Лабиринты ума: Яд памяти

Идти по одной и той же дороге вот уже четырнадцатый раз изрядно утомляло... Будто до боли резало глаза. Высокие серые здания с яркими пестрыми рекламами, бесконечные потоки людей, движущихся в разных направлениях буквально без остановки. Гудение и шум машин, пыль и затхлость... Роуз не любил это все, ему вообще не нравилась суета. Каждый день, словно по расписанию, он, хватая сумку, быстро шел в направлении больницы №12. Вот уже вторую неделю. В одно и то же время, по одному и тому же маршруту. После того, как Изуру увезли на скорой прошло ровно четырнадцать дней. Четырнадцать мучительных для художника суток, проведенных в полном одиночестве вместе со слишком «живым» портретом любимого и гитарой. «Это болезнь по сути неизлечима. То, что все привыкли называть лечением - просто торможение процессов с помощью препаратов. Но помогает это или нет - никто не знает, ведь мы не можем «заглянуть» к нему в голову. Да, на вид человек становиться спокойным, но он приобретает вид овоща. Полное отсутствие действий снаружи, но что внутри? В голове? Никто не знает, что он чувствует и видит. Даже нейрохирургия, а именно психохирургия, не излечит, а просто сделает овощем...» В ушах до сих пор стоял дрожащий утомленный женский голос, и эти слова. Да, Роуз был неглуп, он все понимал, понимал, что это конец. Но все прекрасно знают, что надежда умирает последней. И поэтому в сердце Оторибаши все еще маленькой искоркой жила та самая нерушимая надежда, что день ото дня заставляла его вставать с постели и начинать новый день. Собираться и бежать через пыльные улицы на встречу с Изуру, прикованному к постели. Но делало ли это Роджиро счастливым? Вопрос не из легких, впрочем, и для него самого. Все же, если быть честным с собой, он понимал, что это причиняет ему большую боль. Глубоко внутри он все же еще мечтал, о том, что когда он появится в палате, Кира узнает его. Но каждый раз ожидания не оправдывались, каждый раз он натыкался на стену отрешенности. Самая большая боль — это видеть страдание любимого человека, по крайней мере, так считал Роуз. Это и был его страх, фобия. Называйте как хотите, сути это не меняет. И от этого смешанного чувства боли и страха, поглотившего его сердце, яркие светлые глаза начинают меркнуть, словно они смывают свою краску, тускнеют. Мельчайшие перемены, будь они светлые или наоборот, приторно сладкая тягучая боль заполняет его целиком, словно огромная волна. И он поддается ей, подгибает свое хрупкое тело под неё, потому что израненное долгими годами одиночества и потери любимого сердце уже не может ей противостоять. Это сравнимо с падением, долгим падением в темноту, с чувством собственного бессилия. Это страшно... Мерзко и противно осознавать беспомощность своих рук. Ужасно понимать, что все летит к чертям, все, чего ты так долго добивался, все что ты имел, все что ты любил. Страшно понимать, что тебе незачем начинать новый день. Незачем вставать с постели. Незачем стремиться вверх и вперед. И бежать по нити жизни тоже не имеет смысла. Боль, опустошенность, разбитые надежды и мечты, стоит ли все перечислять? Роуз медленно шел, вглядываясь в серую массу, и сам неожиданно для себя понимал,что больше он их не увидит. И со страхом осознал — он теперь один. Один, словно и не существует кого-либо. Он и черное небо над его головой. Внешне совсем спокойный, такой же как и всегда: аккуратно причесанные медовые локоны, бледная болезненного цвета кожа, тонкие губы и карие глаза, только немного побледневшие. Но внутри все клокотало и тряслось. Роуз сам поражался тому, что еще стоял на ногах. «Я теперь один?» Мужчина остановился сделать передышку после быстрой ходьбы . Подняв голову и откинув блондинистую прядь, он обнаружил, что перед ним возвышалось довольно-таки большое белое здание псиатрической больницы № 12, основанной известным психиатором Урахарой Киске, которго осудили за неудачную операцию по лоботомии. - Оторибаширо-сан? - раздался мужской голос за спиной блондина. Роджиро резко обернулся на источник звука. И каково было его удивление, когда перед своим взором он обнаружил своего соседа. Длинноволосый брюнет с серыми, как пасмурное небо глазами, закутавшись в тон глаз пальто и привычный серебристый шарф, с маленьким белым пакетом стоял напротив входа в злосчастную клинику. - Кучики-сан? Ох, это вы. Честно, напугали, - натянул приветливую улыбку Роуз. Но это его не спасло. Казалось, что Бьякуя, стоявший всего в пару шагов то него, видел художника насквозь. Видел всю фальшь его улыбки и приветливого тона Или это просто взгляд такой холодный? Впрочем, блондину это особо не было интересно, чувствуя на себе пристальное внимание, он будто съеживался и все больше зарывался в белый теплый шарф. - Простите мне мое любопытство, но все же. Что вы тут делаете? - с нотками безразличия осведомился Кучики. Уголки тонких губ Роуза немного дрогнули, и он, подражая собеседнику, ответил: - У меня встречный вопрос. Бьякуя, похоже, не спешил с ответом. Отведя взгляд в сторону, он, немного опустив голову, одной рукой поправил шарф и вздохнул. - Знаете, тут неподалеку есть неплохое кафе. Думаю, что в той обстановки мы вполне сможем поговорить. Надеюсь, вы не против? - Хорошо... В тоже время в больнице №12. На главных часах в коридоре клиники Куроцучи было без пяти два. Как раз в это время заканчивалась обход пациентов у врача - психиатра Куроцучи Нему. Обворожительная и эффектная дама с довольно пышными формами , будто плыла по коридору под стук весьма и весьма высоких каблуков. Ее грациозная походка уступала в пластичности, пожалуй, только кошке. Но таковых конкуренток в больнице не наблюдалось, поэтому всю славу она полностью забирала себе. В очередной раз медбратья роняли свои челюсти на пол, а медсестры только завистливо грызли ногти. Одним из таких на сегодняшний день был дежуривший рыжий парень. Честно говоря, было из-за чего. Алая, с огромным декольте блузка и невероятно короткая мини - юбка, незаметная из-под коротенького больничного халатика. Бедному парню оставалось только слюнями захлебываться. - Добрый день, Куроцучи - сан. - Добрый, Куросаки. Разве сегодня твоя смена? - безразлично бросила она, останавливаясь. - Да, Садо попросил подменить, - улыбнулся Ичиго. - Ясно, - все также безразлично произнесла Нему и пошла дальше по коридору. Поднявшись по служебному лифту, она направилась к своему кабинету. - Нему! - окликнул ее мужской голос. Обернувшись, она увидела Акона, быстрыми шагами приближающегося к ней. Засучив руки в карман, он докуривал сигарету и бросал недовольные взгляды на девушку. - Снова кокетничаешь с медбратом? - осведомился он, почти вплотную приблизившись в Куроцучи и выдыхая прямо ей в лицо дым. - О чем ты? И прекрати курить в больнице. Сработает же противопожарная система, - не изменившись в лице, проронила врач, вынимая ключи из кармана. - А то я прям слепой. Нему, я тебе вообще нужен? - закрыл дверь своим телом брюнет. - А ты когда-нибудь будешь предохраняться? - немного раздраженно ответила она, отталкивая Акона с прохода. Открыв дверь ключом, она вошла в просторный светлый кабинет и тут же плюхнулась в свое кресло, сбрасывая с уставших ног каблуки. Теперь очередь удивляться перешла к Акону. Войдя следом за девушкой и тихонько прикрывая дверь, он тут же навис над ее столом: - Что это значит? - Ничего хорошего. Я беременна, и если отец узнает... - неуверенно произнесла Нему, сдавливая пальцы от напряжения. Акон тут же поменялся в лице. Толстая недокуренная сигарета "KENT" выпала на пол, выложенный белой плиткой. Нависая над столом врача, он, находясь в состоянии шока, выпалил: - Повтори! Ты... ты сейчас правду сказала? Нему?! - Зачем мне тебе врать. Прошу, сохраним это в тайне. И я... - начала девушка. - Нему, милая, как же я счастлив! Господи, как!!! - Мой отец будет явно против, - отвернулась девушка, пряча от возлюбленного намокшие глаза. - Плевал я на него! Он втягивает нас в свои аферы. Он обрекает нас, - уже громче басил Акон. - Он мой отец. - А ты его дочь, он должен радоваться за тебя! - Ты же ничего не... - Хватит галдеть, идиоты! Пора приниматься за дело! Вы забыли, что сегодня грандиозный день?! - раздался скрипучий маниакальный голос. Акон с ненавистью в глазах повернулся. Он сразу узнал этот мерзкий голос, будто раздирающий уши до крови. Маюри, убрав руки в карманы медицинского халата, с выжидающим взглядом хищно улыбнулся, выдавя всем своим видом своеи замечательное настроение. Нему, выпрямившись и опустив взгляд, тихонько спросила: - Мы уже начинаем, Маюри-сама? - Да, Иноуэ уже все приготовила. Нам пора! - Только не говорите, что вы все-таки решились?! Да вас же упекут за решетку! - крикнул мужчина с имплантантами в виде рожек. - Если ты будешь так орать, придурок, то нас точно упекут. Подумай о Нему, тебе ведь не хочется ее терять?! - усмехнулся Куросучи, разворачиваясь к двери. - Сволочь! Она же твоя родная дочь! - заорал в гневе брюнет. - Замолчи, ты меня бесишь, Нему - идиотка, пошли! - Да, Маюри-сама, - вставая с кресла и направляясь вслед за главврачом, тихо произнесла девушка. Но Акон преградил ей дорогу своим телом и ,схватив Куроцучи-младшую за плечи, едва слышно сказал: - Я заберу тебя, обещаю... - Я должна идти, прости меня. Я должна... - освободившись от цепких объятий, она, взглянув напоследок на парня и сжав тонкую ладонь, пошла вслед за Маюри. - Идиоты... - выплюнул слова Акон. Он понял, действовать надо незамедлительно. Быстро набрав чей-то номер, он прислонил трубку к уху и стал дожидаться ответа. - Да, я слушаю вас, - раздался нежный женский голос в трубке. - Это Исэ Нанао? Я Акон. -Да, а вы тот самый парень Нему?! Что-то случилось? Я же просила ее звонить на этот телефон только в крайнем случае и никому его не расспостранять, - раздраженно ответила девушка. - Крайний случай настал. Мы можем с вами встретится? - тяжело выдохнул парень. - Что-то с Нему? Где и когда? - обеспокоенно произнесла Нанао. - Как можно скорее, это очень срочно. Встретимся у ворот клиники, где работает Нему. Счет идет на минуты, Исэ-сан! - Я буду минут через десять. Девушка повесила трубку, а Акон достал новую сигарету и направился к выходу.