Некоторое время назад.
Друзья, попавшие под дождь, пытались развести костёр на сырой земле. Танис занимался розжигом, Тассельхоф и Стурм носили хворост, а Карамон орудовал ножом, размельчая компоненты для супа. Только Флинт сидел, сгорбив спину и ворча что-то про ревматизм. Однако продолжал утверждать, что он гном в самом рассвете сил. Все они вымокли и устали, однако никто не падал духом. Когда на уже разведенном огне стоял котелок с супом, друзья уселись вокруг и стали болтать. — Знаете, прошло пять лет, а такое чувство, будто мы и не расставались, — говорил Танис, наблюдая за языками пламени в костре. — Ага! У меня было такое невероятное приключение! — сказал Непоседа своим громким тоненьким голоском. Он даже встал на ноги, добавляя в свой рассказ жесты и артистичность. Казалось, он совсем не заметил дождя и пройденного пути. Что поделать! Такие они, кендеры. — Я тогда шёл рядом с Властителями Судеб, спокойно прогуливался, никого не трогал. И тут мне навстречу выходит большой волосатый мамонт! Я захотел на нём покататься. Стал цепляться за его коричневую шерсть, пытаясь залезть на спину. А он как увидит меня! Да как возьмёт хоботом, и запустит на ту сторону Властителей Судеб! Кто говорил, что кендеры не летают? Было весело! — Ну-ну, Тасс, — сказал Карамон. — И как же ты выжил, когда приземлялся? — Выжил? Ну да, было бы любопытно умереть! Но есть смерти и поинтереснее. Например, если бы мне отрубили голову! Интересно, что бы я почувствовал? Я бы чувствовал тело, но не чувствовал головы? Или чувствовал голову, но не чувствовал тело? — Дубина! — рявкнул Флинт. — Ты бы не чувствовал ничего! — Как ничего? Но что-то же я должен чувствовать! Хотя бы чуть-чуть, несколько мгновений после смерти! Карамон перестал слушать кендера. Он сел, прислонившись спиной к толстому стволу дерева, и отдался чувствам. Он никогда не был одинок. Рядом с ним были друзья, меняющиеся из ночи в ночь девушки, когда-то ещё и папа с мамой. Иногда воина навещала сестра, но она приходила ненадолго, будто спешила по каким-то неотложным делам. Но стоило Карамону остаться в одиночестве, как он начинал тосковать. Он скучал по кому-то давно потерянному, очень близкому, ближе, чем Танис или Стурм. Но стоило рядом появиться кому-либо из них, как настроение поднималось, и возвращалась его широкая улыбка. Когда приходило время сна, если, конечно, он спал один, чувство тоски возвращалось. Все привыкли видеть друга весёлым и жизнерадостным, но никогда его не видели опечаленным. Задумчивым — да. Но не грустным. О своей скуке Карамон поведал Танису. Тот только улыбнулся и сказал, что такому общительному человеку как он просто противопоказано покидать общество хоть на минутку. Воин согласился с этой точкой зрения. Но иногда, случалось так, что даже в компании друзей исполину кого-то не хватало. Подумав над этим, он высказал вслух догадку: — Жаль, что Кит нет с нами... — пусть Карамон и сказал это достаточно тихо, но имени воительницы вполне хватило, чтобы разговоры умолкли, а Танис погрустнел.— Прости, Танис, я не хотел. Просто задумался. Повисла напряжённая тишина. Полуэльф сидел грустно-задумчивый, с таким меланхоличным выражением лица, какое можно увидеть у философа, размышляющего о сути бытия. — Тассельхоф, ты чего замолчал? — спросил Танис, пытаясь как-то отвести свои мысли от Китиары. — А! Так вот! — кендер продолжил жизнерадостно рассказывать выдуманную историю. Размахивая хупаком, он пытался наглядно показать, как победил варвара с равнин. — Я его вот так! — взмах. — А потом так! — снова взмах. — А затем между ног! И тогда он упал. Сам виноват! Полез на бедного беззащитного кендера с ножом! Скажу вам, быть порезанным это ни чуточку не интересно! Под весёлый голос маленького друга Карамон поднялся, повернулся к дереву, на которое только что облокачивался, и стал мочиться на ствол. Когда из-за этого-самого дерева вышел черный маг. Он выглядел жалким и больным, глаза были зажмурены. Двумя руками он упирался на посох, стиснутая челюсть держала дорожный мешок. С громким вздохом он разжал зубы, отпустил посох и стал падать. Карамон, который уже успел закончить своё биологически необходимое действие, подхватил чародея. — Парень, ты жив? — спросил исполин, не понимая, где мог раньше встречаться с этим магом. Губы Рейстлина открылись. Он попытался что-то сказать, но вместо этого из лёгких вырвался дикий приступ кашля. Всё его тело трясло. Растерянный Карамон разрывался между двумя решениями: бросить мага и спасаться от неизвестной ему болезни или же найти способ помочь ему. Что-то внутри подсказывало, что второй вариант будет правильней. Кашель ненадолго отпустил Рейстлина. Он взял в лёгкие столько воздуха, сколько смог, и прошипел: — Воды... горячей... — Сейчас, я всё сделаю! — раздался пронзительный голосок кендера. На Рейстлина это подействовало как удар ниже пояса. Он приподнял веки, открывая взгляду гиганта золотые глаза со зрачком в виде песочных часов. Карамон подхватил тело мага, словно тот весил как пушок новорожденного кролика, положил у костра и закутал в своё одеяло. Губы волшебника быстро открывались и закрывались в такт дыханию, тощее тело трясло, а ног он и вовсе не чувствовал. Когда кендер поставил перед ним чашку со спасительной горячей водой, Рейстлин взял из оставшегося мешочка щепотку листьев, кинул в воду. Компания начала морщиться от едкого запаха получившегося чая. Маг нетерпеливо сделал глоток. Затем ещё один. И заснул. Карамон заботливо подоткнул под него одеяло и вновь вгляделся в лицо. Тонкие синеватые губы, ярко выраженные скулы, слегка подрагивающие во сне веки, седые волосы, упавшие на лицо... Где-то он его видел. — Ну и что будем с ним делать? — спросил Стурм. — Не бросать же, — сказал Карамон, поворачиваясь к компании. — А если он шпион армии Такхизис? Давайте рассуждать здраво, никто из нас не знает, чего можно ожидать от чёрного мага, — высказался Танис, перемешивая угли в костре. — Чёрный или белый, какая разница? Я не доверяю всем магам, —Стурм, громко хлюпая, выпил бульон с ложки. — Я тоже так считаю! Давайте дождёмся его пробуждения, и пусть идёт восвояси, — проворчал Флинт. — Что сейчас гадать? Дождёмся утра, там уже поговорим с ним и всё обсудим, — сказал Танис. — Я буду караулить первым.***
Рейстлин проснулся от того, что некто тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел прямо перед своим лицом озорной лик улыбающегося кендера. — Наконец проснулся! Я уж думал, что ты умер! Рейстлин стиснул зубы и стал елозить рукой по земле в поисках посоха Магиуса. Он резко сел, заставив Тассельхофа отпрянуть назад, чтобы не получить в нос лбом чародея. Только оглядевшись маг увидел, сколько любопытных взглядов направлено на его персону. Вздохнув, он опустил голову. — Рейстлин, — прошептал маг. — Что? – переспросил Карамон. — Так меня зовут. Мне нужна горячая вода... — Сейчас, Рейст. — Карамон не расслышал последнюю часть имени. Рейстлин хотел было возражать против такого сокращения, но тратить силу на болтовню не следовало. Сейчас, когда маг выспался и согрелся, он снова мог рассуждать здраво. Он присмотрелся к лицам: среди компании есть кендер и гном. Тот парень, которого Рейстлин сумел вчера разглядеть, был, без сомнений, человеком. У того, со старым мечом и щитом, пышные усы, какие носят соламнийцы. А этот бородатый, должно быть, полуэльф. Он нашел тех, за кем посылала сестрица. Осталось заманить их в Нераку. Самая сложная часть — привести живыми.