Добро пожаловать в новый мир

      — Зачем вам это? — спросила Алиса, не считая себя самой удобной спутницей.  — Долг.  — Вы мне ничего не должны, это просто случайность.  — Мы хорошие воины и охотники, — проговорил он и попал в точку. Алиса была готова согласиться за такую мелочь, как еда… Да, чтобы кто-то поймал и зажарил свежую дичь — ради такого можно согласиться на компанию, даже если та причинит дискомфорт в других областях.  — Хорошо, но мне нужно к Энкху, а дальше в человеческий город Дабилис.  — Эта дорога нам знакома, — кивнул ящер. — Скорее всего, мы расстанемся ещё до статуи Энкха. Алиса кивнула и послушно подождала, пока они соберут свои брошенные вещи, наверняка и с сумками заказчицы, и придут в готовность двигаться дальше. А когда уже начала медленно идти вперёд, её нагнал второй, зелёный ящер, что до этого тихо и непонятно общался с напарником на их языке — даже если бы попыталась, она бы всё равно не расслышала, в чём дело.  — Моё имя Ракжар-джи, из племени Джиранг, будем знакомы.  — Меня зовут Алиса, — выдохнула достаточно громко, чтобы расслышал и второй, идущий немного позади.  — М-м-м, — протянул Генри, которому с высоты висения видно было ещё меньше, чем Алисе. — Кажется, смерть уже совсем близка.  — Разве она уже не свершилась? — вяло поинтересовалась, даже не пытаясь поглядеть на удивление в лицах ящеров — всё равно так задрать голову было невозможно.  — Твои доисторические родичи несут смерть, — мрачно пророчил тот, и ей ну очень не понравилось его состояние:  — Что с тобой случилось? Ты вдруг обрёл способность видеть будущее?  — Алиса, когда мы уходили, ты запомнила слова жрицы Тьмы? Всё ограничивается двумя возможностями. Ящеры снова издали рычащие звуки — их язык точно не походил на человеческий, и на этот раз она разобрала целых два слова: «Правы» и «Тёмная». Но придавать этому слишком большое значение значило бы признать взявшую верх паранойю и заработать лишний невроз.  — Мы, Генри, следуем слишком сильному течению, чтобы пытаться брыкаться, — проговорила, смирившись с его пророчеством, потому что пока что всё складывалось согласно словам жрицы. — И даже если и эта встреча принесёт смерть, значит, тому есть причина. Сейчас ей уже не оставалось ничего иного, кроме как позволить потоку вести себя в будущее. Пока кровь Драко недостаточно сильна, чтобы искажать и менять судьбу, иного пути просто нет… Они двигались вперёд, почти не беседуя, сами аргониане иногда обменивались парой слов на своём родном языке, смысл которых до неё доходил весьма смутно, но ничего особенного в них не было. Словно в отместку, когда скука достигла своего предела, Алиса заговорила с Генри на том языке, который выучила в мире учителя — Дика Крейвена. И даже согласилась слушать некромантские повести о любви людей и нежити, раз уж на другое тот сейчас не был способен.  — А ведь у Хаоса есть несколько заклинаний, — пробормотала, когда он закончил длинный стих о мёртвой невесте. — Кажется, их можно использовать, не задействуя личные запасы негатива.  — Для доступа нужна инициация, — с сожалением напомнил Генри.  — Да, а инициироваться, пока во мне так мало его частиц, невозможно.  — Разве с ним не как с Тьмой? Ты разжигаешь в себе искру и через неё устанавливаешь связь с потоком. Вообще-то нет, не так, но говорить об этом нет смысла, потому что:  — Здесь нет его потоков.  — Или ты просто их не видишь?  — Но разве я не единственная, кто может видеть?  — Ты можешь не замечать банку прямо перед носом. Алиса, ты ещё слишком человек, чтобы избавиться от банальных изъянов. Его не может не быть, даже если в дефиците, он есть, просто трудноусвояемый. Алиса как-то очень отчётливо почувствовала Око Хаоса, лежащее в кармашке, и поддалась неприятному настроению. Они с Генри больше не говорили, ящеры тоже молчали, придерживаясь одного темпа, доступного её ногам, и тишина слишком нагнетала. После рассеивания скопленных частиц Хаоса, её всё больше снедало беспокойство, одиночество и пустота, мешающие здраво оценивать реальность.  — Река, — благоговейно протянул Генри. — Я слышу шум реки. Алиса тоже услышала, когда прекратила снедать себя мыслями. Значит, их маршрут совпал с её расчётами на карте. Слишком долгая ходьба прекратилась, когда уже стемнело, и она, с трудом удержав себя от позорного падения в грязь ради отдыха, придерживаясь за Трупика и никому ничего не говоря, побрела на звук плеска воды.  — Я думала, сдохну, — простонала, рывками стягивая ботинки и одежду. — О-о-ох… Генри, под вечер прицепленный вместе с рюкзаком на коня, хмыкнул:  — Не-ет, ты-то как раз не сдохнешь, а вот ящеры…  — Хватит уже вещать! — крикнула, бросая вещи прямо в воду и идя за ними следом. — Лучше найди мне мыло. Сейчас, дико уставшая от непрерывного движения, она чётко осознала две вещи: еда не стоит таких страданий, даже если они кого-то поймают и зажарят, и Трупика нужно срочно, просто немедленно доработать! После того, как холодная вода поможет унять боль в ногах, а вещи прополощутся…  — Слышишь, Алис, а сколько у них вообще племён? — задумчиво уточнил Генри, та даже представила, как вертятся шестерёнки в его голове в попытке предугадать, что вообще случится.  — Что ты там уже надумал? — спросила, массируя ноги и пытаясь не пить воду, достающую до подбородка.  — Мне кажется, что знаки на зелёном — клеймо изгнанника, и я не могу вспомнить все племена, чтобы быть уверенным.  — Наёмники могут быть и изгнанниками, — пробормотала, растягиваясь на воде, чтобы расслабиться хоть ненадолго.  — Я пригляжу за тобой, когда будешь спать, — решил Генри, разглядывая чистую тёмную воду с видными отражениями звёзд — длина дня и ночи стала почти нормальной.  — Ты боишься? А как же слова жрицы?  — Я просто хочу избежать лишних трудностей для тебя. Здесь нет даже нечисти. Может, потому что нечисть рождается от людей? Умершие и не обрётшие покой люди, всплеск энергии, одушевлённые явления — причин много, но в этой реке действительно никого не ощущалось. Лёжа в темноте, она слышала только комаров и птиц, плеск воды. Наконец-то встав на ноги и выйдя на берег, Алиса выжала вещи, развесила их по веткам и достала полотенце, чтобы вытереться и переодеться в сухое и чистое. Промокая волосы, думала, что стоит их обрезать, чтобы меньше мешали, а желательно ещё и покрасить, чтобы не так бросались в глаза. А справившись — подозвала Трупика, чтобы разрушить плетение и выкачать из него энергию, оставив столько, чтобы хватило времени на подготовку. Пришлось убирать барьер, снимать с него седло и сумки. Запах разложения заставлял кривиться, но не тошнить — уже хорошо, правда комары затихли, а если что-то живое и бегало рядом, то уже явно сбежало. Отойдя на расстояние, чтобы вдохнуть, Алиса принюхалась к седлу и бросила его в реку, не особо беспокоясь, что унесёт слабым течением. Труп осыпался, упал, шмякнулся кучей мерзкого, полуразложившегося мяса, распространяя по округе отвратительный запах, его кишечник и внутренности прорвали живот и расползлись по траве. Набрав побольше воздуха, она подошла к нему и зачитала простое, краткое и почти не затратное заклинание поднятия скелета. Энергия струями вливалась в каркас заклятия, напитывала останки, и на этом этапе она уже могла снова отойти и подышать. Прошло, может, около пары десятков секунд, прежде чем куча зашевелилась, оттуда вынырнула костлявая голова, перемазанная в гнили, крови и других жидкостях, а за ней выпрямился весь скелет коня.  — О, Костяк, иди в воду, — попросила, магией заставляя землю поглотить уже ненужную плоть, чем наконец-то избавилась от источника вони. Когда всё закончилось, а конь вышел из воды, Алиса тщательно проверила все нити, особенно привязку и контроль, не собираясь тратить время на подавление воли скелета своей, как обычно делал учитель. И только тогда вынула мокрое седло и закинула его на спину, занялась креплением, усложнённым новой структурой коня, и слабой магической просушкой.  — Нет, ты не Костяк, ты Косточка, — решила, отдавая приказ пригнуться, и забралась. Удостоверившись, что сможет завтра не умереть от постоянной ходьбы на своих двоих, она походя подцепила сумки и двинулась туда, где остались неожиданные компаньоны. Над полыхающим костром висел казанок с водой… За то время, пока она плескалась и колдовала, ящеры умудрились разбить лагерь, поймать какую-то свинку или кабанчика, и сейчас один из них свежевал дичь, а второй засыпал какие-то травы в кипящую воду. Когда она ступила на небольшую полянку — аргонианцы скрестили на ней взгляды сверкающих в темноте глаз и вернулись к занятиям.  — Что это? — спросила, подходя ближе к костру.  — Чайные травы, — сказал ей зелёный, Ракжар-джи. — Помогают хорошо спать. Алиса слишком явно помнила, как вместо микстуры от кашля сварила зелье, заставляющее горло распухать до полного удушья пострадавшего, так что очень уж сомневалась, увидев пару раз, как они что-то рвут по дороге. Никто бы не заставил её без дополнительной проверки пить что-то из лично собранных трав, а ведь её профессионально обучали заниматься травоведеньем.  — Мы знаем здешние леса, — добавил Джарх-айя, услышав тишину после слов собрата.  — Наверное, — промямлила, принюхиваясь к чаю, и занялась своими делами. Надо было развесить собственные травы на просушку, потому что хоть ночи здесь тёплые, а от земли тянет сыростью — сгниют раньше, чем заметишь. Ей предстояло ещё долго продвигаться подобными местами, потому что вся граница состоит из разных лесов, каждый имеет своё название, но отличить один от другого так сложно, что для Алисы большая часть полосы звалась просто Лес. Огромный и девственный, он пугал обычных людей, но служил своего рода главной стеной, отрезающей от нечеловеческих рас. Почва здесь редко пересыхала, рядом протекало много рек, источников, часто шли дожди. Она сама застала уже два ливня и один короткий дождик, размывший дорожку. Но Лес жил. Это ощущалось ещё сильнее после эльфийского. В нем не только щебетали птицы, но и шло постоянное сражение: за жизнь, за пищу, за логово, за самок, за детей. Обычный лес, с его жестокостью и дикими законами — это прекрасно, если не считать москитов, из-за которых приходилось держать барьеры не зависимо от того воняет конь или нет… Алиса оглянулась, посмотрела, как людоящер переливает свой травяной настой во флягу, а второй нарезает мясо крупными кусками. Они залили казанок водой и снова подвесили над огнём, а оставшуюся тушку завернули в крупные листья, растущие неподалёку. Ракжар, заметив её внимание, объяснил:  — Сейчас бульон, а завтра мясо на углях. Алиса подумала, что на углях — значит чуть позже, когда костёр прогорит… Что ж, это здорово, потому что она в дороге питалась едва ли не одними сухарями с вяленым мясом, запасы которого подходили к концу — как варить кашу или суп она не знала.  — Спасибо, — решила поблагодарить, потому что действительно испытывала признательность. И даже рискнула попробовать их травяной чай. Когда путь только начинался — то есть после вампиров, где жила и ела в харчевнях, и эльфов, в которых тоже на единственную ночь остановилась под крышей, — ей удалось поймать магией рыбу, но первая обуглилась, вторая сварилась во что-то съедобное, но невкусное и горькое, третья почти сгорела. На четвёртой ей удалось понять, что горечь идёт от какой-то штуки внутри, и она даже её почистила, то есть, сняла всю чешую до непосредственно готовки, отрезала голову и вынула внутренности, но от рыбы после этого почти ничего не осталось, а после пропекания на костре та всё равно была невкусной. Тогда она и поняла, что готовка — это намного сложнее, чем бросить продукт в воду вариться… Для поимки дичи ей просто не хватало времени — надо было расставить ловушки и ждать, а иначе все разбегались… Так что сытному ужину из мяса Алиса обрадовалась как родному, не испортила её радость даже общая напряжённая обстановка. И тут уж оказалось точно не до разговоров и вопросов, подозрительности и осмотрительности — как-никак, но они ели из общего котла.  — Вкусно? — спросил Джарх-айя, глядя, как та уминает бульон из мяса с солью, а после лезет в котёл за добавкой.  — Очень! Спасибо! Остатки мяса запекались на жаре от углей, и должны были остаться на утро, закрытые в котелке. Когда все поели — пришло время устраиваться на ночёвку. Ящеры ставили контур, закреплённый на четырёх стихиях, Генри ворчал о чём-то своём, Алиса готовила себе магическую постель, чтобы не лежать на голой земле, и наблюдала за их работой. Из общих данных, она знала, что они поклоняются особым деревьям — Хист, споры которых выпускают яды и химикаты, к которым сами аргониане иммунные в силу анатомических моментов, обладают врождённой более природной, стихийной магией, и немного шаманят со своими деревьями. По книжным описаниям они представлялись племенем, постоянно находящимся «под спорами»… Но эти вели себя очень приемлемо. Кроме простой магической защиты, эти зверолюды никак не собирались оберегаться — сторожить лагерь или выстраивать смены караула, они легли спать на лесной подстилке, нагребённой под ветки, и даже не укрылись — как есть ящеры. И уснули удивительно быстро. Но ей сон долго не шёл. Алиса лежала на эльфийском не промокающем плаще, чтобы не чувствовать сырости от земли, укрытая покрывалом, и смотрела в небо. Две луны и большие звезды, соединяющиеся в забавные узоры, вызывали странную меланхолию, разум атаковали мысли о том, что личный внутренний мир — карточный домик. Такой же непрочный и поверхностный, какой-то равнодушный, ненастоящий. Ящеры давно спали, посвистывая плоскими носами, а она все лежала, не в силах сомкнуть глаза. Карточные домики падают. Рушатся. И у одних собираются заново, другие же… сходят с ума. Все живые строят хрустальные замки… И боятся, что они разобьются… А вокруг лишь одни иллюзии нашего разума. Каждый видит свою реальность, пропущенную через своё восприятие — на матрицу накладываются мороки, преподносятся в качестве правды, и мы принимаем желаемое за действительное, сами создаём то, что окружает нас, наделяем чертами. Не видя правды… Потому что страшно. Слишком привыкли ко лжи и иллюзиям. А какой окажется истина? Прожить всю жизнь с человеком, тем образом, который сам же ему нарисовал, и однажды открыть глаза и увидеть… Что? Правду? Или ещё одну ложь? А прошлое? Оно держит в тисках, не давая видеть настоящее, смотреть в будущее. И мы ищем убежища в иллюзиях. И страдаем, когда они рушатся, эти зеркальные замки. Хаос. Хаос — первоначальное из начал. Та же Пустота, та же Бездна. Тот же Мир. И жизнь, и смерть. Меньшее чем Пустота, большее, чем Бездна. Как… Как такой как он, Абсолют, энергия, сила, даже не материя, может быть тем Хаосом, которого она знала? Как? Он — единственная реальность, настоящесть… То, что не иллюзорно. И если открыть глаза, будем ли мы все существовать? Мы — он. Капля от океана. А капли всегда возвращаются в источник. Океан поместится в стакан. Всё рождается из Хаоса. Всё есть Хаос. Он во всём, что мы видим и не видим. Всё — лишь части Хаоса. А капля всегда возвращается в океан… Эти последние мысли вертелись в голове, когда уставшее сознание наконец сдалось сну. И, кажется, даже снилось нечто странное, какие-то… пути? Пески? Потоки? Что-то неоднозначное, что невозможно понять, охватить. И, кажется, потом она была не собой, но находилась… в том, что можно назвать нигде. Нигде, ничто… Пустота? Даже не чернота, как в Бездне, а ничто. Оно вообще не было чем-то или каким-то, а всё в нем становилось таким же ничем. И, наверное, она поняла нечто важное, потому что потом появились бесконечные нити, словно маленькие туннели: сплетённые, запутанные, обособленные. И ей очень хотелось распутать их, но они жглись, не позволяя даже приблизиться, грозили поглотить, развеять. Разноцветные ниточки. Клубочек. Она ощущала настоящую потребность потрогать их, лизнуть, обнюхать, как часто бывало с магией, ощущающейся на материальном уровне. Она пробивалась к ним, не смотря на отталкивающую силу, тянулась, ощущая, что теряется в запахах, теряется в ощущениях, теряет себя… А потом её вздёрнули вверх, словно нашкодившего котёнка, и грубо выбросили, кажется, даже отшлёпав.

Написано 29 января 2017, 01:19

Редактировано 13.09.2020