе с пополнением рядовых сейчас пребывает на территории Тринадцатого отряда, где проводят спарринг-бои с новобранцами из Шестого отряда. — И, сглотнув, чуть тише промолвил с толикой недоверия: — У Фон-фукутайчо имелась соответствующая бумага за вашей подписью, когда я передавал ей рядовых из своего подразделения…       Шиба непроизвольно округлил глаза: он впервые слышал о подобном совместном меж отрядами мероприятии, не говоря уж о том, что никакого приказа не давал и, тем более, ничего не подписывал. И поскольку склерозом он никогда не отличался, но пояснение такой ситуации было одно — в смысле, одно имя.       — Ррренджи!.. — глухо прорычал Ичиго и тотчас же унесся в сюнпо.       Он практически не сомневался в верности своей догадки — у него был острый ум, чего не скажешь о глупых выходках его лепшего друга: только тот мог додуматься подделать разрешения капитанов. Рука Ичимару, у которого он прослужил почти год, в таком поступке узнавалась на раз, но нужно было знать нынешнего капитана Абарая, чтобы всерьез обеспокоиться за здоровье последнего — да Кучики его Сенбонзакурой в фарш покромсает, если дознается о подобном произволе! И всё ради чего? Ради того, чтобы провести лишний час с девчонкой?!       — Вот же дурак какой!!! — покачал сокрушенно головой Ичиго и поднажал в поступи.       Он не ошибся: едва под ногами показались земли Тринадцатого отряда, как зоркое око ниндзя живо определило местоположение всех бойцов, в том числе и уединившихся под кедром лейтенантов. Ничего срамного — привалившись к стволу и подставив лица ласковому солнцу, те лениво приглядывали за «развлекавшимися» — истинным боем такую тренировку нельзя было назвать — новобранцами, болтая в то время явно о чем-то своем.       Капитан смотрел и диву дивился: его лейтенант изменилась в последние месяцы и изменилась кардинально. Прежде дисциплинированная, ныне она могла запросто оставить дела и пойти бродить где вздумается. Прежде осторожная, ныне она вела себя под стать безалаберному Ренджи, с которым умудрилась связаться, кстати, тоже не совсем понятно как, где и когда. Прежде самоотверженная, честолюбивая, жестко следовавшая канонам и правилам, ныне ее нередко можно было увидеть витавшей в облаках, а еще… вспыльчивой аки порох. Она всегда отличалась горячностью, а также дерзостью, но нынешняя Шаолинь Фон выделялась промеж остальных ниндзя несвойственной ей доселе жестокостью и животной агрессивностью. Из командира отряда задержания, она вдруг сделалась безжалостной убийцей, поэтому часто превышала свои полномочия доставляя во Второй отряд будущих узников Гнезда личинок в состоянии близком к трупу — настолько сильно бывали изувечены их тела, настолько жутко перекошенными от страха были их лица.       Тем не менее Ичиго выгораживал ее. Всякий раз. Хотел бы не знать почему, но знал же — он был в ответе за нее; Йоруичи была не права, закидывая ему обвинения в халатном отношении к подчиненным. И всё же он, видимо, что-то упустил. Что-то, что Шаолинь так старательно скрывала от него, что-то, о чем проведала Йоруичи, что-то, о чем промолчал даже его лучший друг и ее напарники, судорожно поглядывавшие на своего командира, словно бы видя в ней зверя, не иначе.       — Я смотрю, неплохо отдыхается вам, господа лейтенанты! — Капитан Шиба резанул словом сразу, едва коснувшись своими варадзи земли. Не дав застуканной парочке что-либо противопоставить ему, он едко бросил желторотым бойцам собравшихся отрядов, даже головы не повернув к ним: — А ну живо все по своим баракам! И чтоб каждый до вечера объяснительную сдал, в которой будет черным по белому написано: «Нас в Тринадцатый отряд пригласил лейтенант Шиба Кайен»! Я понятно выразился?! — полоснул он под конец мальцов душевыедающим взором, заставляя всех, даже тех, у кого поджилки дрогнули, броситься врассыпную, оставляя его один на один с истинно виноватыми.       Ренджи оторопело моргнул и невольно переглянулся с Сой, тут же нацепившей на себя маску безразличия. Спустив с колен котенка, которого она давеча любовно гладила, Сой недовольно скрестила руки на груди и уставилась на начальство исподлобья, всё так же, словно воды в рот набрав. А прежде она бы уже утопила его в нескрываемом презрении.       — Зачем про дядьку наврал? — только и сумел выдавить из себя всё еще недоумевающий Абарай.       — Чтобы шкуру твою спасти, дубина! — Шиба не таил своего гнева. — Бьякуя никогда не попрет против своего тестя, а Кайен всегда прикроет таких идиотов, как вы двое. Уж слишком благородный он. Не в пример мне. Моя б воля — сам бы прописал бы вам по сотню розг и… молчааать! — рявкнул он, едва ему хотели возразить. — Кто инициатор такого самовольства, я спрашиваю! Готэй вам что, праздничная ярмарка?! Куда захотел, туда пошел?! — У Ичиго аж руки затряслись от злости, а на щеках перекатились желваки.       Ренджи медленно поднялся с травы и тяжело взглянул на друга:       — Чего орешь, как оголтелый? Оглушил совсем. Уставом нам пенять не нужно: совместные тренировки не запрещены, а то, что вы оба с Кучики-тайчо погрязли в своей грызне из-за Орихиме и вам не досуг до дел отряда, и вынудило меня подделать документы. Сой здесь вообще не при чем!       Ичиго криво оскалился: руконгаец-лейтенант перечит аристократу-капитану — это уже, по крайней мере, забавно. У известного гордеца-забияки зачесались не только кулаки — вся кожа поднялась на ура, в то время как Зангецу подзадорил ему, лихорадочно потирая руки в предвкушении неминуемой драки.       Злость в одночасье оставила Ичиго, отвечавшего за своего расслабившегося лейтенанта и друга-недотепу — чего уж тут стыдиться прозвищ: Ренджи не хватало элементарного опыта длиной в пяток десятков лет жизни в Сейрейтее и службы в Готэе. И поскольку до знатного упрямца истина доходила туговато, вбивать ее приходилось силой. Так было быстрее и действеннее.       — Заруби, Зангецу! — крикнули настолько быстро, что показалось — будто без слов.       Всё, что сумел увидеть Ренджи спустя миг после коварного оскала друга — уже летящий на всех парах «лунный клык» его Гецуги, вознамерившейся снести ему его бестолковую башку, в которую забралась та действительно нелепая идея обдурить пару честолюбивых капитанов. Ренджи сглотнуть не успел, не то что выхватить свой Забимару для отражения атаки, однако отправиться прахом в небеса сегодня было ему не суждено.       — Джакухо Райкобен!!! — с истошным металлическим криком вырвался ответ золотому серпу в виде гигантской ракеты ядовито-желтой реяцу. Миг — и она взорвалась неописуемой мощью аккурат в том месте, где стоял Шиба Ичиго, а заодно ударной волной вывернула половину леса на территории Тринадцатого отряда и отбросила Абарая на огромное расстояние от эпицентра взрыва.       Когда пыль рассеялась, а обрывки ветвей и корней перестали сыпать с небес, Ичиго нарисовался на прежнем месте лишь с немного потрепанной одеждой и с запорошенными от осевшего песка волосами. Однако и вид его — гордый неизменно, и взгляд — профессионально цепкий, пытавший, выдиравший правду из самых недр души, свидетельствовал о том, что банкаем подчиненной он не впечатлился, хотя, бесспорно, удесятеренную силу его он отметил. Все мысли же и чувства его ныне отнимало иное… Маска. Отнюдь не та, что являлась продолжением золотисто-черной ракетницы «жалящей» Сузумебачи, нет. «Жалящей. Какая ирония…», — Ичиго с тоской оглядывал другую, белую, костяную маску шершня, который возник перед ним вместо Шаолинь.       — Сой! Зачем ты сделала это, зачем раскрылась, Сой?! Со-о-ой!!! — Ренджи бежал во весь опор, давясь словами на лету и перецепаясь от рьяной скорости.       — Грустно… — вздохнул в то же время Шиба.       Фон разактивировала банкай и непринужденным жестом сняла с себя очевидный признак пустого. Лицо ее не выдало вообще никаких эмоций, и ни зовущий ее «защитник», ни превращенный обратно в карающую катану Зангецу не растормошили ее каменное спокойствие.       — Грустно, — повторил Шиба, устало запрокидывая голову назад, — что я ошибся, а Совет оказался прав.       Он приоткрыл глаз и долго смотрел на ту, которую знал едва ли не всю свою сознательную жизнь. Он не хотел обманываться в ней, не хотел ставить вопросов, на которые не желал получать ответы, он просто стоял и смотрел, впервые, наверное, не зная, что делать. Сой являлась тем «нечто», что погубило Дайсукэ и его группу? Ренджи знал о ее истинной личине и молчал? Йоруичи потворствовала этому монстру с рождения? Или же… Сой стала таковым с недавних пор?       Ичиго просто стоял и смотрел. Убивать близких было больно — ему вполне хватило Тацуки. Ему вполне хватало щекотать себе нервы каждый раз в боях с Орихиме…