Ночные фиалки

Быстро управиться с грязным полом не получилось. Как только Ирена закончила с работой, вытерев со лба выступивший пот, девушка сразу же глянула на улицу. Шесть или семь часов вечера, точнее по небу и теням не узнать. На уборку она потратила целый час, и теперь Рен следовало бы поспешить, потому что через два часа солнце уже закатится за горизонт, а тьма обратит улицы в пристанище буйных пьянчуг, высыпавших из дому, и хулиганов. Тогда одной уже не пройдешься без приключений. А уж молодой-то девушке в белой рубашечке с вырезом на груди… Но только девушка поднялась в спальню родителей, чтобы предупредить отдыхающую мать о том, что она уходит, как Ирена замерла на пороге. Ее родительница спала, тихо посапывая. А время, меж тем, было поздним, и через пару часов домой вернется и отец, он потребует у любимой жены сытный ужин, будет колотить оловянной ложкой по старому деревянному столу, пока мать будет крутиться вокруг него, как прислуга. Так заведено во всех местных семьях, ничего жуткого или выдающегося. Рен не смогла ее разбудить. Не потому, что матушка крепко спала, нет, просто рука у девчонки не поднялась. Пусть уставшая женщина отдохнет, придет в себя после тяжелого дня, наберется сил, а дочь все сделает. Ирена вернулась на кухню, забросив в очаг парочку сухих поленьев. Младших братьев она заставила чистить лук, пока сама замешивала пресное на вкус тесто для пышного белого хлеба. Соль в это время была в дефиците, поставка из-за моря немного задержалась, приходилось экономить ее, растягивая каждую щепотку на много дней. Хлеб готовился быстро, только успевай вынимать его из печи. Сладковатый аромат свежей выпечки заполнил хату, изголодавшиеся дети довольно тянули носами. Ирена запекла и несколько картофелин, разрезав их пополам после и положив внутрь по кусочку жирного домашнего масла. Отец скоро будет, оно успеет растаять и пропитать сухие овощи, сделать их мягче и куда сытнее. В закромах оставался еще большой кусок сала с тонкой прожилкой соленого мяса. Его девушка нарезала крупными ломтями, помня о вкусах своей большой семьи. Дверь хаты отворилась, шлепнувшись о стену. Отец и сын вернулись с работы, как и ждала девушка, вернулись они потными и уставшими. Славомир Брохвич – местный кузнец, глава дружного семейства, широкоплечий и темноволосый мужчина. Он вошел первым, улыбнувшись не то единственной своей дочери, не то ужину, что источал великолепный запах. – Ух, вона как встречают-то, – проговорил он бодро и чуть заплетаясь. – Токмо жинку-то куда мою дела, Иренка? Где это она прячется? Дочь улыбнулась игривому тону отца, понимая, что сегодня он в добром настроении. Дариуш, сальный и блестящий, вошел следом, тут же затворяя за собой дверь. Сделать это тихо он не захотел или не смог, сильно хлопнув о косяк. Но толку в осторожности уже не было, потому что мать проснулась, услышав о возвращении мужа. Она потерла бледные щеки пальцами, чтобы к ним прилил задорный румянец, и только после решилась показаться на глаза супругу. – Анка! Анечка моя! – воскликнул радостный муж, завидев любимую жену, спешащую к нему через коридор. Жена обняла его, крепко прижимаясь к широкой груди Славомира. Родители ласкались недолго, коротко поприветствовали друг друга, оставив нежности до тихой ночи в компании зажженных свечей. Дети не могли сесть за ужин, пока отец не вставал во главе стола. А он, для начала, хотел помыть руки, смыть с лица пот и железную пыль. Дариуша он утянул за собой, а младшие сыновья терпеливо ожидали, поглядывая на ждущую их в ответ пищу. Когда отец, довольный собой, вернулся к любимой семье, выглядел он вполне спокойным. Ирена знала, что сейчас в кузне много работы, заказы сыплются, точно снег с небес в середине зимы, а отец не успевает их выполнять, теряя сроки. Видимо, сейчас это волновало его до смешного мало. Славомир сел за стол, сели и его родные, семья принялась ужинать. – Я сегодня так здорово обжегся! – хвастался Дари сестре. – Папа даже водкой ожог мой протер, чтоб грязь туда не влезла. – Да, Иренка, да, погляди-ка на брата, устыди его немножко. Пусть нахвалится хоть тебе. Кусачки может научится держать в кои-то веки. – Отдал шлем тому рыцарю? – спросила жена, откусывая добротный кусок острой луковицы. – Отдал, отдал, – похвалился муж. – Как же. Доволен был аки псина на помойке. Но уплатил ровно оговоренную сумму, даже монетки не прибавил. Ирена громко рассмеялась, но младшие братья шутку отца про псину прослушали. Они были слишком заняты едой, чтобы подслушивать разговоры взрослых. Дари попросил у сестры кусок хлеба, а затем и еще один, и та достала ему сразу несколько. Сегодня им хватит. Родители еще долго беседовали о том, как отец выторговывал у другого старого рыцаря пару лишних монеток, обсуждали лошадь, которую купил их сосед, а затем принялись вспоминать былое за столом. Дети же нашли себе другое занятие. Близнецы встали из-за стола, и мать тут же велела им вымыть всю посуду. С огромной натугой мальчишки собрали тарелки и ложки, пустые блюдца, стоявшие на столе, и сложили все добро в таз, чтобы выйти с ним на улицу, а там уже заняться делом. Ирена воспользовалась образовавшимся гамом, чтобы рассказать брату о том, что она забрала его кораблик у мастера. Счастью уставшего за день мальчишки не было предела. – Спасибо, Ренка, спасибо. Я тебе выкую какую-нибудь брошку из обрезков, пока папка не видит. Девчонка улыбнулась, медленно вставая из-за стола. Взглядом она встретилась с матерью, и той пришлось выйти следом, чтобы перекинуться с дочкой парой слов. Анка тяжело доковыляла до двери, ласково посматривая на Ирену. Руки она держала на круглом животе, что хранит в себе ее четвертого сына, что должен появиться совсем скоро и стать очередным грузом на ее крепкой шее. – Когда же ты все успела? – прошептала она, но ответа ждать не стала. – Ты – мое спасение, Рена, с мальчишками никакого сладу. – Да ничего удивительного, – заметила дочь. – Мам, мне нужно будет отлучиться. Я должна сходить на луг, за травой, чтобы завтра с утра опять идти на рынок. – Поздновато ты, – насупилась мать. – Завтра совсем никак? – Неа. Я сегодня не успела, ну, из-за… Хитрая дочка кузнеца глянула в глаза матери, словно пытаясь устыдить ее своей жертвенностью. Она, в конце концов, выполнила ее работу, сготовила этот чертов ужин, хотя и могла бы потратить драгоценное время на собственные дела. Анка задумалась. Дочь ее действительно выручила, за матерью был должок, но отпускать ребенка на улицу поздним вечером женщине совершенно не хотелось. В конце концов, в нужный момент рядом с ней может не оказаться рыцаря. Ирена, будучи старшим ребенком в семье, всегда пользовалась у родителей авторитетом. Она заслужила доверие, ни разу не подвела их, сидя с младшими или выполняя домашнюю работу. Мать находила в своей девочке утешение, надеясь на то, что боги над нею смилуются, пошлют Рен мужа куда более работящего и покладистого, чем ее отец – Славомир. – Я быстро, – пробубнила она ласково, заглядывая женщине в глаза. – Тут совсем недалеко. Мать плотно сложила губы, глядя на свое дитя. В Боклере всегда было тихо, убийств не было уже около года, только пьяные драки в харчевнях, только мелкие кражи в грязных закоулках, изнасилования и прочие преступления, без которых не живет ни один пригород. Женщина осторожно кивнула дочери, отпуская ее на улицу в этот час. Отец ее не хватится, ему за детьми следить не хочется вовсе, отдохнуть бы после долгого дня, хряпнуть немного и заснуть мертвым сном. Ирена быстро сбегала наверх, чтобы забрать свою корзинку, и стрелой промчалась обратно. Она улыбнулась матери на прощанье, вильнув узкими бедрами. Рен тихо затворила дверь, кивнув Дариушу, что недоуменно глянул ей вслед. От солнца остался только полукруг бело-розового света, лежащий далеко за линией горизонта. Мрак медленно карабкался по небу, затапливая каждый его еще голубой участок. В воздухе висел запах дыма, запах хлеба, испеченного почти в каждой хате. Ирена шла вперед, по петлявшей дорожке шла, иногда спотыкаясь о выступающие из земли камни. И чего ей взбрело в голову? Фиалки. Васильки подошли бы не хуже, от них запах был сладковатым, мягким, и васильков у Рен было полно. Конечно, полевые цветы – не такие приятные с виду, но за садовыми васильками, синими и мясистыми, Ирена все равно бы не полезла. Луг лежал близко к чужим домам, но далеко от ее собственного. Когда девушка добралась до него, она поняла, что свечи в окнах тут уже не горят. Может быть, все ушли спать после долгого дня, проведенного на винограднике или в поле? В отличие от младшего брата, Рена темноты не боялась. Она вообще редко испытывала страх, потому что воспитывалась в такой манере. Чем бояться, лучше уверить себя в том, что впереди ждет только хорошее, так скорбные мысли быстрее выветриваются из головы, а сам ты после этого не теряешь контроля над разумом. Когда где-то близко завыл пес, дочь кузнеца не вздрогнула от неожиданности. Она перелезла через низкую изгородь, что преграждала ей путь, и пошла дальше. Медленно, никуда не торопясь. Фиалки уже распустились, сладкий запах, источаемый ими, потоками проходил сквозь пальцы Ирены. Девушка зажмурилась, набирая полные легкие. Ей хотелось впитать его весь, без остатка, кожей и волосами, пусть вопьется в ее белые кости, проникнет в самые дальние уголки разума. Нежные цветы ложились в старую плетеную корзинку. Один к одному, девушка бережно складывала каждый островок сорванных бутонов как можно ближе друг к другу, чтобы забрать все без остатка. Под конец пальцы ее начали болеть, потому что рукам приходилось прикладывать усилие, чтобы вырвать цепкие цветы из земли. Корнями они хватались за почву, не желая выбираться наружу и умирать, высыхая для чьего-то парфюма. После того, как фиалок девушка собрала достаточно, та решила продолжить, заняться другими цветами. В корзинку ложились и те самые васильки, цветы льна и расторопши, Рен яростно срывала колокольчики, ломая их хрупкие стебли, и бережно связывала все тонкими синими ниточками, что до этого момента были намотаны на ее запястье. Когда где-то рядом завыл пес, дочь кузнеца не вздрогнула от неожиданности. А ведь должна бы, потому что собак рядом с ней не было. Собак здесь не водилось давно, эти хаты пустовали уже несколько лет, потому что в лесах местных завелось некое лихо. Рыцари справляться с ним не спешили, а местные жители и пытаться не хотели, боясь за собственные шкуры. В конце концов, если не забредать в чащу, за жизнь можно и не опасаться… «Лихо» этой ночью бродило в другой части своих владений, но девчонке все равно не повезло. На ее след напала стая волков, и стая эта была голодной. Обычно дикие твари стараются держаться от людей подальше, но когда тощая девчонка бродит по поляне одна, освещенная бледноликой луной, голодные псы не в силах сопротивляться инстинкту охотника. Легкую добычу любят даже самые сильные хищники. Именно такой и была девчонка. Легкой. Рена, увлеченная своим занятием, обернулась только после того, как под лапой одного из волков скрипнула сухая ветка. Животное шевельнуло треугольным ухом, но не остановилось, оно продолжало идти вперед, уже чувствуя скорую трапезу. Жертва заметила охотника, но не пустилась наутек. Она пятилась, пятилась медленно. – Курва, – нервно оскалилась девушка, когда корзинка задрожала в ее хрупких руках. – Вот же курва… Ей оставалось только пятиться назад, осторожно вытянув перед собой руки. Рена заставила себя выкинуть страх из головы, думать о чем-то, кроме ощеренных собак, окружавших ее со всех сторон. Нет. Разве от них невозможно будет спастись? В конце концов, волки по деревьям не лазают, нужно только добежать до ближайшего и успеть спрятаться наверху, чтобы подождать там до утра. Но все деревья были далеко. Позади девушки стоял только заборчик, ограждающий зеленеющий луг от дороги, а дома – в нескольких метрах от него. Пустые дома, в которых сейчас живут только пауки и одичавшие без хозяев кошки. Рен продолжала тихо отходить назад, смотря на ближайшего к ней зверя. Серый, потрепанный, облезающий волк показывал жертве зубы. Желтые, острые зубы, знавшие и лучшие времена. – Кто-нибудь! – крикнула она, кидаясь в сторону. И вовремя, потому что зверь прыгнул. Далеко, перекидывая свое тело на несколько метров вперед и сокращая то жалкое расстояние, что отделяло его от заплутавшей девицы. Ирена бросилась бежать. Волки шли за ней, и шли они неспешно, понимая, что преимущество на стороне хищника. Девчонка не сможет бежать так быстро. Когда расстояние стало чуть больше, волки бросились в погоню, не давая девушке и секунды нужной ей форы. Долго бежать ей все равно не удалось. Рен запыхалась, легкие тянули в себя воздух, но им все не хватало, грудь ломило от боли. Когда одна из тварей зубами саданула девушку по ноге, Ирена упала на землю. И мир ее окрасился красным. Волк вцепился в щиколотку Ирены, его зубы вошли в девичью плоть с завидной легкостью. Перепуганная девушка вскрикнула от боли, от ужаса, и зубы зверя тут же вышли из раны. Ей почудилось, что зверюга без души и сострадания просто сжалилась над ней, оставив свою легкую добычу в покое. Ирена, не знавшая ничего о выживании в лесу, так для себя и решила, когда твари убегали прочь, противно скуля. Но отступить их заставила вовсе не Рен, не какие-то там чувства. То был красный туман, круживший сначала высоко в небе, но позже спустившийся вниз. Туман, что туманом не был, но был живым существом, почти человеком. Мужчина, возникший из темноты, прогнал голодных зверей, грубо отшвырнув от девчонки самого быстрого. Пасть убегавшего волка была испачкана ее кровью. Кровью, что имела до ужаса сладкий запах. Ирена не поднимала головы, прижатой к чуть сыроватой от холода земле. Девушка плотно сомкнула губы, чувствуя, что кровь сочится из раны на ее ноге. Боль начинала биться у щиколотки, пульсировать, загоралась яркими красками. Перед глазами все поплыло... Страх. Она чувствовала страх. – И зачем ты только поплелась в это время... Эти люди, – прошипел спаситель, наклоняясь к обездвиженной девчонке. Силы были, и Рен вполне могла если и не отбиться, то пару раз садануть вампира ножом, припрятанным в кармане ее синей юбки, уж точно. Но она этого не сделала, пытаясь понять, что случилось. За это время Детлафф успел поднять ее с земли, ощущая под пальцами выступающие ребра. – Я не... – Ради тех богов, девочка, в которых ты веришь, помолчи. Хоть немножко. И просьба вампира нашла отклик. Когда тот прижал ее к груди, чтобы унести, Ирена молчала. Она чувствовала запах собственной крови, смешанный с ароматом фиалок, чувствовала накатывающую слабость. Может, тварь задела какую-то жилку, какую-то артерию в ее ноге? Рен в этом не разбиралась, она никогда не училась медицине, и ранки да царапины всегда только прижигала чистым спиртом. Ей никто не рассказывал о том, что на некоторые необходимо накладывать жгуты, лечить их травами или бальзамами, зашивать и прятать от раздражителей. Повезло, что вампир об этом знал лучше нее. Когда девушка закрыла свои темно-синие глаза, когда она отключилась, погрузившись в живительное небытие, Детлафф обернулся невидимой дымкой, ускоряя движения. Он покинул поляну, продолжая удерживать тощую девчонку в руках, ушел, чтобы вернуться к себе домой с грузом. Грузом несчастной, напуганной и чужой жизни.