Летние страсти

Рассвет только занимается, когда Киран вылезает из окна туалета на улицу. В лагере все еще спят, до подъема около часа, и парень вдыхает воздух всей грудью, ощущая короткое превосходство над своими сверстниками. Он спрыгивает с подоконника и неслышно приземляется на траву. Проскочить мимо тренера не так-то просто, но за пару лет Киран уже наловчился. Корпус спортсменов остается позади, и он окольными путями отступает к лесу. Вокруг еще сыро и тишина такая, что слышно каждый шорох. Высоко в ветвях птицы выводят мелодичную трель. Киран отправляется на пробежку. Бег в самом деле помогает ему успокоиться. Неважно, что после завтрака ему предстоит почти невыполнимая задача – помириться с самым несносным типом, чью шкуру он спас вчера по ошибке. Сейчас это все кажется ему далекой перспективой. Киран огибает корпус и сворачивает вправо, на спортивную площадку. Оттуда дорожка ведет прямиком в лес, но атлет внезапно меняет направление. Его путь лежит к кустам. Он рискует, но просто не может не попытаться – ему нужен альбом Ника. Когда Киран притащил сталкера в медпункт, тот был с пустыми руками. А ведь он рисовал его в засаде не меньше часа! Будет роскошью, если Киран оставит такой компромат нетронутым. Один Бог знает, в каком виде этот сморчок успел его изобразить… К облегчению Кирана, альбом обнаруживается все в тех же кустах. Его листы покрыла роса, а рисунки расплылись, однако это не мешает атлету узнать себя во всех формах шпагата и березки. - Вот маньяк, - обращается он неизвестно к кому. И с этим типом он должен «подружиться»? Еще пару минут Киран переворачивает листы, зарабатывая себе нервный тик, а потом безжалостно пихает альбом за пазуху. Он обязательно сожжет его. Позже. Дав себе слово, атлет возвращается к бегу. Но не проходит и пятнадцати минут, как он натыкается на обладателя злосчастного альбома. Эта встреча непредсказуема для них обоих. Они замечают друг друга задолго. Ник сидит с блокнотом на пне возле поваленного дуба и от приближении атлета вытягивается, как заяц под прицелом ружья. Киран хмурится. Секунда – и он проносится мимо. Ему нет никакого дела до сталкера, пока тот сам не нарывается. Топ-топ. Топ-топ. Топ… Гадство. Через пару футов Киран заканчивает себе врать и сбавляет темп. Будь у него выбор, он побежал бы дальше, но угроза тренера все еще звучит в его голове. Он медленно возвращается, и художник вскакивает с пня как ошпаренный. - Сидеть, - командует Киран с угрозой. – Мы просто поговорим. Сморчок явно ожидал худшего, поэтому слушается. Киран втягивает носом воздух и садится к нему на пенек. С этого места хорошо видна внизу площадка для разминки. Солнце уже озаряет ее наполовину. Ну и что этот чудак тут рисовал?.. В сложившемся молчании щебет птиц делается громче. Ник сидит, словно воды в рот набрав, и косится на атлета с подозрением. Киран не в восторге, но говорить ему приходится первым. - Ты нарушаешь правила, сидя тут до подъема. Выходит не очень по-дружески, но хотя бы без затрещин. Однако сморчок и этого не ценит. - Эй, ты сам не лучше! – он воинственно вскидывается. – Кто разрешал тебе убегать в лес? - Не твое дело. В отличие от тебя, я не свалюсь где-нибудь в обморок. Последнее замечание заставляет Ника вспыхнуть. - Со мной уже все в норме, не надейся. - Ты хоть помнишь, что было? Ник хмуро мотает головой. Он забыл. ЗАБЫЛ? В порыве чувств Киран хватает художника за воротник ветровки. Он столько пережил из-за него, а этот хрен все забыл?! Атлета подмывает вывалить правду, как она есть. А еще – несколько раз пнуть паршивца, но гордость встает ему поперек горла. Он тащил его на себе, как какой-то ишак. А потом еще оправдывался и обязался «помириться». Хрен он о таком вообще кому-нибудь расскажет. Хрен. - Неважно, - наконец цедит Киран, бешено разглядывая лицо Ника. – Больше не ходи за мной. Даже не смотри на меня, усек? Прошу по-хорошему, иначе мы оба отсюда вылетим! - Вылетим?.. – переспрашивает Ник, ничего не понимая. Киран дергает его воротник. Он не знает, как пояснить, чтобы не проговориться. Его спасает случайность: внизу, с площадки, раздаются чьи-то голоса, и ребята стихают. Они больше не одни – на утреннюю прогулку по корту вышли их преподаватели. Среди деревьев парней трудно различить, но со своего места Киран прекрасно видит улыбку преподавателя ИЗО. Они о чем-то беседуют с тренером. Смеются. Лучи солнца играют в их волосах, и будь Киран чуть искушеннее, он бы решил, что это свидание... но искушенностью он, увы, не обладал. Учителя проходят довольно близко от трассы, и меньше всего Кирану хочется попасться им на горячем. Он разжимает руки, и Ник одергивает ветровку. Он тоже смотрит на преподавателей. - Даже не верится, что такие разные люди способны ладить, - озвучивает он мысли Кирана. Как ни странно, атлет с ним полностью согласен. Он фыркает и отводит взгляд. - А ведь мы похожи на них… - задумчиво продолжает художник. А потом чуть не валится с пенька. Киран не успевает понять, в чем дело. Ник оторопело уставляется куда-то мимо него. Лицо сталкера стремительно заливает румянец, а челюсть непроизвольно отвисает. Атлет уже всерьез беспокоится за его здоровье, когда наконец понимает, что дрожащим пальцем Ник указывает на площадку. - Ну что еще? – ворчит Киран, а потом тоже теряет связь с космосом. …Они целуются. Их гребаные преподаватели целуются! Прямо посреди площадки, обвив друг друга руками!.. У Кирана не хватает словарного запаса, чтобы описать эти «гейские» штучки. Он, конечно, подозревал, что все художники «не без изъяна», но ТРЕНЕР?! Необъяснимый порыв поднимает его на ноги. Ник успевает поймать Кирана за локоть в последний момент. - Спятил?! Нам нельзя тут находиться! – напоминает он и тащит атлета за поваленный ствол. Киран громко сопит. Он все еще не может придти в себя и смотрит на руку сталкера на своем локте, как на попытку домогательства. Ник спешно отдергивает ладонь. Ему тоже неловко. Тем временем их учителя удаляются миловаться в другое место. Киран выглядывает из-за дуба. Путь свободен. Задерживаться дольше он не собирается, но ему снова мешают уйти. - Постой, - умоляет Ник. – Что мы теперь будем делать? - «Мы»? Не понимаю, о чем ты, - Киран изображает удивление, и сморчок теряется окончательно. - Нет!! Ты не можешь меня бросить одного с этим знанием! «А вот и могу». Киран убирает руки в карманы куртки. За пазухой он до сих пор прячет отсыревший альбом. Со столбов радиовещания раздается лагерный гимн – звонок на линейку. Скоро их отсутствие обнаружат старосты. Надо торопиться. - Отвали уже от меня, - предупреждает Киран. И уходит. Ник смотрит ему в спину с отчаянием. …Вот же козел! Все утро после этого инцидента Ник не находит себе места. Он благополучно пропускает перекличку и теперь топчется около столовой, подбирая слова, чтобы как-то объясниться с преподавателем. Как назло, ему не идет в голову ничего путного. - «Простите, мистер Оуэнфорд, я прогулял, потому что открыл вашу натуру с неожиданной стороны...» Фу, не то… - Утро, - внезапно раздается приветствие, и Ник подпрыгивает от испуга. Салли появляется из-за его спины, как призрак. Ник с трудом переводит дыхание – выходит, он сегодня не единственный прогульщик. - Утро, - бормочет он в ответ. Следом за Салли у входа появляются другие ребята. Тоже прогульщики. Вскоре возле столовой образуется настоящая толкучка, и когда двери открываются, Салли уносит внутрь живой поток. Ник цепляется за ручки, чтобы остаться снаружи – ему еще нужно разобраться с преподавателем. Он готовится, но внутри все равно все обрывается, когда руководитель их студии появляется на пороге. Ник забывает, что хотел сказать, и только нервно теребит молнию ветровки. - Доброе утро! – приветствует его мужчина и широко улыбается. – Рад, что тебя выписали, Ник. Все уже в порядке? Давай вперед, тебе нужно подкрепить свои силы! Учитель буквально светится от счастья. Напевая что-то игривое себе под нос, он уходит вглубь зала и сворачивает за подносами. Ник провожает мужчину ошеломленным взглядом и едва успевает отскочить в сторону, потому что следом за ним по ступеням поднимается отряд спортсменов – во главе с их тренером. От сосредоточенности глаза Ника постепенно сводятся в кучку. Он очень старается себя не выдать, когда видит такую же улыбку на губах физрука. Похоже, их здесь только двое таких – с отличным настроением в такую рань. - Смотри, куда прешь, - огрызается на Ника какой-то парень из группы. Художник снова отшатывается, но тут на его плечо падает чужая рука. - Иди куда шел, приятель, - советует Нэйт здоровяку и обращается к Нику. – Приветик. Ты как? - Нормально. Спасибо… Что этому типу от него надо?.. От столь быстрой смены действий у Ника начинает гудеть голова. Он еще чувствует слабость после обморока, но разговор с учителем не единственная причина, почему он не может уйти. Свой второй повод художник замечает через мгновение: выбритые виски, угрюмый вид, куртка. Киран. - Слушай, есть разговор, - возвращает его к реальности Нэйт. – Это по поводу Салли... - Не сейчас, - обрывает Ник. – Мне некогда! Извини! Он ныряет в толпу. Ему нельзя терять ни минуты! Он просто умрет, если сейчас же не поговорит с Кираном. Раньше Ник думать не смел, что будет гоняться за этим придурком... Но больше ошеломляет то, что этот придурок теперь всерьез от него прячется. Еще секунду назад Киран был среди отряда – теперь его нигде нет. - Ник, иди к нам!! – зовет Хоуп от стола, размахивая подносом над головой. – Мы зде-е-есь! Парень беспомощно оборачивается по сторонам. Киран будто растворился в воздухе. Друзья толкуют его растерянность по-своему и начинают звать к столу коллективно. Вот он и попал. Нику ничего не остается, кроме как идти к ним. В этот раз он не запоминает, что было на завтрак. Он слишком занят тем, чтобы не думать о том, как «странно» их учитель прихлебывает чай. Или как «странно» он забирает волосы за ухо. Или как «странно» наклоняется к нему тренер, когда подходит уточнить что-то в графике. Ника прошибает холодный пот. Господи, не дай ему сегодня свихнуться…

***

Солнце клонится к горизонту, когда Ник разгибается из-за мольберта. Убить свою бдительность работой стало для него верным решением. Он так основательно окопался, что не заметил, как пролетел весь день. О прошедшем времени ему напоминают только наручные часы, закат и собственный голодный желудок. Ур-рх… Спина гнется с характерным хрустом. Ник откладывает кисти и трет лицо одной рукой, вторую поднимая вверх, чтобы к нему подошли. Учитель замечает его и наклоняется. Он должен оценить рисунок, но это выглядит теперь так «странно», что Ник обязательно свалился бы со стула, не будь он так измотан. - Что это? – спустя минуту скрупулезных изучений уточняет учитель. - Э-э… Пейзаж, - выдает Ник первое, что приходит на ум. – А что, что-то не так? Он начинает нервничать. Учитель оборачивается и пристально смотрит ему в глаза. - Именно. Пейзаж. А где резвящиеся мальчики? Сатиры? На худой конец, грудастые облака? – в голосе учителя сквозит искренняя озадаченность. – С тобой точно все в порядке? Он прикладывает ладонь ко лбу Ника, и парень ежится. Его сердце ухает в пятки, а дыхание перехватывает. Геи – это не заразно, напоминает он себе. Да и он не гомофоб! Но ему нужно время, чтобы переварить информацию. Много времени, а не этот внимательный взгляд из-под очков. - Все хорошо, честно, - заверяет Ник и давит из себя что-то на подобии улыбки. Учитель ему не верит, но не настаивает. Все уже закончили, и он командует ребятам собирать свои вещи. Через десять минут они возвращаются в лагерь – в самый разгар ужина. После успешного пленэра больше всего на свете Нику хочется обожраться, но вместо этого учитель отправляет его в медпункт. Стрелки показывают половину восьмого, когда оголодавший художник наконец-то добирается до столовой – почти ползком. - Можешь не спешить, я уже все съел, - подмигивает ему Миша на выходе и выглядит так сыто, что у Ника крутит живот. Он уже не надеется увидеть кого-то за ужином, но торопится с выводами. Зал не пуст. Более того, среди оставшихся художник замечает знакомые лица: Нэйт и Салли, Хоуп, Стив, преподаватели… А еще – Киран. В отличие от остальных, атлет остается есть за столом спортсменов и не изменяет привычке. Он не поднимает носа от тарелки, полностью поглощенный едой. Ладно. Ник идет к окошку выдачи подносов. Ему дают ужин, и он решительно несет его через весь зал. По пути до его уха доносится смущенный бас Стива, которым тот просит Хоуп сделать какие-то снимки, а еще – слегка насмешливый голос Нэйта. О чем они говорят с Салли, Нику не удается разобрать. Другое дело – учителя. Их «странный» шепот Ник старается не услышать всеми фибрами души. …Так продолжаться не может. БАЦ! Ник опускает поднос на стол для спортсменов – прямо напротив Кирана. Может, он не самый смелый парень, но точно самый упрямый. И своего добьется. - Привет. - Что надо? – нехотя отзывается атлет. В их разговоре нет и намека на доброжелательность, однако все окружающие смотрят на эту сцену с изумлением. Включая учителей. Кажется, только это сдерживает Кирана от того, чтобы не перевернуть стол. Он злобно косится на Ника из-под нависшей челки. - Нам надо поговорить, - художник садится и нервно скрещивает руки на груди. - Уже поговорили. Киран отирает рот салфеткой и поднимается из-за стола. Вот козел! Ну козел же… Атлет стремительным шагом покидает столовую, а Ник растекается по столу бесформенной лужей. У него нет сил подняться. Живот спазмит от голода, и Ник может только измученно смотреть Кирану вслед. Какой же он все-таки гад… На обратном пути в корпус Ник держится подальше от учителей, но те все равно его останавливают, чтобы справиться о здоровье. Прямо как папочки… Ник покрывается испариной, но стойко выдерживает их внимание, а потом пулей удирает в свою комнату и захлопывает дверь. Миша встречает его в пижаме. - Доброй ночи! – желает Ник и зарывается под одеяло прежде, чем его сосед начинает расспросы. Сон не идет к нему долго. Звучит отбой, в корпусе гасят свет, а Ник еще целую вечность ворочается с широко открытыми глазами, попеременно проверяя часы и телефон. Дрема подкрадывается к нему глубоко за полночь. Он почти смыкает глаза, когда в тишине слышится скрип оконной рамы. Сон снимает как рукой. Вздрогнув, Ник садится на кровати. - Здесь кто-то есть?..