Саалзир и смертные

       Чтобы подняться навстречу желанной битве  приходится приложить немалые усилия. Пол под ногами ходит ходуном. Каждое движение сопровождается пронзительной болью. В ушах звон, в голове гул, а глаза дополна забиты пылью и острогранной каменной крошкой, и не понятно — то ли их заливает стекающая со лба кровь, то ли кровоточат они сами.        Саалзир находился близ саркофага, когда тот буквально разорвался изнутри, разметав свои обломки на много метров вокруг. Это не было похоже ни на выброс стихийной магии, ни на взрыв горючего вещества, которое смертные мешают из дерьма и серы. Мощь высвободившейся энергии, что всеразрушающей волной давления пронеслась по залу, была для дреморы словно нежданная, но добрая весть из тех далеких времен, когда Нирн находился на самой заре своего существования.        Поднявшись, маркиназ наскоро оценивает полученные повреждения. Расколотые пластины его же собственного доспеха вонзились в плоть подобно множеству кинжалов. Он без колебаний выдергивает из живота самый крупный и, как ему кажется, причиняющий наибольшее неудобство, осколок. Из раны хлещет густая горячая кровь. Резко становится хуже. Остальное он оставляет как есть. Тянется за клейморой.        Мундус скуп на противников — приходится всего один на тысячу убогих жертв, и немногие из тех, что имеются, способны разбить закаленный обсидиан одним лишь звучанием своего голоса. Саалзир уже знает, с кем ему предстоит иметь дело. Он понял это прежде, чем разлепил  единственный сохранившийся глаз и разглядел тонкую фигурку, парящую в полуметре над землей. И пусть гордость дреморы уязвлена, а тело его страдает от ран он рад возможности вновь помериться силами с кем-то из Драконьих Жрецов.        Вернее с тем, что от того осталось. Едва ли этот человек помнит о том, кем он был и ради чего посеял в своем сердце семена Холодной гавани. Душа его иссякла, разум потускнел, память разорена - он мертв, мертв во всех отношениях, имеющих какое либо значение для живого существа. Однако сила, сравнимая с могуществом первых детей Акатоша, по-прежнему пылает в этом истлевшем теле.        Правда использовать эту силу Жрец не спешит. Плавно покачиваясь в облаке  каменной пыли, он словно дразнит  дремору, приглашает его сделать ответный ход. Перехватив поудобнее оружие, Саалзир с азартом бросается в атаку. Можно подумать он нуждается в каком-либо приглашении!         Вопреки тому, что следовало бы сделать любому магу неживой не пытается сохранить дистанцию. Он позволяет маркиназу приблизиться, позволяет занести над собой меч, позволяет даже нанести удар. Саалзир уж было подумал, что переоценил противника, но в решающий момент, оружие не находит сопротивления. Лезвие разрубает лишь воздух. Инерция увлекает дремору вперед. Одновременно с этим в спину ударяет молния. Тело сотрясает судорога. Рана на животе расходится. Из нее что-то вываливается.        Холуи дов всегда были полны сюрпризов. Этому, например, понадобилась  доля мгновения, чтобы поменять свое положение в пространстве и нанести удар из-за спины.  Иллюзия? Телепортация? Замедление времени?  Хитрый трюк, но он не сможет пользоваться им вечно. Так или иначе, Саалзир найдет способ достать прыткого мертвеца. Если, конечно, успеет.. .        Пропущенная атака сильно сократила горизонт возможностей. Саалзир уже слышал гудящий зов Потока, который нарастал с каждым неровным ударом сердца. Это могло значить только одно - его физическая оболочка неумолимо приходит в негодность. Пустяк, на самом-то деле - нет трагедии в том, чтобы избавиться от изношенного инструмента.... но все же... если он  потерпит поражение...        Что же тогда будет с его смертными?        Ни одна молния не способна была поразить маркиназа сильнее, чем эта внезапная мысль. Он попрал законы Мертвых земель, уронил статус в глазах подчиненных, заведомо впал в немилость своего Принца, почти что помирился с Лейэдой. Все это ради того, чтобы быть здесь сейчас и вытащить из беды одну маленькую смертную. И он забыл о ней. Забыл сразу же, как только перед ним замаячила перспектива отменной битвы.        Драконий жрец не из тех противников, которых стоит упускать из виду, но Саалзир больше не видел особого смысла в сражении с ним, если окажется, что сражаться ему уже не за что. С затаенным дыханием и остекленевшей душой маркиназ бегло оглядел зал в поисках своей Коротышки. И, наверное, ещё ни одно дреморово сердце не знало такой чистой радости, которую испытал Саалзир в тот момент, когда он её нашел. Вся боль и кровь этого мира не смогли бы дать ему больше.        Лорил пребывала даже в лучшем состоянии, чем когда он её оставил. Не похудела. Не постарела.  Цела, невредима и, конечно же, снова нарывалась на неприятности. Вместо того, чтобы уносить отсюда ноги, она, трудно в это поверить, задирала Желтолицего!        Видеть Лорил рядом с колдуном было равносильно тому, чтобы видеть Лорил, сующую голову в пасть даэдроту. Совершенно невыносимое зрелище. Но вряд ли он сможет её защитить, превратившись в груду дымящихся головешек. Сперва ему придется разобраться здесь. Ведь Драконий Жрец уже устал ждать и вновь потребовал к себе внимания.         Неживой вскидывает посох над головой, и узкие электрические нити сбегаются к его вершине, скучиваясь в пульсирующий энергетический шар. Шар продолжает  разрастаться и наращивать заряд даже когда, казалось бы, достиг всех разумных пределов.          Молнии - быстрые гадины, быстрые и смертоносные. Впрочем, как и рефлексы дреморы. Демон гонит тревоги о смертных прочь и сосредотачивается на том, чтобы  во что бы то ни стало не пропустить следующую атаку. Он абсолютно сосредоточен. Мысли очищены. Инстинкты обнажены. Он был полностью готов…  и все равно просчитался.          Жрец атакует не его.