Мальчик, который врал

Как и днём ранее, в пятницу Венди поджидала его у школьных ворот. — Есть билеты в кино. Там всю неделю повторы «Хищника» крутят, прикинь. Компанию не составишь? — Это всё очень мило, конечно. Но выглядит так, — сказал Диппер вместо того, чтобы сказать, как и собирался, куда и как далеко ей следовало бы идти, — будто ты таким образом реабилитироваться хочешь. — Или извиниться. Походом в кино, да. Не выдумывай! — Венди хмыкнула, бесцеремонно подхватывая его под локоть. — Твоя паранойя доходит до смешного. Вот почему нельзя предположить, что я просто хочу провести с тобой время? — А ты никак новое пари заключила? Не залюбоваться Венди было невозможно. С этой её улыбкой, с зелёными, как сочная августовская зелень, глазами, с пышной копной несобранных волос. Венди остановилась. Растерянно взглянула на него, качнула головой. — Диппер… — В прошлый раз ты, кажется, сорвала сорок баксов. Или пятьдесят? — Ты знаешь, как я сожалею. — Знаю. — Диппер безразлично пожал плечами. Собирался добавить ещё что-то достаточно едкое, но застыл на месте: Венди посерьёзнела, посмотрела в глаза и осторожно, с несвойственной ей нежностью переплела их пальцы. — Я была дурой. — И не отпустила его руку. — Замкнутой на себе идиоткой. Чтобы ты понимал: я знала, что ты чувствуешь, и знала, что это всё манипуляция. С моей стороны — редкостная гнусность. Но я не знала, во что это выльется. И, Диппер… — Она вдруг болезненно поморщилась. — Я и не думала, что буду так по тебе скучать. По тебе самому. И по тому, что у нас было. И что я потом отрицала — я испугалась, как трусиха последняя, но это было. Между нами. Ты же понимаешь, да? Дышать стало нечем — Диппер и не понял, каким образом продолжал делать вдох и выдох один за другим. Он молчал почти с минуту, глядя Венди на руку, а потом, решившись непонятно на что, спросил очень ровно: — Чего ты хочешь? — Чтобы ты сказал, что тоже соскучился. И всё ещё хочешь быть со мной. Снова. Хотя бы попытаться. Слушай, я не давлю, — она улыбнулась очень светло и куда мягче прежнего. — Я понимаю, это пиздец, просто полный пиздец, даже для меня, но мы ведь можем просто сходить в кино? Для начала. Как друзья, если тебе так будет спокойнее. Мы ещё успеем всё обсудить, Диппер, ты только не грузись раньше времени, ок? Диппер не ответил. Кивнул, не глядя Венди в глаза, чуть сильнее сжал руку в руке. …и о назначенном сеансе с Биллом вспомнил лишь за полчаса до начала.

***

С самого утра после ухода особенного пациента у Билла всё валилось из рук. За что бы он ни взялся — всё ломалось, проливалось, падало и дальше по списку. Когда отказалась заводиться машина, единственное, на что хватило доктора, так это на усталый вздох. Пустая пачка сигарет стала вишенкой на всём этом слое дерьма. «Страшно подумать, что будет вечером», — усмехнулся Билл, спускаясь в метро. Исключительно смеха ради начал читать гороскоп и без всякого стеснения заржал на весь вагон, когда увидел под карикатурным барашком надпись: «Всё, что ни делается — всё к лучшему. Умейте отпускать». Он был почти готов поверить если не в Бога, то в судьбу, когда два пациента отменили сеансы по личным причинам. Дороти оценила юмор ситуации, когда мужчина пересказал ей все свои утренние приключения, и даже соизволила пошутить на тему «у мудаков тоже бывают плохие дни». Но окончательно день стал плохим, когда в полседьмого кушетка напротив рабочего кресла Билла осталась свободной. Он уже не обращал внимания на тревожно мечущееся за грудиной то самое предчувствие. В этом не было необходимости. Он и сам не понимал, откуда знает, что Диппер сейчас в компании рыжей. Отстранённо вспомнились последние отношения — тогда он своей девушке попортил немало крови, параллельно закрутив роман на стороне. Может быть, это какое-то вселенское возмездие? Телефон не отвечал. Сайфер хмуро сверлил глазами погасший дисплей какое-то время, после чего предложил секретарше уйти пораньше. Та была только рада. Собралась за минуту и, даже не поблагодарив, упорхнула домой. За пятнадцать минут до конца сеанса входная дверь распахнулась. На пороге стоял бледный и встрёпанный Пайнс, на лице которого отражалось столько ужаса, что в другое время Билл непременно предложил бы ему успокоительного. Оставшихся полчаса на дорогу до офиса Пайнсу не хватило. Ещё с пятнадцать минут Диппер прощался с Венди. Пять минут ушло на слова, десять — на прощальный поцелуй. В висках при этом стучало лихорадочное «пиздец». — Привет. — Диппер, все ещё находящийся на полпути к осознанию, уставился на Билла в кресле то ли перепугано, то ли вконец растерянно. — Прости, я опоздал. — Я заметил, — ухмыльнулся доктор. Диппер примостился на кушетке, настороженно поглядывая на него. «Может, сказать ему, что он весь в рыжих волосах?» — Как прошла твоя неделя, я уже в курсе, — сказал Билл ровным голосом. Улыбку натянуть не получалось. — У тебя есть, что добавить? Пытаясь привести дыхание в порядок, Диппер провёл по лицу ладонью. Мысли заходились сущей кавалькадой сумасшествия. Связная цепочка не удавалась. Как себя вести, что говорить и что чувствовать, он не знал. — Не представляю, с чего начинать, — признался он, наконец. И выдавил слабую улыбку. — Отвык от тебя в этом кресле. — Тебе мешает это или что-то другое? — Я даже не знаю, каким образом мы собираемся обсуждать...ситуацию. — Диппер отвёл взгляд. Ещё полчаса назад «ситуация» активно пихала язык ему в рот. — Ты не мог бы начать? — Я здесь для того, чтобы слушать, Диппер. Подросток кивнул, уже даже не пытаясь собрать мысли в кучу. — Ты не будешь против, если я снова перейду на «вы»? — Не буду. Это было хорошим решением. Наверное. Он бы не смог говорить об этом с Биллом. С доктором Сайфером — вполне возможно. — Я сегодня снова виделся с Венди. — Диппер закрыл глаза — чтобы не видеть. — Говорили с ней… Много говорили. О том, что произошло. Она просила ей поверить. — И как вы отнеслись к тому, что она говорила? Готовы ей верить? — Она не из тех, кому верят. Я скорее считаю, что в какой-то степени мог быть к ней несправедлив. В некоторых аспектах. Не уверен, можно ли сказать, будто я способен её оправдать — просто я, возможно, начинаю её понимать. — В чем же? — Билл склонил голову к плечу. Он чувствовал, нет, знал — Диппер сильно недоговаривает. Что-то в голосе Билла изменилось, но раскрывать глаза Диппер побоялся. — Она живёт в другом мире. Мыслит иначе. То, что для меня было предательством, для неё выглядело шуткой. Дурацкой шуткой, безусловно. С последствиями, которые она никак не могла предугадать. — Лица своего психотерапевта Диппер не видел, однако очень отчётливо вообразил себе кривую, без тени веселья, ухмылку. — Ей действительно жаль. Последствий, а не самого поступка. А мне из-за этого как-то... Не знаю, никак, что ли? — И какие, вы полагаете, последствия имела шутка Венди для неё? — Помимо чувства вины… Думаю, потеря. — Диппер ответил, не задумываясь. — Я был удобен. Не только с практической точки зрения. «К хорошему быстро привыкаешь». — Понимая это, готовы ли вы продолжать с ней общаться? Диппер уставился в выбеленный потолок. — Я не готов её прощать, если вы об этом. — Я не об этом, — улыбнулся Билл. — Не уверен. Не знаю, я… — Осекшись, подросток мотнул головой. — Суть в том, что мне не нужно её прощать. Это ничего не даст. Ни мне, ни ей. — Тогда что ей нужно? Что вам нужно? Диппер подавил безрадостный смешок. — Я хочу закрыть эту страницу. Все гештальты перечеркнуть и перевернуть страницу. Избавиться от недомолвок, додумок, от всего дерьма, что я с собой сделал. А может, хочу не этого — я и сам не понимаю, если честно. — Вы были рады увидеться с ней? — Скорее, наоборот. С другой стороны… — он запнулся снова. — Меня радуют новые возможности. — Возможности? — Доктор выдавил ещё одну вымученную улыбку. С самого того момента, как Диппер оказался в этом кабинете, ещё летом, он делал одну ошибку за другой. Пожалуй, этот сеанс был самым большим провалом из всех. Билл умел держать себя в руках, но любой выдержке есть предел — и его горизонты уже показались в поле зрения. — Мне кажется, что-то изменится. Сдвинется с мёртвой точки. То есть, я ведь любил её с тринадцати. — Трудно было объяснить себе, каким образом при данных условиях у него вообще поворачивался язык говорить с Биллом о Венди. Наверное, играло роль эгоистичное мелочное понимание: Билл в самом деле мог ему помочь. — То, что длилось несколько лет и было откровенно паршивым, можно будет отпустить. И начать что-то новое. — Диппер через силу заставил себя посмотреть на доктора. И тут же об этом пожалел — кривая улыбка пугала больше привычного жизнерадостного оскала. — Только я пока не понимаю, что именно. — Двух встреч недостаточно, чтобы понять нечто настолько сложное. — Тогда сколько их должно быть? По вашему авторитетному мнению... доктор? — Столько, сколько потребуется, чтобы вы имели чёткое представление о том, чего хотите от этих отношений. — Улыбаться сил больше не было. Коротко зажмурившись, Диппер не выдержал. Поднялся с кушетки, сделал шаг вперёд, опустился на пятки у кресла своего врача. Да что за сцену он здесь устроил?! Он любил Билла. Очень любил и даже не начинал в этом сомневаться. Не сомневался — но забывал, стоило Венди оказаться поблизости. Словно нечто настолько важное могло разом потерять в цене. Он либо подонок, каких мало, либо что-то значимое ускользало от его понимания. Впрочем, одно другому помехой не являлось. Билл аккуратно высвободил руку, которой Диппер попытался коснуться. — Почему ты не направил меня к другому врачу? «Потому что дурак». — Вы сами сказали, что не стали бы говорить с другим. — «Возьми себя в руки». — Выстроить доверительные отношения с психотерапевтом — немалый труд со стороны пациента. Было бы жаль пустить его под откос. — Вы говорите: нужно время. Ну, чтобы понять. — Голос очень нехорошо дрогнул. — А у нас это время есть? — А куда оно денется? — Билл лёгким пинком отправил Диппера обратно на кушетку. — Ваша сестра знает, что происходит? — Закончится. Легко закончится, вы же знаете. — Садиться Диппер не стал. Застыл у кушетки, ухватившись за её поручень. — Билл, мне… Мне страшно, Билл. Просто пиздец как страшно. — И чего вы боитесь? — Что ты отреагируешь, как должен. То есть, это всё ненормально, верно? Если ты пошлёшь всё нахер, это будет последовательно. Даже больше того скажу — я не представляю, будто ты способен иначе отреагировать. Могу только надеяться. И надеюсь. Но, черт… — Диппер все же присел, ссутулившись, на подлокотник. — Я вообще не понимаю, что происходит. — Что помогло бы вам понять? — «Красиво стелешь, Сосна. Рыжей так же на уши приседаешь или это я такой особенный?» Диппер раскрыл было рот для ответа, который вертелся на языке. "Запрети мне видеться с ней. Скажи, что она не нужна, скажи, что мне это не нужно. Просто скажи «нет» — я послушаюсь. Поверю и пошлю её к черту, перестану выносить себе мозг. Тебе перестану. Возьми это решение на себя, закончим этот цирк, и…" Ничего подобного Диппер не сказал. Остатков здравого смысла хватило, чтобы понять: это было бы не более чем перекладыванием ответственности для последующего перекладывания вины. Трусливый и малодушный поступок, даже если делать себе поблажки ввиду позиции пациента. Ещё большая подлость, чем то, что происходило сейчас — потому что к предательству, ощутимому очень четко, вязкому и въедливому, добавилась бы изрядная доля лицемерия, а Билл этого не заслужил. Он вообще не заслужил ничего из того, что Диппер в последнее время делал и говорил. По той же причине он проглотил очередное бесполезное «прости». Толку-то? Чувство беспомощности изматывало. Как обычно, бороться с самим собой оказалось сложнее, чем со всем прочим. Диппер до боли стиснул пальцы на колене и уже не отводил от своего психотерапевта взгляда. — Хотел бы я знать. — Как вы думаете, она это понимает? — Честно? Мне без разницы, что она думает и почему делает что-либо по отношению ко мне. Важно то, что именно она делает. Я уже понял, что не умею разбираться в первопричинах поступков, как и в самих людях. В это болото лучше не лезть. — Вы себя недооцениваете, — усмехнулся Билл. — Вы прекрасно в этом разбираетесь, просто предпочитаете игнорировать информацию, которая кажется вам неприятной. — Есть идеи, что я игнорирую на этот раз? — Её мотивы. После того, как вы угодили в больницу, она не пыталась выйти на контакт почти три месяца. Теперь же хочет возобновить отношения. Почему она это делает? — Доктор искренне надеялся, что выражение лица не слишком сильно выдаёт его настоящие эмоции. — Люди не так сильно отличаются друг от друга, Диппер. Почему вы бы стали искать встречи с человеком на месте Венди? — Я бы надеялся снова почувствовать себя любимым. — Когда возникает такая потребность? — Не думаю, что она вообще затихает. Но это я. Я более... Инфантилен, наверное. Самодостаточности не хватает. Выходит, разница между людьми все-таки велика. — Хорошо, я перефразирую: когда потребность в любви усиливается? Думать долго не пришлось. — Когда я вынужден оставаться наедине с собой. — Значит ли это, что сейчас ей одиноко? — Венди не похожа на меня. Всегда окружала себя шумными компаниями, друзьями, поклонниками. В этом плане ничего не изменилось, я точно знаю. Возможно, никто из её воздыхателей просто не так фанатичен, как был я. — Зачем обычному человеку нужны фанаты? — Как по мне, безболезненный способ поднятия самооценки. Чувства собственной значимости, знаете. — А теперь попробуйте сложить всё сказанное воедино. — Венди использует меня, чтобы снова приноровиться повышать самооценку за мой счёт? — Только без вопросительной интонации, — ухмыльнулся мужчина, мельком подумав о том, что зря выключил обогреватель. От услышанной интонации горло сдавило горячо и туго. — Не верите, что она могла просто по мне соскучиться? — Верите ли вы в это, вот что главное. — Я спросил твоё мнение, Билл. Доктор скосил глаза на часы и ухмыльнулся уже откровенно иронично. — И почему это она по тебе соскучилась, золотце? — А тебя смешит сама возможность этого, да? — Меня смешит то, что ты не веришь в другие возможности. — Нравится мне ход твоих мыслей. — Диппер ухмыльнулся без тени веселья. — «Люди не так сильно отличаются друг от друга», значит. — Может, ты сразу скажешь, что там за мысль в твоей дурной голове родилась? Диппер мотнул головой. — Просто забавно, как категорично ты отрицаешь саму вероятность того, что я могу быть для кого-то… А, к чёрту. Не бери в голову. — Он активно потёр переносицу. — Ты не о том, я знаю. Меня заносит на поворотах. Билл глубоко вдохнул, выдохнул и вдохнул ещё раз. Напряжение во время сеанса было хоть и выраженным, но ощущалось почему-то довольно смазано. Заметно оно стало только после того, как отпустило. Расслабились плечи, пальцы перестали выстукивать нервную дробь на колене. Почему не получалось разозлиться на Диппера, он не понимал, но чувствовал, что так даже лучше. — Ты упускаешь из виду, что я и есть этот самый «для кого-то». — Сайфер выразительно фыркнул и, состроив самую ехидную рожу, которую только мог состроить, добавил: — Ты весь в рыжих волосах. С лисичкой обнимался, да? — Спрашиваешь как врач, или как мой… — На подборе нужного слова Диппер завис. «Парень» звучало недостаточно полно, «бойфренд» — дурацки. «Возлюбленный» отдавало неуместной напыщенностью. Растерявшись, на этом «мой» Диппер и остановился. — Как «твой», что бы ты там ни подразумевал. Жгучий стыд пополам с виной скрутил внутренности. — Это было не так, как ты можешь себе представить. — И сказал вроде бы правду, но настолько неполную, оговорочную, что вынужден был добавить, пряча взгляд и через внутреннее усилие: — Но было. — Бедная лисичка, наверное, очень сопротивлялась. — Билл потянулся к замершему, как перед ударом, подростку, и снял с футболки длинный рыжий волос. Приложил к своей голове, вытянул, улыбнулся ещё более ехидно и сказал: — А у меня длиннее. — Какая у вас интересная терапия, доктор, — побелевший, выговорил Диппер одними губами. — Или сеанс уже подошёл к концу? — Да минут десять назад как кончился. — Билл в совершенстве владел запретной техникой манипуляции — пытка прощением. Сделай вид, что ничего особенного не случилось, поддерживай непринуждённую беседу, шути — остальное с человеком сделает чувство вины, если оно, конечно, есть. Диппер только вздрогнул. Уходить не хотелось смертельно. И вместе с тем тянуло оказаться как можно дальше отсюда. — Что мне делать, Билл? — Голос поддавался едва. — Скажи, что? Только не как мой доктор. — В следующий раз, когда полезешь обнимать лисичку, собери шерсть, прежде чем идти ко мне. — Билл улыбнулся. — Ты всё равно поступишь по-своему. У тебя же, когда она рядом, голова отключается, только головка работает. Мне с таким не потягаться. — Понятно. — Диппер судорожно кивнул. И, встав с кушетки, поднял на Билла тяжёлый взгляд. — Вполне уместный совет. — Ну, я, в конце концов, психотерапевт, — хихикнул Билл и поднялся следом. Как только подросток развернулся и направился к двери, сцапал его в тесные объятия и усадил себе на колени. Уткнувшись лицом между острых лопаток, улыбнулся и громко объявил: — Ты, Сосна, как оказалось, тот ещё козёл, но я всё равно тебя люблю. …таким гондоном Диппер не ощущал себя, даже когда Мейбл дежурила у его больничной палаты. Там был один проступок, пускай и катастрофичный, здесь — дальнейшая мучительная перспектива. Первое признание он воображал себе совсем не так. Подросток болезненно дёрнулся и вцепился в руки, перехватившие его поперёк живота. — Билл. — А? — Доктор мягко улыбнулся костлявой спине. Вывернуться не получилось, но вышло, по крайней мере, слегка отстраниться и, повернув голову, посмотреть Биллу в глаза. — Знаешь, Мейбл хотела встретиться с тобой в воскресенье. За ужином. — Знакомство с семьёй? Потрясающе, — пробормотал мужчина, уткнувшись на этот раз в плечо. От близости того, кто устроил ему всю эту эмоциональную свистопляску, было иррационально легче. — Давно хотел познакомиться с твоей сестрой. — Ты иронизируешь, или… — Диппер запнулся. Закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Расслабиться не вышло; вина ощущалась как ледяной ком, с каждой секундой всё сильнее скручивающийся в груди. — Чёрт. Это будет охерительно странно. — Почему же? Два умных человека всегда найдут о чём поговорить. — Уверен, вы друг другу понравитесь. — Диппер тихо усмехнулся. Извернулся всё-таки в руках Билла и коснулся губами его виска. — Даже слишком. — И что, ты даже пропустишь мимо ушей шутку про двоих умных? Я разочарован. — О, я оценил. Смеяться, правда, не тянет. — Почему? Тебя перестал развлекать мой искромётный юмор? — Диппер вяло дёрнулся, когда доктор, всё так же удерживая его поперёк живота, потащил к выходу из офиса. Замешательство, переросшее в заторможенное оцепенение, схлынуло, стоило Биллу запихнуть его в остановившееся у обочины по требовательному жесту такси. Закатывать сцену перед водителем было неловко; Билл влез на заднее сиденье рядом с ним, всунул в руки забытый в кабинете школьный рюкзак, захлопнул за собой дверь и назвал водителю адрес. Диппер вскинулся, стоило ему узнать в адресе дом Сайфера. — Ну и какого черта? — Право голоса ты потерял, когда заблудился в зоопарке. — Со стороны могло показаться, что мужчина беззаботно веселится — на деле же ему просто-напросто не хотелось оставаться одному. До этого он не замечал у себя приступов паранойи, теперь же хотелось контролировать каждый шаг Пайнса, проверять телефон и вообще заниматься всем тем, чем обычно занимаются ревнующие партнёры. — Я не виноват, что у них такие лажовые карты! — Возмутился Диппер. Собирался было пихнуть Сайфера в бок, поймал его взгляд и сразу как-то сник. И усилием воли заставил себя не лезть в карман за телефоном, характерно пиликнувшим. Сообщения через этот мессенджер ему слала только Венди. Читать переписку с ней при Билле определённо было бы паршивым решением. Вместо этого Диппер прямо в кармане перевёл телефон на беззвучный режим и очень осторожно, стараясь не привлекать внимания водителя и втайне опасаясь, что Билл оттолкнёт, взял за руку. Переплёл пальцы, выдохнул: в салоне стало самую малость теплее. Прочее могло подождать.