Бестиарий

Кто бы знал, как трудно держать лицо и не биться в порыве эмоций лбом о все твердые поверхности (да хоть об свою ладонь, которая к лицу в такие моменты будто примагничивалась, вот чудеса-то), когда вокруг тебя одни... недалекие и не обремененные разумом сотрудники. То, что день не удался, Хемминг понял с первой секунды. Во-первых, у него с утра ныло колено - старая рана, которую он получил еще когда занимал пост начальника Рифтенской стражи. Во-вторых, его подчиненные сегодня особенно тупили. Хемминг не знал, в чем конкретно причина, но вариантов успел выдумать не мало. Может, встали они сегодня не с той ноги, или в этом виноваты фазы лун. Или же он только сегодня заметил их тормознутость. Или сегодня их тупость просто обострилась до своего, как Хемминг искренне надеялся, предела. Но это очень, не под детски раздражало, он уже успел несколько раз рявкнуть на начальника стражи и советника, хотя это вообще, ну абсолютно не в его характере. Его главная советница, ну и просто хороший друг, Эленвен, сегодня все переспрашивала и уточняла, витала где-то в облаках, а остальные двое, ее ученики, на каждую просьбу сначала замирали, потом переглядывались, потом еще немножко позволяли себе подумать о чем-то возвышенном (судя по их лицам) и потом только шли выполнять, что сказано. В общем, все довольно странно. Успокоился Хемминг только когда покинул резиденцию. Конечно, любой успокаивался при одном взгляде на красоты осеннего леса. Несколько секунд он стоял не двигаясь, смакуя это мгновение, когда ты чувствуешь себя частью природы, целого мира, и когда твои проблемы кажутся такими пустыми и ничтожными. На сердце у него потеплело, Хемминг сразу почувствовал прилив сил и оседал лошадь. В компании начальника стражи и по совместительству хускарла, Кувалда, и Эленвен он отправился на дипломатическую встречу в Синий Дворец. Сегодня пришли, наконец, вести от императора и талморский посол. Возможно, что и сам император уже ступил на землю Хаафингара своим тяжелым кожаным сапогом. Но, что главное, до Хемминга так же дошли и другие вести. Слухи, что кто-то очень похожий на его сына сейчас ошивается в Коллегии Бардов под именем Стайлз. Что было на Сибби очень похоже - придумывать себе глупое имя и затираться в новый коллектив. Однако Хемминг ехал не какие-то там слухи проверять, а по государственным делам. Дела Скайриме превыше всяких сплетен и слухов. Даже слухов про его сына, за которого он волновался до дрожи, до нервных срывов и бессонных ночей. И это вовсе не самоубеждение! "На самом деле, именно оно", - устало подумал Черный Вереск, жестким движением разглаживая мозолистыми пальцами складки на лбу. Его лошадь преспокойно щипала траву, едва ли чувствуя то беспокойство, ту будущую в его мыслях бурю, что бы там не говорили про чуткость животных. Эленвен и Кувалда бродили где-то неподалеку, наверное, поили лошадей у ближайшего ручья. Элевен имела какую-то особую эльфийскую страсть ко всяким кореньям и грибам, так чтно вполне возможно сейчас где-то травничала, ползая на коленях. Его же конь, Холодок, упорно щипал траву, будто бы по избранной, но только ему ведомой, особо вкусной дорожке. Медом там, что ли, намазано?...Хемминг не возражал до поры до времени, но вскоре ему эта остановка надоела и он дернул за поводья. С третьего раза Холодок поддался, взбрыкнулся недовольно, но подчинился. "Шериф" погладил серибристую гриву любимца и начал звать своих спутников. Никто не отозвался на его зов ни через минуту, ни через десять. Разве что лес охотно отозвался эхом. И только подозрения стали закрадываться в его душу, как из чащи выступили на свет две фигуры... с одинаковыми лицами. Близнецы с задорными ухмылками на лицах, статной фигурой и какой-то особой, отталкивающей аурой. Глава семейства Черный Вереск, понимая, что у него нет альтернативы, решил обратиться к ним первым. - Эй вы, двое, - воскликнул Хемминг, прогоняя неуместную тревогу. - Вы не видели тут двоих? Тоже на лошадаях. - Видели, - отозвался один. - Удрали они отсюда, как будто самого Алдуина увидели. - Хотя, кто знает, что хуже, - протянул второй. - Алдуин, или мы? Хемминг нахмурился, как вдруг... произошла какая-то необъяснимая метаморфоза. Он точно видел, как глаза близнецов блеснули каким-то красным цветом, и вдруг Холодок дико заржал и поднялся на дыбы. От неожиданности Хемминг не успел даже сжать на поводьях руки, кожаный ремень выскользнул из рук, словно змея - сразу свалился на землю и заполошно вдохнул холодный воздух. Только через несколько мгновений к нему вернулось зрение, еще через пару - слух. И как он мог понять, Холодок мужественно оставил его на произвол судьбы. "Шериф" застонал, но тут же попытался встать, силясь удержаться на локтях, но вдруг резко был поднят в воздух за грудки и в следующую секунду вытирал собой уже не землю, а дубовый ствол. Покрытый твердой корой и выступами многолетний дубовый ствол. От боли на секунду вновь потемнело в глазах, но Хемминг пересилил себя: - Какого?... - захрипел он, но ругательство вылетело из головы, когда перед собой норд увидел холодный рубиновый взгляд. - Молись своему богу, Хемминг Черный Вереск. Больше шанса попрощаться с жизнью я тебе не дам. * Стайлз ненавидел свою жизнь. Вот черта с два он вообще приперся в эту Коллегию Бардов? Мало других коллегий, что ли, в Скайриме? Не встретил бы этих придурошных Соратников бы никогда в жизни, и жизнь была бы в десятки раз проще. Хотя, наверное, не стоило ругаться с этим хмурым волком Дереком. И теперь приходилось в компании, прости Господи, Питера Хейла (Стайлз подозревал, что у Дерека девичья память. Ну нельзя так просто взять и забыть, что два дня назад ты хотел убить своего дядю, а теперь посылаешь его на ответственное задание!) направлялся к Рифтену, чтобы получить послание о семье Серебряная Кровь (что вообще не так с этой семьей Стайлзу, естественно, никто не объяснил). В общем, все казалось Стайлзу сюрреалистичным, запутанным, и он просто... говорил. С детства только так он умел пересиливать страх и сомнения. "Главное не пересечься с Лидией", - успокаивал себя он. Она для него единственная угроза сейчас. За отца он не особо волновался, ибо окружение Хемминга, его близкие друзья, ни за что бы его не предали. Не Алудина же, в конце концов, эта Кейт на него натравит. Впрочем, Питер уже махнул рукой, что означало долгожданный привал, второй за почти два дня путешествия, и Стайлз спрыгнул с лошади, с удовольствием, почти мяукнув, потянулся и взъерошил гриву своей лошади. Они были уже в окрестностях Рифта, возможно даже где-то в Осеннем лесу, но Стайлз пока не узнавал местность. Вдруг рядом с ним оказался Питер и опустил руку на его плечо. Стайлз округлил глаза и раскрыл рот, чтобы спросить, какого черта тому нужно. Но Хейл приложил палец к губам, и Стайлз, послушно захлопнул рот, прислушался. Топот копыт. Одна лошадь скачет к ним откуда-то из леса. Хейл опустил руку на эфес своей ненаглядной булавы, Стайлз напрягся и сжал руку на рукояти кинжала до боли. Из кустов на них эффектно перемахнув через валун мчалась серебристая лошадь... без всадника. Питер с Айзеком тут же кинулись лошадь успокаивать, а Стайлз сузил глаза, почти физически ощущая, как тяжелеет сердце. - Холодок? - шепнул бард одними губами и тоже метнулся к лошади, уже не беснующейся, а испуганно фыркающей и беспокойно мотавшей головой. Он успокаивающе гладил гриву своего коня, оставленного в поместье, и тот, видимо, узнав хозяина, совсем перестал брыкаться. - Холодок, как, что случилось? - вопрошал Стайлз, будто бы конь и вправду был способен ему ответить. - И где же?... P.S. Таки опыты помогают мне утверждать, что вечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как мигает курсор на пустой странице ворда. Этим я хочу сказать, что следующая часть будет гораздо больше. Ну, или нет))