Дождь, что обещал никогда не начаться

t=0 - Итак, к делу, сколько тебе лет? - В прошлом месяце исполнилось 18       18 лет? Да ну, выглядит она старше, и это немного напрягает. - Давай не будем ходить вокруг да около. Скажи мне вот что: есть ли кто-нибудь в этом гребаном мире, кто желал бы твоей смерти. - Наверное, было бы приятно, будь в мире хоть кто-нибудь, относящийся как-то иначе, кроме безразличия.       Кажется, вопрос её серьезно задевает. Она отворачивается и уже не смотрит мне в лицо. Если вспомнить то, что я уже знаю по её делу, становится понятна её реакция. - Тогда друзья, знакомые, родственники… - Нет семьи, мать умерла во время родов, отец, как сказали, не выдержал трагедии и попытался избавиться от своего ребенка. В тот день привел в приют для детей один из полицейских, работавших в этом округе, - она делает короткие паузы в нескольких местах своего предложения, стараясь избавиться от ненавистного я. Ей противно само упоминание себя в диалоге.       Я знаю эту историю. Довольно нашумевшая, по крайней мере репортеры возвели её на мнимый пьедестал трагичности, созданный лишь за тем, чтоб подогреть интерес. Они нашли настоящую сенсацию. Совсем нет, скорее наоборот. У этих паршивцев закончились темы для своих безосновательных заявлений. Таких случаев сотни, тысячи, миллионы неизвестных трагедий. А вот то, что самое дерьмовое во всей этой ситуации. Никто не обращал ни капли внимания на побои, с которыми девочка приходила в школу, а ведь они появились уже после объявления репортерами своих фантазий по поводу ужасного отца. Она убегала из дома, просто сбегала от всего, зная, что по возвращении все будет так же, если не хуже. Все равно убегала. Благо, за девчонкой начал присматривать один полицейский, он знал куда идти, чтоб найти её, всегда знал.       Во время приступа ненависти выпивший отец избивал её, но сегодня он был зол сильнее прежнего: его буквально вынудили попасть на интервью, где снова задавали провокационные вопросы, выставляя его в плохом свете. Теперь он схватился за нож... И да, этот черт был рядом, он знал что подобное должно случиться рано или поздно. Не зря его теперь называют Шеф. "Это все твоя вина, паршивая сука, ЭТО ТЫ УБИЛА ЕЁ."       В меру своей власти он приплел все инстанции, чтоб засадить паршивца за решетку. Газеты, радио, даже телевидение. Он совсем не думал о последствиях своего действия. Сколько критики, сколько слов. Теперь, когда её отец за решеткой - камеры смотрят только на неё.       Только представьте, насколько сильно участились издевки одноклассников. Теперь её замечают на улице, спрашивают, каждый раз напоминая о той трагедии. "Часто люди, совсем того не замечая, калечат судьбы друг друга." Херня все это, гребаная хрень, предназначенная только для того, чтоб спрятать всю ту же херню глубже, не делать её явной. Одних волнуют деньги, других власть, третьи без ума от внимания. Но все это можно обозначить одним общим понятием - эгоизм. Как-то раз, проходя по одной из улиц этого замечательного городка в один из дней, когда ничего не происходит, заметил, как священнослужители давали еду каким-то дворовым собакам. Они были счастливы, поступая так, но эти лица... Я недоумевал от того, почему они такие радостные, причем эта радость никак не относилась к дворнягам. На лицах читалось: "мне это зачтется, мне это зачтется, мне это зачтется...". Вот ещё один факт верующих, да и людей в принципе. Бескорыстно делать что-то, чтоб попасть в рай. Стоп, но ведь это уже не бескорыстно. Благотворительность, ради внимания обычных людей. Все мы тут эгоисты, хоть и стараемся всячески упрятать этот факт. - Все знаю. Не против, если я закурю? - сделаю пару затяжек и потушу сигарету, не хочу сильно дымить в помещении.       Возразить, она не может возразить? Тогда как тебе такое? - САРА ХОДЖЕЗ, ты убила её. Ты признаешь свою вину?       Я подошел так близко, как только мог, схватив её за руку, тихо добавил добавил: - Ты признаешь свою вину? - Ви...н-ну?..       Отвечай! Ладно, если ты так хочешь? - ТЫ ПРИЗНАЕШЬ СВОЮ ВИНУ?       Она только молчала. Я смотрел в её испуганное лицо, не понимая страх это или великолепнейшая актерская игра. - Сара Хорджез была моим другом, ты хоть понимаешь на что я пойду, чтоб отомстить? ТЫ СЛУШАЕШЬ МЕНЯ? СМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА! СМОТРИ! - Я САРА ХОДЖЕЗ! - она кричала изо всех сил, так громко, как могла.       Это... на пару мгновений я будто выпал из реальности. Отпустил её руку и ушел в дальний конец комнаты. Это немыслимо... Невозможно. Сара Ходжез умерла в тот роковой день. Но, если предо мной стоит она... В отчетах с места преступления, особенности внешности, ведь все совпало. Полностью, до мельчайших деталей.       Она расплакалась, а я не мог её утешить, просто никак... Я сел на пол и просто ждал. Понятно, что это Сара, в моей работе совершенно нормально встретить мертвеца.       Осматриваю свою комнату в очередной раз. Комната была настолько пустой и постоянной, что было страшно на неё смотреть. Конечно, страх вливался в меня, как тысячелетнее вино, растекался по телу, но вызывал лишь некое недоумение, а не удовлетворение, ведь смешнее всего пугаться комнаты.       Каждый предмет говорил либо о том, что человека подолгу не бывает здесь, либо он не собирался надолго задерживаться. Чего стоила только кровать-раскладушка в темном углу, одна тумбочка, в которой помещались все вещи. Такое впечатление, что я её давненько уже купил, так как она очень даже вписывалась в общую картину старины, не казалась лишней, но это не так. Рабочий стол, самый обычный, самой простой конструкции. Настольная люминесцентная лампа. Её потрепанные контуры, черной, как смола, краски, терялись в потемках четырехстенной коробки. Вечно западающая кнопка. Вечно мигающая при включении лампа. Вечно пугающие тени того, что ещё не случилось. Изгибающаяся часть стала такой дубовой, что приходится приложить усилия, чтоб направить свет в нужном направлении. На подставке надпись белым цветом «STUDYING TABLE LAMP», ярко подчеркнута красной линией, как бы намекает, что «это хорошая фирма». Красный цвет выделяется на общем фоне и заставляет глаз машинально тянуться в его сторону. - Эй, - достал свою ненаглядную зажигалку и снова поджег сигарету, - возьми, попробуй, говорят, штука упорядочивает мысли. - Кто говорит? - Ну, я говорю, хех, - и почему мне хочется рассмеяться?       Я протянул ей сигарету, как бы, показывая жестом, что не собираюсь её ругать. Это на самом деле хорошо сыграло. Она затянулась, как я и думал, она раскашлялась. - Знаешь-кх, не больно много, кх-удовольствия.       Похоже она успокоилась, замечательно. - Сара, слушай...