***
О, это было весело. Мы с министром почему-то поставили цель довести друг друга до состояния бешеного бегемота, и теперь исправно исполняли нужные квесты. Я постоянно мешала ему подписывать разные государственные бумаги. Дошло до того, что однажды он запустил в меня чернильницу. Слава Богу, промахнулся. С тех пор я его называла «Лютер», а он меня «Черт с контрактом». Разумеется, министр мне тоже пакостил. Когда мы с ним находились в неофициальной обстановке, он отказывался называть меня «Ваше Высочество», не вставал при моем появлении, не кланялся и называл «принцесса—католичка». Я на нем отыгрывалась в официальной обстановке. Постоянно просила принести мне веер, пододвинуть стул, открыть дверь, подать шаль или, скажем, закрыть окно, если мне дуло. Само собой, мне было интересно, почему Гиза себе столько позволяет. Локи объяснил это тем, что с Моттом они хорошие друзья, вот со старшим советником скорее просто хорошие знакомые. Мне предоставленной информации оказалось мало, поэтому я заявила: — Маловато будет! — и спросила, а откуда эти оба-два товарища вообще взялись. — Дело в том, что когда стало ясно, что царем станет Тор, несколько мудрых людей в Совете подали в отставку. Поэтому Всеотец попросил меня найти несколько новых кандидатур. Ну я и забрал у Хель этих двоих, —рассказал бог. Я на всю комнату уточнила: - Ты серьёзно?! Вместо ответа принц рассмеялся. Однако отпущенный Одином срок подходил к концу. Я себе места не находила от страха. Придётся действовать ва-банк.***
Мои речи о гуманном обращении с подсудимым никто слушать не стал. Видеть, как Локи ведут в кандалах, было невыносимо. Один начал свой самосуд. Это было просто ужасно. Я стояла, не в силах ничего сделать, и смотрела, как моего мужа навсегда прячут в темницу. Это жестоко. Прозвучали слова: — Уведите пленника! Стражники было хотели исполнить приказ, но тут я вдруг громко и отчётливо произнесла: — Стоять. Эйнхерии удивленно воззрились на меня. Я молча вышла вперёд, таща за собой Старшего Советника, которого всё это время держала за руку. — Это что же это, получается, почтеннейший? Вы вот так вот без предоставления подсудимому защиты и наличия решения присяжных и присяжных вообще осуждаете человека на пожизненное заключение без права переписки? Это произвол! Я требую честного суда в соответствии с Правами Человека! — гневно сообщила я. — Хорошо. Кто желает встать на защиту преступника Локи? — спросил Один. — Я желаю, —сообщила я, нехорошо улыбаясь. — Прошу, — кивнул Всеотец, — вот первое обвинение: нарушил порядок в Девяти мирах, а точнее в Мидгарде и в Йотунхейме. — Отлично. Касательно Йотунхейма — царь Лафей, вы подавали жалобу? — уточнила я. Лафей отрицательно покачал головой. — А что же до Мидгарда, то я считаю обвинение нецелесообразным, ибо подсудимый находился под некоторым гипнозом, — гордо отвечала я. — А что ты скажешь на сговор с Таносом? — ухмыляясь, поинтересовался Один. — Опять-таки считаю обвинение нецелесообразным. Мой супруг находился в состоянии сильнейшего шока, который вы, милейший, ему устроили, — заметила я. — Но по законам Асгарда Локи остаётся виновным. Он совершил достаточное количество военных преступлений, чтобы его можно было пожизненно заключить в подземелье, — неумолимо произнёс Всеотец. — Да что вы говорите? Не напомните, сколько погибло детей и женщин при осаде Йотунхейма? А при осаде Свартальвхейма? Вся царская семья за исключением правителя Малекита тогда была жестоко убита! Кто-то разве судил вас или вашего отца? — возразила я. Один хотел было что-то сказать, но я перебила его, я была очень и очень зла. — Вас никто не обвинял, хотя такое право имеется. Я, Сатана вас возьми, соберу Суд Девяти Миров, как жена наследника престола и заставлю Асгард ответить! — почти кричала я. — Чего ты хочешь? — спросил Один. — Отпустите его, — уже более спокойно попросила я. — Нет, — покачал головой Всеотец. — Тогда я требую дать моему мужу двенадцать дней и ночей до начала его заключения, а ещё через полгода требую повторного суда. И посещение по два часа каждый день во время заключения, — перечислила я. — Все, кроме посещений! — согласился Один. Тут я состроила кукольное личико, захлопала ресницами и сказала: — А я слово волшебное знаю — "пожалуйста"! — Хорошо, — вздохнул Всеотец, — освободите принца! Через несколько минут мы с Локи уже находились в наших с ним покоях. Бог нежно осыпал поцелуями мои руки. — Ангел мой, — говорил он, — ты спасла меня. — Почему он меня тогда испугался? — спросила я, мелко подрагивая, ведь я все это говорила на суде в состоянии исключительного шока. — Ну, во-первых, ты достала распятие, и оно почему-то начало светиться. Во-вторых, Лафей бы с удовольствием помог тебе. Асгарду бы пришлось заплатить ему большую компенсацию, да и не только ему. Этот мир потерял бы уважение и влияние, — объяснил мне принц. Я вздохнула. Мой мозг всё обнаруживал свои всякие удивительные способности.