Мальчик, который врал

Остаток времени трепались о всякой ерунде. Покинули кабинет только в половину восьмого, попутно обнаружив на столе секретарши очки и записку: «Не намерена сидеть здесь до ночи». — Я буду по ней скучать, — сказал Билл, пририсовывая к тексту бегущий шарик на тонких ножках. — Ты домой или ко мне, Сосна? Диппер кинул взгляд на циферблат настенных часов и, застегивая куртку, улыбнулся: — А ты сильно торопишься? — Нет. — Давай тогда в кино? — Натянув шапку на растрепанные вихры, он объяснил: — Я и так у тебя основательно прописался. Надо хоть изредка появляться дома, но не с этим же безобразием. Лучше к вечеру прийти, когда мать спать ляжет. — И кончиками пальцев без нажима провёл под подбитым глазом. — Можно и в кино. Часа через два как раз подействует мазь, опухоль спадёт. — Круто. — Темные очки удобно примостились на переносице. — Кстати, я до сих пор понятия не имею, какие тебе нравятся фильмы. — Эммануэль и Калигула, — хихикнул Билл. — А как же «120 дней Содома»? — Притворно удивился Диппер, пока Билл закрывал дверь в офис. — Ок. Фильм выбираю я. — Приятно иметь дело с понимающим человеком. Пыльный ветер, стоило им выйти на улицу, взметнул в воздух рыжую и багряную россыпь листьев. Один из таких листов, пропитанный мягким рубиновым цветом с золотыми вкраплениями, вязовый, Диппер успел поймать. Широко улыбнувшись, заправил наподобие заколки Сайферу в волосы, едва сдержался от совершенно гейского комментария, как это своеобразное украшение Биллу к лицу, и вместо этого спросил: — Скажи, ты в судьбу веришь? Лист доктор сразу вытащил, смерив Пайнса ироничным взглядом. — Понемногу начинаю, — с неохотой признался он. — Верни обратно, — возмутился тот. — Тебе идёт. Он пнул очередную кучу листьев, собранную на дороге, спрятал руки в карманах и заметил: — Всегда думал, что вера в судьбу чем-то сродни вере в Бога. Используется для самоуспокоения — иногда легче знать, что от тебя ничего не зависит, и судьба сама справедливо расставит всё по местам. Только справедливость эта судьбоносная справедлива только со своей точки зрения — человеку от этого мало толку, она с нашим бытовым счастьем совсем не обязана соотноситься. Точно так же, как и божественная непостижимость. — Диппер поднял на Сайфера взгляд. — Я вот верю. В судьбу, в смысле. — Я не буду спрашивать почему, потому что боюсь поскользнуться. Подросток негромко рассмеялся. — Думаешь, я о тебе? — Он осекся на пару секунд и, качнув головой, признался: — Ну, в том числе. Хотя что-то конкретное не подразумевал. — У меня в принципе тяжёлые отношения с высокопарными речами, касаются они меня или нет. — Билл улыбнулся. — Всё самое важное остаётся молчаливым. — У тебя вообще мало что не остаётся молчаливым. — А что ты хочешь знать? — Да что угодно, что так или иначе тебя касается. — Диппер вернул ему тёплую улыбку. — Только ты на все мои расспросы предпочитаешь отмалчиваться или отшучиваться. Я даже о твоём детстве, считай, спрашивал раз пять, а узнал хоть что-то, только когда Мейбл задала вопрос. Он за рукав потянул Билла от парковки в сторону пешеходной дорожки через парк — до любимого кинотеатра всё равно было не больше двадцати минут пешком. — Я не против, вообще-то, — продолжил Диппер, когда они вошли в парк, безлюдный и тихий. — Так даже интереснее — узнавать тебя самому. Не общей рассказанной информацией, по крупицам. Деталями. Детали важнее всего, правда? — Ты не задумывался о карьере психолога? — Задал Билл давно терзавший его вопрос. — Фу, доктор, бросьте каку. Не смешно. «Начал говорить моими словами», — отстранёно заметил мужчина. — Ты прав, ничего смешного. Я серьёзно. Диппер остановился. Ухватил Билла за локоть, разворачивая к себе, и поднял на него взгляд. — С техникой проще, чем с людьми, помнишь? — Твоя реакция говорит о том, что зерно здорового сомнения я посеял. Большего пока и не нужно, — криво усмехнулся доктор. — Угу. Много знаешь психологов с попыткой самоубийства за спиной? Руку со своего локтя Билл снял — только для того, что перехватить её своей и потянуть подростка к ближайшей лавке. Когда уселись, Сайфер заговорил, пытаясь удержать кривую усмешку. — Знаешь, кто идёт получать специальности с приставкой «психо-»? Люди, у которых проблем с головой больше, чем у предполагаемых пациентов. Человек умеет видеть и понимать только то, что видел и понял сам, ну, или сконструировал на основе уже имеющегося опыта. Хороший психолог — в прошлом глубоко несчастный человек, который в процессе становления себя как специалиста справился со своими внутренними проблемами. Я не говорю, что это необходимое условие, но, по-моему, очень важная деталь. Счастливые люди, на самом деле, не склонны к сочувствию. Как может главная умница-красавица-отличница школы понять ту толстую девочку в мешковатом тряпье, которая лишний раз на людях рот открыть боится? Она и не поймёт. «Меняйся», — скажет она. Надаёт советов типа похудеть, больше общаться, стать увереннее в себе. А толку? У толстой девочки просто нет необходимых эмоциональных ресурсов. А вот другая толстая девочка, которая изменилась, действительно может помочь. Потому что она знает, каково это, быть непривлекательной в глазах подавляющего большинства. Понимаешь, о чём я? И, если возвращаться к твоему вопросу…среди моих однокурсников были люди с расстройствами пищевого поведения, и с попытками суицида, и с дикими фобиями. На Билла Диппер смотрел достаточно долго. Пытался справиться с комком в горле и не смог. «Глубоко несчастный человек»… Он не собирался спрашивать, да и сомневался, что Билл ответит. Просто качнул головой и поправил Сайферу воротник пальто — чтобы не выстудило горло. — Погружение в чужие проблемы помогает уйти от собственных? — Я не совсем это имел в виду. — Да, я понимаю. Считай это отдельным вопросом. — Иногда помогает, — пожал плечами Билл. Разговор казался ему немного странным. — А ты сам обращался когда-нибудь к психотерапевту? — Периодически пользуюсь услугами друга, — хмыкнул мужчина. — Он, кажется, не очень рад. — Он знает о нас? — Знает. Диппер улыбнулся, устраивая голову у Билла на плече — благо людей вблизи всё ещё не наблюдалось. — А это как-нибудь связано с тем случаем, когда ты в компании с каким-то другом надрался и ещё неделю пародировал Дарт Вейдера? — Связано, — честно признался доктор. — С ума сойти. А я к тебе с пирогами этими бегал, — вздохнул Пайнс. — Вот же слепой придурок. — К пирогам претензий никаких! Диппер отстранился и смерил Сайфера преувеличенно оскорбленным взглядом. — Ещё бы ты вякнул что-нибудь против пирогов. Они были восхитительны! — Я и не спорю, — вяло отозвался Билл, растекаясь по лавке. Сложил голову на высокую спинку и вытащил из кармана пальто сигареты. На сигареты Диппер покосился с любопытством. — Можно мне тоже? — Нет. — Почему же? — Потому что глядя на то, как ты суёшь в рот продолговатый предмет, я могу нечаянно утащить тебя в кусты и долго объяснять, почему курение — это вредно и вообще фу. Диппер склонил голову к плечу. — И почему тебе можно, а мне нельзя? — Потому что кто-то здоровый должен будет сидеть у моей постели, когда я накурю себе рак лёгких, — засмеялся Билл. Диппер рывком подался вперёд, чтобы выхватить у Сайфера пачку, но тот ухмыльнулся и вскинул руку с сигаретами вверх так, чтобы невысокий парень, всё ещё сидящий, не дотянулся. — Придурок, — буркнул Пайнс. Насупился и уставился на мужчину с досадой. — Даже шутить так не смей. — А то что? — Мне обязательно угрожать, когда я чего-то от тебя хочу? — Добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем одним только добрым словом, — фыркнул Билл. — Просто выключи режим мудака и не говори так больше, потому что это нихера не смешно. — Диппер взял скуластое лицо в ладони и потянул на себя. — Ты будешь жить охуенно долго и охуенно счастливо, понял? — Ты мог просто пригрозить, скажем, перестать мне готовить. — Чтобы ты опять всяким дерьмом фастфудным себя пичкал? Не, так не пойдёт. — Иногда у меня возникает такое впечатление, что за моим питанием снова следит мама. Или ещё хуже — я женился и теперь моя ворчливая супруга пытается…ай! — Меткий тычок под рёбра был болезненным. Диппер пытался удержать на лице серьёзное выражение, но уголки губ предательски подрагивали. — Не дерись, Сосна. Сучки пообломаю. — Рука поднимется на пациента? — Диппер все-таки расплылся в улыбке. — И вообще, считай себя морально ответственным питаться за нас обоих. Прямо как при беременности, только с бонусами в виде отсутствия токсикоза и живота как воздушный шар. Билл не выдержал. Рассмеялся, сползая по спинке скамьи ещё ниже и на выдохе признался: — Я ни с кем столько не смеюсь, сколько с тобой. Диппер кивнул, глядя на хохочущего Билла с почти пугающей щемящей нежностью. Внизу живота сладко потянуло. Этот человек, совмещающий в себе сразу уйму невыносимых качеств, был совершенно, по его мнению, невыносим в целом. — Вот видишь, какой я полезный, — покладисто согласился Пайнс. — Повезло тебе. — Повезло, — согласился мужчина, обнимая Диппера за плечи. — Я так понимаю, для похода в кино мы уже безнадёжно задержались. — Диппер потянулся, потёрся щекой о плотную ткань пальто. И вдруг улыбнулся: — Слушай, погоди тут пару минут. Я мигом. Выпутавшись из объятий, Диппер быстрым шагом направился к ближайшему выходу из парка. Совсем рядом находился, насколько он помнил, небольшой круглосуточный супермаркет. Всего на пару касс; то, что нужно, Диппер нашёл совсем быстро. Спешно расплатился и вернулся обратно в парк, где уже совсем стемнело. Пакет с замороженной клубникой подросток кинул Сайферу на колени. И, дуя на замёрзшие пальцы, уселся рядом. — Свежей уже не купить, невкусная будет, — хмыкнул он в ответ на выразительный ироничный взгляд. — А ты не заметил, что мы на той самой скамейке сидим? — Ты безнадёжный романтик. — Констатировал Сайфер, пряча смущение. А он-то думал, что с некоторых пор не способен испытывать что-то подобное. — Романтичный болван, — с улыбкой поправил Диппер. — Это ещё хуже. Билл честно пытался придумать подходящую моменту шутку, но то ли чувство юмора отправилось на перекур, то ли не было, на самом деле, особого желания шутить. Клубника оказалась вкусная, хотя больше напоминала леденцы, чем настоящие ягоды. Какое-то время они молча поглощали содержимое пакета, пока Билл абсолютно спонтанно не признался: — Я понял, что влюбился, в тот раз, когда к вам приезжала твоя тётка, помнишь? Она тебя ещё в церковь затащить пыталась. Одна из ягод едва не пошла не в то горло. — Это не когда у тебя сердце прихватило? — Диппер нахмурился. — Ну, можно сказать, что и сердце прихватило, — рассмеялся Билл. — Я запидорасил Билла Сайфера, — севшим голосом попытался пошутить Диппер. Сердце между тем активно колотилось где-то в районе горла. — Пускай это выгравируют на моей урне с прахом. — Тебя что-то смущает…пирожочек? Подросток едва подавил желание спрятать лицо в ладони. Зато ответил ровно таким же приторным тоном: — Ещё как смущает, блинчик мой. — И, подумав с секунду, добавил: — С лимонным кремом. — А почему именно с лимонным? — Ассоциативный ряд. — Он рассмеялся. — Если бы ты был блинчиком с джемом, то абрикосовым. Но крем мне сильнее нравится, и в таком случае ты — исключительно лимонный, и вообще лимонный вкус тебе больше абрикосового подходит. — Ты вообще понимаешь, что несёшь? — Ухмыльнулся доктор. — Полностью, котик. — Диппер нацепил на лицо улыбку ещё более сахарную. Вместо ответа Билл коротко приложился к его губам. Вся эта незначительная романтическая дребедень радовала его до невозможности. Машинально облизнувшись после мимолетного поцелуя, Диппер уставился на Билла чуть затуманено и заметил: — Надо домой. Пока к тебе не сбежал. — Ну, меня всё устраивает, — усмехнулся мужчина. Но домой Диппера всё равно отвёз, правда, уже часа в четыре утра. Прощался подросток долго, но, в конце концов, всё-таки отправился под родную крышу, а Билл отправился к себе. Стоило только оказаться в стенах квартиры, как накатила беспросветная тоска. Он уже привык к присутствию Пайнса. Тот постоянно мельтешил где-то в поле зрения. Зачем-то пытался разобрать многолетние завалы разного мусора и Билла заставлял, хотя тот ныл и клятвенно заверял, что лучше уже не будет, копошился на кухне, потому что решил — теперь доктор нормально питается. Это никакого сопротивления не вызывало. Вертелся под боком, повисал на шее, трепал косу… На постели осталась валяться футболка Диппера. Какое-то время доктор молча пялился на неё, а потом с непонятной злостью скинул с кровати, чтобы уже минут через двадцать уснуть с ней в обнимку. «Точно запидорасил», — подумал Билл, проваливаясь в сон.