Мальчик, который врал

Он не виделся с Венди добрую половину следующей недели. С Биллом, впрочем, не виделся тоже — тот и не рвался, и Диппер, как сумел, погрузился в учёбу и подработку. В прошлый раз он резко оборвал курс приёма антидепрессантов и сейчас подумывал добить их немалый оставшийся запас. Особенно это желание усилилось к среде. Диппер сидел с Венди на лавочке в парке и, рассеяно перебирая волосы лежащей у него на коленях девушки, как бы между прочим спросил: — Ты целых три месяца тянула, прежде чем прийти. Могу я узнать, почему? — А сам не врубаешься? — Венди бойко ему подмигнула. — Твоя сестра заявила, цитирую, «тыкву твою патлатую тебе же в задницу утрамбую», если я ещё хоть раз к тебе подойду. На её задорную улыбку Диппер никак не отреагировал. — И ты, тем не менее, подошла. Просто тянула дольше. Так что это неполный ответ, верно? — Верно, мистер-самый-занудный-на-свете-тип. Я говорила с Мейбл совсем недавно. Ну, перед тем, как с тобой встретиться. Сказала, что хочу тебя увидеть. У тебя, знаешь, очень авторитарная сестра, — хихикнула Кордрой. — Так себе вышел разговор, но всё равно вывернулся в мою пользу. Короче, Мейбл была не против. По её словам, встреча вреда бы не нанесла — потому что ты влюблён… Эй, а ты чего такие рожи корчишь? — Ничего я не корчу, — Диппер откинул голову на спинку скамьи, чтобы Венди не видела его лица. — И ты, значит, сразу поняла, что говорила она о тебе? — Разумеется. — В голосе девушки не прозвучало и доли сомнения. — О ком же ещё? Диппер ничего не ответил — Венди, к счастью, ответа и не ждала. Он ушёл от неё ещё затемно. Со странной смесью неясно откуда взявшегося отчаяния и брезгливости собрал с себя рыжие волосы, а потом долго держал голову под краном в туалете одной из кофеен, вымывая из волос запах чужих духов. Получив смс-ку: «В четверг др Стива. Скидываемся по двадцатке», — долгим тупым взглядом буравил шрамы на открытых запястьях. Затем, поддавшись дурацкому порыву, зашёл в ближайший бар, где, воспользовавшись глубоким пофигизмом бармена, залпом опрокинул почти полную кружку ледяного пива. На середине второй кружки от неловкости был готов разбить лицо о барную стойку — насмотрелся, придурок, штампованных фильмов, решил, будто эта чушь чему-то поможет. Ближе к полуночи обнаружил себя, сам не поняв, как и почему, у Билла под дверями. Когда Билл, ничего не спросив, впустил его внутрь, Диппер на секунду благодарно потерся щекой о его плечо, ввалился в спальню и, на ходу сбрасывая уличную одежду и натягивая хранящуюся здесь домашнюю футболку, обернулся в одеяло и свернулся в углу кровати. Горло нещадно болело. Билл не сказал ни слова. Только улёгся рядом и тяжело притих. Ни черта даже не спросил — Диппер знал, что не заслужил этого, но был чертовски Сайферу благодарен. …отключился подросток быстро. Невнятно что-то бормотал во сне, пару раз звал Билла, один раз Венди, ворочался с боку на бок, дёргался — сначала доктор пытался как-то успокоить мечущегося по постели парня, потом махнул рукой и вышел из спальни. Какие бы там космические девочки ни махали ему с неба хуями, а вот в кармическое воздаяние верил он уже безоговорочно. Практически все его отношения прерывались из-за измены. Кто-то не прощал и единственной, кто-то терпел походы налево, но, в конце концов, разрывал отношения, потому что сдавали нервы. С каждой из обиженных женщин Билл прощался равнодушно. Потому что никого, кроме себя, не любил. Задумываться о том, почему всё складывалось именно так, ему не хотелось. Можно было бы найти себе кучу оправданий типа «обида на мать, которую с возрастом начал проецировать на всех женщин в целом», «плохой пример отца», но факт оставался фактом: Билл Сайфер — сволочь. А теперь он сам, первый раз за всю жизнь влюбившись, оказался в такой ситуации. Даже если это обычное совпадение, то какое-то слишком уж поучительное. И, если бы не привкус справедливого возмездия, доктор уже давно послал бы всё это к чертям собачьим. Побродив какое-то время по квартире, он вышел на балкон, прихватив с собой сигареты и упаковку пива. Было холодно, но Сайфер и не подумал возвращаться в тёплое нутро дома. Холод внешний неплохо справлялся с холодом внутренним. Молчаливый то ли бойкот, то ли отсутствие необходимости в словах продолжилось до утра. Диппер проснулся от лёгкой тряски за плечо. Билл тут же, приветственно кивнув, свалил в ванную комнату и застрял там на полчаса минимум — явно больше необходимого; Диппер задерживаться не стал. Прямо в кружке заварил кофе, между делом пожарил Биллу яичницу с беконом — ему самому привычно кусок в горло не лез, — и ушёл ещё до того, как мужчина вышел из ванной. В любом случае, перед школой следовало успеть заскочить домой.

***

На первом уроке объявили даты тренировочных выпускных тестов. Для желающих расправиться с ними сразу после рождественских каникул ближайший пробный тест организовывали на следующий понедельник. Это значило, что следовало начинать задумываться о выборе колледжа; Диппер всё больше склонялся к мысли, что никакой переезд ему не светит. Задумываться о будущем вообще не хотелось категорически. Тут бы очередную неделю перетянуть. Ни на какой день рождения он, разумеется, не пошёл, из-за чего был вынужден перетерпеть весьма неприятный телефонный разговор с разочарованной Венди. Разговаривал с ней, сидя на скамейке перед офисом Билла, и после провёл там пять часов кряду. На коленях разложив учебники, ушёл в себя — готовился к предварительному тесту, слушал музыку, обменялся парой сообщений с Мейбл, которая сегодня в очередной раз — а он, наивный, полагал раньше, что она проводит время с подругами, — оставалась ночевать у Пасифики. Горло всё ещё дико болело, не позволяя говорить; из-за холода давно онемели и даже болеть перестали пальцы; от затянувшейся голодовки тянуло блевать, что тоже не слишком добавляло настроения. Короче, жизнь казалась на редкость паршивой штукой, пока на улице не стемнело, а из открывшихся дверей не вышел ещё издалека хорошо узнаваемый Билл. — И давно ты тут сидишь? — Поинтересовался тот, подойдя к нахохлившемуся подростку. Спросил только для того, чтобы завязать разговор — стучащие зубы, синие губы прозрачно намекали на то, что Диппер провёл тут несколько часов. — Не особенно. Извиниться хотел. — Диппер заставил себя улыбнуться. В сочетании с отчаянно хрипящим горлом вышло достаточно колоритно. — Слушай… прости. Я так заявился вчера — да ещё и без приглашения, не предупредил даже. Этого больше не повторится, обещаю. Билл молча начал собирать разбросанные по скамейке учебники и конспекты. Сунул их в лежавший рядом рюкзак, закинул его на плечо и посмотрел на Пайнса, отчаянно пряча болезненную нежность во взгляде. — Поехали. На тебя смотреть страшно. Диппер легко нахмурился — сил возражать не было: — К тебе? — А ты хочешь? — Зачем-то спросил мужчина, удобнее перехватывая лямку рюкзака. Сдержать вздох не получилось. Неудачная постановка вопроса — Диппер мог бы честно ответить «да», но после этого Билл был бы практически вынужден позвать его к себе. Хотя бы из вежливости — а Сайфера, кажется, веселило иногда с дотошной скрупулезностью следовать социальному протоколу. А если ответить «нет», враньё выходило каким-то бессмысленным. — Хочу, — осторожно кивнул Диппер. — Но мне неловко. Я слишком много времени у тебя провожу. Наверняка злоупотребляю гостеприимством. — Я бы с удовольствием забрал тебя к себе на постоянной основе, но это незаконно. Поднимаясь на ноги, изрядно затёкшие, подросток ухмыльнулся: — Можешь заручиться моим письменным согласием. Есть тут поблизости хороший юрист? — Есть, но не советую к нему обращаться. Обдерёт до нитки. — Билл потянул подростка за отворот куртки. — Пошли, ледышка, греть буду. Удержаться от соблазна прижаться к Биллу перед тем, как полезть в машину, Диппер не смог. Окоченевшими пальцами кое-как поправил воротник его пальто, одернул густо пропахший куревом шарф. Улыбнулся, чувствуя, как Билл притягивает его за плечи, и коснулся было губами щеки с ещё едва видимой, но уже ощутимой колкой щетиной, как вдруг застыл; звуки тормозящей неподалёку машины начисто сбили настрой. С той же стороны засвистели в несколько голосов и тут же многоголосо расхохотались. …Излишнего к себе внимания Диппер не выносил до сих пор. Внимание с долей насмешки и вовсе вгоняло в ступор. Билл, при учёте того, что двое мужчин вместе не притягивать взгляды не могли, и плевать, что в стране гомофобию вроде как обещали победить, активно старался избавить Диппера от этого страха — на правах скорее партнёра, нежели психотерапевта, хотя случались моменты, когда даже Сайфер предпочитал прогибаться под его паранойю. Вот и сейчас — не взглянув на автомобиль, Билл, явно почуяв напряжение парня, отвернулся от дороги, вплотную притянул Диппера к себе и убрал с поля видимости, загородив спиной. — Спасибо, — шепнул тот. Ладонь в перчатке ободряюще прошлась вниз по спине. Свист раздался снова; взглянув на дорогу поверх плеча Сайфера, Диппер окоченел по новой: в машине он хорошо узнал тачку Кёртиса, одного из приятелей Венди. Того самого, к слову, кто тоже присутствовал в злополучном гараже. Пайнс отстранённо подумал, что должен испугаться или даже расстроиться. Венди среди выглядывающих из машины он не разглядел, однако телефон, стоило автомобилю газануть, отъезжая, завибрировал в кармане. Диппер не глядя сбросил звонок. Страха по-прежнему не возникало. Неловкости или расстройства — тоже. Совсем. Почему-то стало даже… смешно. Черт, это совершенно точно было ненормальной реакцией. Извернувшись в руках Билла, Диппер улыбнулся и поднял на него взгляд. — Уехали. Придурки. — Придурки, — спокойно подтвердил Билл и потащил его к машине. Лучше бы Пайнсу было не знать, как у него холодело в груди всякий раз, когда кто-то вот так реагировал на публичные проявления чувств со стороны подростка. А проявлял он их достаточно часто. Минут через двадцать Диппер уже сидел, взъерошенный и отогретый, в плотном одеяльном коконе. Судя по запаху с кухни, Билл пытался соорудить что-то съедобное — судя по сдавленному чертыханию оттуда же, съедобное не получилось, и ужинать им предстояло бутербродами. Вскоре Сайфер вернулся — с тарелкой сандвичей и стопкой чего-то остро пахнущего спиртом. Сопротивляться Диппер, чьи руки были замотаны одеялом, не мог, и порцию перцовой водки проглотил безропотно — только скривился недовольно, когда напиток горячо обжег внутренности. — А идём ко мне? — Подросток выразительно шевельнулся в своём коконе. — Тут тепло и мягко, честное слово. — Умеешь ты уговаривать, — ухмыльнулся Билл и раскатал хихикавшую одеяльную рульку, заваливаясь рядом с Диппером и накрывая обоих одеялом. Глядя на точеный мужской профиль, Диппер впервые за несколько дней очень остро ощутил себя на своём месте. Попытался было подобрать для этого подходящее определение — и ни черта не смог. Точно так же, как и объяснить себе, почему сегодняшний инцидент с Венди — а она наверняка обо всём узнает, даже если её не было, что маловероятно, в той машине, — не выбил его из строя. Даже в какой-то степени успокоил — странное чувство удовлетворения не отпускало. Чем больше Диппер пытался представить себе реакцию своей девушки, тем спокойнее ему становилось. Как будто именно такой расклад был единственно верным. Несомненно, ему было о чем сожалеть — и, несомненно, доктора Сайфера и его пациента ждал завтра жуть какой неприятный разговор, но сейчас Дипперу было плевать. Может, он и не будет об этом говорить. Вряд ли это станет проблемой — он не представлял, чтобы после сегодняшней сцены Венди и дальше рвалась утащить его в компанию своих приятелей-уебков. Билл повернул к нему голову и широко, хищно как-то осклабился. Ему безумно шло — особенно сейчас, когда к виду его пугающего на первый взгляд оскала Пайнс привык. Наверное, он, растрёпанный и с алеющими щеками, действительно выглядел забавно. Потянувшись, подросток мягко лизнул шею над краем футболки, в неё же улыбнулся и просипел как мог нехрипло: — Не знаю, на каком круге Ада тебя научили так улыбаться, но сделаешь так ещё раз — и я за себя не ручаюсь. — Ты или закончил курсы грамотной провокации, или у тебя настоящий талант, — заржал Билл. Диппера он сцапал в тесные объятия, закинул на себя и подтащил повыше, чтобы лица оказались на одном уровне. — Ты просто не оставляешь мне выбора, Сосна. — Какой ты беспринципный, — притворно возмутился Диппер, стараясь не выдавать, как перехватило при этом дыхание. — Не любил бы тебя — точно осенил бы крестным знамением. Ну, так. Чисто на всякий случай. И абсолютно непоследовательно ладонями полез под футболку — неглубоко, только до живота, — и коротко поцеловал растянутые веселой улыбкой губы. — На всякий случай, говоришь… — Футболку с Пайнса доктор стянул машинально, не очень задумываясь о том, что делает. С тех самых пор, как подросток закрутил по новой роман с Венди, он редко позволял себе что-то помимо объятий и практически детских поцелуев в щёку. Что случилось сегодня? Дело в тех проезжавших мимо парнях? Или в чём-то, чего Билл не знает?.. В любом случае, прижимая к себе немного смутившегося Диппера, доктор чувствовал себя очень довольным. Стянуть футболку с Билла оказалось сложнее, чем Диппер себе представлял. В последнее время он вообще неоднократно пытался проникнуться таинством гейского секса, по причине чего прокрутил несколько фильмов соответствующего содержания, и теперь мог только дико их ненавидеть. В порнушке у актеров все получалось удручающе просто: а вот Диппер отчаянно путался в пальцах, запинался, боялся зацепить волосы Билла и боялся лишний раз рта раскрыть, чтобы на нервах не ляпнуть что-то совсем дурное. Билл податливо выгнулся, помогая вытащить ткань футболки из-под поясницы. Злополучная тряпка все-таки полетела на пол. Теперь рядом с Биллом очень захотелось заново обернуться в одеяло или хотя бы скрестить руки на груди. Диппер не нравился себе категорически. Тощий, бледный, со шрамами этими… Фу. Кроме того, на него напал ступор. В сочетании с характерной сладкой тяжестью в паху то ещё вышло удовольствие. Почти коснувшись губами сухого горячего рта, Диппер выдохнул неловко: — Мне, наверное… мне же в душ надо, да? — У меня есть для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Подросток порывисто кивнул, улыбнувшись: — Внимательно слушаю. — Ванна. Горячая, будто её разогревал своим дыханием сам Сатана. Просто представь. — О боже. — Диппер расплылся в улыбке и легко потерся о жёсткое бедро. — Мне уже нравится. Продолжай. — Предлагаю сменить локацию, — усмехнулся мужчина, приподнимаясь на локтях. — Побуду сегодня добрым волшебником, который исполняет желания. …Диппер не отлипал от него всё время, что набиралась вода. Ластился к рукам, прижимался со спины, тыкался носом между лопаток и в целом вёл себя так, будто не виделся с Сайфером несколько лет. Даже позволил себя раздеть, хотя смущался дико. В воду он залез первым. Тут же свернулся компактным комком, как-то жалобно посмотрел на всё ещё одетого Билла, который закручивал волосы в лохматый пучок, чтобы не намочить. Конструкция получалась шаткая, ненадёжная, доктор переделывал её раза три, на чётвёртый плюнул и залез в ванну к Дипперу, просто перекинув волосы через бортик. — Господи, как же охуенно, — пробормотал Билл, сползая ниже в воду и притягивая подростка ближе, спиной к себе. — Охуенно, — согласно промурчал Диппер, окончательно расслабляясь. Представляя момент первого… раздевания, скажем так, перед Биллом, он полагал, что именно это стягивание одежды дастся ему труднее всего. А вот и ни черта. Неприятных ассоциаций не возникало — Билл одним своим присутствием поглощал их без остатка. Так что Диппер почти сразу перестал напрягаться в ожидании, что из-под ванной сейчас выскочит толпа гогочущих мудаков с видеокамерами — или ещё чего похуже. Откинув голову Биллу на плечо, он потянулся, чтобы заправить ему за ухо выбившуюся пшеничную прядь. — Следует признать, в твою светлую голову по большей части забредают совершенно потрясающие идеи. — Не хватает шампанского, чернокожих рабов и музыкантов на фоне. — А вот с этого места подробнее, — Диппер хихикнул и поёрзал, устраиваясь удобнее. — Почему именно чернокожих? И вообще, у меня вроде как проблемы с публичным раздеванием, так что давай без сторонних наблюдателей? — И ты даже не прочитаешь мне лекцию о расизме? Диппер напустил на себя крайне серьёзный вид. — По-моему, это вопрос вкусовых пристрастий, а не расизма. — Даже если бы это были чернокожие девочки младше двенадцати лет — тогда бы тоже ничего не сказал? — Я бы тебя обязательно осудил, но это всё чисто гипотетически. — Диппер вздохнул. — Ты бы на такое не пошёл. — Ты меня идеализируешь, — хмыкнул мужчина, за подбородок приподнимая голову Пайнса и проводя по оголённой шее губами. — Идеализирую… Вот конкретно сейчас ты точно гребаный идеал, чтоб тебя. — Зажмурившись, Диппер сам потянулся выше, подставляя шею. — И тебе не нужны рабы, тем более — дети. Ты вообще не любишь полагаться на кого-то кроме себя. — Пытаешься меня анализировать? — Улыбнулся Билл, прижимаясь губами к острому уголку челюсти. — Куда там. — Подросток был вынужден ухватиться за чужие колени. — Всего лишь поддерживаю разгов… — Сайфер поймал губами его губы, едва касаясь, — Дипперу резко перестало хватать дыхания. — Слушай, целуй уже нормально, а. — Мы никуда не торопимся, — пропел доктор в самое ухо Пайнсу, спускаясь ладонями от его груди по животу вниз. — Давай и дальше поддерживать разговор. Чтобы посмотреть Биллу в глаза, пришлось обернуться заново. Диппера выгнуло навстречу движущимся по животу рукам — уровень воды в ванной опасно покачнулся. — Как скажешь. — Хрипотца вернулась, хотя о боли в горле Диппер позабыл напрочь. — Уже видел последнюю документалку Индианского университета о монетах? — Не видел. Расскажи. — Руки соскользнули с живота почти у самого паха, провели по внутренней стороне бедра, задели чувствительные колени. — Самые… с-самые тяжёлые монеты чеканились в восемнадцатом веке в Швеции. Весили почти двадцать килограмм, — эти слова Диппер уже не выдохнул даже — тихо и отрывисто проскулил. — Правительство надеялось таким образом искоренить денежное воровство. Подушечка большого пальца под водой с нажимом обвела колено; Диппер невольно сполз глубже под воду. — И как, удалось? — Билл легко куснул подростка чуть выше основания шеи. Руки с бёдер вернулись на живот, застыв в паре сантиметров от лобка. Пайнс вцепился в бортики ванной так судорожно, что свело пальцы. — Ещё как. Но долго инициатива не протянула — вообрази себе проблемы с обращением и чеканкой. — Поясницей он отчётливо ощутил упирающийся в неё твердеющий член — как отвлекающий фактор это ощущение работало на ура. — С другой стороны, есть ещё стокилограммовая золотая монета. Была отчеканена в Канаде, стоит миллион… миллион баксов. — Вывернувшись в руках доктора, Диппер вжался в его стояк животом и обвил руками шею: — То есть, это её номинальная стоимость. — Познавательно, умник, — выдохнул Билл, потратив последние запасы выдержки. Тощая ягодица легла в ладонь так, будто бы специально для неё и делалась. — Что ещё расскажешь? Диппер, осмелев, хихикнул: — Ну, ты знал, к примеру, что в восьмидесятых в Монреале была организована церковь, обожествляющая фаллос? В ней состояли по большей части гомосексуалы. Они считали фаллос первоисточником жизни и удовольствия. — Очень осторожно Диппер попробовал повторить недавние движения Билла — ртом спустился по открытой шее к плечу, слегка прикусил над ключицей и кончиками пальцев провёл вниз по жесткому рельефу поджарого живота. — Приверженцы на службах устраивали акты групповой мастурбации. — Ай, мой атеизм шатается, — самым паскудным образом заржал Сайфер, запрокидывая голову и прижимая обе ладони к лицу. — А про сюдо ты и сам знаешь, да? — Диппер рассмеялся следом и уже смелее куснул подернутое золотым летним загаром плечо. — Согласно этому направлению, ты прямо сейчас учишь меня чести, достоинству и чувству прекрасного. — Ну, с чувством прекрасного у тебя и так всё в порядке, — повторно закатился доктор. — Зато я бы серьезно задумался насчёт тебя. Лежишь в ванной с каким-то чмом кудрявым… — Интереса ради Диппер подушечкой большого пальца проехался вверх и наискосок по животу до левого соска, который, едва цепляя, обвёл. — И я ещё молчу о факте педерастии. — Не замалчивай факты, — едва выдавил через смех Билл. — Обсудим. — В тяге к безбородым мальчикам нет ничего дурного. Геракл, и тот не гнушался. А ещё Аполлон, и Зевс даже… Хотя ты, как по мне, на грека не тянешь. Скорее уж на какого-нибудь мелкого божка ацтеков, — Диппер поймал откровенно смеющийся взгляд и широко улыбнулся сам. — Хотя это вряд ли — гомосексуализм у них, если не путаю, карался смертной казнью. Зато всегда есть пантеон древних египтян. Ты бы вписался. Кроме того, совокупление мужчины с богом у них считалось знаком крайней удачи. Мне повезло. И не смотри так, просто Мейбл меня недели две безостановочно пичкала соответствующими статьями… Я ужасно много болтаю, да? — Я тебя сам об этом прошу, — с улыбкой ответил Билл, — кому бы не понравилось слушать, как его сравнивают с богами? Одновременно с этими словами он ушёл ещё глубже под воду, оставив на поверхности только голову. Диппер тут же развалился сверху, как-то хитро извернувшись, чтобы уложить голову ему на плечо. — Ты вроде собирался быть сегодня добрым волшебником… Готов исполнять желания? — Озвучь, там поглядим, добрый я волшебник или так себе. — Давай я волосы тебе помою? — Выдал Диппер на одном дыхании и снял с собственного плеча случайно намокшую, потяжелевшую длинную прядь. Новый приступ хохота подбросил Билла в сидячее положение. Диппер обиженно надул губы, поднимаясь следом. — Иногда я забываю, какое же ты, по сути, дитё. Ладно, волшебник сегодня очень добрый. — Не дитё, а креативный организатор досуга, — фыркнул Диппер, аккуратно перебираясь Биллу за спину. Подхватил душевую насадку и включил воду, заворожённо наблюдая, как та стекает по потемневшему от влаги каскаду волос. — А ты, добрый волшебник, сам виноват. Доигрался со своим вуду и чёрной магией. Терпи теперь. — Разделяя поток волос, Диппер осторожно вычертил вниз цепочку выступающих позвонков. Улыбнулся и потянулся за шампунем; делать и говорить что-либо, находясь вне поля видимости Билла, оказалось даже проще. — Мне твоя спина нравится. — Это вроде как я должен поднимать твою самооценку, Сосна. А ты последние полчаса занимаешься тем, что раздуваешь ещё больше моё и без того раздутое самомнение. — Голову откинь, — попросил Диппер и принялся намыливать волосы, начиная с корней. От получившегося лёгкого массажа Билл, послушно запрокинувший голову, хмыкнул и прикрыл глаза, а Диппер невольно залюбовался. Красивая линия спины уходила под воду, где под разметавшейся паутиной кончиков волос проглядывалась ложбинка между ягодицами. Подросток сглотнул. Пальцы против воли судорожно дрогнули. — А причем здесь моя самооценка? Мы же не на сеансе. — На сеансе мы или нет, значения не имеет. В любых нормальных отношениях партнёры должны поддерживать друг друга и, по возможности, помогать друг другу справляться со слабостями. Ощущение от прикосновения ловких пальцев щекотно растекалось по затылку, сползало по спине вниз, отдаваясь в промежности тяжёлым жаром. Билл усмехнулся. Похоже, сегодня остаткам его безоговорочной гетеросексуальности придёт конец. …«в нормальных отношениях». Как будто их с Биллом отношения хоть в малейшей степени могли претендовать на нормальность. Диппер тихо хмыкнул, представляя, каким будет завтра их «нам надо серьезно поговорить» с Венди. Ещё одни исключительно ненормальные взаимоотношения — он влюблён в своего психотерапевта и растерял остатки доверия к ней, однако уйти не может, в то время как она застаёт его с этим самым психотерапевтом и тоже, разумеется, никуда не уйдёт. Кроме того, из-за её предательства он пытался себя убить и до сих пор ненавидит себя за это куда больше, чем ненавидит её — чушь, казалось бы, и тем не менее. Мысли быстро растаяли — сейчас, рядом с Биллом, думать о Венди не получалось. Смывая шампунь, Диппер слегка увлёкся, перебирая тяжёлые пряди, и закончил с полноценным возбуждением — благо всё стратегически важное было скрыто под мыльной водой — и пылающими щеками. Ещё бы знать, что делать дальше, подумал Диппер с некоторым отчаянием и вместо этого молча помог Биллу перекинуть волну влажных волос за бортик ванной. — Спасибо, — сказал Билл, заваливаясь на Диппера. Волосы тут же снова плюхнулись в воду, осьминожьими щупальцами облепляя Пайнса, ванну, самого Билла. Проехаться спиной по крепкому стояку оказалось неожиданно волнительно. — А ты их, помнится, порывался подстричь. Состроив скорбное лицо, Диппер выплюнул одну из прядей и, заново собирая волосы вместе, качнул головой: — Не считается. Я был не в себе. — Слушай, Сосна…а вот на сколько ты можешь задержать дыхание? — Билл развернулся, чтобы посмотреть на подростка. — Не знаю. Секунд сорок-пятьдесят? — Пайнс растерянно моргнул. — Неплохо, — похвалил Сайфер. И, не давая себе времени на сомнения, перевернулся на живот, нырнул под воду и, на ощупь отыскав колом стоящий член мальчишки, насадился на него ртом. Билл не ожидал от себя полного отсутствия отвращения — и, надо сказать, был рад этому. Через мыльный привкус во рту пробивался другой, солоноватый, терпкий. Что и как делать, он примерно представлял, основываясь на том, как нравилось ему — не очень глубоко, постоянно сменяя темп. Ему самому от процесса было ни холодно, ни жарко, разве что под конец добавилась нехватка воздуха. Оказалось, что Дипперу тоже так нравится. Ну, если учесть, что вряд ли до этого момента он выделял особые предпочтения. На то, чтобы проглотить результат своих усилий, доктора уже не хватило, но на то и не было необходимости. Вынырнув, он первым делом откинул с лица мокрые волосы и улыбнулся тяжело дышавшему подростку. — Пиздец, — выдохнул Диппер и едва не ойкнул, прикусив и без того почти в кровь искусанную нижнюю губу. Коленки всё ещё дрожали — благо что на них пока можно было не опираться. Внизу живота до сих пор разливалось что-то очень тягучее-плавящееся, чему невозможно было подобрать описание. И что, говоря откровенно, ни черта не походило на привычные оргазмы наедине с собой. Отчаянно смущаясь, под бешеное сердцебиение в остром приступе до боли влюблённой благодарности Диппер протянул подрагивающую руку и аккуратно коснулся уголка красноречиво покрасневшего рта. — С-спасибо. Это было… Вау, — он беспомощно улыбнулся. — Пошли отсюда, а? Только мне после такой ванны в срочном порядке понадобится душ. — Предлагаю поваляться ещё немного, — сказал Билл, и, даже не сделав вид, будто его интересует мнение Пайнса, улёгся на него так, как сам Диппер лежал до этого. Вода начинала остывать, но Билл решительно это игнорировал. Прямо сейчас ему была нужна пауза, чтобы смириться с фактом: он только что сосал восемнадцатилетнему мальчишке и очень собой доволен. А ещё этот мальчишка таскается к рыжей девке и Бог весть чем они там занимаются, а он всё равно любит его до потери пульса и собственной ориентации. Дипперу же очень захотелось выдумать достаточно едкий комментарий о том, сколько весят некоторые восхитительные и очень наглые психотерапевты, но сдержался: всё равно способность связно мыслить из него выбилась вместе с остатками кислорода. Вместо этого перекинул волосы с одного плеча на другое и носом ткнулся во влажную шею, руками неловко обхватывая Билла поперёк груди. За пределами накатившей слабости жуть как хотелось вернуть Сайферу должок — или хотя бы попробовать, — но делать это следовало точно не в ванной. На такой подвиг Диппера бы не хватило. Помимо того, лишняя пара минут на осознание ему бы не помешала. — Ты же… ты в первый раз, да? — На автомате потёршись щекой о шею, спросил он. И невесть зачем добавил, не дожидаясь ответа, глубокомысленное: — Пиздец. Пиздец. Полный. — Я отдал тебе свою честь натурала, Сосна, — изо всех сил пытаясь удержать нервный смех, ответил Билл. — На алтарь отношений… — Диппер всё-таки рассмеялся Сайферу в плечо. — Черт, я ценю. Правда. В свою очередь, готов всучить сразу в двойном экземпляре — честь натурала и в целом святую непорочность. Если… если ты не против, конечно. Только из этого болота все-таки придётся выйти, ага? — И святую непорочность? — Тупо переспросил Билл. Мозги ворочались с большим трудом. — В смысле, я ни с кем… Ну, раньше… — Диппер осекся, вконец стушевавшись. — Слушай, не заставляй меня произносить это вслух. «Я думал, ты и рыжая успели», — чуть было не ляпнул Билл, но вовремя закрыл рот. — Хорошо, — покладисто согласился Сайфер, подставляя шею под невесомые поцелуи. — Тебя больше нельзя будет принести в жертву Сатане. Считай, что просто позаботился о своей безопасности. На этот раз рассмеялся Диппер совсем тихо. Ему вообще было жутко не по себе: хорошо до невозможности и в целом как-то странно. — Хоть Сатане, хоть богу кукурузы, — хмыкнул он, отсмеявшись, и длинно лизнул шею вверх до мочки уха. Ушную раковину, не переставая настороженно прислушиваться к реакции Билла, очертил кончиком языка; мягкую мочку слабо прикусил. И в это же самое ухо шепнул, судорожно вцепившись в мужчину и заранее мысленно отказавшись выпускать: — Я очень тебя люблю, Билл. «Тогда какого хера таскаешься с рыжей?» «Ты мне нервов вымотал больше, чем все мои бывшие вместе взятые» «Из-за тебя я курю в два раза больше» «…интересно, каким ты будешь, когда станешь старше?» — Я тоже люблю тебя.