Мафия под прикрытием

      — Пап, мне нужны кассеты.       Андрей Александрович, просматривавший листок с мелко напечатанным сплошным текстом, вытащенный из возвышавшейся на столешнице стопки бумаг с печатями, поднял колючие светло-голубые глаза на сидящего в кресле поодаль Влада с фотоаппаратом, издававшим отвратительный громкий свист, в руках и раздражённо бросил:       — Ну так иди и купи, ко мне-то какие претензии? — восстановив в памяти некоторые моменты не столь уж долгого времени, Андрей сменил тон на удивлённый: — Кстати, я же вроде совсем недавно тебе целый ящик приносил, ты что, уже все израсходовал?       — Ты о той коробке, на которой было написано «Кассеты для фотоаппаратов мгновенной печати, 40 штук»? Пфф. Мне этого в лучшем случае на пару недель хватит, учитывая, что я использую минимум три кассеты в день, — Влад поджал губы. — И тоже мне — ящик. Громко сказано, по размеру он даже до коробки для обуви не дотянет.       — Господи, когда же тебе уже надоест этот идиотизм, — Андрей измученно вздохнул и откинулся на спинку шикарного кресла, обитого кожей цвета кофе с молоком. — Эти кассеты по цене получаются такими, что производителю давно бы следовало делать их из золота или платины, а не из дрянного пластика!       — Только не говори мне, что тебе денег на них не хватает, — разом окрысился Влад, — себе-то вон преспокойно покупаешь и ручки с алмазами, и телефоны «Vertu», и часы стоимостью как частный самолёт! Наверное, я жутко тебя удивлю, но мои кассеты в любом случае встанут дешевле этих твоих прибамбасов!       Андрей покраснел, посмотрел на столешницу, где лежали злополучные ручки из гладкого серебристого металла и телефон в точно таком же корпусе с надписью «Vertu» под дисплеем, и скрипнул зубами.       — Змеёныш. Когда ты только всё замечать успеваешь?       — Если у меня плохая память, это не значит, что я слепой и глухой, — фыркнул Влад. — И не вздумай врать, что это сталь, я отлично разбираюсь в драгоценных металлах, легко отличу нержавейку от белого золота. И бренды я тоже очень хорошо знаю, издалека вижу, что это «Vertu». Так что, папа? Купишь мне кассеты?       Андрей еле удержался, чтобы не сплюнуть злобно. Вырастил на свою голову. Если сей момент не дать этому упёртому ослу то, что он хочет, мстительный Влад вполне может устроить отцу серьёзную подлянку, на одной из вечеринок так как бы «случайно проболтавшись» о том, что себе отец покупает драгоценные ручки и телефоны и жалеет при этом денег сыну на игрушки. Такое уже случалось однажды, и тогда Андрей с трудом выкрутился из ситуации, пообещав самому себе давать сыну всё, что он требует, только бы не лез и не очернял таким мерзким образом в глазах окружающих. Жадность ныне очень не приветствуется, а особенно по отношению к своим наследникам. И не следует путать это со строгостью и желанием держать чадо в ежовых рукавицах; когда родитель покупает себе жутко дорогие вещи и при этом на все просьбы ребёнка отрезает «денег нет», это не имеет ничего общего с желанием воспитать неизбалованное существо.       — Куплю, чёрт с тобой, — процедил он сквозь зубы и опять уткнулся в бумаги, надеясь, что Влад удовлетворится ответом и спокойно уйдёт заниматься своими делами.       — Сейчас! — Всеволод оттопырил нижнюю губу.       — Ты что, хочешь, чтобы я всё бросил и сию секунду бросился в магазин за твоими дурацкими кассетами? Конечно, прямо бегу и падаю! — скривился Андрей. — Закончу с делами и куплю.       — Пап! — повысил голос Влад. — Это срочно!       — У меня сейчас есть дела поважнее, — категорично отрезал Андрей и посмотрел на часы. — Ко мне через десять минут приедет человек, с которым я заключаю контракт на продажу крупной партии оружия. Если я перенесу эту встречу — заказчик уйдёт к другому, я потеряю кучу денег, и тогда кассет тебе уж точно не будет, понял?       — Я не могу без фотоаппарата… — расстроенно протянул Влад, прикусывая нижнюю губу и сильнее сжимая камеру дрожащими пальцами.       — Замолчи. Будешь ныть — вообще ни хрена не получишь, — пригрозил Андрей.       Из прихожей послышался громкий звонок. Влад дёрнулся и чуть не уронил фотоаппарат. С недавнего времени папа стал чуть хуже слышать и, боясь упустить важного клиента, поставил такую дребезжалку, что полдома вздрагивало, когда кто-то звонил к ним в дверь, а потенциальные покупатели вполне могли заявиться и поздно вечером, и вообще под утро. Возмущённые соседи попытались было выговаривать это Андрею, но мужчина предпочёл сделать вид, что не слышит их справедливых высказываний, а когда они обратились к участковому, тот попросту их выгнал, заявив, что не устраивающими жильцов звонками не занимается. И людям пришлось смириться, благо, по ночам и ранним утром заказчики к Андрею прикатывали не столь уж часто, обычно они приходили во второй половине дня.       — Лена, открой! — крикнул Андрей и так уже спешившей к двери, судя по шагам, горничной, и зло воззрился на замершего в кресле Влада. — А ты чего сидишь? Марш в свою комнату.       — С места не сдвинусь, пока не получу кассеты, — процедил Влад и сложил руки под грудью, исподлобья глядя на отца.       Андрею очень захотелось схватить со стола тяжёлую, жутко уродскую бронзовую пепельницу в виде лебедя, подаренную кем-то из многочисленных знакомых на день рождения, и с силой опустить её упрямому парню на затылок. В такие моменты Всеволод выбешивал отца просто до трясучки, тумана в глазах и желания как следует стукнуть, хотя Андрей всё отчётливей и отчётливей видел в нём себя.       — Всеволод, — стараясь говорить спокойно, но твёрдо, велел Андрей, — сделай одолжение, иди к себе.       — Я тебе всё сказал, — Влад поджал губы и отвернул в сторону голову.       В коридоре послышались шаги. Андрей скрипнул зубами. Теперь уже некуда деваться, пусть уж лучше в таком случае Влад торчит здесь, чем со злобным выражением лица выходит в коридор и сталкивается там нос к носу с заказчиком.       — Хер с тобой, сиди, — он выпрямил спину и поправил очки на носу. — Всё равно ты всё забудешь.       По мнению отца, это была одна из немногих хороших хороших черт его сына, можно спокойно говорить при нём о делах, не боясь, что он растреплет о них кому-нибудь. Во-первых, ему и разбалтывать-то некому, а во-вторых, пока Андрей договорится с заказчиком, Влад уже успеет начисто забыть начало разговора.       Влад, напустив на лицо своё обычное равнодушие, наблюдал, как отец пожимает руку высокому холёному мужчине в чёрной облегающей водолазке и вельветовых брюках. Очередной упырь. Правда, на удивление интеллигентного вида, и явно не совсем русский, смуглый такой, черноволосый и темноглазый. Парню он не был знаком, Влад не мог даже припомнить, чтобы во время утреннего рассматривания альбомов видел его на фотках со дня рождения папы. Значит, какой-то новый заказчик, или просто не из постоянных.       — Присаживайтесь, — радушно предложил Андрей, указав на кожаный диванчик, стоявший почти впритык к письменному столу, больше смахивающему на площадку для посадки вертолёта из тёмного дерева. Мужчина, улыбнувшись, кивнул:       — Благодарю, — осторожно устроился на мягком сидении, медленно повернул голову и наткнулся взглядом на Влада. Бездонно-чёрные миндалевидные глаза слегка прищурились. — А вы кто, молодой человек? — спросил мужчина с удивлением. Он явно не ожидал, что в кабинете кроме них с Андреем будет кто-то ещё.       Влад открыл было рот, но отец его опередил.       — Это мой сын, Всеволод, — постаравшись улыбнуться, проговорил Андрей, снял очки и поглядел на парня. — Влад, раз уж ты тут оказался, познакомься — это мой будущий постоянный заказчик, Амириз Хамзиевич Бикбаев.       Всеволод на секунду сжал в нитку губы, потом постарался расслабиться и вежливо сказал:       — Здравствуйте. Рад знакомству.       — Я тоже, — опять улыбнулся мужчина и протянул руку.       Влад крайне неохотно позволял к себе притрагиваться малознакомым людям, особенно если они ему не нравились, как бывало в большинстве случаев при новых знакомствах. Парень старался избегать рукопожатий вообще, исключением за последнее время стал лишь Дмитрий, к которому он по непонятной причине сразу почувствовал расположение. Но сейчас судьба явно не предоставила ему выбора. И Всеволод нехотя подал руку в ответ, пожимая сухую крепкую ладонь. После этого Амириз опять повернулся к Андрею и слегка растерянно спросил:       — А это ничего, что… Эм… Ваш сын присутствует при обсуждении таких тем?       — Не обращайте на парня внимания. У него с головой беда, пока мы с вами закончим беседу, он уже сто раз забудет её начало, — отмахнулся Андрей, — и потом, его вообще ничего кроме полароида, который он в руках держит, не интересует, сейчас вот кассеты выпрашивает, чуть позже куплю, и он вообще молчать будет.       — Пап, ты лучше мне адрес магазина скажи, я сам за ними съезжу. Не хочется мешать твоим делам, а мне всё равно в спортзал пора… — Влад сделал большие невинные глаза и поднялся с кресла. Андрей сдвинул брови. Понятно, сын настроился на глубокую месть и хочет показать заказчику, какой он на самом деле хороший и послушный мальчик. Когда Владу хотелось, он вполне мог изобразить из себя образцовое дитятко: ему было достаточно выкатить голубые глаза и поставить брови домиком, чтобы вызвать у окружающих умиление.       — Дай сюда свой блокнот, горе моё.       Андрей выхватил у него из руки протянутую записную книжку, быстро нацарапал несколько слов злосчастной перьевой ручкой из белого золота и отдал сыну.       — Я могу идти? — Влад усиленно изображал из себя паиньку. Завёл руки с фотоаппаратом за спину, наклонил набок голову, невинно хлопая длинными ресницами.       — Иди, — уже еле-еле сдерживаясь, чтобы не залепить ему пощёчину, сквозь зубы ответил Андрей. — И чтобы в двенадцать был дома.       — В одиннадцать уже буду. Побегаю немного, в бассейне наплаваюсь, и часа полтора оттуда домой по пробкам, — равнодушно бросил Влад и ушёл.       Хлопнула железная входная дверь, послышался грохот запираемых провожавшей молодого хозяина служанкой замков. Андрей шумно выдохнул, успокаиваясь, глянул на внимательно наблюдающего за ним Амириза и попытался улыбнуться:       — Дети, — с безысходностью проговорил он и нервно засмеялся, стараясь не показать своего напряжения. — Тяжело с ними, особенно если ты единственный родитель и при этом очень занятой человек…       — Уж я-то знаю, Андрей Александрович. Очень хорошо вас понимаю, у самого двое таких же подрастают. Вернее, старший-то ничего, я его уже к делу приставляю, умный очень, а младший… Ух, — Амириз покачал головой, махнул рукой и положил на колени небольшой кейс, который до этого стоял у подножия дивана. Достал оттуда пару бумаг и устроил их на столе. — На такую тему, как дети, можно говорить бесконечно, но давайте всё же ближе к делу…       — Да, разумеется, — кивнул Андрей и пододвинул к себе листки. Пусть Влад сам со своими закидонами разбирается, своё дело мужчина выполнил — предложил ведь ему подождать, пока отец сам купит злосчастные кассеты. А согласиться или нет, это уже было дело Влада. Он предпочёл отказаться — вот и пускай побегает.

***

      Большой магазин, специализирующийся на различной фототехнике, Влад отыскал легко, просто сунул пойманному таксисту под нос бумажку с нацарапанными отцовским почерком цифрами, и спустя полчаса был на месте. Продавцы за прилавком разом удивлённо вскинули брови, увидав полароид, который Влад им продемонстрировал, не зная, какой марки и серии кассеты в нём используются. Консультанты, сплошь молодые люди, явно даже и не видели ни разу такого аппарата, но одна из девушек, постарше, взяла у парня полароид, повертела его в руках, вернула владельцу, набрала что-то в компьютере и принесла несколько кассет, упакованных в прозрачную плёнку. Влад отрицательно помотал головой и сказал, что ему нужно таких как минимум пятьдесят. Продавцы, предчувствуя хороший барыш и немаленький процент от него, забегали на склад. В итоге, проведя в душном помещении, как казалось, целую вечность, Всеволод получил наконец большую коробку, забитую почти жизненно необходимыми ему материалами, и пошёл расплачиваться. Оказавшись у прилавка, вытащил из кожаного бумажника чёрную кредитку и сунул её в терминал. Судя по побледневшему лицу продавца, она была готова рухнуть в обморок при виде такого зрелища. Она, в отличие от самого Влада, похоже, знала значение карты из тёмного пластика и мигом поняла, что за покупатель перед ней и сколько у молодого человека денег, если банк выдал ему такой документ. А Влада такие вещи не заботили; карточка была отцовская — Андрей в своё время сделал сразу две карты на один и тот же счёт в банке и отдал одну из них сыну, чтобы тот не донимал его постоянно просьбами о средствах. И Влад поэтому привык ходить по магазинам, даже не зная точно, сколько денег у него при себе; он знал только, что их много.       Выйдя наконец из магазина, Влад опять поймал такси, полистал страницы блокнота, сказал шофёру название фитнес-центра и, увидев ответный кивок, откинулся на сидение, шумно вздыхая. Открыл коробку, переложил несколько кассет себе в сумку, одну вставил в полароид и, подняв его на вытянутой руке, надавил пальцем на рычажок. Подписал снимок карандашом и тоже убрал в барсетку. Надо только не забыть потом переложить его в альбом.       Фитнес-клуб, который вот уже несколько лет подряд посещал парень, располагался на юго-западе Москвы, почти что в противоположном от его родного района конце столицы, и считался одним из самых элитарных мест спортивного отдыха: публика там собиралась более чем приличная, банкиры, писатели, верхушки нынешнего шоу-бизнеса, светские львицы, модели, художники. Посторонних к этому месту даже на километр близко не подпускали, центр охранялся лучше ядерной кнопки. Владу здесь нравилось, хотя ездить приходилось довольно далеко — относительно приятная публика, комфортные спортивные залы, огромный бассейн, сауна, массаж, множество возможностей для тренировок или даже обычного отдыха. Это был один из немногих московских клубов, где посетителям была предоставлена полная свобода выбора: хочешь — по дорожке бегай, хочешь — качайся на тренажёрах, хочешь — плавай в бассейне, а если, например, неохота особо активничать, а есть желание просто получить порцию тишины и спокойствия, можешь лечь на комфортабельный шезлонг у бассейна, накрыться полотенчиком и подремать себе спокойно. Сотрудникам клуба было строго-настрого, под угрозой увольнения запрещено тревожить клиентов.       Впрочем, последней привилегией Влад пользовался довольно редко, спать он предпочитал дома, в уютной постели, а не на хоть и обитом тканями, но всё равно довольно жёстком лежаке. Один раз он рискнул, поплатился за это жутко болящей шеей и постоянно защемляющимися позвонками, и больше как-то не хотелось. По большей части он просто бегал по дорожке или плавал в бассейне, изредка берясь ещё за штангу или садясь на какой-нибудь тренажёр. Не то чтобы Всеволод прямо сильно работал над своим телом, нет, просто занимался, чтобы поддерживать себя в форме и не толстеть. Но тем не менее он выглядел ненамного хуже парней, которые вообще день и ночь не слезали с тренажёров. И Влад частенько ловил на себе восторженные взгляды представительниц прекрасного пола, которых здесь была большая составляющая; некоторые особо смелые дамочки и сами подходили к симпатичному парню познакомиться, вертели всеми формами, но, наткнувшись на полнейшую неконтактность, поджимали губы и отставали. Влад не любил девушек вообще, они не нравились ему как класс, хотя он сам даже не понимал толком, чем. Он никогда не смог бы точно ответить на вопрос о своей ориентации, и последнее время, чего уж говорить, Всеволод всё больше склонялся к мысли, что если ему рано или поздно придёт в голову завести с кем-нибудь любовные отношения, он скорее сам ляжет под какого-нибудь парня, чем станет ублажать девчонку и водить её на свидания. Эгоистичный выход, да. Но Влад по-другому жизни себе и не представлял. Хоть Андрей и не относился к нему как к обожаемому наследнику, мальчик всё равно рос в окружении прислуги и был крайне разбалован вниманием к своей персоне, привык, что это вокруг него все скачут и по-всякому стараются угодить. Представить себя влюблённо глядящим на какую-нибудь стервозную девушку и прыгающим вокруг неё парень просто не был способен.       Сегодня он решил начать с дорожки. Быстро переодевшись в футболку, шорты и кроссовки, убрав в шкафчик коробку с кассетами и спортивную сумку, Влад с невозмутимым видом прошествовал в зал, отыскал свободный тренажёр, установил себе счётчик на восемь километров, и начал занятия. Когда-то давно Влад вычитал в Интернете, что бегать менее сорока минут не имеет никакого смысла, за всё это время из организма выходит лишь вода в виде пота, а вот после установленного времени начинают сжигаться непосредственно подкожные жиры. Возможно, это и не было правдивым, но зачарованный Влад записал установку в блокнот и постарался как можно крепче вбить её себе в голову. Остальные посетители поглядывали на него с недоумением, кто-то, казалось, был готов покрутить пальцем у виска, когда тяжело дышащий парень слезал наконец с беговой дорожки. Но Владу было на них плевать. Ведь занимался он в первую очередь для себя, ни для кого другого. Чтобы хорошо выглядеть и не казаться откровенно слабым, как другие подобные ему детки. Влад старался компенсировать не слишком здоровую голову крепким телом.       Установленный час пролетел для него почти незаметно. Весь мокрый, как попавшая под дождь мышь, Влад сполз с дорожки и, вытирая полотенцем лицо, пошёл в душ. Он обещал быть дома к одиннадцати вечера, сейчас часы показывают половину девятого, а значит, час у него есть на то, чтобы поплавать. Свой основной рейд на сегодня парень выполнил, можно и расслабиться немного.       Здешний бассейн очень ему нравился; сам по себе зал размером почти с Красную площадь был красивый, с колоннами, выкрашенными в светло-голубой цвет стенами, на которых отражалась водная гладь, белыми лампами по всему периметру, включавшимися в вечернее время, чтобы хоть как-то освещать зал, большими арочными окнами под высоким потолком и крышей из тёмно-синего стекла, пропускавшей слегка приглушённый мрачноватый свет.       — Влад! — весёлый голосок вырвал остановившегося у самого первого лежака Влада из раздумий. Вздрогнув, парень завертел головой, пытаясь понять, кто же это его зовёт. — Да здесь я, дурашка, чего ты головой крутишь? Или опять меня забыл?       Взгляд метнулся на другой конец бассейна, где прямо из его дна поднималась широкая лесенка с круглой площадкой по центру. Весёлая Рита в модном вязаном розовом купальнике сидела на бортике и махала рукой, унизанной браслетами. Влад сощурился. Как ни странно, он её помнил; в нос мигом пробрался невесть откуда взявшийся цветочный запах духов, совсем как тогда, на дне рождения отца. Уже неделя прошла, а Влад помнил. Помнил, что у папы был день рождения, помнил эту девушку. Кажется, она говорила, что является его подругой детства… Или нет… Вот это как раз и вылетело из головы.       — Вот уж не подумала бы, что ты тоже сюда ходишь, — с удивлением проговорила Рита, когда парень подошёл поближе и присел рядом, вытянув ногу в прохладную воду. — Нет, видела, конечно, что ты явно спортом занимаешься, но думала, что дома какие-нибудь тренажёры стоят…       — Дома скучно. Тем более, папа бы ни за что не позволил поставить такие железки в квартире… Если только в загородном доме, в котором мы вообще не бываем почти… Или у нас нет загородного дома… — все мысли опять перепутались, Влад поморщился и встряхнул головой, пытаясь избавиться от этого противного шума в ушах. — В общем, ты меня поняла.       — Ещё бы.       Рита поправила длинные завитые волосы и вытянула руку, разглядывая явно только что сделанный маникюр. А Влад невольно отметил, что её лицо даже сейчас покрыто косметикой: тёмно-коричневая помада, почти чёрные тени на глазах, густо намазанные ресницы. Влад дёрнулся. Вот поэтому он не любил девушек, он попросту не понимал, зачем им такие сложности. Какой смысл покрывать мордочку слоем штукатурки, если собираешься плавать в бассейне, и весь грим смоется? Тот же самый вопрос касался и причёски. А ведь услуги стилиста стоят денег, причём немалых — Влад и сам раз в неделю непременно ходил в парикмахерскую и прекрасно знал, сколько стоит привести себя в порядок. А в этом случае ты в прямом смысле смоешь деньги в канализацию. Но Рита явно хотела выглядеть прекрасной каждую секунду, поэтому и выбрасывала кучу средств впустую. И стоит отдать ей должное — на фоне остальных дам, бродивших сейчас вдоль бассейна, со стянутыми в хвост волосами и без грамма косметики на лицах, она смотрелась очень эффектно.       — А чего ж ты без фотика? — передёрнув в ответ плечами, Влад соскользнул в воду, цепляясь за бортик пальцами и глядя на Риту. Она осторожно подтянула к себе колени, обхватывая их руками. — Мне бы так хотелось, чтобы ты меня сфотографировал!       — Не рискнул брать его к воде… Вроде я от кого-то слышал, что он может испортиться от влажности, — Влад сложил руки и опёрся на них подбородком. Слегка прищурил глаза. — Да и вообще, пока я здесь, я стараюсь его не доставать…       — А очень жаль, — Рита качнулась вперёд, от резкого движения её довольно пышный бюст чуть не вывалился наружу, а Влад, слегка покраснев, отвёл в сторону глаза. — Я вообще считаю, что если бы ты перестал упрямиться, избавился от старья и купил себе нормальный цифровой фотоаппарат, ты мог бы очень неплохо в этом развернуться. Я не говорю, что надо прям сразу становиться фотографом, нет, но ты мог бы вести блог, например, — увидев, как Влад вскинул брови и наклонил голову набок, явно показывая непонимание, Рита тяжело вздохнула и пояснила: — Ну, блог — это нечто вроде дневника в интернете. Выкладываешь там фотографии, рассказываешь о местах и событиях, которые запечатлел, общаешься с другими пользователями. Это могло бы быть интересным человеку вроде тебя.       — Да не хочу я на цифровой переходить. Я буду вечно забывать перекинуть фотки в комп, и подписать их не получится. Я же не для удовольствия фотографирую, и не для кого-то, это в каком-то смысле для меня тяжёлая повинность, жизненно важная вещь. И фотографии я потом даже не показываю никому, складываю их в альбомы и убираю в шкаф, — Влад вздохнул и прикрыл глаза. — Я совсем не понимаю тех людей, которые снимают что-либо лишь для того, чтобы выложить куда-нибудь. А уж тематические фотосессии, которые в журналах бывают, так и вообще… Какой смысл выкладывать такие фальшивые спектакли в фотографиях? Например, я сегодня с утра в каком-то папином журнале видел одну пару… В тексте было в красках расписано, какая любовь у них полыхает, прямо как в мексиканском сериале, и несколько фотографий на грани порно прилагались. Но от этих фоток фальшивостью воняло просто за два километра, мне одного взгляда мельком хватило, чтобы понять, что никакая это не любовь, игра на камеру. Видишь, это даже в башке закрепилось, так поразило.       — Просто у тебя самого личной жизни никакой, вот и въедаешься в чужие любовные фотки, выискивая в них изъяны, — фыркнула Рита. — Бурчишь, как дед старый.       — Да не нужна мне личная жизнь… Мне и одному хорошо, — пробурчал Влад, отводя в сторону глаза.       — Ну да, да, ври больше, — Рита вдруг завалилась на бок, оказавшись почти нос к носу с ним. Светлые волосы рассыпались по ребристой поверхности, которой был облицован бортик. — Ну признайся, Владька: тебя просто бесит, что у кого-то есть такие вот отношения, и что этот кто-то не стыдится их показывать, самому хочется, а претенденток даже на горизонте не наблюдается, поэтому и злишься.       — Нет, меня серьёзно это поражает. Знаешь, я как-то привык придерживаться мнения, что когда двое людей любят друг друга, по-настоящему любят, они стараются не кричать об этом на всех углах. Чем похвалишься — без того и останешься. Так, кажется, говорится? Причём мужчина в той паре вроде как какой-то детский проект продюсировал… И такая порнуха на фотках. Ему остаётся только голым сфоткаться и отправить в свой этот продюсерский центр! — Влад презрительно наморщил нос.       — Это ты на словах важный такой. А как появится в твоей жизни женщина, в которую ты влюбишься до одури, сам будешь без конца фоткать секс на камеру, выкладывать снимки своей этой девицы в стиле ню и подписывать, какая она богиня, — Рита перевернулась на спину, сгибая ногу в колене.       — Женщины у меня точно никогда не будет, — Влад покачал головой.       — Случаются в жизни чудеса.       Влад тяжело вздохнул и невольно посмотрел на её правую руку с обручальным кольцом. Ох, сдаётся, Рита сама отнюдь не самая счастливая женщина на свете, она и сейчас одна, и на дне рождения тогда вроде как, если Влад верно помнил, была без мужа. Скорей всего, вышла по расчёту замуж за какого-нибудь старика, заполучила роскошную жизнь на всём готовом, а теперь поняла, что за это пришлось расплатиться личным счастьем, и демонстративно указывает одинокому и относительно всем довольному Владу на «неправильность» его точки зрения.       — Кстати, насчёт тематических фотосессий для журналов. Ты правда так презрительно к ним относишься? — вдруг подала голос девушка, выгнув талию, поправив вязаные мини-шортики и вернувшись в исходное положение.       — А что? — с подозрением поинтересовался Влад, не сводя с неё колючего взгляда. От бьющего в глаза белого света находящейся рядом на стене лампы его зрачки сузились, и глаза казались ещё страшнее, чем были на самом деле. В полутьме мерещилось, что это светятся голубым сиянием глазницы черепа.       Внутренне Рита даже содрогнулась и пожалела, что завела всю эту беседу про любовь. Влад, конечно, красивый, очень, по нему наверняка вздыхает как минимум половина вон той компании девчонок в открытых бикини, увлечённо о чём-то щебечущих возле другого конца бассейна, но он как глянет своими этими глазищами мёртвыми, как процедит что-нибудь сквозь зубы — страшно до одури становится. Вряд ли даже самая смелая и влюблённая девушка сможет долго выдержать такое сверло. Даже самой Рите временами от его взгляда было очень не по себе. Тем более, следует понимать, что Влад из-за своей болезни в корне отличается от обычных парней, с ним не получится просто жить, как с нормальным мужчиной. Нет, ему придётся посвятить всю себя; сносить эти его капризы, которые уже вряд ли куда-то денутся, не обижаться, если он назовёт тебя чужим именем, терпеливо обо всём напоминать и не перечить, чтобы не вызывать вспышек истерики. Сомнительно, что найдётся столь самоотверженная мадемуазель, готовая вот так положить себя на алтарь. Даже учитывая его красоту и перспективу обеспеченной жизни.       — Просто предложить кое-что хотела, — Рита опять поменяла позу, повернувшись на живот и подперев голову руками. — Ты, наверное, не в курсе, но я последнее время усиленно занимаюсь вокалом и сейчас позиционирую себя как начинающая певица. Кое-каких успехов я добилась, но «кое-какие» меня не устраивают, я хочу выбиться в самую верхушку шоу-бизнеса.       — Так, — кивнул Влад. — А я при чём?       — На днях мне позвонил главный редактор из одного модного издания и сказал, что хотел бы устроить большое интервью. Естественно, обещал прислать хорошего фотографа и замутить полноценную съёмку. Но есть одно условие — я должна быть с мужем.       — И?       Рита молитвенно сложила узкие ладошки.       — Понимаешь, моему мужу не сильно нравятся все эти дела. Он меня продюсирует, даёт денег на клипы, песни, благо, я и сама пишу неплохие, но ни в каких «глянцах» светиться не хочет. Никто, по сути, и не видел ни разу моего супруга, он очень закрытый человек сам по себе и при этом постоянно в разъездах, в Москве почти не бывает. Это интервью может стать решающим в моей карьере…       — Блин, — не выдержал Влад, — скажи, чего тебе от меня надо, достала уже кота за бантик тянуть!       Рита не обиделась на грубость. Всеволод никогда не отличался излишним терпением.       — В общем, мне бы хотелось, чтобы ты сходил со мной на это интервью и поизображал моего мужа.       Влад пару мгновений молча переваривал услышанное. Потом до него наконец дошёл весь смысл сказанного девушкой.       — С ума сошла?! — заорал он, побелев, как смерть, на фоне голубой воды.       Рита живо зажала ему рот ладонью.       — Тише, необязательно так орать, — сердито ответила она. — А что, собственно, такого? Всего лишь изобразить амур, а потом на свои фотки в глянце полюбоваться. Мы с тобой друг друга с детства знаем, не думаю, что тебе так уж противно ко мне притрагиваться.       — Это ты меня с детства знаешь, а я это самое детство башкой напрочь не помню! — рявкнул Влад. — И потом, почему именно я?       — Я же тебе только что сказала. Я тебя хорошо знаю, ты мне вполне нравишься, сам по себе симпатичный такой, фотогеничный, и лицо не очень распиаренное… Никто даже не заметит подмены, — прощебетала девушка.       — «Не очень распиаренное»? Ты, кажется, забыла, что у меня отец светится на каждой тусовке и непременно меня за собой таскает, — зашипел Влад. — Кто-то из журналистов уж точно меня видел, и ты хоть представляешь, какой скандал разгорится, если подумают, что мы с тобой любовники?! Да меня отец по стенке размажет, и твой муж, думаю, тоже не очень обрадуется такому повороту!       — Да ничего не будет такого страшного, — Рита пожала плечами. — Я же тебя не заставляю сексом со мной на камеру заниматься. Просто красивые фотографии вместе, и всё, ну хватанёшь меня там пару раз за попу, изобразишь, что целуешь, так страшно? Если хочешь, я могу тебе даже заплатить за это представление.       — Да на фиг мне твои деньги сдались? — выплюнул Влад. — Я тебе что, хастлер блядский? За деньги иди вон какого-нибудь смазливого красавчика из борделя найми, вот он отработает по полной программе, и за жопу похватает, и за сиськи полапает, круче настоящего мужа будет смотреться!       — Я тебе объяснила, почему не хочу нанимать кого-то чужого. Я и сама довольно брезгливая, в идеале нужен кто-то, кто хорошо мне знаком и нравится. И чётко под эти требования подходишь только ты, Влад. К тому же, муж знает, что ты мой друг детства, и не будет ревновать…       — Ни за что, — процедил Влад и опять отвернулся.       — Блин, ну не будь свиньёй, что тебе, трудно что ли? — всхлипнула Рита. — На кону моя карьера стоит!       — Знаешь, я как-то чихать хотел на твою карьеру, свою жопу под удар подставлять я в любом случае не хочу. Это ты говоришь, что муж ревновать не будет, а откуда я знаю, может, увидит фотки и придёт мне ебало бить, — Влад поморщился. — Я не подхожу для такой работы. Найди кого-нибудь другого.       Рита обиженно насупилась.       — Я была о тебе лучшего мнения. Вот уж не подумала бы, что ты такой эгоист.       — Да, я эгоист, — фыркнул Влад. — Это уже всему моему окружению известно. Не желаю подставлять себя под удар. Если бы ты была не замужем и предложила изобразить просто любовника, я бы согласился, но тискать замужнюю даму и корчить из себя её супруга — уволь, не хочу.       — Да какая тебе разница? — Рита прикусила губу. — Ты бы всё равно об этом потом забыл!       Влад опёрся ладонями на бортик, легко подтянулся и уселся на самый краешек, встряхиваясь и ероша рукой намокшие русые волосы.       — Одного не пойму. На фига этому журналу потребовалась твоя фотосессия обязательно с мужем? Одной тебя не достаточно?       — У нас народ порнуху любит, — Рита обречённо улыбнулась. — Если опубликуют такие фотки, рейтинг подскочит. И им выгодно, и мне.       — Не понимаю женщин, которые себя преподносят таким образом в попытках добиться популярности, — Влад тяжело вздохнул. Посмотрел на расстроенную донельзя Риту, которая опять подтянула к себе коленку и теребила пальцами прядку волос, густо сглотнул и тронул её за плечо. — Когда хоть это нужно?       — Через пару недель, — Рита подняла на него взгляд и всё ещё с каким-то отголоском надежды спросила: — Ты мне поможешь, Влад?       — Давай ты не будешь рубить сгоряча, время пока есть, подумай ещё над этим. Если ну уж совсем некого будет взять, так и быть, помогу, — Влад отвёл в сторону глаза, не желая сталкиваться с ней взором, — хотя, думаю, ты понимаешь, что мне этого очень не хочется.       — Ты реакции опасаешься, или дело во мне? — Рита не сдавалась. — Я тебе не нравлюсь?       — Нет.       — Почему?       — Не люблю блондинок, — раздражённо ответил Влад. — И вообще никакого желания с женщиной связываться нет, честное слово.       Девушка пододвинулась к нему, положила холодную влажную ладонь на плечо, вытянула шею и зашептала в ухо:       — Ты на девятнадцатом году жизни внезапно осознал, что гей?       — Это что такое? — растерялся Влад, услыхав незнакомое ему слово.       — Говоря приличным языком, человек нетрадиционной ориентации, — фыркнула Рита, — мужчина, который любит других мужчин, а не женщин, как полагается.       — Ну… Вполне вероятно, что и так, — Влад пожал плечами. Вот, значит, как это называется. Интересно, а какое название в таком случае носят люди, играющие, так сказать, на два фронта - любят и свой пол, и противоположный?       — Удивительно даже, что ты так спокойно на это реагируешь, — проговорила девушка. — Парни обычно в бешенство впадают, едва услышав, что кто-то их в таком подозревает. И вообще это не совсем правильно, Влад…       — Не вижу в этом ничего дурного. Люди разные, не хер их подстраивать под одни и те же рамки. И потом, я же не сказал, что именно таким являюсь. Я имел в виду то, что если я встречу действительно своего человека, я это сразу пойму, и мне будет совершенно всё равно, какого он пола и как выглядит.       Влад говорил, а перед глазами у него прочно стояли растрепавшиеся длинные белокурые волосы и ярко-зелёные глаза. Дмитрий отчего-то ну никак не хотел покидать его голову, даже плохая память никак не могла этому препятствовать. Они всё-таки встретились в условленный день; Дмитрий приехал в то же самое время в прибранную квартиру на Проспекте Мира, туда же примчался и Влад, прихватив пару альбомов с фотографиями. И почти четыре часа, до самого позднего вечера, они просидели, разговаривая о разных мелочах. С темы снимков болтовня постепенно перешла на попытки найти какие-то общие увлечения, книги, фильмы, музыку. Влад мало что мог сказать по этому поводу, почти всё, что он смотрел, читал или слушал, через несколько часов напрочь вылетало у него из головы. А вот Дмитрий, похоже, мог разговаривать на эти темы до бесконечности. Он рассказал парню о своей любви к театру и настоящим английским романам, признался, что обожает горький шоколад, за что над ним подсмеиваются некоторые одногруппники, посетовал на то, что мечтал стать актёром, но не прошёл по конкурсу и был вынужден, чтобы податься хоть куда-то, пойти на журналистику в непрестижный вуз, куда брали почти всех мальчиков, потому как желающих мужского пола находилось очень мало, а иметь чисто женские группы преподаватели не хотели. Также он рассказал, что и сам увлекается фотографией, поэтому, собственно, его и заинтересовали работы Влада так сильно. В каком-то смысле они были похожи; несмотря на малую осведомлённость Влада, им было о чём поговорить. Тем более, парень ничего из того, что рассказывал Дмитрий, не помнил или попросту не знал, и поэтому слушал его с подлинным интересом.       — Думаю, мало кто в нашем обществе разделит твои увлечения, Влад, — с усмешкой проговорила Рита. — Ты лучше помалкивай об этом.       — Сам знаю, — равнодушно ответил Влад. — Как бы и не ору об этом на каждом углу.       Приключения на сегодняшний день на этом не закончились. Когда Влад уже садился в такси, его перехватил звонок мобильного. Чертыхаясь, парень, забыв посмотреть на определитель, достал металлическую трубку и поднёс её к уху, зажимая плечом.       — Да?       — Алло, — послышался с той стороны провода запыхающийся низкий голос. — Всеволод Андреевич, добрый вечер, извините, что беспокою. Я вас не разбудил?       — У меня в это время только жизнь начинается, — усмехнулся Влад, плюхаясь на велюровое сидение и пальцами перебирая странички вытащенного блокнота. — И разве мы не договаривались не «выкать» друг другу?       — Ой… Забыл, — смущённо отозвался Дмитрий. — Простите… То есть, прости. Больше не буду.       — Что-то случилось? — поинтересовался Влад, захлопнув блокнот и швырнув его в сумку. — Что-то мне сдаётся, что ты не стал бы мне звонить лишь для того, чтобы языком почесать.       — Ну… Просто я хотел попросить кое о чём. Очень мне не хочется казаться наглым, но…       — Но? — повторил Влад, наклонив голову.       Всё-таки этот парень чем-то нравился Владу. Дмитрий был слишком не похож на тех напыщенных уродов, которых Всеволод привык видеть на вечеринках отца. В нём напрочь отсутствовали такие качества, как беспардонность и бесцеремонность, присущие представителям высшего общества; казалось, что парень смущался каждый раз, когда что-то просил или спрашивал, ему явно не нравилось ощущать собственную недостаточность в чём-то, он привык во всём полагаться лишь на свои силы. И это забавляло, вызывая интерес. И он был такой красивый. Хоть и андрогинный немного, тонкокостный такой, хрупкий, с острыми чертами лица. Но Влада это не заботило. Ему нравился такой вариант внешности.       — Помнишь, ты мне показывал фотографию женщины в театральной маске?       Влад на секунду прикрыл глаза и напрягся, пытаясь вспомнить, что за фотка такая. Но в голову ничего не приходило.       — Не-а, не помню… А что, такая была?       — Да, в альбоме. Там такая худая девушка в чёрной одежде, стоящая перед зеркалом, с волосами вытравленными, заснята в профиль, и рукой придерживает на лице маску такую трагическую, — Влад только поразился тому, как хорошо этот парень запомнил увиденный однажды снимок. Сам Всеволод такую фотографию не помнил напрочь.       — Ну допустим, — он передёрнул плечами. — А что с этой фоткой?       — Да тут такое дело… Моим идиотам-преподавателям пришло в голову устроить в институте фотовыставку на тему, связанную с театром. Я благополучно про это забыл, и, боюсь, к завтрашнему дню уже ничего не успею сделать. И я думал… Нет, я помню, что ты предпочитаешь никому не отдавать «воспоминания», но… Можешь одолжить ту карточку на пару дней? Я потом верну её тебе, как только всё закончится.       Влад молчал. Он и вправду очень не любил отдавать кому-либо свои фотографии, парню казалось, что вместе с ними он вырывает что-то очень ценное из собственного мозга, стирая, как ластиком, определённый участок нестабильной памяти. Но с другой стороны — он и так совершенно не мог вспомнить, о какой именно фотографии ведёт речь Дмитрий, многое ли изменится, если он на время отдаст карточку?       — Я бы одолжил, но… — Дмитрий на том конце провода затаил дыхание, явно ожидая, что Влад сейчас в своей обычной манере буркнет «я никому не даю эти фотографии». — Я даже понять не могу, о какой фотографии ты говоришь, боюсь, что уже этап поиска её в альбомах будет для меня непосильной задачей.       — Она лежала в альбоме с бумажкой «2008». На третьей или четвёртой странице, не помню точно, — парень вздохнул прямо в трубку, этот звук эхом пошёл в мозг Влада, заставив передёрнуться, возникло полное ощущение, что Дмитрий стоит совсем рядом и по-настоящему дышит ему в ухо. — Но если ты не хочешь её отдавать, я не настаиваю…       — Я этого не говорил. Если найду — дам, — перебил его Влад. — Когда, говоришь, она нужна?       — Завтра. Выставку открывать будут во время четвёртой пары, но фотографию желательно принести заранее, иначе можно вообще пролететь с этим. Я могу приехать за ней утром, но было бы удобнее, если бы ты сам часам к двенадцати подвёз её в институт.       — К двенадцати? — ужаснулся Влад, обычно в такое время только просыпавшийся. А если он сейчас полночи провозится с поиском фотографии, то завтра вполне может продрыхнуть и часов до двух. Встать раньше по будильнику, конечно, возможно, но невыспавшийся Влад всегда пребывал в очень плохом настроении и срывался на всём, что только попадалось ему под руку. Для таких случаев надо держать при себе успокоительное. — Блин. А попозже никак?       — Четвёртая пара в два начинается. Полдень — последний срок, — голос зазвучал слегка тревожно. — А что, тебе так неудобно? Если ну никак не можешь, давай я сам с утра, перед занятиями, приеду и заберу фотку.       — Нет! — представив, как утром его будит звонок в дверь, и какой приступ бешенства опять же за этим следует, Влад живо отсёк такой вариант развития событий. — Я её привезу. Только скажи мне адрес.       Обрадованный Дмитрий назвал улицу и номер дома. Влад осторожно занёс сведения в записную книжку, заверил его, что сделает всё, как надо, и, попрощавшись, отсоединился. Убрав трубку в сумку, Влад хлопнул опять ставшими пустыми глазами, опёрся рукой на дверцу и невидящим взглядом уставился на пробегающие за стеклом ярко освещённые улицы. И отчего-то, по самому не понятным причинам, парню было тревожно.       …Тихо войдя в квартиру, Влад услышал доносящиеся из отдалённого кабинета голос отца и чей-то чужой, вздрогнул и глянул на свои наручные часы. Половина двенадцатого, он припозднился на тридцать минут. Впрочем, Андрею, похоже, не до него: отец разгорячённо рассказывал кому-то о достоинствах и недостатках тех или иных видов оружия. Означать это могло, как помнил Влад, только одно - в такой неурочный час к нему примчался очередной заказчик, по какой-то причине не желавший отсвечивать тут днём. Вполне обыденная ситуация. Влад снял ботинки, прошмыгнул в свою спальню и, швырнув на аккуратно застеленную горничной постель спортивную сумку, пошёл к противоположной стене, которая была полностью заделана под огромный книжный шкаф. Остановившись, Влад окинул полки быстрым взглядом, провёл пальцами по корешкам, нашёл бумажку с надписью «2008», достал альбом и, держа его в руках, присел за письменный стол.       Книга была аккуратно устроена на обитой кожей столешнице и раскрыта, парень принялся переворачивать картонные страницы, вглядываясь в каждую фотографию. Одновременно он посматривал в вытащенный и положенный рядом блокнот, куда предусмотрительно записал характеристики изображения, которое было так необходимо Дмитрию.       Парень проявил невероятно цепкую память. Снимок обнаружился ровно в том месте, в котором Дмитрий и предполагал по телефону — на четвёртой странице. Влад схватил карточку и потянул её за уголок, вытаскивая на свет божий. Сощуренные голубые глаза ощупали фотографию. Худая белокурая девушка в чёрном платье в пол, стоящая на фоне зеркала, а тонкой рукой с длинными чёрными ногтями придерживающая маску с трагичным выражением. Ракурс сделан так, что в зеркале она отражается в маске, а с другой стороны видно её обычное лицо. Странная, пугающая фотография. И Влад всё равно напрочь не помнил, где он её сделал.       Он перевернул снимок и поразился ещё больше: постоянная подпись карандашом на ней отсутствовала. Идентифицировать период и обстоятельства, при которых запечатлена неизвестная девица, оказалось невозможным. Впрочем, Влада это только обрадовало — раз карточка не подписана, значит, она и не является, по сути, его воспоминанием, и можно без всяких сожалений с ней распрощаться.       — О, уже вернулся? — Влад скрипнул зубами и покосился на отца, возвышавшегося на пороге комнаты. Увидев, что сын наконец обратил на него внимание, Андрей сложил руки под грудью. — Чем занимаешься?       — А тебе какое дело? — раздражённо отозвался Влад, захлопывая альбом.       — Хватит грубить. Я понимаю, что ты пытаешься выглядеть крутым, но со стороны это смотрится просто жалко, — Андрей укоризненно покачал головой. Подойдя поближе, он посмотрел на книжку и улыбнулся. — А, опять фотографии смотришь?       — Да, — равнодушно ответил парень. — Кое-кто попросил меня одолжить один снимок, вот я и искал.       — Ты всё с этим уборщиком общаешься? — поморщился Андрей. — Кажется, я тебе говорил, что не следует этого делать.       — Когда это ты мне говорил? — округлил глаза Влад. — Не помню.       И ведь не соврал, из головы вылетело, когда это отец такое ему приказывал. Но, судя по его скривившемуся лицу, совсем недавно.       — Влад, я понимаю, что тебе с возрастом стало жутко не хватать нормального человеческого общения, но пойми, в нашем обществе всегда существовала такая вещь, как разделение по классам. Если ты начнёшь плотно общаться с кем-то, чьё положение намного ниже твоего, с тем же уборщиком, например, тебя и самого могут опустить до его уровня. Ты этого хочешь? — Андрей присел рядом и протянул руку, чтобы погладить сына по волосам, но Влад ловко увернулся от его прикосновения и отодвинулся, нахохлившись, как сердитая птица. — Впрочем, мне фиолетово, хочешь ты этого или нет. Ты должен немедленно прекратить эти отношения.       — С кем хочу, с тем и общаюсь, — процедил Влад, отведя в сторону взгляд мёртвых глаз. — Сам запрещаешь мне подходить ко всем своим знакомым, дабы не узнали случайно, что у меня с башкой проблемы, и не посчитали тебя за быдло, а на меня иногда накатывает жажда поболтать хоть с кем-нибудь. Я совсем с катушек слечу, если не буду вообще ни с кем разговаривать.       — Владик, ну это же всё равно не повод начинать дружбу с парнем, которого ты нанял убирать квартиру, — Андрей опять попытался погладить его, теперь по плечу, однако парень раздражённо перехватил его ладонь. — Да что с тобой сегодня такое?       — Не трогай меня, пап. У меня сейчас очень плохое настроение, и ты знаешь, чем тебе может аукнуться желание приставать ко мне в такие моменты, — равнодушно проговорил Всеволод.       — Ага, швырнутой в меня книжкой и синяком под глазом, — фыркнул Андрей.       Влад посмотрел на него пустыми глазами:       — А что, такое было? — растерянно спросил он. — Когда?       — Неважно, — Андрей дёрнулся, припомнив обстоятельства того случая. Он тогда неаккуратно разбудил сына, забыв, что невыспавшийся Влад превращается в фурию, и незамедлительно получил в глаз уголком запущенной в него злым парнем книжки. И повторения такого опыта как-то не хотелось, поэтому он и сам предпочитал больше не приставать к Владу, когда видел, что тот в неважном расположении духа. — Кстати, чего это у тебя настроение плохое? Подскользнулся, в бассейн свалился и воды наглотался?       — Со мной такого произойти не может, — хмуро заявил Влад. — А если бы даже и могло, тебе бы я об этом не рассказал никогда.       — Ты настолько не доверяешь родному отцу? — Андрей напустил на лицо выражение глубоко оскорблённой невинности, закатил глаза и приложил ладонь ко лбу. — Вот уж удар под дых от своей плоти и крови!       — А что, у меня должны быть причины доверять тебе? — окрысился Влад. — Я не помню детства, но сегодняшнего дня мне вполне достаточно, чтобы понимать, как сильно я тебя раздражаю. А неприязнь, как я где-то слышал, очень часто бывает взаимной.       — Да, я знаю, что был не лучшим папой, обращался с тобой временами грубо, но ведь не бил, не унижал, не морил голодом, — притворно вздохнул Андрей. — И оцени моё благородство: девяносто девять родителей из ста, узнав о том, что у ребёнка болезнь вроде твоей, сдали бы его в интернат и с лёгкостью о нём забыли, а ты остался дома!       — Поздновато ты решил меня уверять в своём благородстве, меня это не интересует. Знаешь, пап, ну вообще нет желания делиться с тобой своими сокровенными мыслями, — Влад передёрнул плечами и отвернулся.       Андрей вздрогнул. От кого-то он уже слышал такие же слова. Минута-другая ушла на то, чтобы вспомнить, кто и когда говорил о таком. Ирина. Именно так она предпочитала отшивать тех людей, которые ей не нравились и при этом пытались как-то подлизаться. И вообще, такой вот сердитый Влад сейчас отчего-то безумно напоминал собой мать. Точно такое же выражение лица, та же самая поза, сложенные под грудью руки и отвёрнутая в сторону голова.       — До чего же ты в некоторые моменты собой Ирину напоминаешь, — пробормотал Андрей с тяжёлым вздохом. — По-моему, если говорить о характере, львиная его доля тебе досталась именно от матери. Такой же упёртый и не умеющий прощать.       Влад медленно повернул к нему голову. Глаза слабо заблестели, и парень тихо спросил:       — Пап, а ты… Ты любил маму?       Такой вопрос для отца оказался большой неожиданностью. Влад крайне редко спрашивал его о матери. Парень ведь совсем её не помнил, предпочитал держать себя так, словно мамы у него и не было никогда, и не страдал особо от её отсутствия. Лишь иногда он, рассматривая фотографии, стоящие на столе у Андрея в кабинете, задавал ему какие-то вопросы о матери, и начинал Влад каждый раз с того, как её звали, но это случалось максимум раз в полгода. И Андрею было трудно винить сына в этом. Ирина ведь умерла, когда Владу было всего четыре года, даже обычный ребёнок бы за столько лет забыл мать, а у Всеволода это ещё и отягощено болезнью, отсюда и отношение к маме почти как к незнакомому человеку. Но Андрей в такие моменты сообщал ему правду, что Ирина очень любила сына, учитывая, как трудно он ей дался. Ей пришлось пройти куда более мучительный путь, чем обычным молодым мамам: тяжёлая беременность, в середине которой она простудилась и заработала двустороннюю пневмонию, в конце концов её и погубившую, очень трудные роды, потому что на последнем УЗИ выяснилось, что плод как-то неудачно располагался, больница… Андрей никогда не смог бы забыть, как он своими глазами наблюдал эту картину: надрывно кашляющая, бледная, как смерть, жена лежит на высокой больничной кровати и, прижимая к себе кряхтящий свёрток, тихонько что-то шепчет, а на осунувшемся лице видна слабая улыбка. Измученная, но такая счастливая.       Интересно даже, сложился бы характер Влада в то, что наблюдается сейчас, если бы мама тогда не умерла? Вряд ли. Ирина бы не позволила, чтобы её сын вырос таким нелюдимым букой. Она, в отличие от раздражённого Андрея, смогла бы донести до ребёнка, что пропадающая память — не предмет комплекса, не причина для того, чтобы запирать себя в клетке и ни с кем не общаться. Она сумела бы сделать то, что не смог отец.       — Ну конечно же, любил, Влад, — Андрей попытался улыбнуться. — Если бы я не любил Ирину, я бы и не женился бы на ней никогда. И ты бы не родился. Знаешь, твоя мама была удивительной женщиной. Она была не только очень красивой, но и обладала редким талантом, видеть в людях то, чего даже они сами никогда бы не смогли в себе разглядеть. Мне даже временами было очень интересно, чего такого она во мне нашла…       — Ты скучаешь по ней? Поэтому и не женился больше после её смерти? — Влад наклонил голову.       — Нет, проблема не в этом… Вернее, и в этом тоже, я никогда бы не смог ещё раз влюбиться в кого-то так, как в Ирину, но главная причина в другом. Я не хотел приводить тебе мачеху. Наслушался от друзей всяких ужасов, когда особо предприимчивые дамочки ухитряются рассорить мужей с подрастающим поколением, чтобы в случае чего суметь занять крепкую позицию. Сам понимаешь, бизнес у нас стрёмный, вот так застрелят или взорвут в машине, кому дело достанется? Понятное дело, детям. А мачехам это невыгодно, сами хотят всем рулить, вот и стараются сделать так, чтобы отцы открестились от чад, отправили их куда подальше и переоформили наследство на супругу. А я не хочу подобного развития событий.       — Хочешь сказать, что охотней оставишь своё дело мне, чем молодой жёнушке? — усмехнулся Влад. — Не верю.       — Не верь. Но какими бы натянутыми ни были наши с тобой отношения, ты — мой единственный наследник, последнее, что мне осталось от Ирины, и в любом случае дорог для меня. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. А появись мачеха — что-то обязательно бы случилось, поверь мне.       — Ну да, конечно, — Влад скривился. — Кстати, тот человек, который к тебе приходил днём, оценил мой ход с «папенькиным сыночком»?       — Он потом сказал, что у меня самый лучший сын на свете.       Андрей пододвинулся поближе к сыну и обнял его, крепко притиснув к себе; Влад дёрнулся и попытался было вывернуться, но не вышло, отец держал его как железными тисками, очень крепко.       — Я думал, ты понимаешь, что я люблю тебя, но по-своему, Владик. Не умею я нежничать, характер у меня не тот. И потом, ты действительно порой очень сильно раздражаешь меня своим упрямством. Но всё равно — я не хочу, чтобы ты относился ко мне с таким недоверием. Что бы ни случилось, я всегда смогу помочь тебе и дать совет.       — Не нужны мне твои советы. Я сам разберусь, как мне жить, — Влад резко вырвался из его цепких объятий и встал, обливая порядком растерявшегося отца ледяным и пронзительным взглядом. — Я полагаю, беседа закончена? Могу я наконец пойти в душ? Мне завтра рано вставать.       Не дожидаясь ответа, он развернулся и исчез в ванной, откуда незамедлительно донёсся плеск воды. Андрей тяжело вздохнул и, поднявшись со стула, пошёл к себе в кабинет. Нет, ничего из этой затеи не выйдет. Влад для него потерян. Да, сын по-прежнему зависит от него материально и при необходимости вполне может вести себя очень даже вежливо, но горячо и искренне полюбить отца Влад уже не сможет никогда.