Противоположности

      Утро нового дня самыми ласковыми прикосновениями потревожило спящего. Цветочные запахи защекотали ноздри, а любопытный нос попытался настойчиво, на ощупь, разобраться в пряной шелковистости атмосферы. Раннее тепло, бархатное и осязаемое, оно укутывало уютом, нежничало, с радостно встречаемой желанностью вжималось, втиралось, проникало в щеки, шею, плечи, грудь, торс, обволакивало собой и вызывало в каждой клеточке тела множество переплетений сладострастных импульсов, вплоть до самых кончиков ногтей и волос, даря невероятно приятную, волнительную дрожь…       Тук-тук-тук.       Острожное, тихое, но неотступное. По ту сторону солнечной обители Шиб.       — Ичиго-сама, прошу прощения, но Рангику-доно прислала разбудить вас. Время пятой стражи.       Молодой Шиба резко подорвался с подушки, приводя все свои рефлексы в боевую готовность; Шиба проснулся тотчас же, стремительно и до конца.       — Кс-со, проспал… — с досады цокнув языком, капитан Второго отряда обреченно откинулся на спину, никак не желая покидать ложе в сию же минуту.       Бросив исполнительному служке краткое: «Ступай», Ичиго усердно потер глаза, пытаясь выдавить из тех остатки сна, задержавшегося дольше положенного. Наемника всё чаще сваливала в постель смертельная усталость. Наутро же она обязательно отдавала ноющей во всех хрящах болью, тяжестью в голове, словно чугуном налитой, и сознанием — липким, бесформенным, точно его превратили в вязкое тесто для рисовых пирожков.       Мысли о съестных ассоциациях пробудили голоса в желудке, но рыжий проигнорировал тот низменный голод, бросив вместо этого лукавый взгляд на сторону. Цветочный аромат, аппетитные формы, сладкая персиковая кожа. М-м-м. Шиба чувственно провел ладонью по крутому изгибу бедер еще дремлющей жены, опоясал ее крепко за талию, придвинулся вплотную к ее спине, оставил влажный поцелуй на шее и озорно усмехнулся: то не утро дарило ему милые грезы в час пробуждения, а его славная жена.       — Просыпайся, соня, — шепнул его игривый голос прямо ей на ушко, — мы уже опаздываем, а из нас двоих выговор может схлопотать только один невероятно соблазнительный лейтенант…       — Даже та-ак? — улыбкой откликнулась сонная Орихиме; всё еще не размыкая глаз, она с удовольствием потянулась всем своим гибким телом. Обхватив Ичиго за шею и притянув того для поцелуя, чуть сжав в пальцах его отросшие прядки на затылке, она промурлыкала: — Можешь меня оставить в этом моменте навсегда, любезный Ичиго-сама? У меня совершенно нет сил куда-либо идти и убивать кого бы то ни было…       Шиба довольно проурчал ей в губы, бросил что-то ленивое и лестное на подобие: «Разговорчики, Шиба-фукутайчо», а после ловко уложил ее на лопатки и навис сверху, укрывая одеялом обоих с головой.       — Перережем всех врагов, подстроим свою смерть и мотнемся куда-нибудь в Генсей, а? — В темноте мягкого теплого полога раздался задорный, вмиг поддерживающий его шальную идею, смешок, правда… маленькие ладошки, упершиеся в торс Ичиго, нехотя, но отталкивали и его, и сей соблазн. — Ты не знаешь от чего отказываешься, моя дорогая жена… — А Ичиго всё продолжал искушать. — Заживем свободной от долга и крови жизнью, как сделали Йоруичи с Урахарой…       В мозгу у Ичиго тут взорвалось что-то внезапно и, сорвав одеяло с себя, он резко сел в ногах Орихиме.       — Урахара! — залихватски щелкнул он пальцами и резво глянул на диковинную татуировку на своем предплечье. Шиба по-детски хлопнул себя ладонью по лбу: — А я-то всё думал, от кого еще слышал это слово!!!       Орихиме обреченно закатила глаза, несколько разочарованно выдохнула и остудила руками разрумяненные желанием щеки: весь романтический настрой меж супругами в момент утек в деловой лад. Ичиго лишь сдвинул плечами, как бы извиняясь, хотя кто-кто, а его жена уже успела понять, что для него обязанности капитана Готэя и командира Омницукидо имеет не меньшее значение чем любовь к ней, а то и большее. Он в первую очередь — ниндзя, затем только — муж, и лишь замыкал тройку приоритетов «долг наследника клана». Чтобы справиться с третьим, нужно было разобраться с заданиями первоочередной заботы наемника. Ну, а «золотая середина», всё понимавшая и принимавшая образ жизни своего супруга, терпеливо ожидала решения всех проблем, и Ичиго был несказанно благодарен за подобное снисхождение. С Орихиме ему определенно повезло — в этом он убеждался уже неоднократно.       Путь собравшегося на службу капитана Второго лежал не в родной отряд — сегодняшнюю разнарядку должна была провести лейтенант; он отдал ей о том все должные распоряжения еще вчера. Шиба не торопился — Сой Фон нужно было вновь сблизиться с отрядом, заново научиться вникать во все должные дела, вернуться в конце концов в строй и нормальный лад работы наемников, ведь то, что с ней произошло, — ее личное дело, и на дела отряда оно не должно было возыметь никакого влияния. Это стало для Фон ультиматумом: Шиба умел торговать свободой; пусть не рожденный в клане ниндзя, но ниндзя до мозга костей, он знал, что успех задания может зависеть от любых людей и средств. А поскольку очередную свою цель Шиба избрал довольно смело, то секретное оружие в виде пустого ему явно не помешало бы.       — Капитан Шиба к капитану Айзену! По личному вопросу! — гаркнул высокопоставленный гость стражникам врат Пятого отряда и сердито скрестил руки на груди, всем своим видом формируя маску неимоверной грозности и разрастающегося недовольства. Одного из стражников ожидаемо как ветром сдуло, заставляя гостя при созерцании таких трусов расхохотаться в душе: наружу он не смел явить и намека на истинные эмоции, хотя довольная лыба так и рвалась на лицо.       Ох, стоило только вспомнить вчерашнюю стычку с Айзеном!       «Какая стычка? Это было полноценное нападение!» — присвистнул Зангецу: он также вчера отработал на задание — одолжил хозяину свой шальной блеск в глазах, маниакальную улыбку, убийственно цепкие пальцы и угрожающее змеиное шипение. Зангецу устами Шиба монотонно твердил то, что ему приказали: «Айзен — предатель», «Айзен повинен в убийстве сотен душ плюсов» и «Айзен собирает реяцу для какого-то незаконного эксперимента».       Это потом уже, когда Яма-джи собственноручно оторвал зарвавшегося мальчишку от его жертвы, а бакудо Бьякуи свернуло Ичиго в три погибели, наемник выразил мысль, что «может быть, он поторопился с выводами». Ссылаясь на допущенную дезориентировку разведотрядом Омницукидо, командир оного испросил дозволения всё перепроверить, забрал жену и отправился восвояси, в поместье, даже не думая ничего проверять, ибо проверять-то было нечего. Это история из жизни его матери сыграла отличную службу в спонтанно родившемся псевдообвинении и, как результат, обеспечила Ичиго билет в Пятый отряд. И если избранный способ попадания туда и отличался экзотичностью и большим процентом риска — Ичиго всё-таки тонким стратегом никогда не был, то желание попасть туда было обдумано капитаном Второго вполне обстоятельно, до мельчайших деталей и с четко обозначенными намерениями. Ичиго должен был разобраться, что за субчик этот Айзен. Этот добрый до оскомины, идеально чистый по досье Отряда тайных операций Айзен, своей идеальной репутацией он всегда вызывал недоверие у Ичиго; даже за благоразумными честолюбцами и чистоплюями Кучики водились грешки, а за ним — ни-че-го.       — Шиба-сан! Приветствую! — из-под врат вышла лейтенант Пятого, Хицугая Момо. То, что именно золовка проведет его до кабинета своего капитана, Шиба тоже предугадал. К слову, к Момо у него тоже имелись вопросы, и раз уж он решил проинспектировать ее отряд, то почему бы не утрясти все неточности и с женою брата? В особенности, если последнего на горизонте не наблюдалось.       Решительная, умная, красивая Момо — та девушка, которую запомнил Ичиго с первых минут знакомства, когда их друг другу представил Тоширо, тогда еще просто друг. Отчего же дома она оставалась такой же, прежней, а на территории Готэя ее будто кто подменял? Так, сейчас рядом с Ичиго семенила закомплексованная дурнушка, строившая из себя не то набитую дуру, не то наивного ребенка. О столь разительных переменах Ичиго довольно долго рассуждал, но стал копать глубже только, когда Момо на правах супруги воспитанника клана переступила порог поместья Шиб. Случилось это около месяца назад.       — Так чем говоришь занят, Айзен-тайчо? — ненавязчиво завел разговор парень, не сводя внимательных глаз со своей спутницы.       Она, заметно опечалившись, вздохнула:       — Господин Айзен сейчас не на службе, он примет Вас в своем домике. Лекари посоветовали ему отдых в несколько дней. — Девушка неуверенно пожевала губы, покраснела и наконец-то отважилась выдать, что мучило ее: — Ай-ай-ай, Шиба-сан, вы нас всех страшно напугали и огорчили. Как могли вы подумать на нашего тайчо подобную гадость? Это светлейшей души синигами!       — Ага, — безучастно кивнул Ичиго: ему было плевать на раскаяние и упреки — он в который раз пытался незаметно сделать подсечку Момо, но та, известная копуша и неудачница, на диво, ловко держала равновесие, и вообще, казалось, не замечала преград.       Рыжий затейливо ухмыльнулся: подобные «испытания» на ловкость он проводил уже не раз и дома, но девчушка всегда ловила при земле «нечаянно» оброненную чашку, и от «случайно» прилетевшего сгустка кидо уворачивалась лихо, а по дереву за «неожиданно» заплутавшей кошкой взобралась мастерски, точно у самой когти имелись.       Признаться, самые необычайные мысли приходили в голову пытливого наемника, чтобы пояснить феномен «лейтенанта Хицугаи», которая вечно заливала кляксами отчеты, прожигала углями униформы — свои, офицеров и даже капитана, теряла служащих по пути в библиотеку, путала имена лейтенантов и капитанов с той же периодичностью, как соль и сахар в приготовлении чая своему начальству… В общем, Пятый уже едва ли ни выл от своего горе-фукутайчо, но при этом их замыленый глаз не замечал того, что не ушло от зоркого ока наемника: у Хицугаи Момо все физические показатели были выше ноормы, ее подготовка в кидо впечатляла, а изворотливый ум, с которым она находила выход из любой критической ситуации, поражал. Ее инстинкты были обострены до предела, рефлексы отточены не одним годом тренировок, и это могло означать только одно в контексте подготовки бойцов для Готэя…       — Момо! — Метнулось в нее с кинжалом имя.       — Ась? — Девушка даже не разобрала в чем дело — теперь стояла и во все глаза пялилась на острие пойманного меж ладоней танто: он не долетел каких-то пару пальцев до ее чела.       — Угу-у, — преспокойно прошествовал мимо командир наемников, делая пометку у себя в мозгу. Как-то он в шутку спрашивал Момо — не училась ли та на ниндзя, не думала ли, не хотела бы им стать, но в ответ получил лишь смущенную улыбку и заверение, что талантов к подобному у нее отродясь не имелось. — Так, к Айзену сюда? — Ичиго остановился на развилке, выуживая приметный домик меж зазеленевших крон деревьев. — Ну, дальше я сам дойду. Не провожай меня, Момо. Бывай!       Шиба насмешливо встретил кивок всё еще пребывавшей в оторопи девушки и спустился вниз по тропе в преподнесенном настроении. Он смаковал увиденное: талант там или не талант, но то, что Момо прошла курс ниндзюцу — на лицо, иной вопрос — почему она не признавалась в этом? Не провалы же памяти у нее? Тогда что? Идеально выполняла задание, поставленное ей? Отсюда возникал иной вопрос: почему уже Ичиго не помнил своего приказа, дозволявшего ей это? Склерозом ведь он тоже не страдал и помнил поименно всех задействованных в работе шпионов…       Так уж повелось, что Омницукидо не брезговало внутренним шпионажем: на территории Сейрейтея, в том числе и Готэя, повсюду состояли на службе его люди, работая под прикрытием, естественно. Подобное вмешательство в жизнь военной организации было тайно санкционировано Советом еще много веков назад во избежание возможных мятежей и смуты средь боевых синигами; ответственность за предательство они несли такую же, как и штатские, как и сейрейтейские аристократы, как и безродные души Руконгая. По сути, Совет, вовсе не Король Душ, выступал дайме для Омницукидо, но ввиду того, что средь чиновников обнаруживался едва ли ни самый большой процент предателей, тайная полиция постепенно отделилась от своего заказчика, действуя теперь вполне самостоятельно, хотя с сохраненной широкой сетью шпионов, призванных следить и сдавать предателей ради блага Совета.       С этой целью в каждом отряде могли быть задействованы до пяти разрядов шпионов: местные, внутренние, обратные, а также шпионы смерти и шпионы жизни. В Пятом, на данный момент, по твердому убеждению Шибы, работала только троица таковых. Информатором общей ситуации выступал местный повар, осведомителем дел внутриотрядных — завербованный еще тридцать лет назад десятый офицер Кано. Возможно ли, что Момо играла роль «обратного шпиона» — Шиба сомневался: срок ее службы в отряде, пускай и на посту лейтенанта, был крайне мал для столь серьезного дела. Вот бывший «шпион противника», которого пользовало прежнее командование Омницукидо, не вызывал сомнений у Шибы: Ичимару-чтоб-его-Гин даже тут нагрел руки на золоте, служа и своим, и чужим. Совершенно беспринципный тип! Момо же такой не была.       Ребро капитанского дома наконец предстало на пути наемника, успевшего «попетлять» с целью ознакомления по всей территории отряда. Ичиго невольно напрягся: Момо попала на службу именно к мутному Айзену, и, если она была направлена сюда как истинно диверсант, то где проходила ее черта меж добровольным переходом из разряда «шпионов жизни» в «шпионы смерти»? Каково задание было дано ей? Просто следить или… убить цель, не опасаясь пожертвовать для достижения этого даже собственной жизнью? Ичиго скрипнул зубами и нервно тряхнул головой, точно избавляясь от наваждения: он не мог отдать девушке брата столь рисковое задание, а если это сделал не он, то кто, зачем и когда?       — Приветствую вас, Шиба-тайчо. — Айзен нашелся сразу на энгава. Пострадавший, с перебинтованной шеей, он сидел за низким столом, забавляя себя игрой в шоги и свежезаваренным чаем, дымка от которого обволакивала его фигуру точно иллюзорным туманом.       Ичиго, настораживаясь враз, подозрительно сузил глаза, мельком обхватив весь фронт помещения. Его личный радар реяцу не выдавал присутствия вблизи кого-то еще из душ, хотя неплохо было бы перестраховаться и включить прибор, как-то подаренный Ичиго Аконом. На почве расспроса о природе и смыслах некоторых татуировок, Ичиго крепко сдружился с тем.       — Присаживайтесь, — будто не видя повышенной враждебности к себе, Айзен любезно пригласил молодого сослуживца занять место напротив, попутно наливая гостю чая и не оставляя ему шансов быстро покончить с извинениями и резко уйти. Даже в беседе с потенциальным врагом аристократы должны были придерживаться определенных правил приличий.       Шиба оставил Зангецу в стороне, краем глаза отметив, что Кёка Суйгецу также находилась на порядочном расстоянии от своего владельца: оскорбленный им синигами ничем не хотел выдавать своей повышенной обороны, да и говорил он, словно бы ничего дурного и не произошло меж них: всё так же слащаво, манерно, чересчур услужливо.       — Что же привело вас ко мне, господин капитан Второго отряда? — мягко улыбнулся хозяин дома.       — Да вот, — совершенно бесстрастно ответствовал сдержанный ниндзя, — зашел выразить свое сожаление касательно вчерашнего инцидента. Проверка показала, что мои допущения оказались преждевременными и ошибочными. Поэтому прошу нижайше меня простить, — отвесил он неискренний поклон.       — Яре-яре, мне кажется вы юлите, Шиба-сан. — Ичиго удивленно взметнул брови, но тут ему пододвинули дощечку для шоги и не дали возможности огрызнуться или оправдаться. — Впрочем, кто прошлое помянет… Не откажетесь, в таком случае, сыграть со мной партию, господин капитан Второго отряда?       — Отчего же? — повел плечом рыжий и, не дожидаясь приглашения, сделал первый ход. Дождавшись ответного, он хмыкнул со смешком, решив войти в игру по-крупному: — Признаться, вы меня раскусили, господин Айзен, что делает честь вашему опыту. — Ичиго вновь передвинул свою фишку и вскинул взор на собеседника: — Что насчет лейтенанта Сой Фон? Мне бы хотелось узнать подробнее, чем было вызвано ваше милосердие? Спасти пустого да еще и подавить его, обучить юное создание умению повелевать силами приобретенной вражеской половины… Как-то много нарушений, не находите, господин капитан Пятого отряда? Как-то слишком много добра, Айзен-тайчо.       Последний спрятал глаза за стеклами очков. Сосредоточенно оглядев доску с фигурами, он помедлил прежде, чем ответить: и фишкой, и словом.       — Ах это, — как бы невзначай проронил он, — слишком много добра не бывает, Шиба-тайчо. Всё оно рано или поздно приводит к общему благу.       «Вот как», — витиеватые речи масленого голоса не усыпляли бдительности наемника: напротив, они только разгоняли с негодования кровь, они заставляли поднять на ура каждую клеточку тела, словно бы самому лучшему из Омницукидо могло хоть что-то сулить опасность. Ичиго не страдал самоуверенностью — он был уверен в себе на все сто, потому и отважился на настоящий вызов:       — А что насчет хогёку, м? — Карие глаза в гипнотической способности ниндзя уставились в поблескивающие стекла прямоугольных очков. Нет, Ичиго не пытался заставить подозреваемого, довольно скользкого типа, раскрыться перед ним мимо воли, поведать истинные мотивы: почему тот не убил найденную дозором Пятого отряда пустофицированную синигами, почему упросил капитана Куроцучи отдать лабораторию под ее спасение, почему провел параллель меж пострадавшими когда-то точно так же Хирако и компанией, почему вспомнил о гении Урахары Киске, как дознался, что тот жив, что живы и Хирако с остальными, что всех беглецов спас некий артефакт, который для сохранения жизни рядовой для него синигами следовало доставить в Готэй, как посчастливилось ему сделать это, и при чем тогда здесь Йоруичи, а также как посмел Айзен использовать Ренджи для тренировок пустой Сой? Ичиго не интересовало ровным счетом ничего из выше перечисленного — обо всём об этом он мог дознаться сам, а нет — так выведать, хитростью или пытками — не имело значения. Единственное, что занимало Ичиго сейчас и что ныне он вменял Айзену своим жаром в очах и ходящими над челюстями желваками, так это:       — Что вы намерены сделать с хогёку? Не иначе как именно он был конечной целью всей этой «бескорыстной» беготни вокруг лейтенанта Фон?       Айзен снял очки. Устало потер вспотевший лоб: мальчишка, не глядя и не прикладывая особых усилий, обыграл его в два счета. В шоги. Губы проигравшего расплылись в доброй, восхищенной, прямо-таки отеческой улыбке.       — Я поражаюсь вашей рьяности, Шиба-тайчо, — проговорил Айзен неторопливо, с подчеркнутым пиететом. — Видимо, всё дело в юности. Я уже слишком стар, чтобы помнить о настырности и амбициях. Нынешняя жизнь моя — что тихая равнинная река: никаких резких поворотов, никаких омутов или водопадов, даже никаких волн. Всё прозрачно, всё как на ладони.       — Может, опустим философствования для данной ситуации? Если вам так хочется порассуждать о бытие, я могу подсказать отличное для того место — Мукен. — Ичиго вздернул горделиво подбородок: — Господин Айзен, вы в курсе, что кража реяцу карается высшей мерой заключения? Или вы скажете, что хогёку Урахары Киске вам понадобилось вовсе не для этого?       — Ах этот хогёку, — Айзен бросил цепкий взгляд в ответ и самодовольно усмехнулся. — Какая ирония: вы наобум придумали мне обвинение, не предполагая даже насколько же верным окажется оно. Я признаю, вы умеете удивлять, Шиба-тайчо. Хотя бы в том, что по прошествии стольких гипнозов всё равно продолжаете копать это старое дело…       — Что?! — Душа и очи Ичиго вспыхнули огнем ненависти. — Ах ты ж ублю… — метнулось в капитана Пятого отряда с резво выхваченным сюрикэном.       — Кандзэн саймин, Кёка Суйгецу. — Но лезвие чужого занпакто уже блеснуло.