Двенадцать дней и одна ночь

Джон проснулся и обнаружил, что лежит на полу, а на нем нагло устроилась Келли, такса Руи. Сам Руи спал на кровати, лежа на животе и свесив одну руку с кровати. Вчерашний вечер вспоминался постепенно. Ничего страшного в нем не было, вот только голова от этого болела не меньше. А еще говорят, что от хорошего коньяка похмелья не бывает. Врут, самым наглым и бессовестным образом. Осторожно и со всем уважением согнав с себя Келли, Джон поднялся, потянулся, разминая затекшее за ночь на неудобном полу тело. — Руи! — позвал он. В ответ раздалось невнятное бормотание, а болтавшаяся у пола кисть сама собой сложилась в фак, чем Руи недвусмысленно намекал гостю, что его лучше не трогать. — Да ты прям само гостеприимство, — ухмыльнулся Джон. — Ну, что тебе надо? — пробормотал Руи в подушку. — Кофе на кухне, дверь — в коридоре. Не мешай мне спать. Джон вздохнул, взял Келли на руки и посадил ее на спину Руи. — Сторожи его, чтоб не сбежал. А я пошел в душ. — Не утони только… Келли, не надо меня лизать! Я тебя потом покормлю! У Руи в гостях Джон бывал довольно часто, поэтому в его квартире он ориентировался, как в своей собственной. Он хотел выпить кофе, но потом подумал, что лучше сначала принять душ. Не смотря на только… что?! Всего восемь утра?! Не смотря на восемь утра жара стояла уже такая, что яичницу можно было бы жарить прямо на асфальте. Вообще-то, Джон любил жару. Зимой попробуй походи с голым торсом… Ну, и на других людях футболки смотрятся гораздо интереснее, чем свитера. Это не считая коротких юбок, шорт, бикини… Стоя под прохладными струями воды, Джон пел в полный голос Singing in the Rain, старательно подражая не то Синатре, не то Макдауэллу, не то обоим сразу. Постепенно неприятные ощущения после вчерашней пьянки отходили на второй план. Жизнь была вполне прекрасна. Сейчас он вылезет из душа… выпьет кофе (если, конечно, у Руи есть кофе, потому что во время последнего визита Джону самому пришлось идти не только за кофе, но и за сахаром, сливками и, собственно, завтраком: Руи, видите ли, так занят, так занят…), разбудит все-таки Руи… Одеваться в такую жару не хотелось, и Джон просто обвязался полотенцем, прошел в кухню, где уже, как оказалось, сидел Руи и пил кофе. — Доброе утро, — промурлыкал Джон, наливая и себе кофе. — Выспался? Руи в ответ молча пододвинул к нему сахарницу и посмотрел на него мутным взглядом. Для Джона, которому испортить настроение было довольно сложно, да еще он бы и посмотрел на того, кто рискнет это сделать, всегда было интересно, почему Руи с утра всегда такой мрачный. Выспался он или нет, с утра он был не в духе, и вывести его из этого состояния не представлялось возможным. — Что делать сегодня будешь? — спросил Джон. — Какие планы на первый выходной за последние две недели? — Был план выспаться, — вяло отозвался Руи, не глядя на Джона. — Но кое-кто слишком громко поет в душе. — О, ну тебе же нравится, как я пою! — Не попсу какую-то неудобоваримую! — Это был Синатра! — А в прошлый раз — голимая попса. — Хорошо. Что тебе спеть в следующий раз? Принимаю заявки! — Джон одарил Руи лучшей из своих улыбок. Руи поперхнулся, прокашлялся и глухо ответил: — В следующий раз, пожалуйста, ночуй дома. — Не люблю спать один, — все так же улыбаясь и потягиваясь, ответил Джон. Он встал, чтобы поставить опустевшую чашку в раковину, еще раз сладко потянулся — полотенце развязалось и оказалось на полу. Руи поспешно отвернулся, но Джон успел заметить, что он покраснел. Поставив чашку в раковину, Джон рассмеялся, подобрал полотенце, прикрылся и отправился одеваться. Через несколько минут Руи вошел в комнату и спросил: — Не хочешь сходить куда-нибудь позавтракать? — Хочу. А что, у тебя?.. — У меня в холодильнике одно яйцо, кусок сельдерея и открытая банка пива. И, кстати, откуда у меня сельдерей? Джон вскинул бровь и ехидно прищурился. — На прошлой неделе, — проворковал он голосом ведущего светской хроники, — ты приглашал в гости одну модель, разве нет? — А, так она была модель? — Руи криво усмехнулся. «Ого, даже не помнит, — подумал Джон. — И это меня кобелем называют?» — Ну, судя по тому, как она выглядела… — Ладно, черт с ней. Пойдем завтракать? Ненавижу сидеть в кафе один. — Пойдем. А куда? — Да куда угодно… В любой самой задрипанной кафешке работает кондиционер! Чего нельзя сказать о моей квартире! В паре кварталов располагалось уютное кафе в европейском стиле. Джону оно нравилось, и он знал, что Руи оно нравится тоже. Там они и сели. Джон краем глаза наблюдал за тем, как Руи уплетает омлет, и думал о том, что вот такое утро, без срочных сборов, без обсуждения важных рабочих вопросов, ему очень нравится. Завтра… Завтра опять репетиция, и послезавтра она же. А после послезавтра — концерт. Спасибо, что хоть сегодня можно отдохнуть. — Ты так и не сказал, есть ли у тебя планы на сегодня, — сказал Джон. — Нет у меня никаких планов, — отозвался Руи. — А у тебя? — Тоже никаких. Может… съездим куда-нибудь? Руи почему-то ответил не сразу: — Куда? — Да не знаю. Хоть в Йокогаму. Ехать близко… Почему нет? Почему мы не можем просто бросить все в свой выходной и съездить в Йокогаму? — Джон… Хм… На тебя, по-моему, жара странно действует… — Да ну тебя! Джон вдруг обиделся. Он уже готов был встать и просто уйти, но вовремя сообразил, что это будет выглядеть глупо. Он улыбнулся одной стороной рта и спокойным голосом сказал: — Ладно, я пошутил. Может, хоть по магазинам пробежимся? — Я тебе кто, подружка? — Ой, да ладно! — Джон рассмеялся. — Ты вот в темной футболке, а на улице — жара. — Иди к черту, — беззлобно ответил Руи. — По магазинам я и сам пройтись могу… Но сейчас не охота. — Ох… Ты зануда. Ну и проводи свой выходной в одиночестве! Так и случилось. Руи отправился домой, разбираться с кондиционером, гулять с собакой, а Джон оказался предоставлен самому себе. Целый день он праздно шатался по Гиндзе, встретил кое-кого из знакомых, а вечером, возвращаясь домой, кинул мимолетный взгляд на окна Руи и увидел, что свет на кухне горит. Джон подумал завернуть к нему, но явилась мысль, что он может быть не один… Было бы неловко. И Джон пошел домой — отсыпаться перед завтрашней репетицией.