Добро пожаловать в новый мир

      Нетронутая негативом хижина принадлежала, как признал Джарх-айя, ему самому. Он собирался похоронить девочку вместе с её вещами и говорящим черепом, но сейчас опустил её на кровать и занялся готовкой. Хаос с ними не остался — он почти сразу пошёл бродить по местности, надо полагать, чтобы рассмотреть свои новые угодья, возможно, познакомиться со своими детьми, так что аргонианину пришлось взять на себя заботу об Алисе. Теперь, когда уже ничего не изменить, он размышлял, как жить в новом мире. Было бы лучше сходить на охоту, но похоже за стенами творится беспорядок. Его мысли путались.  — А что происходит? — негромко подал голос череп, и Джарх-айя оглянулся:  — Она очнулась? Но Алиса спала, обняв подушку, и выглядела очень неплохо, по сравнению с её больным состоянием — словно девочку мгновенно исцелили и подлатали. Только одежда осталась такой же не свежей, пережившей день пути по лесу и полдня в камере.  — Так, — начал Генри, но Джарх-айя не стал его слушать, интересуясь своим:  — Ты можешь включаться пока она без сознания?  — Я… — череп помедлил, словно сам сомневался, но, в конце концов, с какой-то усталостью проговорил: — Выходит, я отключался? Ничего не понимаю… Что с ней произошло? Она ощущается иначе!  — Девочка принесла Хаос в наше племя и тела, — ответил, не понимая, что же этот череп такое. — Разве ты не артефакт? Генри каким-то явно магическим способом поднялся в воздух и подлетел к спящей Алисе, занялся чем-то непонятным для Джарх-айи, но вскоре начал медленно размышлять вслух:  — Последнее, что я помню, это её ссору с Хаосом. За это время она сумела инициироваться и взорвать здесь звезду искажения? Джарх-айя понимал не все его слова, но смысл до него дошёл. Отложив разделку замороженного в подполе мяса, он вытер руки и присел на табурет, собираясь рассказать всё, что знает, и задать свои вопросы уже после. Генри поднял ей веко, рассмотрел чёрную восьмиконечную звезду и отодвинулся, потому что она завозилась, пытаясь сбросить тревожащий раздражитель.  — Выходит, теперь земли вашего племени — земли Хаоса, — подытожил череп, услышав историю произошедшего.  — Ты уже видел подобное? — уточнил Джарх-айя.  — Да, я видел Тартар.  — Что нам ожидать от этого места? Генри помедлил, подбирая слова, и неспешно начал:  — Точного ответа нет, как и определённого шаблона. Он собирался продолжить, но забормотала сонным голосом Алиса:  — В Тартаре живые существовали в полной гармонии с окружающей средой. Кто-то на кого-то охотился, кто-то кем-то питался, но они идеально сосуществовали. Чтобы вас ни ждало — теперь это единственное место, где вы сможете жить, а кроме вас никто другой не приспособится. Постепенно негатив будет рассеиваться, разрастаться, но весь мир не превратится в сплошную зону Хаоса — там, где много Порядка, они будут сдерживать друг друга.  — Ты очнулась! — обрадовался Генри, и Алиса поднялась, села и попросила воды. Приняв протянутый Джарх-айя стакан, она всё думала, что делать и говорить, но череп, как и ящер, не задавали ей вопросов. Готовилось мясо, где-то гулял Хаос, наконец-то получив достаточно плотную оболочку, чтобы проявлять себя физически — в мирах с избытком Порядка ему не удавалось создать даже проекцию. Генри глядел в окно, Джарх-айя варил суп и переворачивал куски птицы, Алиса перебирала свои вещи. Наконец-то дверь открылась и все, даже мешающий суп ящер, посмотрели на явившегося виновника последних несчастий. Потоптавшись у порога, словно искал, во что бы вытереть ботинки, Хаос прошёл внутрь и тихонько присел на табурет. Алиса вернулась к проверке своих трав в мешке — без присмотра некоторые повяли и могли начать гнить, другие уже покрывались плесенью от сырости, — и заговорила, раз уж никто больше не осмелился:  — Рассказывай, что выяснил. Джарх-айя снял висящий над камином котелок, поставил его на гранитную тумбочку и потянулся за глиняной миской, чтобы налить в неё суп:  — Садись, ты слишком тощая. Алиса сощурилась, но не стала спорить, послушно села и взяла в руки ложку и кусок зачерствевшего хлеба. И пока она остужала и медленно ела, Хаос всё же поделился своими наблюдениями:  — Когда я осматривался — заметил, что почва немного просела, а в некоторых местах сформировался плотный растительный покров.  — Священные Хисты, — вставила Алиса, проглотив ложку жидкости. — Топи.  — Да, сначала так и подумал, — согласился он, глядя на пьющего суп ящера, внимательно слушающего разговор. — Но под покровом проседает земля. Ты не видела такого в Тартаре, потому что подобное сформировалось только в одном мире, названном Гея. Есть определённый культ, поклоняющийся некой богине Гее, отождествляющей жизнь и землю, мне показалось, название подходит.  — Плотный растительный покров, под которым проседает почва? — переспросил Джарх-айя, пытаясь понять, и Хаос вздохнул:  — Хоть спрогнозировать результат искажения очень сложно, мне кажется, я примерно представляю, во что превратится здешняя природа. Это будет три уровня: земля осядет, корни деревьев уйдут вниз, и естественные условия останутся наверху, на этом покрове. Конечно, никто его не понимал, так что объяснял Хаос долго. Суть жизни в три уровня состояла в разделении слоёв экосистемы на три шара: верхний, который над землёй, на кронах деревьев, средний, на корнях, на почве, в темноте, и нижний — подземный.  — Скорее всего, вы будете жить наверху — лианы и кроны деревьев формируют настолько плотную верхушку, что она почти не отличается от того, по чему вы ходите. И судя по типу здешних деревьев — они начнут плодоносить вполне съедобными плодами. Для вас, здесь наверху, почти ничего не изменится, но под вами сформируется довольно опасное место.  — Мы сможем выжить? — только и спросил Джарх-айя, откладывая тарелку.  — Вы охотники, — напомнил Хаос. — Здесь, наверху, не появится ланки в пищевой цепочке выше вас, но вот если вы спуститесь ниже — я не гарантирую выживания. Сейчас вам дано всё, чтобы позволить прочно занять место в этой новой, ещё формирующейся экосистеме, потому что вы — разумные, разум — преимущество, и вы сильны, а сила — главное. У вас есть клыки, когти и прочная шкура, у вас есть разум и оружие, даже магия, данная виду по праву рождения. Но как вы этим распорядитесь — зависит только от вас. Джарх-айя и сам это знал, но получив подтверждение — признательно кивнул и вышел, оставляя их в домике. Он полагал, что когда вернётся — уже никого не застанет, но ответы уже получены и медлить нельзя — если соплеменники уже успокоились — нужно взять ситуацию в руки и действительно закрепить за собой место высшей ланки пищевой цепочки. А до того — разведать обстановку и дальность, на которую простирается искажение. Хаос меж тем поднялся и опустил на столешницу блюдо — большую фаршированную рыбу, создал себе удобный стул и присел рядом с внучкой. Только вместо еды та почему-то смотрела в стол и вздыхала.  — Зачем я это сделала? — наконец-то спросила она. — Не понимаю.  — Ты меняешься, — попытался понять её сомнения Хаос. — Алиса, ты пережила инициацию. Она пошатнула твоё психическое состояние.  — Пережила…  — Никто так просто не даст силу, — напомнил он, касаясь её головы жестом утешения. — Каждая инициация для тебя будет проходить весьма болезненно, некоторые ты, вероятно, не переживёшь.  — Вот уж утешил, — насмешливо хохотнула она, пряча горечь под закрытыми веками. — Бессмертие Драко, да? Как сильно мне надо развиться, чтобы обрести его?  — Ты поймёшь. Смерть приходит только тогда, когда вы уже готовы к ней, — успокоил он. — Я видел это уже больше семидесяти раз. Вы всегда возрождаетесь.  — Мои глаза, — выдохнула, открывая их и не видя, как чёрные восьмиконечные звёзды вспыхивают золотом.  — Сила тела обратно пропорциональна размеру следа, в то время как размер пропорционален обретённой стихийной силе, — проговорил, отводя взгляд от яркой метки. — Я не думал, что она выберет такое место, и, конечно, разрешаю её скрыть. Ты просто опустилась слишком глубоко, собрать тебя заново оказалось сложнее, чем предшественников.  — И сколько я потеряла?  — Ты уже никогда этого не узнаешь.  — Не очень-то меня это и расстраивает, — заметила, не чувствуя должного горя. — Мне стало легче. Кажется, словно огромная тяжесть исчезла, и я наконец-то свободна. Он видел это облегчение в её взгляде, и кроме радости испытывал сомнения в прочности материала, из которого состояла любимая дочь, сомнения в силе и стойкости психики. Эти эмоции, отражаемые зелёными глазами, так скоро менялись, что вызывали в нём беспокойство.  — Я предупреждал, что ты забудешь тернии, через которые прошла. Теперь прошлое тебя не заботит, пережитые страдания больше не травят на подсознательном уровне. Ты действительно свободна и чиста — лист, который не должен терять себя, уже потеряв.  — Хаос, как я могу сохранить себя, если даже не понимаю, почему сделала такую страшную вещь с этим племенем? — спросила, хватаясь за голову, но настолько быстро успокоилась, что даже испугалась. — Для меня их жизни ничто, я поступила как какой-то бог, и мне всё равно, потому что они — как насекомые. В её глазах ужас мгновенно сменился непониманием, пустым холодом и грустью — словно котёнок никак не мог забраться на пуфик и печально мяукал, прося помощи. Вот и она её требовала, сама того не осознавая.  — Ты преувеличиваешь, — вздохнул Хаос. — Желать им боли — нормально, потому что они причинили боль тебе.  — Но я не желала им боли, — не согласилась, сверкая золотом во взгляде ещё сильнее из-за нервозности. — В том и дело, что ты сам пожрал мою боль, я не хотела мести. Мне казалось, что так правильно, что могу это сделать, но на самом деле я не желала платы за их действия, меня даже не беспокоили их грехи перед миром.  — Тогда почему ты взорвала бомбу Хаоса? — спросил, и раньше называя все подобные массовые воздействия искажения и отрицания взрывами бомб. — Почему ты хотела что-то им сделать?  — Я… хотела разрушить, — решила, вспомнив, что с самого начала рассматривала вариант не уйти побыстрее, а сжечь. — Почему я хотела всё разрушить? Хаос отвернулся, не зная открывать ей правду или нет, но в итоге сознался:  — Драко всегда отождествляли разрушение.  — То есть… мы что-то вроде большого всемирного зла? — уточнила, почти успокоившись. В итоге всегда есть нечто, что ты не можешь изменить, как личная природа. И отрицать её — только себе вредить.  — Нет… Ваша сущность — вносить беспорядок, потому что вы есть посторонний элемент в сформированной системе. Обычно они выбирают мой антипод, чтобы обосновывать беспорядок и разрушение чьим-то благом, избавляют народы от тирании и какого бы то ни было негативного порядка, чем вроде и несут разруху, но при этом делают благое дело. В моём случае разрушение значит мутацию, а в твоём — освобождение места. Твоё подсознательное стремление всё сжечь идёт от ставшей в основе развития ненависти к семье и окружению, в котором родилась и росла. Ты хочешь разрушить, чтобы оставить пустое место, избавиться от всего, а на пустоте в итоге вырастет что-то новое. Разрушение для созидания — на руинах возводят новые города.  — Но ты забрал моё прошлое! Как оно может до сих пор влиять на меня?  — Это уже ты. Не имеет значение, даже если кто-то сотрёт всю твою память — есть что-то, стоящее в основе, и оно не исчезнет, чтобы кто ни делал. Тебе бы действительно подошло всепожирающее пламя, а не искажение Хаоса, потому что такова твоя душа. Есть вещи, переписать которые уже невозможно, и следы, которые не стереть. Ты всё равно будешь оставлять выжженные пустыри на своём пути, потому что это твой закон.  — Сожалеешь? — спросила Алиса, потому что он до сих пор отводил взгляд. — В этот раз ты направил меня по своему пути — мутации, а не дал всё уничтожить. Даже попытался объяснить мне, что ломать надо только ненужное и бесполезное, но по твоим словам, это никак не повлияет.  — Я никогда ни о чём не сожалею, — проговорил, поворачиваясь, чтобы снова увидеть горящие звёзды в её глазах. — Кажется, на меня теперь возложена задача не дать этому пламени, как ты тогда выразилась, сжечь всё к чертям.  — Вместе, — повторила, сглатывая ставшую вязкой слюну.  — Вместе, — подтвердил, чувствуя удивительное душевное удовольствие. — Как бы ты ни боролась — разрушение никогда не заменится на созидание. И отныне уничтожить или изменить — твой выбор. Если однажды тебе удастся без моего вмешательства подавить рефлекс уничтожения — я буду счастлив, но до этого мне придётся облегчать твои муки совести за отнятые жизни. Ты не станешь чудовищем, Алиса. Но забудь о человеческой морали, заставляющей считать мутацию или разрушение чем-то ужасным. Теперь она сама не выдержала и отвела взгляд. Ей казалось, что именно эта мораль оставляет хоть что-то «святое», но именно она заставляет сердце бешено колотиться, а кровь стучать в висках от осознания содеянного. Если отбросить мораль — всё очень просто и нет никаких волнений. И мутировавшее племя — это лишь действие и результат, не самый страшный, очень интересный в перспективе. Но остатки этой морали, сохранившиеся в памяти, говорят о чудовищном деянии, на которое она не имела никакого права. О непростительности деяния, о непростительности высокомерия по отношению к жертвам.  — Сожри их — мою совесть и воспитанную мораль. Я лишь теряю время, размышляя об этом.  — Просто забудь, — посоветовал, отказываясь от лишнего обеда. — Тебе нужно найти новые методы ограничения действий, человеческая мораль устарела. Она только причиняет боль, но совсем не сдерживает твои рефлексы. Алиса, в результате этого пути тебе нужно обрести новые рычаги, а иначе ты так и застынешь у своих обретённых звёзд, боясь сделать шаг.  — Я не очень понимаю, — созналась, потирая уставшую шею — голова словно бы стала тяжелее.  — Сейчас ты впервые использовала свою настоящую силу и лишь в таком мелком масштабе, но всё равно заморачиваешься. Если бы сожгла — тебе было бы легче, чем подвергнуть их изменениям и оставить, потому что первое тебе природнее, потому что мёртвые уже не мучаются. Сейчас ты не понимаешь, сделала хуже или лучше, выбив их из привычного положения вещей, заставляя проходить новый путь, приспосабливаться и выживать. Ты чувствуешь ответственность за живых. И в следующий раз ты побоишься использовать искажение.  — Это… — она замялась, полагая, что он прав, но не желая признать его правоту.  — И что ты будешь делать, чтобы избежать такого результата? Алиса вздохнула, чувствуя уныние, скосила взгляд на молчаливо слушающего Генри, и почему-то именно благодаря ему и осознала, насколько это всё глупо.  — В Хаосе нет абсолютно ничего плохого, — проговорила убеждённо, встречаясь с ним взглядом. — Это не худшая участь, кроме того, изменение необходимо. Этому миру необходимо, потому что с ним не всё в порядке. Теперь они часть тебя.  — А тебе не о чем беспокоиться, — подтвердил он, позволяя себе улыбку. — И для них ничего не изменилось — охотники остаются охотниками.  — Ох, они почти драконы! — фыркнула, придя в себя. — Не пропадут! А теперь прекрати затрагивать сложные темы и дай мне поесть. Хаос захохотал, толкая к ней остывшее блюдо, и поставил к нему большой стакан фруктового сока.  — Ладно, тогда не будем о серьёзном. Тебе что-то нужно? Деньги, одежда, какие-то безделушки или артефакты? Чем я могу тебе помочь, пока имею физическое воплощение и стабильную связь с этим миром? Жуя фаршированную рыбу, Алиса задумчиво постучала пальцами по столу. Оставив много своих вещей в Тартаре, а часть приобретённого в замке Делиона, она поступила верно, потому что тянуть с собой слишком много сложно и бессмысленно, но это не значит, что они потом не понадобятся.  — Если бы ты мог перенести сюда мою одежду, чтобы я забрала её позже — было бы отлично. Но сейчас мне ничего не надо, кроме оправы для Ока. Никто его не видит, так что я не могу сходить к ювелиру. Хаос наклонился и поддел цепочку на шее, которую ящеры не смогли снять:  — Надо поставить между ними заслон, но он будет нестабилен из-за природы Ока. Что скажешь, если я проколю тебе ухо? Боюсь, камень сломается, если будет постоянно с ним контактировать. Конечно, артефакт из простого природного минерала уступает Оку в твёрдости и крепости, Алиса это понимала и только пожала плечами:  — Да делай, что хочешь, его же всё равно никто не видит. Он вышел ненадолго, оставив Око на столе, и Генри негромко спросил:  — Тебе он теперь необходим, да? Алиса кивнула, подтверждая. Обычно эти камни где-то терялись, становясь ненужными, и появлялись, буквально подкатываясь под ноги магам Хаоса — притягивались к ним. Изначально их создали для фиксации рассеянных частиц энергии, утекающей сквозь метки в мир, чтобы избавиться от лишнего искажения действительности. Что-то вроде впитывающей излишки губки, служащей защитой порядка в мирах. Позже, как ей рассказали, у камней появилась функция ограничителя — они не давали взять опасное для тела количество энергии, сдерживая поток и регулируя степень «отрицания» и масштаб воздействия.  — Теперь, как и говорил брат Делиона, я рассадник Хаоса, и сдерживать искажение можно только так.  — А ещё твои метки слишком близко к мозгу, — напомнил Генри.  — Это так, но вряд ли мне понадобится снова использовать заклинания, ещё и такой мощности… Она ела, Генри молчал, всё ещё заботясь о своём «выключении». Думая, что во всём виноват Хаос, он никак не мог понять, почему-то же это всё-таки произошло. Тот бы не стал его отключать, потому что почти не влиял на окружение, только на саму Алису, значит… Это её рук дело? Возможно ли, что из-за пошатнувшейся от пропажи Хаоса психики, её стресс проявил себя в физическом плане? Подсознание приняло это решение, основываясь на состоянии сознания? Решило, что это необходимо для чего-то, или… Вероятно, сочло отключение псевдожизни черепа её решением, основываясь на чувстве одиночества. И если всё так, то ей следует лучше контролировать свои чувства, ведь однажды таким образом может отключиться кто-то живой. Если подсознание станет агрессивным из-за каких-то её чувств, то кому-то будет грозить большая опасность. А самое страшное, что сама Алиса этого не осознаёт, а когда поймёт — может слишком испугаться. Хаос вернулся, выминая в руках кусок какого-то металла, присел в своё кресло и потратил несколько секунд, чтобы доставить ей целую здоровую миску свежего овощного салата и твёрдо предупредить:  — Ты обязана хорошо питаться. Хрустя овощами, та не жаловалась и не спорила, глядя на слишком светлый для серебра металл.  — Представляешь, я нашёл его неподалёку, — похвастался, показывая мягкий, как глину, сплав. — Ты права, Око никто не увидит, а для мочки уха оно великовато, так что я поменяю их местами. Алиса пожала плечами и безропотно сняла с шеи артефакт, передала ему в руки. Не прекращая есть, она наблюдала, как он выминает металл, придаёт ему форму, словно каким-то магическим образом выплавляет в пальцах узоры на маленьком кусочке уже сформированной серьги. Как снимает с места крепления изумрудную каплю, плавит ей новый колпачок, похожий на бутон лилии, и крепит его к серёжке. Положив вилку на стол, она убрала волосы и повернулась, пережила короткий момент боли — проколотое ухо, и когда коснулась тонкой работы, оттягивающей мочку, уже всё зажило.  — Ты умеешь делать красивые вещи, — улыбнулась, принимая от него небольшое зеркальце, чтобы рассмотреть работу, а за одно и себя. — Спасибо.  — Единственной созданной мной красотой можно назвать вас, Драко, — возразил тот, берясь за оправу для Ока. — Как жаль, что никто не увидит, оно ведь так подходит твоим новым глазам.  — Я читала, что прекраснее Ночи никого нет, — поддержала она тему, вспоминая, что слышала о первом драконе.  — Ты будешь не хуже, потому что вы с ней очень похожи. Из всех вас не столь уж многие рождались такими близкими к первым, и когда вы с ней встретитесь, ты поймёшь, о чём я. Алиса хмыкнула, выев уже половину салата, но всё ещё не чувствуя сытости:  — Хочу мяса. Конечно, он поставил на стол блюдо с мясом — копчёным и ароматным, заставившим отодвинуть салат.  — Тебе не хватает энергии, — проговорил Хаос, видя явный аппетит. — Сравнять возраст при активном формировании дракона можно только поглощая достаточное количество пищи. Сейчас твоё тело развивается быстрее обычного, значит, ему нужно больше питательных веществ, а часть еды просто распыляется в энергию для дракона.  — Я почти никогда не наедаюсь, — хмыкнула, берясь за новый кусок грудинки. — Я могу съесть целого кабана!  — И меня это беспокоит, — сознался, хорошо откормив её в Тартаре. — Твоё развитие не замрёт, оно уже сжигает ресурсы тела, а ты ещё и растёшь. Нужно что-то придумать. Жуя мясо, она промолчала, уже смотря не на его руки, а в тарелку, и удивилась, когда он положил на стол сначала вторую серьгу с жёлтым топазом, повторившим форму капли, а за тем и цепочку с запертым в клетку Оком, который удерживала в крохотных ручках фея.  — М-м-м, — протянула, чтобы не говорить с набитым ртом, и Хаос засмеялся:  — Я понял, тебе нравится. Если никто не увидит его, то будет странно, если цепочка будет болтаться пустая. Сплав прочен и не отломается.  — Спасибо, — улыбнулась, убирая волосы, чтобы он закрепил фею на шею и проколол второе ухо.  — Четырёхслойная структура топаза идеально подходит, смотри, — попросил, подводя зеркало ближе и позволяя увидеть внутри камня конструкцию заклинания, упавшую на него настолько плотно и действительно идеально, что сливалось с его внутренними кристаллами и гранями, становясь незаметной, но придавая камню яркости.  — Ох, так красиво, — выдохнула поражённо. — Не идёт в сравнение с изумрудом Дика. И теперь мои глаза выглядят обычными, даже цвет! О, нет, я вся… — заметила, двигая зеркало так, чтобы рассмотреть лицо и волосы. — Даже кожа.  — Да, потому что тебя нервировали взгляды вампиров. Люди не настолько терпеливы к необычному. А что касается изумруда Дика, так он очень хорошо его подобрал. Их с Оком кристаллическая структура очень близка, она может вместить очень много энергии и запирает её внутри, но его химический состав намного ненадёжнее — он хрупкий.  — Иногда кажется, что он трещит, — вздохнула, касаясь граней камня.  — Ты растёшь, растут твои силы, а их вместилище — тело, не поспевает. Если я предложу тебе пить витамины, чтобы снабжать организм минимальным запасом веществ, ты на меня не обидишься?  — С чего бы? — спросила, накалывая овощи на вилку, чтобы заесть сухой кусочек мяса. — Мне не станет хуже.  — Тебе надо поторопиться, — решил, подымаясь со своего места. — Кажется, тот вампир уже идёт сюда. Доедай и выдвигайся, но будь осторожна — это пространство ещё очень нестабильное. Если будет нужно — я могу передать тебе что-то через того зверолюда, что принёс тебя сюда.  — Джарх-айя, он тебе понравился? — спросила, выпивая залпом стакан сока.  — У него есть потенциал, чтобы стать лордом, а ещё характер, а это уже редкость. Он явно вскоре станет лидером, и теперь это так же и его путь. Я чувствую, что он необходим моему миру. Алиса хмыкнула и вгрызлась в мясо, не тратя время на лишнее, только тоскливо подумала, что придётся искать нового коня.

Написано 29 января 2017, 01:19

Редактировано 28.09.2020