Двенадцать дней и одна ночь

Утро началось отвратительно, и ощущение этой отвратительности никуда не делось до самого вечера. Началось все с неработающего будильника, из-за чего он встал на два часа позже и безбожно опоздал на репетицию. Пока он собирался и завтракал, Келли крутилась под ногами, мешала и пыталась не то забраться к нему на колени, не то укусить, не то требовала еды, любви и ласки. Он вывел ее погулять, и она битый час мурыжила его, не желая делать свои дела. Руи ругался, просил, ворчал, курил и подумывал уже бросить собаку на произвол судьбы. Когда с утренним променадом было покончено, он вернулся на пару минут в квартиру — положил Келли еды на целый день, — после чего помчался со всех ног к метро. И только стоя уже на платформе, вдруг понял, что ключи остались на тумбочке в прихожей, и домой он теперь попадет разве что через окно. У Джона должны были быть запасные ключи, и это несколько утешало. Однако с таким везением с самого утра выяснится, что Джон их потерял, причем еще год назад, когда Руи только переехал на эту квартиру. Следующей неприятностью стало то, что Руи, задумавшись о своих бедах, проехал нужную станцию. Обратный поезд задерживался. «Блядь. Такими темпами я тоже прыгну на рельсы», — подумал он, борясь с желанием побиться головой об автомат с напитками. Он достал телефон и набрал сообщение: «Репетиция отменяется. Кстати, у тебя еще остались ключи от моей квартиры?» Нестерпимо хотелось курить. Он вышел на улицу. Сигареты, как оказалось, остались на тумбочке рядом с ключами. Руи огляделся. На противоположной стороне дороги виднелся автомат с сигаретами. Уже легче. Было бы легче. Ключи, сигареты, бумажник — все, кроме проездного и телефона, осталось дома. Он взглянул на телефон: ответа от Джона еще не было. Подумав немного, он набрал: «Забери меня отсюда». В этот раз Джон отреагировал быстро: «Ключи в кармане лежат вместе с моими. Что случилось? Где ты?» Руи назвал станцию и ближайшее к ней кафе, где собирался дождаться спасения, и добавил: «И сигарет купи». — «Уже еду. Тебя что, ограбили?» — «Нет. Просто утро не задалось». — «У тебя хотя бы деньги есть?» — «Нет. Я забыл дома бумажник и ключи». — «Дурак. Ладно, я понял. Жди». Кофе оказался невкусным, а еще в кафе ни с того ни с сего вырубился свет. «Живым я до дома не дойду», — тоскливо подумал он, уронив голову на стол. Кто-то потрепал его по плечу. — Просыпайся, дорогой! — послышался голос Джона. Руи поднял голову. Джон смотрел на него и улыбался. Свет в кафе снова горел. — Рассказывай, — сказал Джон, садясь за стол. — Мы тебя потеряли уже. А потом твои сообщения… Мы уже думали… — Да нет. Все не так страшно. Я проспал, а потом так торопился, что ушел из дома без ключей и бумажника. Как проездной с собой взять умудрился — вопрос. — Понятно. Ну что, домой? Или репетиция правда отменяется? — Домой. Жаль, конечно, день терять, но время уже… Да и мало от меня толку сегодня будет. Джон молча смотрел на него, наклонив голову. Что-то в его взгляде настораживало Руи. — А почему ты не среагировал на слово «дорогой»? — спросил вдруг Джон. — А ты меня так назвал? — У тебя еще и со слухом проблемы… Что, заплатить за твой кофе? — Если можно… Спасибо. — Не думаю, что нам удастся уйти, не заплатив. Кстати, в студии нас еще ждут. — Какое рвение! Вас обычно не заставишь… — Ну, не наговаривай на нас-то, лидер-сан. Просто все в таком шоке, что ты прогулял репетицию, что хотят это увидеть своими глазами. — Заставить вас поработать все-таки, что ли… «Поработать» все равно не удалось. В студии обнаружился только Нориюки, сообщивший, что Годо с Кансеем решили, раз нет Руи, то пусть будет хотя бы Джек, и ушли в магазин. Руи со вздохом опустился на диван. Как-то выходило все… через жопу. И вроде не случилось ничего, а все равно сплошная задница. За такими размышлениями он даже не заметил, что Нориюки тоже куда-то ушел, и они с Джоном остались одни. Джон сел с ним рядом. — Да не переживай ты так. Дерьмо случается. Ну, сорвалась репетиция… Не последняя же… Я надеюсь, ты плакать не собираешься. — И не надейся! — Руи встал и прошелся по студии. — Со мной такого не случается, понимаешь? — Руи, успокойся. — Джон тоже встал и подошел к нему. — Сейчас вернется эта пьяная троица, поработаем. Руи и не нервничал. По крайней мере не из-за репетиции. Его смущало то, что Джон стоит так близко, и если кто-нибудь сейчас войдет, выглядеть они будут очень двусмысленно: Руи стоит, прислонившись спиной к зеркалу, а Джон нависает над ним, опираясь рукой на стену. «Ни дать ни взять влюбленные», — подумал вдруг Руи и тут же почувствовал, что невольно краснеет. И что Джон буквально дышит ему в лицо. «Отвали, а?» — чуть слышно сказал Руи. И вот тогда Руи понял, что все прочие неприятности, случившиеся с ним за день, это так, ерунда. Ерунда, потому что лицо Джона вдруг потемнело, а в глазах мелькнуло что-то горькое и тоскливое. — Я, пожалуй, так и сделаю. Отвалю. Раз и навсегда. Я думал, после вчерашнего… — Он порылся в кармане. — Вот твои ключи. Привет Келли. Руи показалось, что в студии тоже вырубился свет. Без вокалиста репетиции точно не будет. Он сел на диван и закурил. Ключи валялись на столе. — А где Джон? — спросил ввалившийся в студию Кансей. — Ушел домой. И я тоже уже домой собираюсь. Кансей явно хотел что-то еще сказать, но прикусил язык. — А, ладно, без Джона тоже можно пить! — Юдзо. Конечно, какая пьянка без него. — То есть ты тоже можешь идти! — И тебе привет, — ответил Руи, вяло улыбнувшись. — Каким ветром тебя к нам занесло? — Я пришел пригласить вас в гости! Завтра у одного чувака день рождения. Зовет всех в клуб. — Что за чувак? Я его знаю? — Откуда я знаю, знаешь ты его или нет. Джона он вроде знает. Короче, завтра! Клуб, девочки, бухло. Приглашаю! Всех! А где Джон? — Сказал же: Джон уехал домой. Позвони ему. — А ты не можешь? — Не могу. — Почему? — спросил Юдзо, крепко обнимая Руи за шею. — Юдзо, не виси на мне, ты меня душишь. — Вы что, поругались? — тихо спросил Кансей. Руи вдруг рассердился. — Тебе-то что? Без ящика пива боишься остаться? Так в любом случае останешься. Смирись. — Э, э! Я ни на что не намекал! Не убивай меня, лидер-сан. — Идите вы все к черту. Дома обнаружилось, что лампочки перегорели — все. Руи подумал, что для такого мерзкого дня самым подходящим финалом было бы землетрясение или даже что похуже, но этого — слава Ками — все-таки не случилось. Он чувствовал себя ужасно — в основном, из-за того, что обидел Джона, хотя и не совсем понимал, чем именно. Джон прав: чего-то он, Руи, не понимает. Так объяснил бы! Нет, мы будем строить из себя обиженную примадонну. И что значило его это «так и сделаю»? Он что, собрался из группы уйти? Руи позвонил ему, но ответом ему были только длинные гудки. Черт бы побрал эти ранимые творческие личности!