Противоположности

      Жарко. Душно. Мрачно. Больно. Чувство — словно скатился на самое дно Ада, а на страждущей тушке миллиард грешников устроили ристалище. Поднявшаяся откуда-то пыль забивала нос, запах гари выедал глаза, жуткий шум — не то грохот вулкана, не то клокотание лавы — будоражил фантазию вслед за слухом; тело выворачивало и разрывало на куски, в особенности, раскалившуюся до предела черепушку, которая норовила в любой миг разлететься на несчетное количество осколков, и Шиба лишь присущим ему, невероятным усилием воли не давал случиться подобному.       — К-ксо, что это за дерьмо?! — Ухватившись за нечто высокое и холодное, каменное, мутившего парня таки вывернуло наизнанку, давая лишь по облегчению кое-как продрать глаза: веки оставались неподъемными и словно бы смазанные изнутри кислотой. Белки Ичиго чудом не вытекли наружу, едва во тьму мозга сквозь зрачки ударил свет.       Дрожащими, как с лихорадки, пальцами знатно ослабевший наемник исследовал свою внезапную опору и отнюдь не сразу признал в ней хорошо знакомый ему трон, равно как и хрусту ломавшихся под его ногами костей убийца не придал особливого значения — он был озадачен непонятными спазмами, сотрясавшими весь его организм, а не то, что вонзалось через туфли в пятки ему.       — Что за чертовщина творится со мной?! Ксо, ксо, ксо! — Ичиго на ощупь обошел кресло и обессилено осел в него, вытягивая руки и ноги вперед, а кипевшую голову — назад, напротив: хладный камень здорово помогал унять постыдную для первоклассного бойца мигрень.       Сквозь давление в затылке Ичиго, с трудом изыскав силы в себе, всё же обвел взглядом место, в котором невесть как и когда очутился. Он был прав, догадавшись, что свалился в свой внутренний мир, но как можно было позабыть свой путь сюда? Тот совершенно стерся с памяти.       — Дерьмо какое-то, — повторился аристократ, орудуя словами не своего круга.       — Скорее — полная жопа, — вклинился со своим никому не нужным мнением резкий Зангецу.       — Как тонко, — ощетинился Шиба, словно у него все зубы только что вырвали в одночасье. — Заглохни со своими комментариями, иначе меня второй раз стошнит.       — Тебя рвет не от речей, долбанное величество, — с наигранной вежливостью преклонил голову дух, приветствуя хозяина, но тут же отравил того ядом своих садистских глаз. — Сказать тебе, в чем истинная причина твоих бед?       — Да пошел ты, — процедил рыжий, а его маниакальная копия лишь рассмеялась на такую неуместную гордость: ныне его владелец пребывал в таком состоянии, что наступить на горло и его гордости, и самому аристократу, для беспощадного занпакто не составляло никаких сложностей. И всё же он медлил.       У Шибы выкручивало кости; казалось, вот-вот и с трона он сползет грудой «строительного» материала, из которого тот был составлен. Хватаясь за голову, сжимаясь в комок, Шиба не переставал бубнить имена и какие-то сбивчивые фразы, заставляя осторожно подходившего к нему Зангецу морщиться от отвращения.       — Мда, князь, этот ублюдок прав: твое упрямство поражает. Когда-нибудь это сотрет твой мозг. Под чистую. Людишки такие слабые…       — Что ты там бормочешь, чувырла? — сквозь боль огрызнулся синигами.       — Да всё о том же, — безучастно отмахнулся дух и без опаски плюхнулся на поручень трона, который так вожделенно желал отобрать у своего господина.       — Вон… пшел!.. — прошипел Ичиго, трясущейся рукой потянувшись за мечом.       — А что ты мне сделаешь, сейчас-то? — расползлась широченная улыбка маньяка близ уха Шибы, заставляя того истово сжать рукоять катаны. Всего одно мгновение — он даже не надеялся, он действительно был слаб и плох, но дух за его спиной поперхнулся воздухом и забрызгал его кровью: лезвие угодило аккурат в солнечное сплетение. — Кс-со, с-сволочь, даже сейчас… — занпакто осел на колени и уткнулся носом в подол капитанского хаори, беспардонно пачкая то своими кровавыми слюнями.       Аристократ брезгливо пнул свою вторую сущность, утаенную в душе. Безрассудная, дикая, неуправляемая — ее было несложно победить, если сохранять полное хладнокровие. Это раньше, с сопливым юнцом, Зангецу мог водить игры, строить провокации, сыпать угрозами, но сейчас, с возмужавшим хозяином, трон ему не светил. Шиба Ичиго и вправду не сдавался никогда, даже разрываемый на части чем-то необъяснимым, но удивительно осязаемым.       — Что со мной происходит? — Ичиго сам поставил сапог на грудь Зангецу и зло зыркнул из-под мокрой от напряжения челки. Его лицо искажала мука, но в очах всё так же горели власть и мощь. — Если знаешь — говори, а нет — так проваливай, пока я не пришил тебя! У меня нынче херовое настроение для твоих тупых забав.       Рыжий психопат из внутреннего мира расхохотался на ультиматум. Чертов мазохист!       — Твой разум, князь, всё еще пытается бороться, отчаянно противостоять гипнозу.       — Что ты несешь? — Шиба аж молнии метнул из глаз. — Я ниндзя, на меня не действует гипноз.       — Правда, что ль? — поерничал дух. — А я ведь и не о гипнозе ниндзя говорю. Не твои собраться, а Кёка Суйгецу, занпакто Айзена, обладает такой способностью…       — …врешь! У занпакто Айзена целительские свойства шикая! Я знаю это совершенно точно!       — Ага, он здорово промыл всем мозги. И главнокомандующему, и капитанам, и лейтенантам, и офицеришкам, и всем вашим занпакто, и даже… — Зангецу прикрыл глаз и одиноким угольком, коим ныне горела его злость, впился в хозяина: — …женушку твою. Я слышал, как он трепался о том с Лисьей мордой. К слову, тот тоже вод властью Кёки, хотя, похоже, он причем прекрасно знает о том.       У Шиба случился мощнейший переворот сознания. Боль ушла — не то он смирился с нею, не то она отступила на задний план, что неудивительно при таком-то шокирующем осознании. Шиба не верил, не мог поверить в ту чудовищную ложь, в которой — что же это получалось? — пребывали все служащие Готэя? Сколько лет их водил за нос один-единственный синигами? И всё ради чего? Чего хотел этот очкастый ублюдок?! Дьявол!!!       Ичиго откинулся на спинку трона, устало потер глаза. В голове звенело от пустоты, и в то же время масса информации, обличающей правды, взрывалась в ней самыми мощными фейерверками, норовя сорвать крышу. Ичиго не то простонал, не то прорычал с досады… Выходит, он не зря подозревал Айзена? Ксо! Чертова интуиция сработала, а он не обезопасил себя! Попер на врага в открытую, и это притом, что он, мать вашу, гребанный ниндзя! «Ловкий», «осторожный», «просчитывающий наперед все ходы»… Тьфу! Он жалкое подобие на командира Омницукидо!!! И где Йоруичи, чтобы высказать ему всё это в лоб?! Где, чтоб ее, Йоруичи, которая размозжила бы его бестолковую башку о камни и потопталась бы на его поганых костях?! Было бы ему поделом.       — Фу-ух… — послал наемник тяжкий выдох к своим ногам, глаза же его, полные ярости и недоумения, в то время пусто таращились в затянутые черно-красными тучами небо. Дождь бы сейчас Шибе не помешал: страшно захотелось отмыться от позора и под завязку нахлебаться кислоты. Шиба заслуживал кары. Он идиот, которого еще поискать! Уж лучше бы он убить себя дал, нежели облапошить…       — …трижды, — с услужливостью подкинул издевательский тон Зангецу.       — Трижды?! — изумился горе-капитан.       — Ага. И еще бесконечное количество раз, которое тебя и твою жену пользовали на предмет выкачки реяцу. Как коров доили вас всё это время, а вы, как сонные мухи, шатались по Готэю и не знали, что с вами произошло.       Гнев обуял Ичиго с новой силой. Самобичеванию наступил конец ровно на той точке, в которой Зангецу заикнулся об открытом ущербе, причиненном Орихиме. Чтобы враг так нагло воровал силу его любимой женщины???       Ичиго вскочил на ноги… да тут же и сел обратно, словно громом пораженный.       — Мама, — немыми губами пробормотал он, сводя в кучу одинаковые формулировки различного авторства и разного срока давности.       — Похоже, это всё-таки он, — согласился Зангецу, — из этого непонятно, почему же наш белобрысый мститель до сих пор Айзена не пришил, до сих пор околачивается с ним рядом?       — Он не может, — с ходу сообразил Ичиго, — он тоже под гипнозом Кёки, ты сам сказал.       Шиба глухо рыкнул и, заметно взбешенный, нервно взъерошил волосы. Похлопав себя по щекам, привел закипевшую кровь в должную норму, а, собрав волю в кулак, нашел наконец силы подняться.       — И? — Зангецу равнодушно закинул руки за голову, продолжая наблюдать за поединком черно-красных туч в адском небе. — Что ты, безмозглый князь, теперь намерен делать?       — Как ты узнал об этом обо всём? — проигнорировал Ичиго подколку меча и сдвинул до боли брови от напряжения: новая идея рождалась в его голове.       — Ты меня оставил в стороне, когда играл с Айзеном в шоги. Забыл? Его новый приказ коснулся только тебя, меня обошел. Видимо, меч, как свидетеля, не взяли в расчет.       — Что он приказал мне и что потом со мной сделали?       — Да много чего. — Дух охотно смаковал свое превосходство. — Роль Айзена в истории с Шаолинь подменили на Урахару. Любое упоминание хогёку отныне у тебя должно ассоциироваться тупо с эмблемой отряда; на татуировку взгляни и проверь.       Ичиго пораженно оглядел предплечье: истинно там чернотой горели не два иероглифа, а пара цветков прострела. Он проморгался даже, но изменений не произошло. Даже здесь! Во внутреннем мире гипноз действовал!       — Естественно, — Зангецу вел дальше, не отвлекаясь на эмоции хозяина, — тебе внушили, что новой встречи с Айзеном у тебя никогда не было — ты зашел навестить Момо, ее память тоже собирались состыковать с твоей. Еще очкарик разглагольствовал о том, что, мол, твоя мать просто поссорилась с Гином, никто никогда ее не трогал, и что убийств плюсов в Руконе никогда не происходило. Развел прямо такие сопли, что я чуть не уснул...       — Зангецу!       — Еще, — тот хитро прищурил глаза, — повторили, чтобы ты и твоя жена, как прежде, — подчеркнул он тоном, — ежемесячно приходили к капитану Айзену и добровольно отдавали свою реяцу, а еще чтобы….       — Довольно! — отрезал закипавший Ичиго. И суть его раздражения отнюдь не сводилась к тому, с каким шутливым повествованием Зангецу пересказывал недавние события. Ичиго воротило от одной мысли, что он и Орихиме, как и добрая часть бойцов Готэя, стали чьими-то марионетками. — Что стало потом?       — А ты как баран сидел и тупо слушал… — занпакто продолжал веселиться.       — Что стало потом, я спрашиваю!!!       Внутренний мир Шибы содрогнулся от грома: Зангецу перегнул палку с хамством. Да и жар, разразившийся вокруг того, превращавший мрачную обитель в полыхающее пекло из-за настроя хозяина, кричал, что продолжать издеваться дальше было бы огнеопасно.       — А потом, — он понизил голос до вкрадчивого полушепота, — Лис отделал тебя под жертву нападения, переволок на своем горбу и сбросил у территории Седьмого отряда. Кажись, на твоего братца вновь решили свесить всех собак.       — Черта с два! — фыркнул Ичиго и приготовился к возвращению. Бросив своему занпакто суровый взгляд на прощание, он спросил то, что в данный момент его волновало больше всего: — Я опять всё забуду?       — Ты — да, я — нет, — хвастливо отозвался рыжий-посюсторонний, но затем он криво ухмыльнулся, с присущим ему коварством и вожделением опасной игры. — Не волнуйся, я подскажу, князь, — он жадно слизал с пальцев свою кровь, доказывая как же сильно его желание поразвлечься. — Ты что-то вякал про Мукен для Айзена? Есть предложение получше: давай убьем эту мразь?! С оттяжечкой!       Ичиго отозвался тем же хищным оскалом, оценив альтернативу по достоинству, а уже в следующее же мгновение разлепил глаза в ярком свету. Здешнее солнце еще острее резануло по сетчатке, словно катаной, в голову сторицей вернулась прежняя боль, тело выкрутило разом во всех костях, а грудь — так ту вообще придавило чем-то, не давая ни вздохнуть, ни шелохнуться.       — Ч-что п-происходит… — прошипел капитан, морщась от сплошного дискомфорта.       Не успев разобраться что к чему, его взгляд уперся в не менее яркое зрелище — блестевшую медью макушку. Нашедшаяся рядом жена, видимо, уснула, уморившись ждать его пробуждения. За окном стояло утро, и вряд ли, это было утро… того дня?       «Правильно помнишь», — мурлыкнул довольный Зангецу. Он генерировал правильные, не подпорченные чужим вмешательством, воспоминания, как и обещал.       — Орихиме… — Ичиго тихо позвал спящую. — Э-эй, Орихиме… — С титаническим усилием протянул он к ней ладонь и ласково провел по волосам.       Она спохватилась сразу, точно ошпаренная.       — Ичиго-сама! — Бросилась тут же обнимать, за шею, которая невыносимо ныла, словно сломанная в тридцати трех местах… ну и черт с нею!.. Ичиго с наслаждением закрыл глаза — раствориться в теплых любящих объятиях оказалось важнее обезболивающих, ощутить всю палитру эмоций Орихиме оказалось до плача сердца приятно.       «Влюбленный придурок…» — фыркнул обиженно Зангецу, резко отодвинутый на второе место.       — Ичиго-сама! — в голосе жены тут же проскользнули обеспокоенные нотки лекаря. — Что болит? Где колет? Раны не беспокоят? Как вы вообще себя чувствуете? — Целительница профессиональными оком и руками пробежалась по телу пациента, а тому — смешно лишь с такой прелестной суеты.       — Всё нормально. Орихиме. — Ичиго притянул ее, беспокойную, к себе сам и зарылся в шелковых, напитанных солнцем, волосах. — Со мной уже всё хорошо.       Она недоверчиво покосилась, чуть отпрянув от него; в янтарных глазах горели строгие огоньки.       — Ну ладно, — сдался наемник, — немного побаливает голова и общая слабость имеется во всем теле.       — Неудивительно, — поджала губы снова-медсестра. К слову, именно в палате лазарета они и находились — Ичиго только сейчас сумел заметить это. — Вас словно бы с холма Сокёку раз десять подняли и сбросили. Унохана-сан едва сложила все кости в порядок. — Орихиме смахнула предательски блеснувшую в уголке левого глаза слезу и поспешила приосаниться, чтобы не потерять лицо воспитанной в ней аристократки. — С возвращением, Ичиго-сама, — с благоговейным придыханием произнесла она и поклонилась ему более чем почтительно.       Шиба ощутил невыносимый его вольной душе дискомфорт от наличия правил приличий, но не обиделся. Сжав в ладони руку жены, он бросил взгляд за окно:       — Сколько времени я здесь потерял?       — Без малого неделю, — тихо пробормотали ему в ответ. Пальцы Орихиме дрогнули в его замке, но она постаралась без нервной трели в голосе спросить о том, что беспокоило всех: — Ичиго-сама… вы… помните, кто напал на вас?       Карие глаза вернулись к любимому лицу. Смотрели на него долго и отрешенно, дабы не выдать внутренних тревог.       — Нет. — Ичиго сознательно соврал. Когда преступник — на свободе и готов в любой момент взять реванш, в игре лучше притвориться идиотом, которого из него попытались сделать, и тем временем продумать ответный ход, без спешки, с холодным сердцем и умом. — Нет, ничего не помню я, Орихиме, — повторил он вновь, уловив колебания реяцу за дверью. Его проверяли, и Ичиго понимал, что если еще раз выдаст себя, то больше не проснется. Этот раз был предупреждением.