Мальчик, который врал

В душе провозились ещё час, потому что вместо смывания мыльной воды целовались до звёздочек перед глазами. Билл честно пытался представить подростка в «мужской» роли, но так и не смог: Диппер доверчиво жался к нему, цеплялся за плечи, смущённо хихикал и в целом с удовольствием отдавался — и совершенно не умел брать взамен. Из душа Билл вышел совершенно вымотанным, да и Диппер был не первой свежести. По негласному соглашению, было решено сделать перерыв. Диппер осел в гостиной, замотав голову в полотенце, а всё остальное в плед. Доктор отправился сушить волосы и попутно заниматься самоанализом. Спустя минут пять безумно ленивого, разморенного самокопания Диппер вспомнил об оставшейся где-то неподалёку тарелке с бутербродами. Ничего не ел он уже давно и, откровенно говоря, хотя живот сводило от голода, никакого желания перекусить не испытывал. Однако на бутерброды налетел с жадностью пылесоса. Очнулся где-то на середине четвёртого. Прикинул размеры Билла и его аппетиты, как-то очень незаметно перескочил мыслями на Билла в принципе и там завис. Счастливо улыбнувшись в очередной бутерброд, Диппер подтянул колени к груди. Он уже не сомневался, что правильно сделал, когда решил, что всё должно быть именно так. Чушь, конечно, и нечего было идеализировать первый раз, но всё же эта россыпь моментов — и прошедшие, и предстоявшие тоже, казалась Дипперу очень важной. И слов нет, как хотелось добавить к этому «первый» уточнение «единственный». Жаль, что Диппер не представлял, как возможно отсечь от себя Венди. Как заново научиться без неё жить — эта зависимость не была похожа на прежнюю влюблённость, но бешеной тягой обладать не переставала. И тут уже стыд, не стыд, факт оставался фактом: забывать о Венди подросток умел только рядом с Биллом, а презирать себя за это не переставал даже с ним. Да и к черту её. С ощущением совершенно изматывающего счастья Диппер, чувствующий себя женским персонажем штампованной мелодрамы, нацепил просторную ярко-желтую футболку с чужого плеча и чистое нижнее белье — благо его запасы уже основательно осели у Билла дома. После этого, на ходу читая поток смс-ок от Венди: «Ответь на звонок» «Немедленно» «Диппер» «Я же вас видела» «Кто он?» «Ты гей» «Да завали, я знаю, что ты не гей» «Позвони мне, обсудим» «Слушай, чё за хуйня?», — ухмыльнулся, поставил сковородку с оливковым маслом на огонь и принялся отвечать: «Выдохни, Венди. Завтра поговорим» «Хорошо тебе повеселиться» И, не зная, с какого перепугу развеселившись окончательно, самого себя добил лаконичным: « :* ». Пока Билл в другой комнате шумел феном, Диппер на скорую руку поджарил гренки с яйцом, сыром и чесноком, отстранённо успел подумать, что чеснок, наверное, был лишним, а потом — что им с Биллом на такую чушь одинаково наплевать. И если это было не одним из столпов идеальных отношений, то он совсем ничего в этих самых отношениях не смыслил. — Сосна, ты меня балуешь, — прокомментировал доктор, выползший из комнаты на запах. — Не просто так. Я подлизываюсь. — Диппер подтолкнул тарелку вперёд по столу. — На самом деле, нет, но звучит эффектно. Будем считать, у меня назрел серьёзный вопрос. — Какой? — Чисто теоретически, если бы я захотел рассказать о нас родителям, как бы ты к этому отнёсся? — Я уже высказывал своё мнение по этому вопросу, — пожал плечами мужчина, с удовольствием принюхиваясь к гренкам. — Хотя бы школу сначала закончи. И вообще, если уж совсем откровенно, я не вижу в этом особой необходимости, если, конечно, не собираешься создать себе дополнительный повод для страданий. — Да. Я так и думал, — хмыкнул Диппер. — Просто говорили об этом с Мейбл, вот и… А, забей. Тогда второй вопрос. Ты уже думал, что с нами будет, ну, после моего выпуска? Я совсем скоро сдаю экзамены, и лимитные часы уже почти добил. К началу весны, скорее всего, буду иметь диплом на руках. — Определись с колледжем, дальше видно будет. — Это не ответ. — Диппер мотнул головой. — Предположим, выбрал. А дальше-то что? — Ну, я всё равно собирался переезжать. Добрый десяток секунд Диппер буравил Билла, беззаботно жующего гренку, малоосмысленным взглядом. После чего приглушённо ругнулся себе под нос и вдруг кинулся на мужчину с объятиями. Судя по звукам, гренка едва не пошла Сайферу не в то горло; тем не менее, подростка, оглушённого радостным осознанием и повисшего у него на шее, он не оттолкнул. — Мне бы хотелось в Новый Орлеан, — зачем-то сообщил доктор, когда Диппер забрался ему на колени. Диппер рассмеялся счастливо. — С шутками о чернокожих рабах придётся завязать. — А про еврейских мальчиков шутить можно? — Попробуй, узнаем. — Одновременно подросток достал телефон и за спиной Билла быстро набрал запрос. — К слову, Новоорлеанский университет в моем топ-листе. — Значит ли это, что мы договорились? — Усмехнулся Билл, запуская одну руку под его (свою) футболку, другой отделяя у виска Диппера небольшую прядь, которая тут же свернулась каралькой. — Ну вот, погляди-ка, пейсы уже готовы. Диппер вздохнул, подозревая, что придурковато-счастливое выражение на лице, избавиться от которого оказалось решительно невозможно, ничуть его не красит. — Таки договорились, — заявил он очень серьёзно. И короткими отрывистыми поцелуями спустился от виска к шее. — Пошлю им заявку. И такое эссе, чтобы у комиссии глаза на лоб полезли. Пробежишься по нему критическим взглядом перед отправкой? — И правильно, в таких делах лучше довериться гуманитарию, — хихикнул доктор, накалывая на вилку остатки гренки. — Я, кстати, шутку вспомнил. Про евреев. Будешь слушать или остатки национальных чувств не позволят? — Ты же в курсе, что я еврей только очень-очень условно? Так условно, что даже нет. — Диппер выразительно уставился на него, с трудом сдерживая смех. — Валяй уже, не стесняйся. — Американка выходит замуж за еврея. После первой брачной ночи мать спрашивает у неё, мол, как оно? Дочь отвечает: "Я, конечно, слышала, что всем еврейским мальчикам в детстве делают обрезание, но не до такой же степени!". Диппер расхохотался. — А теперь самое время заняться моей самооценкой и заметить, что на еврейского мальчика я действительно не тяну. — Ну да, не тянешь, — с напускной задумчивостью протянул Билл, многозначительно откашлявшись. — Даже голос по-другому зазвучал. — О, Боже. Всё, хватит. Перестань. — Диппер спрятал лицо у Билла на шее. — Я до сих пор в шоке с этих изысков любительского дайвинга. — Я буду жаловаться производителю, через ту трубку воздух не шёл. — Каким чудом удавалось удерживать на лице серьёзное выражение, доктор не знал. Воздух резко закончился; Диппер тихонько завыл. — Может, не с той стороны продувал? — С той стороны не продувают, а прочищают. Вой перерос в тихие всхлипывания. — А я уж думал, что менее эротичного разговора, чем обсуждение двенадцатилетних темнокожих рабынь, у нас не случится. — Так тебе понравилось? Интересно, а тебя уже можно считать педофилом? — "Менее эротичного", — фыркнул Пайнс. — Менее! Как выяснилось, мне больше по вкусу большие и умные, — он напустил на себя вдумчивый вид и провёл ладонями по широким плечам, — мужчины. — Ну, я тогда пойду, пожалуй. — А ты в каком-то месте не большой и не умный? — Я не уточнил, куда иду и в чьей компании, Сосна, — усмехнулся Билл, запуская под футболку и вторую руку. — Превосходно. — Диппер довольно поёрзал у него на коленях. — Конкретизируешь? — Если только пошевелишься так ещё раз. Переместившись чуть выше, парень уже без смущения вжался ягодицами Сайферу в пах. — И вовсе необязательно было ставить условия. — Он с видимым удовольствием запустил пальцы в копну распущенных волос. — А теперь пролей на меня благодатный свет истины. — С тобой. На кровать, — улыбнулся Билл и, в подтверждение своих слов, поднялся на ноги. Диппер, тихо ойкнув, по-обезьяньи обхватил его руками и ногами, чтобы не свалиться. Так до спальни и добрались. На постель рухнули, не расцепляясь. Пайнс зашипел, придавленный к кровати тяжелым телом, и, стоило Биллу привстать над ним на локтях, недовольно буркнул: — Не делай так больше. Я тебе не девчонка, чтобы на руках меня таскать. — Я ни одну девчонку на руках не таскал, — ухмыльнулся Сайфер. Потянувшись, Диппер мстительно куснул его в плечо. Ноги, согнув в коленях, скрестил у Сайфера за поясницей — так было проще прижиматься к Биллу ещё теснее. Футболку с него стащил порывисто, по покрасневшему месту укуса широко и со вкусом прошёлся языком. И улыбнулся уже совсем довольно: — Представь себе, я тоже. "Да ты вообще ничего тяжелее кошки не поднимешь", — хмыкнул Билл, но вслух ничего не сказал. Ему вообще резко стало не до разговоров. Целовался Диппер до сих пор не очень умело, зато с таким искренним жаром, что горло перехватывало от острой нежности. Несмело толкался маленьким языком Биллу в рот, прогибался навстречу и, сам того не осознавая, окончательно сорвал Сайферу тормоза. Потеряться в таком поцелуе было несложно. Диппер послушно терялся — так, что не осознавал сам себя, и вообще перестал воспринимать что-либо, помимо близости Билла. Его тяжести, восхитительного рта, стелющихся вниз по плечам волос и рук, сдиравших с подростка футболку и бельё. Диппер сумел только сдавленно охнуть, когда Билл, тесно сжав его талию, перекатился на спину. Подросток оказался на нем верхом. Уселся на бёдра, протянул руку, чтобы помочь убрать длинные пряди с лица. Сердце колотилось, будто грудную клетку намеревалось разбить вдребезги. Было душно, по-странному тяжело — и хорошо до нестерпимости. Потому что правильно. Диппер изогнулся. Припал раскрытым ртом к плечу, от него по диагонали провёл к груди. Хотел было прикусить твёрдый сосок, но слишком смутился; быстро его облизнул, укусил чуть ниже, частой порывистой россыпью поцелуев прошёлся до поджарого живота. Поглаживания длиннопалых ладоней — от плеч к бокам, к худым бёдрам, согнутым коленям и тонким запястьям, пока ладонями подросток упирался Сайферу в грудь, накапливали тепло. А ещё — здорово снижали пугливый мандраж. Почти на нет сводили; Дипперу казалось, будто Билл, касаясь, внизу живота до предела скручивает тугую пружину, которая непременно должна была высвободиться — и тогда караул, спасайтесь, тушите свет. Голова закружилась. Диппер прикусил почти отчаянно низ живота, ближе к подвздошной кости, и длинно вычертил ее языком. Когда делал что-то именно он, а не с ним, становилось спокойнее. Это было, вероятно, лишь иллюзией контроля, но Диппер не удержался. Под тканью белья отчётливо выделялся рельеф отвердевшего члена. Касание через плотный материал пугало меньше прямого. Кончиками пальцев Диппер провёл вдоль ствола, прямо по контуру. Подушечкой указательного очертил выступающую головку, где сквозь ткань выделялась липкая капля смазки. Билл ободряюще, хотя и немного неровно погладил его по волосам, и Диппер решился. Потянул с Сайфера тугую резинку белья, сполз ещё ниже и несмело поднял взгляд: — Можно мне?.. Билла хватило только на судорожный кивок. Диппер, слегка замявшись, положил узкую ладонь на основание члена и на пробу лизнул головку, а потом глубоко вздохнул, набираясь решимости, и взял её в рот. Сайфер прерывисто выдохнул, положив руку ему на затылок, и привстал на локте. Зрелище было потрясающее. Парень, который вот так смотрится с членом во рту, просто не может быть натуралом. Это была бы самая большая ошибка природы из всех, которые та совершала. Диппер, по всей видимости, пытался повторить то, что делал с ним Билл. Получалось не ахти как, но для себя доктор решил, что смысла придираться к мелочам нет — какая, к чёрту, разница, если от этих зажатых, неловких движений удовольствия не меньше, чем от техничного, но абсолютно бездушного минета Пироники? Низ живота сладко ныл, пульс, кажется, перевалил за двести ударов. Доктор не заметил, когда начал тихо стонать в такт движениям Пайнса. Но хорошего понемногу. Потянув за всё ещё влажные волосы голову подростка вверх, Билл отстранил ничего не понимающего Пайнса от себя и, задыхаясь, сказал: — Ты мне ещё святую непорочность обещал. — Обещал, да. — Диппер кивнул. Внимание рассеивалось. С непривычки ныла челюсть, собственный член стоял колом — черт, кто бы раньше ему сказал, что ему может так понравиться кому-то отсасывать, в жизни бы не поверил. Было немного досадно. Билл отвлёк его, когда он уже увлёкся. Приноровился к ощущениям, к необычному вкусу. Надо было, наверное, сказать ещё что-то, но слов не находилось. Подтягиваясь к Биллу, на вид явно дезориентированному и вообще не в себе, и опуская ладони ему на плечи, он ошеломлённо улыбнулся: — Впервые вижу тебя…таким. Охуительно. — Тебе надо чаще видеться с этой версией меня, — ухмыльнулся мужчина, снова перекидывая Диппера на спину. После короткого, но глубокого поцелуя, слегка переменившись в лице, он спросил: — Ты мне доверяешь? Диппер, не задумываясь даже, кивнул все с той же растерянной улыбкой. — Разумеется. — Ну вот и славненько, — ответил Билл, слизнув улыбку с губ подростка. Сел, спустив ноги на пол, и начал шариться в тумбочке у кровати. Где-то там лежали презервативы и смазка, но отыскать их в бардаке, который равномерно покрывал весь дом, было не так-то просто. Диппер терпеливо ждал, кажется, даже не дыша, а на найденные-таки предметы уставился со странной смесью благоговейного ужаса и восторга. Билл постарался улыбнуться ласково, но его лицо, видимо, было вообще не приспособлено для чего-то подобного. Выдавив немного лубриканта на пальцы, положил руку на острую коленку, раздвигая худые ноги, и приставил их к поджавшемуся входу. — Не зажимайся, — посоветовал он, коротким круговым движением обведя сфинктер и просовывая в него фалангу среднего пальца. Диппер застонал едва слышно и тут же подавил стон. Ощущения были сильными — ни боли, ни удовольствия они, тем не менее, не несли. Вдоль позвоночника прошлась колкая морозная дрожь. — Билл, я не сахарный, — выдохнул Пайнс и сам осторожно положил ладонь Сайферу на шею. Палец проник в него глубже. Замер, давая пару секунд, чтобы привыкнуть, выскользнул почти целиком и снова плавным движением толкнулся на всю длину. — Твою мать, — рука с шеи соскользнула. Диппер вцепился мужчине в плечи и с готовностью, подаваясь навстречу очередному толчку, поймал его губы своими. В них же едва выдавил, задохнувшись: — Ещё. "Прости, рыжая, но тебе тут ничего не обломится", — улыбнулся Билл своим мыслям и добавил к первому пальцу второй. Когда два пальца в нём прекратили двигаться по длине и разошлись, растягивая тесный проход, Диппер, едва не заскуливший, издал нервный смешок. — А ведь мы с тобой так и не договорили о том фильме с монетами. — Можешь начинать, — хихикнул Билл, резче вгоняя пальцы. Кажется, он начал входить во вкус. Диппер совсем тихо вскрикнул и тут же зажал себе рот ладонью. — А ты знал, — дрожащим голосом начал он, пытаясь сохранить остатки самоконтроля, — что в Вавилоне и Ассирии монеты не использовали для счёта — при оплате их просто…ох, блядь, Билл…в-взвешивали. — Почему? Вцепившись в его запястье, Диппер попытался насадиться на пальцы глубже. О монетах он забыл напрочь. Откровенно говоря, даже не вспомнил, о чём говорил ещё секунд двадцать назад. Проникновенно заглянул Сайферу в глаза и, почувствовав, как вместе с двумя в него медленно и туго погружается третий палец, тихо и с чувством спросил: — Чего?.. То есть, тебя правда ебёт? — Нет, только невыполненные обещания и осознание собственной несостоятельности. — Как придурок ты точно состоялся, — на автомате огрызнулся Диппер. И окончательно выпал из реальности. Чувство невероятной заполненности сводило с ума. Он больно вгрызся в собственное запястье, заглушая умоляющий стон, крупно вздрогнул и выгнулся, несдержанно и порывисто, от ещё одного глубокого толчка внутрь. Билл закусил губу. Пайнс тратил последние остатки его выдержки. Он уже подумывал над тем, чтобы добавить, на всякий случай, и четвёртый палец, но Диппер издал какой-то совершенно невероятный стон, и член болезненно дёрнулся, ненавязчиво намекая — пора бы его уже в кого-нибудь вставить. Недолго думая, пальцы мужчина вытащил. Пока Диппер не успел прийти в себя, раскатал по стояку тонкий слой резины, щедро полил смазкой и приставил к уже растянутому входу. Испугаться Диппер не успел. Только вскрикнул, вцепившись в простыни. Несмотря на растяжку, боль между ног полоснула острой вспышкой — а с ней причудливо смешалось что-то безумно восхитительное. Жгучее, пронзительное и полное вплоть до внутреннего излома. Билл вошёл до конца. Замер, напряжённо вглядываясь в его лицо. Диппер тоже вгляделся, споткнулся взглядом о судорожно искривлённую линию рта и почувствовал, как что-то в груди обрывается окончательно. Выдержки не хватило. По коже льдисто пробежали мурашки, когда он потянул Билла на себя, шире развёл колени и застонал протяжно и жалобно. Билл качнул бёдрами — мир качнулся и начал плавиться вместе с ним. …Диппер сам упустил момент, когда Сайфер, сорвавшись, сбился с заданного ровного темпа и принялся вколачиваться в него глубоко, жёстко, будто бы даже голодно. Тот в ответ стонал, задыхаясь и срывая голос. Затыкать жарко стонущий рот уже не получалось. Подавался навстречу, тут же отталкивал, выгибался и кусал пальцы. Цеплялся, пытался смотреть в глаза и тонул в жарком бездонном омуте — прямой взгляд в сочетании с тем, что Билл делал с ним, оказался невыносимым. Минут через пять Диппер потерялся окончательно. Несдержанно вскрикивал, умолял не останавливаться и блядски прогибался, хватаясь то за руки Билла, то за простынь. Сайфер и не думал, что первый раз с парнем настолько его впечатлит. Внутри Диппер был горячим и узким до невозможности, облепляя член тугим кольцом мышц и выпуская обратно с влажным хлюпаньем. Визгливая телефонная трель была совсем некстати. И когда только Диппер успел прихватить с собой телефон?.. Прищурившись, Билл разглядел имя звонящего — звонившей. Венди. Чёртова рыжая девка, которая тратит ему и его мальчику нервы. Не особо задумываясь о том, что делает, Сайфер, не меняя темпа, потянулся к тумбочке и взял телефон подростка, отвечая на вызов. Диппер голосисто всхлипнул. — Алло? Диппер? Мы можем поговорить? — Послышался в трубке приятный девичий голос, немного растягивающий слова. — Нет, дорогая, это не Диппер, — тихо ответил Билл, внутренне гордясь собой — Пайнс не обратил внимание ни на звонок, ни на начавшийся разговор. — Это его психотерапевт, и мы очень, ОЧЕНЬ заняты. — Психотерапевт? В час ночи? — Голосок поднялся на пару тонов. — Не смешно! Кто ты такой? Почему… — Меня зовут Билл и я действительно врач мистера Пайнса. Прямо сейчас у нас сеанс индивидуальной терапии. — Что… Что ты городишь?! Какая индивидуальная терапия?! — Любовью, девочка, любовью, — ухмыльнулся Билл и отнял трубку от уха, поднося ближе к лицу подростка. Тот как раз застонал особенно сладко, комкая костлявыми ладонями простынь. — Как видишь, я высококлассный специалист, — сказал он в тишину на другом конце связи. — Ну, мы, с твоего позволения, продолжим. Был рад познакомиться. Отключив телефон, мужчина весело улыбнулся и начал вколачиваться в Диппера совсем остервенело. В какой-то момент к выматывающей мешанине ощущений, от которых крышу сносило, добавилось еще одно невероятно острое. Диппер не сразу сумел, да и не пытался его идентифицировать. Просто толкнулся навстречу тугому кольцу пальцев, быстро и отрывисто движущемуся по его члену, заскулил тонко и на одной ноте, попытался было впиться зубами Биллу в плечо, но быстро нашёл альтернативу. Поймал губами длинные пальцы левой руки, пока правая, удерживая, сжимала его бедро: взял их в рот, облизнул, позволил глубже скользнуть по языку. Хорошо было настолько, что даже плохо. Билл продолжал втрахивать его в кровать, Диппер продолжал ехать крышей. Стабильность. Кончил так, что на задворках сознания, вспыхнувшего до боли острым наслаждением, мелькнула мысль: сейчас потеряет сознание, впадёт в кому, и пускай хоть заживо хоронят — будет уже не жалко. Сорванное горло свело последним особенно громким стоном. Пальцы изо рта выскользнули, губы коснулись его губ, саднящих и раскрасневшихся. Когда Билл характерно напрягся и впился пальцами ему в плечи, Диппер, потерянный и во всех смыслах откровенно заёбанный, мог только судорожно шептать что-то ему на ухо, машинально гладить щеки, линии скул, плечи, бока и спину трясущимися руками. Он сам так и не научился нормально дышать и с ума сходить от того, что чувствовал с каждым толчком внутри, несмотря на оглушительный оргазм, не перестал. Биллу на какой-то момент показалось, что его разбросало на сотню Биллов поменьше, и теперь, когда он в полной прострации повалился на подростка, начал заново собираться в одного. Опустошенность была дикая, как и усталость. Дернувшись ещё пару раз, он затих, просовывая руки Дипперу под поясницу и стискивая его в костоломных объятиях. Было лень даже дышать лишний раз, хотя и приходилось. Он бы так и уснул, если не почувствовал, как в волосы осторожно вплетаются тонкие пальцы и начинают ласково перебирать. — Я не то чтобы очень против, — Диппер слабо улыбнулся; горло, надорванное, выдавливало слова будто бы нехотя, — но твой член всё ещё у меня в заднице, а ты, кажется, собираешься заснуть, так что… Билл устало дёрнулся и промычал что-то ему в шею. Сердце ответным откликом защемило невероятной нежностью. Пополам с глубокой, тяжёлой, до краев переполняющей любовью. Диппер вдруг особенно остро ощутил себя тонким, лёгким и мелким: его попросту не хватало, чтобы безболезненно всё это в себя уместить. Он закрыл глаза и едва смог выдохнуть, ладонью проходясь по жёсткой влажной спине. Билл перекатился на бок и сдёрнул с себя презерватив, завязывая крепким узлом. Под укоризненным взглядом Диппера бросил прямо на пол, улыбнулся и снова притянул его к себе, накрывая губы медленным, тягучим поцелуем. — Доктор Сайфер, — когда Билл разорвал поцелуй, Диппер напустил на себя самый страдальческий вид. — Доктор Сайфер, а можно мне завтра не идти в школу? Доктора Сайфера прорвало. Заржал он так, что, кажется, вздрогнули стекляшки на светильнике. — Всё для тебя, Сосна. Всё для тебя. Хочешь — не идёшь в школу, хочешь — хоть завтра отсюда уедем. Тщательно скрывая улыбку влюблённого придурка, Диппер красноречиво похлопал себя по уху. — Для начала хочу хороший слуховой аппарат. — Он потянулся к лежащему на краю постели телефону. — Надо матери позвонить, предупредить, что ночевать не приду. Билл отчего-то заржал пуще прежнего, когда Пайнс залез на смартфоне в графу телефонных звонков. И замер, уставившись на последний: восемнадцать минут назад, длиной в пятьдесят секунд. Входящий. От Венди. Диппер медленно обернулся к Сайферу, бесстыдно ржущему. Поднял телефон в воздух и спросил осторожно: — Я что-то пропустил? — Ничего важного, Сосна. Мы с Венди познакомились и даже немножко подружились. Звонить матери Диппер передумал. Вместо этого быстро набрал смс-ку и, отправив, обернулся к Сайферу снова. Испугаться не получилось. Разозлиться — тоже. Вместо этого почему-то очень тянуло смеяться. — Просто скажи: вдобавок к видео с голой задницей следует ждать появления в Интернете аудиозаписи "Пайнса трахает мужик"? — Как видишь, на мне нет ни единого рыжего волоска, — ухмыльнулся Билл, сев на постели. — А я и не тебя имею в виду. — Диппер попытался сесть следом и едва не завалился обратно на спину. Тело слушалось с трудом, между ног характерно саднило. — Чур я первый в душ. — Если дойдёшь, — снова заржал Билл. — Доползу, докачусь. Попрошу меня допинать. Короче, доберусь как-нибудь, — беззаботно хмыкнул Диппер, рывком поднялся на ноги и, закутавшись в плед, торжественно проковылял в сторону ванной комнаты. После горячего душа стало легче; за чисткой зубов Диппер едва не уснул, и, уже лёжа в постели, возвращения Билла из ванной дождался с трудом. Переживать насчёт Венди он так и не начал — знал почему-то, что та уже никуда не денется; Билл, устраивающийся рядом и позволяющий уютно переползти к себе под бок, интересовал Диппера куда больше. — Ты не обиделся, что я поговорил с рыжей? — Спросил Билл спустя какое-то время. Диппер неохотно разлепил глаза. — Ну, я примерно представляю, что ты мог ей сказать. — Он тихо хмыкнул, с упоением тычась Сайферу носом в шею и вдыхая его запах пополам с нотками геля для душа. — Не обиделся. Жаль только, что её лица не видел в этот момент. — Даже так?.. — Даже. — Диппер подавил зевок. — Билл, я не хочу о Венди. Ни думать, ни говорить. Сейчас так особенно. — А уж я-то как не хочу! — Фыркнул Билл и прижался губами к лохматой макушке. — Спать? Диппер перекатился на живот и потянулся выше, чтобы удобно улечься у Сайфера на груди. — Не знаю, какой из богов мне тебя послал, но готов хоть сейчас записаться в адепты его религии. Заслужил, — вдруг прочувствованно выдал он. — Спать… Да. Отличная идея. — И уже тише, улыбнувшись, добавил: — Доброй ночи, Билл. — Доброй, Сосна, — промычал доктор, проваливаясь в сон.