***
Билл спешно откинул волосы с лица, посмотрел на вошедшего и расплылся в приветливом оскале. Диппер молча сверлил его бараньим взглядом. — На последний сеанс моя постоянная пациентка пришла с дочерью. Приблизительно на половине её отозвали на работу, а её дочь осталась со мной, — Билл пожал плечами и продолжил выпутывать из волос многочисленные заколочки, резиночки и ленточки. — Понятия не имею, зачем маленьким девочкам постоянно иметь при себе пыточный набор, но они его имеют и очень умело пользуются. — Вам идёт, — несчастным голосом выдавил Диппер, глядя на тонкую косичку у левого виска с вплетенной блестящей золотистой лентой. Косичку венчала резинка с абсолютно похабной на вид ромашкой. Распущенных волос у Билла он ещё не видел. Зрелище это, несмотря на ромашку и прочие прелести жизни, было впечатляющим. — Можно я… То есть, хотите, я помогу? — Останусь вечным должником, — выдохнул мужчина и передал половину волос Дипперу в руки. Вещички надлежало вернуть в целости и сохранности, потому жуткие узлы на ленточках приходилось распутывать, а не разрезать, хотя последние полчаса Билл подумывал о том, что купить точно такие же причиндалы в детском отделе было бы проще. Руки у Диппера, вообще-то, всегда росли откуда надо, но первые три минуты священного парикмахерского действа тряслись как при особо запущенном треморе. Очень стараясь не потянуть за волосы, он касался их едва ли не с благоговением. Билл распутывал что-то со своей стороны; у Диппера получалось быстрее и, кажется, менее болезненно, так что вскоре он осмелел. Сняв последнюю резинку, жуткого жёлтого цвета, пропустил струящуюся светлую прядь между пальцами, залюбовался и, чувствуя себя совсем отбитым фетишистом, перешёл на вторую половину. Билл как раз заканчивал; Диппер встал к нему лицом, стащил сразу две заколки с крупными розовыми стразами и, почти физически ощущая на себе пристальный взгляд, с сожалением убрал руки. Перебрался на свою кушетку и заметил оттуда: — У девочки большое будущее. Устроить такое за полчаса… Тут нужен талант. Не уверен, правда, на каком именно поприще. Билл как-то очень отстранёно подумал о том, что у Венди тоже были очень длинные волосы. Её фотография до сих пор болталась в кармане пиджака. Диппер так и не попросил её вернуть. Косу заплетать было лениво, потому доктор просто откинул волосы за спину, занял рабочее место и привычно поинтересовался: — Как прошла неделя? — Ничего нового, хотя… — Диппер запнулся и неуверенно поднял на Билла взгляд: — Вы же не католик, да? — Не католик. — Вчера в гости приехала тетя. До среды. Настаивает, чтобы я сходил с ней в церковь, — Диппер едва слышно вздохнул. — Я ничего не имею против непосредственно веры, но религия… Ну, это вроде как не моё. Совсем. А в церковь меня тащат очень активно — она ещё и мать подключила к уговорам. Якобы приду туда, наполнюсь святостью и моментально излечусь. Выходит полное: «Я атеист», — «Да у тебя просто Бога нормального не было», — он улыбнулся. — Помимо этого всё как обычно. А как ваши дела? — На следующей неделе Дороти возвращается из отпуска, — усмехнулся Билл. — И, кажется, мне придётся худо. Я по-своему структурировал документы, а она называет моё «по-своему» бардаком и не чурается насилия. — Могу представить, — Диппер понимающе хмыкнул и кивнул на полку у соседней стены. — Давно уже обратил внимание на расстановку папок. Внутрь не заглядывал, конечно, но если судить по корешкам… У неё порядок контролируемый и точный, визуально приятный — проигрывает разве что в практичности, если не приноровиться. У вас — никакого порядка, внешне чистый разнобой, но, скорее всего, всё находится в понятной только вам последовательности. Могу только пожелать удачи. Кажется, она вам понадобится. «Ебучий технарь», — записал с улыбкой Билл в блокноте и ответил: — Вы склонны замечать те детали, на которые другие не обращают внимания. А что вы замечаете, приходя в церковь? От мимолётной недопохвалы Диппер широко улыбнулся и сам этого не заметил. — Я давно там не был, — пожал он плечами и на пару секунд задумался, прежде чем ответить: — Монументальность. Или просто закос под неё. Попытку изобразить красоту душевную через внешнюю красоту, а ещё — лица. Которые в большинстве своём делятся на два типа: одни экзальтированы и всей этой святостью явно передознулись, а вторые капитально уходят в себя. Это правильно, полагаю, но наблюдать за такими людьми скучно. И неловко — кажется, будто вмешиваешься во что-то очень личное. — Почему вы находите это правильным? — Думаю, вера — истинная вера, конечно же, не нуждается в демонстрации. Она самодостаточна, подпитка нужна разве что духовная, если можно так выразиться. Навряд ли социальная. — Вы — верите? Во что? — В этом плане я скорее агностик, — смущенно дёрнув плечом, Диппер собирался было вошедшим в привычку жестом потянуть себя за рукав, но вовремя остановился. — Я ни во что конкретное не верю. Как-то не вышло пока обзавестись твёрдыми убеждениями на этот счёт. — Давайте предположим, что они у вас есть. Было бы вам проще справляться с жизненными трудностями? — Вы так говорите: трудности… У меня трудностей нет. Есть бесконечное размазывание соплей, — Диппер, поморщившись, не побрезговал повторить давние, но особенно въевшиеся в память слова отца. — Но если говорить о настоящих проблемах, да, думаю, было бы легче. Вера — она в моем понимании как костыль. Опора, источник тепла и надежды для тех, кому не хватает этого в жизни. А если и хватает — такие вещи лишними не бывают, правда? Но я не могу утверждать наверняка, — честно закончил он. — Это всё просто домыслы. — Диппер, ваши чувства и то, как вы их проявляете — не размазывание соплей. Вы имеете на это полное право, — Билл покрутил ручку в пальцах и склонил голову к плечу. — Слышали о теореме социолога Томсона? — Дождавшись отрицательного ответа, Сайфер продолжил: — «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям». — Вот и получается, — натянуто улыбнулся Диппер, — что я сам создал проблему и сам себя накрутил. — Вы одновременно и правы, и категорически не правы. Не создали, а увидели. Не накрутили, а попытались решить и не смогли. Вы перестали отрицать наличие проблемы, но до сих пор отрицаете своё право на чувства по этому поводу, — Билл невольно усмехнулся. — Возвращаясь к той самой дохлой собаке, вы признаёте её существование, но теперь отрицаете яды, которые она выделяет. — По этой же теории, — осторожно заметил Диппер, наблюдая, как слабый сквозняк вскидывает и раздувает совсем легко пряди каскадом ниспадающих по спинке кресла волос, — если я смогу убедить себя, что собаки нет, разве яды не станут действовать слабее? — Дело в том, что именно отрава эта вас, фигурально говоря, и убивала. Но потом по какой-то причине вы отказались от этой идеи и стали убеждать себя в том, что собаки нет, но яд всё это время был, и продолжал вас отравлять. Его реальность никак не связана с восприятием реальности собаки, — мужчина усмехнулся чуть шире. — Давайте ради разнообразия сменим образ дохлой собаки на что-нибудь другое. На что бы вы хотели? — На дохлого кота? — Диппер встретился с Сайфером взглядом и невольно заткнулся. Смерть как надоело чувствовать себя идиотом. — Опухоль или… Простите, — он виновато пожал плечами, — ничего более эстетичного на ум не приходит. — Оно и не должно быть эстетичным, — пожал плечами Сайфер, откидывая выбившуюся прядь. Похоже, не надо было лениться и собрать-таки волосы. — Оно дохлое и смердит. Почувствовав очередной прилив глухого раздражения, Диппер попытался задушить его в корне. — Я пытался не думать об этом столько времени — а теперь думаю, и получается так, что… Я пытаюсь сказать, это ненормально, — исправился он, продолжая глядеть, как свет только-только начавшего багроветь солнца отблеском цвета бегло вплетается в волосы. — Подбирать моему самоощущению новые метафоры — всё равно, что давать ему имя. Выгуливать, подкармливать, взращивать. Простите, я правда не хочу. — Собака так собака, — пожал плечами Билл. — Дохлая и вонючая. В блокноте он записал: «Сосна начинает шарить», улыбнулся, поднял глаза на фыркнувшего подростка и похолодел. Диппер держался всё ещё немного скованно. Нервно выламывал пальцы, о чём-то задумавшись, тёмно-карие глаза скользили взглядом по запястьям, там, где располагались аккуратные и уже совсем бледные шрамы. Заходящее солнце, всё ещё достаточно яркое, запуталось в пушистых кудряшках и оттенило их рыжиной. Сердце вполне узнаваемо и очень нехорошо ёкнуло. — Простите, я покину вас на минуту, — прохрипел Билл и вышел из кабинета. Диппер непонимающе уставился на дверь, за которой скрылся его врач, а потом перевёл взгляд на часы. Сеанс, как оказалось, закончился уже три минуты назад. И его завершение уже почти привычно вызвало смутный отклик разочарования. Это чувство было знакомо с детства — накатывало всякий раз, когда цепочная карусель в парке шла на последний круг. …интересно, что не так с Биллом? Голос прозвучал как-то сдавленно — черт его разберёт, в чем дело. Диппер на всякий случай набрал воды в пластиковый стаканчик из кулера в углу. Вышел, с трудом поборов желание постучать, в общий коридор и осторожно коснулся плеча стоящего к нему спиной мужчины. — Доктор Сайфер, — Билл обернулся, непривычно хмурый, и Диппер стушевался по новой. — Сеанс закончился. Я вам воды налил. — Спасибо, — Билл не без труда подобрался и принял из рук мальчишки очень своевременно предложенный стакан. — Не волнуйтесь, просто скачок давления, — с улыбкой пояснил он бледному пациенту. — Я сейчас как раз в том возрасте, когда начинаются болячки. «В том возрасте…» А Дипперу семнадцать. Подросток очень внимательно заглянул Биллу в глаза и кивнул. Тот кивнул в ответ, молчаливо соглашаясь с тем, что всё в порядке, сеанс подошёл к концу, а один не самый лучший психотерапевт окончательно скатился на профессиональное дно. — Нет желания прогуляться? — Спросил он, когда закрывал за собой дверь офиса. Может быть, ему только показалось, и причина действительно в подбирающейся всё ближе старости? Какая-нибудь стенокардия или аритмия проявилась? — С удовольствием, — Диппер кивнул, даже не пытаясь скрыть радость от предложения. Кажется, стараться утаить нечто эмоциональное от своего психотерапевта — вообще чушь собачья. На улице ветер душно вскинулся россыпью листьев и городского мусора, всплеснул поток волос в густую путаную сеть. Диппер поспешил отвести взгляд и пристроился под боком, приноравливаясь к неспешному прогулочному шагу. Это всё очень здорово, конечно… Потрясающе, на самом-то деле, но почему? Вопрос, на кой-чёрт доктору так активно тратить на него свободное время, до сих пор стоял ребром. Наверное, он в самом деле ошибся, когда сказал, что Сайфер устал от своей работы. Такое отношение к пациентам выдавало что угодно, но не усталость. Впрочем, сейчас Билл действительно казался уставшим. Задумчивым и даже притихшим — как-то совсем иначе, нежели обычно. — Можно вопрос? — Сказал он, когда одна из взметнувшихся в воздух прядей мягко хлестнула его по щеке. Дождался отрывистого кивка и спросил: — Сколько вам лет? — Тридцать три. — По вам не скажешь, — Диппер тихо рассмеялся и вдруг поёжился — волосы Билла щекотно прошлись по открытой шее. — Вы только сообщите, если буду очень навязываться, ладно? Просто я совсем ничего о вас не знаю. Я понимаю, что это и есть нормальный расклад, вы не подумайте. — Вы не навязываетесь, — улыбнулся Билл, скосив глаза в сторону подростка. Глупое сердце всё так же замирало и билось, когда он натыкался взглядом на любопытную подвижную мордочку. — Давайте остановимся, я всё это, — он поймал разлетавшиеся по ветру волосы, — собрать хочу. — В таком случае, у меня есть просьба. Можно? Диппер тоскливо проследил, как Билл короткими отточенными привычкой движениями собирает волосы в низкий хвост. И он их ещё помочь состричь предлагал — надо же. Можно подумать, у него бы поднялась рука. — Озвучить — разумеется. С формулировки Диппер невольно хихикнул. И попросил как собирался — весело и без унылых просящих ноток. — Перестаньте «выкать», — заявил он. — Это странно звучит. Я понимаю, на сеансах вроде как свои правила поведения, но хотя бы за стенами офиса можно обойтись без них? — Нет, — коротко отрезал Билл и, игнорируя появившееся у подростка на лице разочарование, продолжил: — Понимаете, правила поведения наших отношений распространяются чуть шире, чем вы думаете. Улыбка с лица стекла моментально, хотя смягчившийся тон доктора несколько сгладил общую резкость. — Ясно, — Диппер кивнул. Захотелось хоть в чем-то показать себя рядом с Биллом вменяемым и зрелым — несмотря на то, что разочарование показалось почти удушающим. — Да, разумеется. Я понимаю. — Но если вам так будет удобнее, — Билл понимал, что сдаётся без боя, но лучше было позволить одно маленькое поражение, чем проиграть целую войну, начавшуюся пятнадцать минут назад. — Если вам так будет удобнее, — глухо повторил он, — я согласен. Удушающее кольцо на горле спало; отчаянно чувствуя себя щенком, которого почесали за ухом (лишь бы не тем дохлым и воняющим), Диппер уставился на своего врача с выражением искреннего восторга. И кое-как выдавил ровным голосом: — Наши сеансы и без того сосредоточены на моем удобстве. И раз так, может, хоть в свободное от них время сосредоточим на вашем? — Диппер… — Начал было доктор речь о том, что его удобство значения не имеет абсолютно, и их отношения лежат совершенно в другой плоскости, что искажение этой плоскости обязывает доктора в срочном порядке отправить мальчишку к другому специалисту, что нейтральность — необходимое условие успешного лечения. Начал, но не продолжил. — В таком случае, не возражаешь, если я закурю? Самым паршивым для Билла было то, что он полностью отдавал себе отчёт — профессиональная могила дожидалась его давным-давно, но окончательно он соскользнул туда только что. Несколько лет назад, когда он только начал понимать, что сильно ошибся с выбором специальности, одна пациентка начала оказывать ему знаки внимания. Женщина была красивая, одинокая и даже вызывала у него ответную симпатию. Билл, не задумываясь, отправил её к Питеру, как только заметил, что вот-вот готов сорваться. …Господи, а Диппер-то ещё и парень! — Разумеется, — подросток, внутренне ликуя, размашисто кивнул. А потом, глядя на закуривающего Билла, добавил чуть мягче: — Спасибо. Так правда гораздо лучше. Доктор, кривовато улыбнувшись, затянулся — впали щеки, дрогнули опущенные ресницы и стал отчётливо выделяться и без того выразительный выступ скул. А потом все утонуло в сизом дыме, быстро растаявшем. — Ты надел футболку, — заметил доктор, ненавязчиво пытаясь перевести разговор на другую тему. Запястья Диппер спрятал необдуманным и порывистым жестом — просто скрестил руки на груди. И лишь осознав это движение, заставил себя расслабиться. Распутал руки и даже сумел взглянуть коротко на неприкрытое часами запястье. — Решил попробовать, — согласился он. — Надо же когда-нибудь начинать. — Ты хорошо справляешься, — Билл усмехнулся, поворачивая за угол. Там начиналась немноголюдная и зелёная улица. Диппер честно хотел ответить: благодаря вам, — но так и не раскрыл рта. Всё это грозило быстро перетечь в навязывание, существование которого доктор пока ещё отрицал. Погода как никогда располагала к прогулке. В меру тепло, в меру ветрено. — Скажите, доктор Сайфер, — поинтересовался он, — а вы в отпусках вообще бываете? — Конечно, бываю. — «Последний раз — три года назад». — Да? — Диппер скептически изогнул бровь. Ну, бывает так бывает. Ему лучше знать. — Просто я просмотрел форумные сообщения у вас на сайте. Судя по ним, работаете вы круглый год. Перерывов не наблюдается. Кстати, можно высказать сугубо личное мнение? Билл тихо рассмеялся. — Выскажи. — Сайт отвратительный, — Диппер произнёс это настолько с чувством, что невольно удивился самому себе. — Не знаю, кто клеил его левой пяткой в ночь с полнолуния на четверг, но даже я с доморощенными навыками мог бы преобразовать так, что станет раз в десять лучше. — Он вдруг резко застыл на месте. — А давайте я попробую? Здорово же: вам — бесплатный апгрейд, мне — практика. Это пару вечеров займёт, не больше. — Левой пяткой в полнолуние, говоришь… — Глубоко затянувшись, Билл расплылся в неприлично широком оскале. — Я могу развеять твоё неведение относительно авторства, но момент истины одновременно будет неловким моментом. Спасибо за предложение, но я откажусь, пожалуй. Вы могли бы высказать свои пожелания Дороти, когда она вернётся. — Как скажете, — хмыкнул Диппер. Перепрыгнул через неширокую лужу, зацепил плечом свисающую ветку дерева и ойкнул, когда посыпавшиеся с листьев капли недавнего дождя залило ему за шиворот. Под негромкий смешок Сайфера запустил пятерню в жесткие кудряшки, стряхивая с них влагу, и мысленно пообещал себе, что на сайт критически взглянет всё равно. А дальше пусть сами решают со своей секретаршей, надо оно им или нет. …о том, что Диппера, вообще-то, ждут дома, доктор спохватился только через час, когда мельком глянул на часы, прикреплённые рядом с вывеской какого-то магазина. Мальчишка заметно сник, но спорить не стал. Он не раз упоминал о том, что с некоторых пор — и оба прекрасно знали, с каких — дома стало намного приятнее находиться, но всё равно тягостно. Ещё бы, столько времени он вёл насыщенную социальную жизнь, а после оказался в полной изоляции. К большому количеству общения быстро привыкаешь, даже если до этого не особенно в нём нуждался. На этот раз Билл довёз его до самого дома, передал вместе с подростком извинения перед родителями, о чём тот, разумеется, забыл сразу, как только переступил порог. Питеру доктор позвонил ещё по пути к себе. В этот раз Роуз счёл нужным поинтересоваться, что случилось, потому что обычно контактировали они намного реже, чем раз в два месяца. Билл не стал ничего объяснять. Вместо ответа бросил короткое: «Приезжай ко мне», — и отключил телефон. Полновесное осознание случившейся катастрофы настигло Сайфера только глубокой ночью, когда он уже забрался под одеяло и вырубил свет. Паниковать он себе не позволил. В конце концов, ему не привыкать анализировать ситуацию — и что с того, что анализировать придётся самого себя? Хотя поводов для паники было достаточно. Куда ни глянь, сплошная фрустрация и тленность существования. Билл хмыкнул. Неожиданным образом вывернувшаяся ориентация была самой несущественной из его проблем. Расклад такой: Диппер нуждается в помощи, но перед другим психотерапевтом со стопроцентной вероятностью снова замкнётся, и все усилия его нынешнего врача коту под хвост. В сухом остатке получалось, что избавиться от Пайнса было в одинаковой степени и необходимо, и невозможно. До самого утра Билл ворочался с боку на бок, пытаясь придумать устраивающий всех вариант, в конце концов, плюнул на эту бесполезную затею и попытался уснуть — и проспал до самого вечера. Приехал Питер в воскресенье ближе к полудню. Исповедь друга выслушал, не проронив ни слова. Когда тот закончил, почти виновато глядя поверх кружки, Роуз по-прежнему молча поднялся на ноги, подошёл к креслу, в котором сидел Билл, и с размаху залепил кулаком по челюсти. Тон, которым он заговорил после, оказался неожиданно ровным. — Ты идиот. Просто фантастический идиот. — Это я уже понял, — вяло отозвался Билл, прижимая к побитой щеке уже остывшую керамическую стенку. — Подскажи, что делать. — Что делать, ты и без меня знаешь, — Питер пренебрежительно махнул рукой и сел обратно. — Ты хочешь получить индульгенцию, а не совет. Если чувствуешь, что сможешь сохранить дистанцию — действуй. Почувствуешь, что теряешь контроль над ситуацией — шли его ко мне. У меня и не такие пели, — Немного помолчав, Роуз добавил с горькой усмешкой: — Ты сам говорил, что друг пригодился бы ему больше психотерапевта. Сайфер только тяжело вздохнул. Быть Дипперу другом уже значило идти на компромисс с совестью.5.
28 августа 2016 г. в 11:03
Ещё две недели пронесли с собой целый кусок лета. Все ближе становилось возвращение в школу. Идти туда Дипперу не хотелось смертельно. В принципе, он понимал, что никому там даром не сдалось тыкать в него пальцем и говорить о парне, который сверкал голой задницей на весь Интернет, а потом на радостях вскрылся, но понимал и то, что без лишнего внимания не обойтись. Знать будут если не все, то многие. И некоторые непременно захотят отреагировать — им только повод дай.
И чаще придётся встречаться с Венди, подрабатывавшей в ближайшей к школе кофейне.
Короче говоря — мрак.
Своеобразной отдушиной были сеансы психотерапии. Оба прошли без позорных истерик, что не могло не радовать, и после обоих Диппер почти физически мог ощутить отголоски внутреннего прогресса. С Сайфером было хорошо. По-настоящему хорошо, даже когда боязно и неловко — и потому очень странно. Доктор пару раз оговаривался, обращаясь к нему на «ты», и Диппер всякий раз таял, хотя из вежливости старался не подавать виду.
Отношения с родителями в самом деле стали спокойнее — этого хватило, чтобы окончательно проникнуться к Биллу доверием. И когда к концу шестого сеанса речь мимоходом зашла о шрамах, Диппер заставил себя сделать шаг вперёд. И на седьмую встречу впервые с «инцидента» надел не пуловер или толстовку с длинными рукавами, а простую футболку. На бледной незагорелой коже розовые полоски порезов были практически не видны; самый заметный Диппер почти полностью прикрыл наручными часами, а про остальные заставил себя забыть. Окружающие все равно не обратят внимания — а ему следовало смириться с их наличием и перестать впадать в панику при любом мимолётном взгляде.
Мотивация мотивацией, но в кабинет Диппер все равно зашёл порядком смущенный и искренне понадеялся, что доктор сделает вид, будто никаких перемен не замечает. Чем меньше внимания — тем лучше.