Если кладёшь голову в пасть льва, не стоит жаловаться, если в один прекрасный день он её откусит. Эркюль Пуаро
В Высшем Совете матриархов не утихали споры по поводу утечки важнейшего секрета всей расы. Ни одна разведывательная организация и прочие конторы со схожим полем деятельности не смогли ничего найти, но больнее всего это ударило по авторитету основной надежды в этом деле — юстициарам. Бенезия Т’Сони, одна из влиятельнейших персон в Высшем Совете, решила лично заняться данной проблемой. Матриарх Т’Сони крайне сведуща в шпионских и дипломатических делах — этим она обязана и врождённым талантам и тому факту, что в тайных баталиях она провела половину своей очень длинной жизни. И не просто провела, а выбила себе очень выгодное и почётное положение… всё это очень ярко говорит о её навыках. Не сказать что все в Высшем Совете были рады этому, ведь у Т’Сони прибавилось власти, но несогласные оставили свое мнение при себе, прекрасно осознавая, что сейчас не время для споров и кандидатуру лучше будет найти очень сложно. Бенезия прекрасно понимала, что у неё мало времени, ибо рано или поздно турианцы и саларианцы начнут рыть. Поэтому, очень желательно купировать источники потенциально опасной информации. Сегодня этих источников ровно два — храм Атаме и русский царь. Храм Атаме сам по себе в состоянии сохранить свои секреты в целостности, а вот что делать с русским царем? Многие горячие и тупые головы могли бы пойти на силовые варианты, но Т’Сони не в их числе. Здесь нужно действовать тоньше и аккуратнее. Русский царь дал понять, что он не собирается налево и направо раскрывать чьи-либо секреты до тех пор, пока его собственные в сохранности. Но просто так оставлять это никак нельзя. Во-первых, нужно узнать, откуда у императора эта информация, и у кого ещё она может быть. Во-вторых, нужно показать царю, что и у азари найдутся нелицеприятные факты о русской короне. Ни первое, ни второе без личного контакта не обойдется, именно поэтому, Бенезия уже уведомила дипломатический корпус о подготовке к визиту в империю небольшой делегации. А пока подготовка визита к русскому царю в разгаре, Бенезия отправилась за «нелицеприятными фактами». На Тессии, в отдалении от крупных городов, свила себе гнездышко давняя подруга Бенезии, матриарх Алессия К’Сос. Алессия — великолепный дипломат, ну, правильнее сказать, что она была им. Уже более двадцати лет она обитает вне политики, живя спокойной и тихой жизнью. В своё время она была консулом в Российской империи и даже спустя несколько лет после официального вступления людей в Пространство Цитадели жила там. Причиной подобной привязанности является одна из самых оберегаемых тайн как самой Алессии, так и императорского дома — роман Алессии и императора Владимира I, деда нынешнего царя. Роман, который принес конкретные… плоды. Прибыв к поместью, слуги провели Бенезию в сад, где в резной, оплетенной цветами и другими растениями, беседке, за столом с легкими напитками и нехитрыми по меркам Тессии закусками, её ждала Алессия. Бледно-голубая чистая кожа, красивое лицо, которое больше ожидаешь увидеть у изящной статуи, служащей «жемчужиной» какой-нибудь галереи, наряд из белой, легкой, и, местами, практически прозрачной ткани. Из самой беседки открывается прекрасный вид на небольшую тренировочную площадку, где две азари гоняли одну в тренировочном бою. Стоило Бенезии войти в беседку, как Алессия грациозно поднялась и обняла старую подругу. — Здравствуй, Бени! Наконец-то почтила визитом. Могла бы делать это почаще — знала бы, как скучала по тебе. — С теплой улыбкой проговорила хозяйка чудесного поместья. — Я тоже скучала, Али. Но сейчас работа стала заменять мне семью, что уж говорить даже о близких друзьях? В ответ Алессия получила грустную улыбку Т’Сони. Разомкнув объятия, матриархи расселись, и Бенезия невольно засмотрелась на тренировку юных азари. Особенно это касалось младшей, которая умудрялась заставлять потеть двойку противников. От тренировочного боя Бенезию отвлек только голос подруги. — Я слышала, что работы в последнее время прибавилось особенно много, — также, наблюдая за боем, начала разговор Алессия, — подобного не происходило… никогда. Или, по крайне мере, я об этом не знаю. — Впервые — оттого и паника. Оттого и я прибыла к тебе не столь навестить, сколь за советом и помощью. — К сожалению или к счастью, но подробности мне неизвестны. Признаться, не знаю, как я вообще могу помочь тебе в данной ситуации. — О, ты можешь. Я не упомянула, что об утечке удалось узнать благодаря русскому царю? Алессия чуть заметно вздрогнула от этих слов. Несмотря на многовековой дипломатический опыт, сейчас она не смогла сдержать эмоции. Данная вспышка только повеселила Бенезию, но эта деталь уже осталась незаметной для стороннего наблюдателя. — И многие матриархи вспомнили, кто был частым гостем царских покоев двадцать лет назад. — Ты думаешь, что это я разболтала тайну всего народа? — Алессия не сразу, но взяла себя под контроль, и уже сама излучала уверенность и капельку негодования за сомнения в свой адрес. — Я любила Владимира, но любовь не заменяет благоразумие. — Нет, — Бенезия улыбнулась, — ты ведь меня знаешь, если бы я так думала, то наш разговор протекал бы в совсем ином русле. — Верно… Алессия прекрасно знает. Бенезия — лучшая в своем ремесле и не единожды это доказала. Ей удалось построить целую империю по торговле информацей, ненамного уступая Серому Посреднику. И пусть уступает, но всегда стоит делать поправку на то, что к матриарху обращаются охотнее, ведь она работает достаточно честно и открыто… для своей стези, разумеется. Разговор утих сам собой, и два матриарха погрузились в свои мысли, обратив взгляды на тренировочное поле, где бой уже утих, а девы рассевшись полукругом начали весело общаться, отдыхая от учебного боя, но при этом всё время возвращаясь к нему в своих беседах. Алессия уже поняла, чего хочет Бенезия, чей взгляд прикипел к самой юной из троицы. К Феодоре. К её дочери. Её и… российского императора, Владимира I. Чувства между Алессией и Владимиром возникли неожиданно, спонтанно. Им было хорошо вместе. Можно даже сказать, что до встречи с Владимиром она не знала, что такое любовь. Влечение и страсть знала, но не любовь. Сколько было духа в нём, сколько энергии. Любому делу он отдавался без остатка, будь то война, дипломатия или любовь… и везде он побеждал. В окружении царя далеко не все знали о его «интрижке» — несмотря на то, что Владимир I был вдовцом и позволял себе многое, к неудовольствию своих детей, но никто и предположить не мог, что между азари и русским царем может быть нечто большее, чем обычные похоть и минутная страсть. В конце концов, всё вылилось в то, что она родила ему дочь — Феодору. Столько нежности, заботы и ласки, сколько Владимир дарил Феодоре, сложно представить. К огромному сожалению, люди не так долговечны, как азари, и Владимир умер спустя всего два года после рождения Феодоры. Без преуменьшения можно сказать, что тогда мир Алессии рухнул. У неё до Владимира было много партнёров, от которых она родила много дочерей, но все они приходили и уходили, не оставляя после себя особенно ярких эмоциональных откликов. Но после смерти Владимира ей было так плохо, как не было никогда. И боль от потери не очень-то спешит утихать, ведь она до сих пор его любит. Старший сын Владимира, тогдашний новый царь, Владимир II, из уважению к отцу не стал препятствовать возвращению на Тессию Алессии с дочкой при том условии, что их связь, а точнее результат этой связи останется в тайне. Феодора растет сильной, энергичной и волевой девой, с большой тягой к познанию. Такие, как правило, идут во флот и десант после своего совершеннолетия, а не на шест, как некоторые. Владимир гордился бы ей. — Так чего ты хочешь? — невольно, Алессия вскрыла свои старые душевные раны, она желала поскорее закончить этот разговор. — Я собираю «посольство» на Царьград, и мне нужна твоя дочь. Если и есть что-то, что может заставить замолчать русского царя, так это оно. Я клянусь тебе, что с ней ничего не случится.- И это так, Бенезия, никогда бы не стала рисковать, по сути, ещё ребенком, если бы не необходимость. — Мой миллениум на исходе, Бени, — Алессия, встав, подошла к выходу из беседки, подняла голову к небу, устремив свой взор в вечереющее небо, — с каждым годом, я все отчётливее ощущаю дыхание вселенной, и пройдет не так уж много лет перед тем, как я сольюсь с ней. Это неизбежно. И знаешь что? Последнее, что я хочу видеть перед смертью — мою младшую дочь, затянутую и используемую в интригах. — Тяжело вздохнув, Алессия обернулась и посмотрела на Т’Сони. — Тем более, что у тебя ничего не выйдет. Феодора никак не угрожает власти Александра. — Всё может быть во вселенной и, если это выльется наружу, то, как минимум, будет грандиозный скандал. — Русским царям не привыкать к скандалам. Тем более я не желаю порочить имя Владимира. Скажи, если бы тебе предложили так поступить с Лиарой, каково было бы твое решение? — Никогда, — Бенезия твердо посмотрела в глаза подруги, — я бы ни за что не позволила использовать свою дочь… по крайне мере, не поинтересовавшись её мнением. — Но ты пришла в мой дом и просишь меня бросить мою дочь в пучину подковёрной борьбы. — На кон слишком многое поставлено, и даже такой небольшой перевес может сыграть большую роль. Прости, но я настаиваю, мой долг это требует. Да, Феодора не конкурент Александру, но это опасный прецедент для его династии. — Уже Бенезия тяжело вздохнула. — Я дорожу твоей дружбой, хоть сейчас и не скажешь. Али, если ты скажешь «нет», то я пойму и уйду. Алессия, отвернувшись, снова устремила свой взор на небо. В конце концов, придя к какому-то решению К’Сос не поворачиваясь к Т’Сони, начала говорить. — Хорошо, — её голос лучился уверенность и решимостью, — но я отправлюсь вместе с вами. — Как тебе будет угодно, — «отлично», Бенезия внутри ликовала. Это было сложно, но Алессия поддалась, и теперь в придачу к девчушке Бенезия получит опытнейшего дипломата, разбирающегося в политической кухне империи, — я сообщу тебе, когда настанет время. — Но, тебе Бени, придется многое мне рассказать, и не только мне, но и Феодоре. — Разумеется, Али. Разумеется…***
Приветствуя собравшихся кивком, Рихтер быстрым шагом влетела в зал. В душе она расплывалась в ликующей улыбке, и ей действительно было чему радоваться. Батарианцы после «великого стояния» начали наступления, нанося допустимый, давно просчитанный урон. Батары собрали внушительные силы в этот поход — два оставшихся дредноута, около двух сотен крейсеров и порядка пятисот фрегатов. Также на стороне батарианцев выступили разномастные пираты с общей численностью в три сотни кораблей. Грозная сила, сталкиваться с которой в «чистом поле» было глупо, из-за чего Рихтер избрала иной путь противодействия — рейдерство. Батарианцам пока не удалось узнать о главных базах терран, и это сильно сковывает их действия. Дав несколько крупных сражений на границе, целью которых было слить «балласт» из не лояльных наемников и вчерашних пиратов, флот Рихтер затаился. Батарианцы, в свою очередь, уверовав в свой успех, ринулись на просторы Терминуса, учиняя разбой и увод в рабство попавших под горячую руку, но это и нужно было Ингрид. Увидев, что обозленные батарианцы особо не церемонятся и бьют правых и неправых, оставшиеся нейтральные группы Терминуса взмолили о защите Детей Терры. Некоторые также обратились к Арии, но та была верна своим принципам ведения бизнеса и дала защиту тем, кто мог за неё заплатить, а таких в Терминусе осталось немного. Но Рихтер в обмен на защиту попросила нечто большее, чем деньги — верность. От подобного предложения многие отказались, справедливо указывая на то, кто стал причиной подобной лютости батаров, но после нескольких зверств батаров на этих колониях, они стали всё же более сговорчивыми. Несколько недель упорных и жарких переговоров на фоне войны и вот — настала кульминация данного процесса. — Господа, — Рихтер уселась во главе стола, за которым помимо неё сидело два десятка представителей, — надеюсь, все готово? — Да, леди-протектор, договор готов — первым ответил сухой старик с седыми висящими усами, Вроцлав Зелинский, один из влиятельнейших людских магнатов, — как только вы его подпишите, остальные также поставят свои визы. Людские магнаты сильно поднялись за последние годы благодаря Рихтер. Став местными царьками с сильной «крышей», они подминали под себя всё, до чего могли дотянуться. Но, несмотря на разросшиеся силы и влияние, они слишком зависят от Рихтер и не смеют играть втёмную. Конечно, идиоты всегда находятся, но можно уверенно констатировать, что пока прибыль уверенно растёт, лояльность магнатерии остаётся незыблемой. Но слишком сильно опираться на подобный контингент всё-таки не самая лучшая идея, ведь стоит им начать нести убытки, как они сразу ополчаться против своих патронов, преследуя только свои цели. Именно поэтому терране сделали многое, чтобы уравновесить влияние магнатов ксеносами и независимыми колониями. Привлечь ксеносов было несложно, ибо Дети Терры, как, впрочем, и Рихтер, не ксенофобы, как говорят многие. Их цель — единое и справедливое людское государство, и их враги лишь те, кто против этого. И если в этом едином государстве помимо людей будут жить и иные расы, то Рихтер не против этого. А вот Цербер — да. Те ещё ксенофобы, мечтающие о доминировании людской расы. Но слава Господу, что Дети Терры пока еще на первых ролях в Терминусе. Целенаправленное уничтожение пиратов, освобождение и выкуп рабов, позволило наладить отношение с турианскими и саларианскими ренегатами в Терминусе, по разным причинам бежавших и основавших свои колонии здесь. Позднее и несколько общин азари пошли на союз с терранами. Именно благодаря поддержке этих групп ксеносов и стало возможным нападение на батарианцев. Сейчас в Терминусе не осталось крупных нейтральных фракций, кроме Кварианцев и гетов (если последних вообще можно включать в подобные списки), все встали на чью-либо сторону. Ксеносы-магнаты и крупные корпорации наемников встали на сторону Арии; остатки пиратской братии и работорговцы встали на сторону Гегемонии; вольные колонии разных рас, небольшие компании наемников (в основном людей), люди-магнаты и, не афишируя этого, Цербер на стороне Детей Терры. Вскоре начнется настоящая война. — Что ж, я готова завизировать договор от лица Детей Терры. — Конечно, — достав красиво изукрашенную папку, Вроцлав положил её перед Рихтер, — прошу вас, леди. Ингрид росчерком поставила свою роспись и передала папку сидевшему справа турианцу, главе одной из колоний турианцев. В следующие четверть часа двадцать представителей различных разумных рас ставили свои подписи под договором, под запись видеокамер. Вроцлав Зелинский, последний кто подписал договор, вернув его Рихтер. — Господа, — Рихтер встала из-за стола с широкой улыбкой, и начала вещать отрепетированную речь, — мне выпала честь объявить, что сегодня мы объединились в единое государство, призванное защитить всех наших граждан, независимо от расы, от тирании и произвола пиратов и работорговцев. Слава! Слава Конфедерации Систем Терминуса! Все находившиеся в зале аплодируя встали со своих мест, кто-то вполне искренне, а кто-то и лукавя, но Рихтер было все равно, она поглощена триумфом.***
Сергей Петрович Варыханов развалился в кресле напротив камина, потягивая крепкий кофе. Это уже шестидесятилетний мужчина, тучный, лысый, но с густой бородой, форма которой напоминала лопату. Помимо него в этом небольшом и богато уставленном зале разместилось ещё несколько человек. Пара таких же, как и Варыханов, солидных господ играли в бильярд у противоположной стенки от камина и ещё двое уместились за кофейным столиком, ведя неспешную беседу. Все эти уважаемые и солидные люди являются крайне активными членами Директората, а точнее его руководителями. Каждый из них — предприниматель и владелец приличного капитала. Сам Сергей Петрович предприниматель уже в четвертом поколении. Его прадед начинал с небольшой мастерской, а сейчас в руках Варыханова покоится многомиллиардный (или лучше сказать «многосотмиллиардный») промышленный холдинг. И так практически у каждого в этой комнате. Сергей Петрович, несмотря на род деятельности, всегда считал себя честным человеком и всегда стремился поступать честно, но и особо не корился, если подобное не получалось, жизнь сложная штука. Всю свою жизнь Сергей Петрович положил на преувеличение своего богатства, дабы передать потомкам. Потомку. Уже единственной дочке, и хотя это «уже» длится давно, но никак не хочет покидать сердце старика. — Светлана Владимировна меня разочаровала, — перешли к следующей теме два товарища по занятиям Варыханова, Горностаев Федор Иванович и Досужев Андрей Андреевич, которые попивали коньячок за кофейным столиком, — она не оправдала моих надежд, а в последнее время и вовсе отдалилась от нас и стала чаще бывать во Дворце. — Ещё бы, — отвечал коллеге Досужев, — она осознала, что вести свои дела без поддержки власти — далеко не то же самое, что с ней. Полгода назад она была сестрой императора, а сейчас всего лишь тетя. — А какие речи она тут говорила! Пф. Стоило столкнуться с трудностями, как тьфу и нет её. — А чего вы хотели, Федор Иванович, — не отрываясь от игры, влез в разговор Кацепов Никита Леонтьевич, играющий в бильярд с Мануйловым Григорием Степановичем, два сапога пара, — она играла в бизнес и поверила в себя, но стоило ей полезть в политику и столкнуться с трудностями, как она вмиг сложила ручки. Да и новый император, насколько я знаю, не спешит вкладывать свои денежки в её новые проекты. Он сейчас кораблики строит. — Не стоит ехидничать, Никита Леонтьевич, — в разговор решил вмешаться и сам Сергей Петрович, хозяин дома, — эти «кораблики» не на ваши деньги строятся. — Но и не на моих верфях, Сергей Петрович. Мы можем много говорилень устраивать, но факты налицо — Светлана Владимировна поддерживает нас только на словах и стоит перейти к действиям, как она моментом предаст нас. Наши люди при дворе получили укорот, наши сторонники в сенате ослабли, а император прямо встал на сторону Торговой Лиги. Ещё немного и нас окончательно зажмут. Напомню, что пятьдесят лет назад общая капитализация Директории была в два раза выше, чем сейчас! — Кацепов со всей злости ударил по бильярдному шару, но не преуспел в этом начинании и промахнулся. Сергей Петрович ухмыльнулся. Благо, благодаря его расположению это осталось незаметным. Кацепов сколько угодно может плакаться, но здесь не школьники сидят. Безусловно, Директорат «похудел», но только благодаря таким как Кацепа, стремящихся любой ценой подмять слабого конкурента и не брезгующими административными инструментами самого Директората. Вот предприниматели и перестали вступать в организацию, которая по замыслу основателей, должна защищать их интересы, а по факту, стала довлеть над средним и малым бизнесом. Вот он и бежит из организации, под крылышко Торговой Лиги. Ожидаемо, на инструментрон Сергея Петровича пришло сообщения, что прибыло еще два гостя, ради которых они и собрались. — Господа, Дмитрий Павлович прибыл. Все восприняли эту новость с воодушевлением, ожидание уже слишком затягивалось. Рахманов Дмитрий Павлович, официальный глава Директората, и негласный лидер их «кружка». Спустя несколько минут в зал вошли двое. Высокий и сухой, абсолютно лысый Рахманов и мужчина в военном мундире ростом чуть ниже Рахманова, но гораздо шире в плечах, темные волосы и короткая борода, того же цвета. Сердце Сергея Петровича пропустило удар, ему отлично знаком второй гость. — Господа, я приветствую вас. — Голос у Рахманова был под стать внешности, сухой и безжизненный. — Хочу представить вам генерал-майора Петровского Олега Алексеевича, командующий русским контингентом войск при Альянсе. — Господа, — Петровский приветственно кивнул. — Что за срочность, Дмитрий Павлович, — Сергей Петрович на правах хозяина дома начал разговор первым, с трудом скрывая дрожь в голосе. — Срочность? Неминуемая гибель. — Простите? — Варыханов впал в ступор. — Оглянитесь, господа, — Рахманов обвел взглядом всех присутствующих, — мы как загнанные звери. Нам ущемляют права, возможности, бесцеремонно лезут к нам в карман, а мы… Рахманов, закончив свой спич, присел в соседнее кресло рядом с Сергеем Петровичем. Петровский, продолжал стоять у входа с нескрываемым интересом поглядывая на окружающих. — В кулуарах Дворца уже в открытую говорится о ненужности Директории, — Варыханов уже не в первый раз это слышит, но виду не подал, изобразив удивление, — можно с уверенностью говорить, что Александр хочет с нами покончить, раз и навсегда. — Но это невозможно, — взволнованно запел Горностаев, — Директория имеет место в Госсовете. — Вот именно! Зачем императору оппозиция в парламенте? Он нам всем продемонстрировал свое отношение к нам, когда пропихнул «Адмиральский патент». В его руках слишком много власти. — Это так, — невольно вступился Сергей Петрович, — но что мы можем сделать? — О, за это не беспокойтесь. Ради этого я привел нужного человека. — Рахманов повернулся к Петровскому, и тот правильно понял брошенный на него взгляд. — Господа, — заговорил генерал, мягким бархатным тоном, словно гипнотизируя собеседников — вы желаете ослабить императорскую власть. Многие из вас считают, что очень желательно посадить на трон более… лояльную фигуру. Но вы не можете этого сделать, у вас недостаточно сил ради этого. Но! Я знаю людей, которые, могут помочь вам в этом деле, не за бесплатно разумеется. — Хм, ну да, — Мануйлов явно не в восторге от идеи, — Николая Константиновича ИСБ хорошо запрятало, мы не знаем где он и наше влияние на него сведено к нулю. — Ну, у вас есть еще один вариант, — с улыбкой, как ребенку, ответил Петровский, — Светлана Владимировна. — Она нас не поддержит, — сказал, как отрезал Горностаев. — Она нас сдаст при первой возможности. — Тогда зачем посвящать её в это? — невинно поинтересовался Петровский.***
Обсуждение затянулось до утра, но, в конце концов, все гости Сергея Петровича покинули его особняк. Зал давно опустел, но Сергей Петрович продолжал сидеть в кресле у камина. Глупцы. Наивные и самовлюбленные глупцы. Он хорошо знал Петровского, в свое время, он собирал о нем информацию долго и скрупулезно. Знаменитый генерал, тогда еще полковник, положивший несколько десятков своих бойцов ради выполнения задачи, притом, что никем жертвовать, как потом выяснилось, и не надо было. Так уж звезды сложились, что именно под командованием Петровского служил его сын — Никита, который стал одной из жертв генерала. Никита всегда грезил военной службой, не смотря на то, что отец мог дать ему отличное частное образование и открыть любые двери, но Никита выбрал иной путь, и погиб за так любимую им Родину, из-за тщеславия и самоуверенности одного златопогонного ублюдка, который недавно был гостем в его доме. К сожалению, Петровский быстро был удален на почетную должность, и достать его у Сергея Петровича не получилось. Знает ли Петровский о Варыханове? Нет. В свое время, Сергей Петрович позаботился, благодаря нужным и вовремя появившимся новым знакомым, чтобы информация о сыне была изменена, и о истинных обстоятельствах смерти Никиты не знает даже младшая дочь. Сергей Петрович сомневается, что Петровский помнит солдат и молодых офицеров, которых погнал на убой. Ещё этот Цербер. О нем Варыханов слышал многое. Многое, но что-то хорошее о нём никак не вспоминается. Если запустить этих ксенофобов в Россию, могут произойти страшные вещи. И Сергей Петрович видел, что и другие его коллеги не в восторге от этой идеи, кроме Рахманова, которому все же удалось убедить остальных в верности пути. Что что, а язык у него подвешен. Все эти бараны не понимают, что Александру только повод и нужен. Повод для открытых, одобряемых на всех уровнях действий против них. План Петровского, как и сам Петровский, ублюдочен. Сергею Петровичу было уже плевать на свою корпорацию и жизнь. Если что-то его сейчас и волновало, так это дочь. Сергей Петрович, во второй половине своей жизни уже понял, что из него вышел плохой отец. Вечно в работе и скорби, он и не заметил изменения в дочери. Она в компании таких же, как и она, стала совершать поступки, узнай о которых нужные люди, сидеть ей в тюрьме, но… — Кузя, — перед Варыхановым возникла голограмма ВИ особняка, — код 05678345. — Принято, — комната окрасилась в синий цвет, — обнаружено и деактивировано три малых следящих устройства, уровень безопасности восстановлен до «Максимальный», система связи активирована. Спустя несколько минут ожидания, «Кузя» снова появился. — Связь установлена, собеседник на линии. — Отлично, соединяй. — Доброе утро, Сергей Петрович, — зазвучал бодрый голос, — вы, однако, ранняя пташка. — У меня была бессонная ночь, Эдуард Вячеславович. Слишком много гостей и даже было одно новое лицо. — Да. Очень интересно… — Но прежде… — голос невольно дал слабину, явно из-за усталости. — Не переживайте, с вашей дочерью всё в порядке. Она у вас с характером… с запущенным, правда. Думаю, отдых на «курорте», пойдет ей только на пользу, вскоре, вы сможете увидиться. Ирина, дочь Сергея Петровича, бунтарка и, как она сама себя называет, революционерка, грезящая справедливым обществом и подобной бредотней. И, как полагается, в подобных компаниях широко распространенно употребление всяких разных веществ. С отцом Ирина связь разорвала, так как он "капиталист". Компашка наркоманов-революционеров ничем особым и не занималась, так, пару пикетов под красным флагом, несколько скандальных, но мелких случаев. Все кончилось, когда лидер этой группы и, как оказалось, любовник дочери, замыслил "гениальную" идею - взорвать какого-нибудь генерала, или лучше сразу царя. Но полиция быстро накрыла конторку бомбистов v. 2.0, создававших бомбу в домашних условиях. В Российской Империи ты можешь исповедовать все что тебе заблагорассудится, разумеется в рамках общественного порядка и законодательства, но как только ты переступаешь определенную черту - всё, тебе кирдык. Императорская власть не терпит даже намеков на силовые акции, и действует быстро и жестко, а эти дебилы попытались еще сопротивляться. Особо большие сроки они не получат, максимум до пяти или семи лет, главарь точно десятку схлопочет, но Сергею Петровичу нужна дочь и наследница, а не отсидевшая уголовница вмиг убившая свой и отцовский авторитет. Какой из неё глава огромной компании с подобной биографией? Вот и пришлось Варыханову идти на поклон к известной, в узких кругах, личности. Сейчас Ирина находится в специальном... санатории, на лечении от наркомании и наставлении на путь истинный, как это происходит Сергей Петрович понятия не имеет, но сомневаться в Соловьеве причин нет. Хуже, уже точно не будет.