Противоположности

      От обилия белого вокруг слепило с непривычки глаза. Посреди белой пустыни непонятного рода белые существа хаотично суетились как огромный белый муравейник: строили белые башни, возводили белые стены, поднимали белые колоны, укладывали белый каменный пол. Под чернильным небом с одиноким месяцем без звезд их лихорадочная возня приводила душу в смятение еще большим контрастом, нежели предчувствие готовящегося здесь коренного перелома.       Орихиме лечила магией кидо рану на спине предателя Айзена Соскэ и продолжала воровато оглядываться. Место, в которое ее принесли, по рассказам преподавателей Академии очень походило на Уэко Мундо, вот только поблизости не наблюдалось ни одного привычного пустого. То есть те создания, которые окружали ее, имели примечательную дыру, но выглядели совсем как… люди. Обычного размера и внешности, за исключением небольшого костяного обломка то тут, то там у них на головах, они не походили на утратившую человечность монстров. Это поражало, но и вызывало дрожь неприятия.       — Благодарю тебя, Орихиме. Твои силы, как всегда, выше всех похвал.       Бывший капитан Пятого отряда обернулся после того, как она закончила, и удовлетворенно улыбнулся. На самом деле, льстивые слова были ни к чему — рана оказалась не смертельной, да и рядиться в героя ему здесь отпала всякая нужда. Орихиме знала теперь об этом человеке всё и тоже не стеснялась презрительно смотреть на злодея.       Айзен хмыкнул. Натянул вновь на спину незаслуженно носившее хаори, поправил волнистые волосы, убрав челку назад, и посмотрел на свою пленницу без какого-либо стыда за содеянное. За это Кенпачи захотелось ударить предателя по лицу. Как минимум. Но она просто сомкнула руки, переплетя пальцы, и выжидающе уставилась в ответ — его необоснованное высокомерие на фоне Шиб и Кучики вызывало одно отвращение.       — Признаться, я ожидал большего сопротивления. — Вознесший себя сам до высот, недобог продолжал говорить так, будто всё о ней ведал. — Похоже, уверенность Гина имела основания. Нужно будет выразить позже ему свое восхищение, так повезло…       Девушка вспыхнула, но только в душе — внешне она оставалась непроницаемой; уроки этикета нынче пригодились как никогда. Кроме этого Шиба не собиралась разговаривать со столь подлым, эгоистичным и лживым синигами — не после того, как он покусился на Момо, не после того, как он решил уничтожить целый квартал ни в чем неповинных душ, не после того, как он принес столько мук чести ее любимого супруга.       Айзена не задевали тишина и чужое недовольство его волей. Он сам сделал шаг, подойдя вплотную к целительнице, своей личной богине, и, чуть потянув воздух, чтобы вдохнуть аромат солнечных волос, взял пленницу за подбородок. Стиснул больно.       — Желаете играть в молчанку, Шиба-сан? Что ж, ваше право. От этого ваши силы не уменьшатся, а, возможно, даже возрастут. Хм-м… — Он повернул ее лицо вправо, затем влево, и с затаенной каверзой в голосе заметил как бы невзначай: — А я рассчитывал на содержательные беседы. В этих краях сложно встретить достойного собеседника.       Орихиме стиснула сильнее зубы, противясь его желанию всем телом. Ее глаза, не мигая, следили за каждым движением врага, чтобы вовремя пресечь переход границ дозволенности для порядочного мужчины, но тот, словно сам утратив интерес, отпустил ее и подозвал одного из работавших на строительстве существ. Им оказался долговязый парень с дырой вместо левого глаза, одетый в лохмотья, с кандалами вокруг запястий и с забрызганными по локти кровью руками. Выглядел он как матерый душегуб.       — Ннойтора, друг мой, — наигранно любезно обратился Айзен, — проводи нашу гостью в третью башню. Смею надеяться, Орихиме с тобой не грозит никакая неприятность?       Громила кивнул и толкнул девушку в спину, чтобы та отправилась вперед скорее. Не подчиниться было сложно — от пустого исходила свирепая реяцу, на боку его звякал при тяжелом шаге меч, уловимо напоминавший занпакто синигами, а во взгляде единственного глаза читалась такая ненависть, что Орихиме следовало держать ухо востро каждый миг.       — Чего озираешься постоянно, коза, а? — сплюнул он на сторону и снова грубо толкнул меж лопаток.       Противоречивую душу Кенпачи такое отношение уже начинало раздражать, но ее меч, увы, находился слишком далеко, чтобы вступить в бой с противником, в разы превосходившим ее хрупкое телосложение. Уровень реяцу же незнакомого вида был и вовсе каким-то нестабильным, неопределенным. Рисковать жизнью пока было опрометчиво; у засланной шпионки имелись здесь еще невыясненные дела.       Белое полотно пустыни снова ударило по глазам, когда мраморный пол возводимой обители недобога просто оборвался в случайном месте. Никакого плана строительства либо приблизительной картины будущей столицы, которую нахваливал Айзен примкнувшей к его рядам синигами, не наблюдалось. Указанные башни глупо подпирали черный небосвод, между ними играл песком ветер, перед ними — трудилась в поте лица еще группка человекопустых, и путь сквозь них, разинувших рты на пленницу и ее стража, невольно показался восхождением на Сокёку в час казни.       Тяжелая дверь гулко захлопнулась за спиной Орихиме, и на смену режущей белой пелене пришел кромешный мрак. Она шумно, сбивчиво задышала, всей кожей ощущая, как в нее буквально вгрызаются взглядом, как нависают над ней, как жаждут пустить кровь, поэтому, когда Шаккахо в ее руке осветил пространство, девушка даже не вскрикнула от страха, хоть картина оказалась кошмарной. Ннойтора, как какой-то гигантский жук, с кучей рук и ног, вооруженный огромным серпом, напирал на жертву, едва не пуская слюни.       — Кто вы такие? — пискнула Шиба и сама опешила от пропавшего голоса. Следовало подобраться, чтобы стойко удержать натиск или хотя бы ответ.       Однако ее попутчик явно не собирался делиться откровениями:       — Рот закрыла, пока я сам тебе его не заткнул. — Он пошло оскалился, пробежался сальным взглядом по пышной груди в шихакушо и цокнул языком: — Перережу глотку или заткну…       Орихиме не нашла ничего иного, как ошпарить сунувшегося ей в лицо негодяя пощечиной и заменить свой меч на лихорадочное свечение вспыхнувших мощной реяцу убийцы очей.       — Выполняйте распоряжение своего правителя, Ннойтора-сан! — холодно отрезала она и гордо вздернула подбородок. — Я здесь «гостья», слышали?!       Существо оскалило широкие мерзкие зубы, а потом звучно скрипнуло ими, словно на те попал из пустыни песок. Ненависть уже жила в его единственном глазу, ее подпитали еще, поэтому когда он схватил Орихиме парой рук и вздернул над землей, она истинно подумала, что это конец — что ее сейчас же рассекут пополам серпообразным мечом.       — Синигами мне не приказывают, поняла?!       Он резко развернулся, шумно побежал по тускло освещенному коридору в непроглядную тьму, высоко держа над собой «добычу», и тихий ужас овладел ею за эти мгновения. Мир канул вовсе в пропасть, когда ее со всей дури швырнули куда-то во тьму.       — Живи пока! — бросил зло Ннойтора напоследок, и всё что услышала дальше Орихиме — медленно удалявшиеся шаги лишь пары ног. Чудовищное существо снова, видимо, превратилось в человеческую форму.       Шмякнувшись о стену, она немного полежала на холодном полу, дабы прийти в себя — в голове словно образовалась пустота, как дыра вместо души пустого. Неприкаянные души, не сумевшие уйти на перерождение — победа над ними казалась такой правильной, вроде милосердия. Однако в последнем Ннойтора явно не нуждался, как и много подобных ему существ. Подневольные, куклы, созданные не иначе как Айзеном Соскэ для забавы, грязных нужд, коварных планов, божественных запросов, они не жили ради спасения, а были рождены его велением, чтобы отнимать чужие жизни. Вот какой секрет таило это место. Вот что ожидало Общество душ по возвращению туда предателя.       Орихиме перевела взгляд на бьющийся в агонии огонек в лампочке под потолком и подумала о затрепетавшей от испуга бабочке. Более смелая сейчас бы ей очень пригодилась, чтобы передать сообщение Ичиго-сама и предотвратить трагедию, но отрезанная от своего мира, здесь, в краю врага, в деле по ликвидации предателя Общества душ она могла рассчитывать разве что только сама на себя…       Дверь комнаты тут с тихим хлопком затворилась, но в гробовой тишине лейтенант Третьего отряда вскинулась, словно ее полоснули по щиколоткам кнутом.       — Ичимару-сан? — Ее взгляд, потерявшись в темноте после перехода от света, с трудом угадывал его тонкие угловатые абрисы, однако белый хаори и неизменная ухмылка сделали свое дело.       Он шагнул навстречу, а ее словно отбросило к стене:       — Не приближайтесь ко мне! — Ни за что на свете Шиба не хотела, чтобы этот мужчина снова коснулся ее хоть пальцем. Не после того, как похитил ее. Не после того, как предал их договоренность, какими бы скрытыми мотивами он там ни руководствовался.       Тем не менее оказавшись в сюнпо подле нее в мгновение ока, Ичимару без препятствий приложил палец к ее губам и посмотрел прямо в широко распахнутые янтарные глаза. Не тая своих и всего себя. Ужимки сползли с его лица, как ни бывало.       — Послушай, мне пришлось так поступить…       — Ложь! — прошипели капитану, так непохоже на тихого лейтенанта. — Всё ложь.       Он опустил голову и помотал. Серебристая макушка поймала такой же свет из зарешеченного окна комнаты, в которую «любезно» поместили гостью Айзена Соскэ. Чего-то иного потребовавшаяся ему богиня и не ожидала, однако своему командиру она верила. Верила до последней капли. Прежде.       — Айзен подозревал, что Ичиго-кун каким-то образом обошел гипноз, — устало произнес Гин, — твой муженек, знаешь ли, не самый талантливый актер, Ори-чан, хе-хе…       Его глаза, когда он вновь поднял взгляд на нее, казались не менее уставшими, и мучительно печальными, просящими. Орихиме бы прониклась, если бы бесконечные хитрости и предательства со стороны этого синигами не убили всё хорошее, что она когда-либо питала к нему.       — Зато вы, Ичимару-сан, преуспели в театральном мастерстве, не так ли? — сурово посмотрели на него и отбили потянувшуюся к ее щеке кисть.       — А ты становишься всё жестче и жестче, Ори-чааан, — криво улыбнулся он тогда.       — У меня хорошие учителя, — надулась девушка и села, подтянув к себе колени, не желая и краешком ткани соприкасаться со своим прошлым.       «Прошлое» кивнуло, принимая такую ее позицию, и просто уселось напротив нее, скрестив ноги, подтянув к себе пятки. Так, ни слова не говоря, а просто смотря друг на друга, они провели неизвестно сколько времени, пока добросердечную Кенпачи не стала отпускать ненависть, а здравый ум не потребовал разобраться в случившемся до конца.       Она поерзала на полу — ноги затекли, холодные камни стали вытягивать из нее тепло, а руки сами потянулись растереть озябшие плечи. Шок отступал потихоньку, и поневоле к Орихиме подкрадывалось чувство сожаления за содеянное.       — Зачем вы привели меня сюда? — чуть не плача теперь, спросила она. — Что это за место? И эти существа? Зачем они капитану Айзену?       — Арранкары, — повел плечом Гин, — его армия против синигами. Арранкары обладают их способностями — занпакто и уровни силы. Ннойтора уже успел тебе продемонстрировать, как она высвобождается…       Девушка озадаченно моргнула: о членистоногой форме ее провожатого вспоминать ей не хотелось, но теперь она хоть имела понятие, что за чудовищные трансформации произошли с его телом. Если каждый пустой, арранкар то есть, начнет превращаться в десятирукое чудище, то Готею придется несладко в предстоящем противостоянии. Вот только мотивации в той войне она до сих пор не понимала.       — Вы просто стояли и наблюдали, как мне угрожало это существо? — Орихиме опешила с этого еще больше приоткрывшихся планов предателей.       — Аканна, — протянул Лис, возвращая себе хитрую ухмылку, — да я же просто контролировал ситуацию, чтобы вовремя вмешаться!       Его лейтенант снисходительно фыркнула — к тому, что капитан постоянно подвергал ее риску можно было уже и привыкнуть, но к тому, что за ним тянулся нескончаемый кровавый след — никогда.       — Вы убили их, да? Унагию-сан, ее ребенка и… всех, кто жили в ее доме?       Ичимару выставил вперед примирительно руки:       — Ну ты же понимаешь, Ори-чан, у меня не было иного выхода? Я должен был оттянуть подозрения от вас, всех любимых деток моей дражайшей Ран-чааан…       Орихиме грустно вздохнула: вот только Момо никто из них не помог. Как она там, выкарабкалась ли, объяснилась ли с Хицугаей-саном? И потом, на бедняжку теперь упадет тень предательства капитана Айзена. «Час от часу не легче», — подумалось ей, потому как она понятия не имела, что произойдет со всеми дорогими ей людьми еще.       — Опять вранье, — сникла она и уткнулась лбом в колени. Впрочем, тут же спохватилась вспомним еще об одном из случившегося: — Зачем вы сказали Ичиго-сама напоследок искать иное место для битвы? Что это означает? Разве его отпустят сюда? Да и куда? — Орихиме снова оглянулась по сторонам: — Я даже не знаю, куда попала?       Ичимару привалился спиной к диванчику, расположенному в углу комнаты, и с удовольствием вытянул ноги. Подумал, что старость сказывается. А еще — собачий холод. Сунув замерзшие конечности в рукава формы, он продолжительно посмотрел на свою подопечную, словно взвешивая по дозам правду, которую можно было ей скормить.       — Мы в Уэко Мундо, царстве пустых, — хмыкнул он, — новый владыка решил устроить здесь новый город, дворец, ему соответствующий и необходимый, покуда он насобирает достаточное количество сильнейших арранкаров, способных противостоять синигами уровня капитана, а то и не одному.       — Арранкары настолько сильны? — Орихиме вскинула брови, не слыша о них никогда, даже на лекциях.       Гин молча покивал и, вскинув палец кверху, сделал круг в воздухе, намекая на возможную в этих местах прослушку. Поэтому, вновь приблизившись к своему лейтенанту осторожно, неторопливо, точно змея, собиравшаяся опутать свою жертву, когда та утратит бдительность, Гин без резких движений вытащил из широкого рукава своего косодэ занпакто. Это был не его вакидзаси, а ее Цубаки, который, видимо, он прихватил по дороге в дом, естественно, зная, чем закончится их прошлая встреча.       — Это не контрабанда, — хихикнул он, но лишь на миг. — Айзен подозревает о способностях твоего меча. Но я-а-а… — Понизил голос до полушепота: — Также знаю о способностях банкая твоего героя. Общество душ — не самое благоприятное для таких масштабных разборок место.       Ресницы лейтенанта Шибы дернулись: чтобы капитан заботился о жизнях синигами и плюсов? Она сама себе же мотнула головой. Выбившиеся волосы из прически мазнули ее по щеке и шее, упали локоном на грудь, заставляя капитана Ичимару звучно сглотнуть и подумать о куда более ценных для него вещах.       — И что же вы хотите за свое участие к нашим судьбам?.. — хмыкнула леди.       — Ты знаешь это, Ори чан, — пролепетал он и вновь посмотрел прямо, не пряча свою страсть за лживыми щелочками. — Со мной ты в безопасности, даже Ичиго это признал, раз отпустил тебя без боя и погони. — Гин пододвинулся к ней практически впритык, задевая своим бедром и плечом ее. — Это значит, — доверительно шепнул, практически касаясь носом ее уха: — Это значит, что ты можешь творить тут все свои темные делишки, которым так тщательно научала тебя Унохана-сааан…       У юной Кенпачи сердце пропустило удар, а глаза вспыхнули желанием убить предателя и готовящуюся им армию самостоятельно. На коленях на такие планы тут же радостно отозвался вибрацией Цубаки. Вот только одного занпакто принимать не хотел.       Орихиме повернула голову в сторону капитана Ичимару и позволила тому сунуться ей к лицу, сокращая последнее разделявшее их расстояние.       — Это искушение, — опустила она ресницы.       — Скорее — плата, — оскалился Лис и вожделенно вдохнул аромат с чужих губ…