Человек и время ~ Тень вампира

      Прошло еще несколько месяцев в этом уютном магическом уголке. За жарким летом пришла разноцветная осень — и лавки в деревне людей стали ломиться от собранного урожая. Этот мир был щедр на дары осени: люди говорили, что в этом году несравненная Минорико постаралась на славу. Сакуя не очень знала, кто такая эта Минорико, а слова про «богиню урожая» навевали ей только воспоминания о сказке из давних времён, что она слышала ещё во Внешнем мире: как та, кого здесь назвали бы ёкаем, из-за благосклонности к людям, пусть неохотно, взяла на себя роль такой вот богини урожая — а в ответ, когда неблагодарные люди научились достигать всего своими силами, получила лишь полное забвение. Да, судьба той самой Хоро из Ёйцу была более незавидная, чем у здешней Минорико. Хотя как знать…       Но за осенью пришла зима и укрыла землю мягким снежным одеялом. Да, по сравнению с нерешительной западноевропейской приморской зимой с её едва покрывающим улицы Брюгге тонким слоем влажного снега, здесь зима была что надо. И длилась не несколько недель — а заметно дольше.       Однако, когда пошёл пятый месяц с тех пор, как снежный покров укутал землю, у Сакуи начали закрадываться подозрения, что здешняя зима что-то задерживается…       Как выяснилось, не у неё одной.       …Дверь храма распахнулась, и неугомонная ведьма ввалилась внутрь, впустив вместе с собой холодный воздух. Рейму поёжилась и исподлобья посмотрела на Марису. В одной руке та держала свою метлу, в другой же недовольно трепыхалось маленькое создание в голубом платьице.       — Я поймала ледяную фею, зе! — похвалилась Мариса.       — И что теперь прикажешь мне с ней делать? Растопить и сделать из неё чай? Или, может, порубить на кусочки и добавлять её в коктейли?       Фея испуганно посмотрела на жрицу и затихла.       — Я не об этом, зе! Похоже, кто-то украл у нас весну, но когда я её победила, выяснилось, что это определённо не она…       Фея возмущенно загудела.       — Сырно, замолчи, не видишь, люди разговаривают! Не мешай, зе!       — Отпусти… — фея состроила обиженное личико и посмотрела на ведьму, но поняв, что это с ней не сработает, недовольно замотала руками. Марисе, видимо, действительно надоели её проказы, поэтому она отшвырнула фею в ближайший сугроб.       — Бака! — приземлившись в снег, пожаловалась сама себе Сырно, непонятно, кого имея в виду — то ли Марису, то ли себя, и осторожно уползла в кусты.       — Марис, закрой, пожалуйста дверь, холодно же, — Рейму вновь неодобрительно посмотрела на гостью. — Желательно, с той стороны.       — Мне уйти? Я уйду. Но не уйду, а вот ты — уйдёшь и отправишься решать инцидент! — Мариса топнула ногой.       — Ты уже считаешь это инцидентом? На дворе всего лишь май, подумаешь, весна задержалась.       — Посмотрите на неё, зе! — Мариса раздражённо ткнула в Рейму пальцем. — Май на дворе, а ей всё нормально! Ну как хочешь, посмотрим, что будет, когда все лавры решательницы инцидентов достанутся мне, зе! — ведьма тут же оседлала свою метлу и улетела, даже не попрощавшись.       Рейму лишь процедила что-то сквозь зубы, и неохотно выбравшись из-под тёплого котацу, закрыла дверь за наглой ведьмой.       Но только она успела залезть обратно и взять в руки ещё тёплую чашку с чаем, как дверь открылась вновь после предупредительного стука.       На пороге стояла, укутавшись в тёплое меховое пальто того же синего цвета, что и её обычное платье, Сакуя.       — Извините за вторжение. Рейму, у меня есть послание от госпожи, — горничная вежливо поклонилась.       — И почему бы ей самой не прийти? С самой осени ни разу к нам не приходила, а кроме неё никто почти не оставляет пожертвований. На что мне жить?       — У госпожи дела в особняке, кроме того, этот снег отражает солнечный свет, и ей некомфортно выходить на улицу днём в такую погоду. Вы же с Марисой заставили нас снять наш туман полгода назад, поэтому теперь, пожалуйста, относитесь внимательнее к образу жизни госпожи, раз уж вам так нравится солнце. А по поводу пожертвований — могу сказать одно: если бы ты нормально занималась своими делами, то и пожертвований было бы больше.       — Ладно, перестань уже. Что она там хочет мне сказать?       — Всего ничего. «После нашей с ней встречи летом я подумала, что главная роль мико храма Хакурей — это решать инциденты, а не сидеть в храме, пить чай и обжираться печеньками», вот и всё, что она сказала.       Рейму на секунду застыла, после чего положила недоеденную печеньку на стол рядом с чашкой.       — Проницательности ей не занимать. Вот только с чего она решила, что это инцидент?       — Как минимум с того, что наши запасы на зиму стали истощаться, а до того, как в деревне людей появится урожай нового года, ещё ждать и ждать. Да и уже пора засевать поля, а снег ещё и не думает сходить. Как думаешь, Рейму, что скажут люди из деревни, когда им весь год будет нечего есть?       Жрица закрыла глаза и тяжело вздохнула.       — Как же вы все меня доконали…       — В любом случае, надо что-то делать.       — Даже если это и инцидент, то с кого начать?       — Судя по всему, надо подумать насчёт тех, кто имеет отношение к зиме, снегу и всему подобному.       — Ну, это Сырно, например — мы с Марисой её уже побеждали. Да и она сама только что притащила её сюда, похвастаться очередной своей победой. Ещё, не знаю, можно отыскать Летти — здешнего ёкая зимы, может, это она обленилась, а не я. Но что ты от меня-то хочешь?       — Я хочу, чтобы ты составила мне компанию в деле поиска пропавшей весны.       — Э?.. — Рейму уставилась на Сакую: взгляд той был решителен и непроницаем.       Пару секунд она смотрела на горничную, но в конце концов вновь тяжело вздохнула. Открыв шкаф, она вытащила оттуда пальто красного цвета и варежки в тон ему.       — Пошли, что ли, — Рейму, накинув на себя одежду и укутавшись шарфом с таким же узором, что и бант на её голове, устало кивнула Сакуе.       Летти не заставила себя ждать. Она было решила померяться силами с Рейму и Сакуей, но не продержалась и минуты. Горничной даже не пришлось применять свои часики, а жрица разделалась с незадачливой зимней ёкайкой, как с младенцем. Сакуя вновь подивилась, насколько же сильна Рейму.       Однако, было очевидно, что Летти тоже ни в чём не виновата: зима даже и не думала отступать.       В бесплодных поисках причины затянувшейся зимы Сакуя и Рейму несколько часов кружили над Генсокё, пока, наконец, не увидели в самом центре леса магии что-то напоминающее даммаку-сражение. В конце концов, эти летящие во все стороны светящиеся звёздочки невозможно было ни с чем спутать.       Рейму и Сакуя только успели спуститься вниз, как увидели Марису, гордо стоящую над поверженным врагом. Им была, судя по всему, волшебница, что лежала сейчас на снегу перед Марисой. Вокруг неё хлопотало множество кукол.       — Так что же, у тебя нет весны для меня, да? — хихикала ведьма, наблюдая за поверженной противницей. — Обычный человек, несправедливо побеждённый, да, зе?       — Ты не можешь считать меня обыкновенным человеком.       — О, да значит, ты просто необыкновенная! — выдала Мариса нарочито восхищённым тоном.       — Я обыкновенная! Просто я не человек, а ёкай, Алиса Маргатройд!       — Ого как. Что-то мне это напоминает, мы нигде не встречались, зе?       — Странно, но и мне кажется, будто я тебя помню, — побеждённая волшебница пригляделась.       — Ещё бы не помнить несравненную меня, Марису Кирисаме, слава о которой гремит на всё Генсокё!       — Мне это простительно, я не здешняя, — кивнула успевшая подняться и отряхнуть снег с юбки волшебница.       — Ну-ну, ещё скажешь, ты из Внешнего мира, что ли?       — Нет, во Внешнем мире, я, конечно, бывала, но недолго, а так я из Макая.       — А-ха-ха, может, я там тебя и видела, как-то мне пришлось туда наведаться, немножко поколотить одну самоуверенную Шинки за то, что понапосылала своих демонов сюда.       — Не смей так говорить о маме! — волшебница обиженно сжала кулаки.       — Маме? Ого! Ещё скажи, что ты…       — Так значит, это ты была! — Алиса возмущённо показала пальцем на Марису.       — О да, я вспоминаю, была там одна мелочь, что меня здорово потрепала со своей парочкой кукол. Надо сказать, теперь ты выглядишь заметно милее, уфуфуфу, — обворожительно улыбнулась Мариса.       — Эээ… спасибо, — Алиса застенчиво сложила руки перед собой и отвела глаза.       — Ты только не подумай чего, зе!       — Прошу прощения, что нарушаю вашу идиллию… — после долгой паузы уже давно вместе с Рейму стоящая за спиной Марисы Сакуя дала о себе знать. Эти двое, пожалуй, могли бы проговорить до самого наступления весны — даже если бы та наступила через пару лет.       — О! А вот и мои товарищи. Ну что, няша-стесняша, нам пора! — Мариса вскинула руку вверх и помахала, вновь улыбнувшись во весь рот.       И когда трое улетели, Алиса лишь мечтательно сложила руки, посмотрев вслед удаляющейся троице.       — Шанхай, пойдём домой. Кажется, я эту битву ещё долго не забуду…       Кукла, парящая рядом, недоумённо повернулась к своей хозяйке, но та лишь задумчиво подняла глаза — и её щёки совсем чуть-чуть покраснели. От мороза ли?..       — Ну, расскажешь чего? — Рейму на лету обратилась к Марисе. Та не могла не покрасоваться, и встав на метлу, сейчас балансировала на ней, даже не смотря, куда летит.       — Ну как, я сразу поняла, что здесь замешана какая-то магия и двинула в магический лес! Немножко наваляла одной настырной кошке в Маёхиге, а потом разобралась с этой милочкой. Одно плохо: весну никто из них всё же не позаимствовал, зе.       — Знаем мы твоё «позаимствовал», — хихикнула Рейму.       Тем временем они поднялись над облаками, и солнце начало слепить жрицу — и той пришлось отвернуться от Марисы и посмотреть вперёд. Как оказалось, вовремя.       — Весна близко! — над облаками, разбрасывая во все стороны разноцветные лепестки, парила фея в белых одеждах, украшенных замысловатыми зигзагами.       — Мариса! — крикнула Рейму, но было поздно: неудержимая ведьма на приличной скорости врезалась прямо в фею — и обе, стремительно кувыркаясь, полетели вниз. Впрочем, фея быстро сориентировалась — и взмахнув крыльями, начала осыпать гостей лепестками уже целенаправленно: лепестки эти, лишь вылетев их рук феи, становились твёрдыми и острыми, набирали скорость, и встреча с ними не сулила ничего хорошего: когда один такой лепесток полоснул Сакую по щеке, та ощутила на своём примере, что чувствуют её жертвы, таким же образом встретившись с одним из её ножей.       Впрочем, это была не единственная проблема: Мариса рассталась в полёте со своей метлой, и её падение не могло закончиться ничем хорошим, если бы не Сакуя, которая всё же успела остановить время и практически вручить в руки Марисе её метлу. Когда время вновь пошло, ведьма весьма удивилась, но не замешкавшись, вышла из этого пике и вновь по крутой дуге взмыла вверх, туда, где кипела битва.       Рейму, тем временем, успела разделаться с несчастной феей, что позорно улепётывала с поля боя.       — «Весна близко, весна близко»… Что-то не чувствуется, — пробурчала жрица, когда её компаньонки вернулись.       Однако… Фея покинула это место, а лепестки, пусть уже и безобидные, продолжали падать. Это было странно, особенно если учесть, что облака остались далеко внизу, и над троицей искательниц весны было только безоблачное небо, по которому медленно плыло яркое солнце.       — Короче, вы как хотите, а я полетела изучать этот вопрос! — поймав один из лепестков, Мариса покрутила им перед носом у жрицы. Направив свою метлу вверх, она, словно ракета, начала набирать скорость, и Рейму с Сакуей ничего не оставалось, кроме как двинуться следом.       Вскоре они наткнулись на нечто, похожее на источник лепестков: они сыпались из одинокого облака, что медленно плыло высоко над слоем обычных облаков, сгрудившихся у земли. А сверху из него торчали четыре гигантских деревянных столба, за которыми располагались величественные, обитые железными полосами врата. Перед вратами медленно делал оборот за оборотом светящийся магический круг.       — Ого, а тут потеплее, чем снизу, — заметила Сакуя. — Интересно, с чем это связано…       — Смотри осторожнее, а то сейчас кто-нибудь опасный выскочит, как это обычно случается, — Рейму равнодушно пожала плечами.       — Рейму, кажется, это какой-то магический барьер, не? Ты об этом ничего не знаешь, зе? — поинтересовалась Мариса.       — Просто метели остались внизу, под облаками, — ответила Сакуе появившаяся из-за одного столба девочка в белом платье, держащая в руках трубу.       — Как пожелаешь, жрица, — из-за другого столба появилась скрипачка в чёрном.       — Хе-хе-хе, кому о нём ещё знать? — посмотрела на ведьму вышедшая из-за третьего столба клавишница в красных одеждах.       — Кажется, мне вспоминается эта троица… Они давным-давно выступали рядом с нашим особняком, если я ничего не путаю. И музыка у них… Короче, нам надо поберечь уши, если мы хотим уйти отсюда живыми, — шепнула Сакуя жрице. Та понимающе кивнула.       — Скоро будет цветочный фестиваль в Хакугёкуро, — начала клавишница.       — И мы там закатим улётный концерт! — помахала трубой её подруга.       — Только с едой плохо, — угрюмо добавила скрипачка. — Хотя хозяйка, думаю, будет рада увидеть вас на праздничном столе в таком качестве…       — Она не лопнет? — поинтересовалась Рейму.       — Я, конечно, очень вкусная, но пока что не собираюсь становиться главным блюдом, зе, — усмехнулась ведьма.       Сакуя лишь пожала плечами, повернувшись к клавишнице, но когда услышала от неё что-то про «собачатину», резко выдохнула и нащупала под юбкой ножи. Глаза её налились кровью, и она тихо процедила:       — Даже если мне когда-то придётся быть блюдом у кого-то на столе, я надеюсь, что он поймёт разницу между собачьим и человечьим мясом. Правда, мне кажется, что скорее всего это он окажется на столе у моей госпожи… — Сакуя достала пару ножиков и многозначительно поиграла ими в руке.       — О, ну нам это не светит. Мы всё равно полтергейсты — так что для хозяйки мы что пустое место… — хихикнула клавишница.       — Ладно уж, раз вы пришли к нам раньше времени, то можете остаться на саундчек, — махнула смычком скрипачка и провозгласила:       — Призрачная симфония для скрипки: «Страдивари»!       Волна безумно грустной мелодии захлестнула пространство, и только Рейму смогла собраться и выдержать эту пытку. Схватив Марису и Сакую за руки, она удержала их от падения в ту безысходность, что несла симфония.       Когда скрипачка закончила, вышла следующая исполнительница.       — Адская сюита на трубе: «Призрак Клиффорд»! — захохотала она, махнув инструментом.       Это было совершенно безумное произведение — и лишь Сакуя, слишком хладнокровно воспринимавшая всё — пожалуй, кроме издевательств клавишницы, сохранила трезвый рассудок. Помахав рукой перед лицом Рейму и хорошенько стукнув Марису по голове, она вернула их к реальности.       А тем временем третья исполнительница начинала своё выступление.       — Соната-привидение для фортепиано: «Призрачный концерт Бёзендорфера»!       Звуки, словно не от мира сего, окутали импровизированную концертную площадку. Что Рейму, что Сакую будто унесло на их волнах в другие миры — и только Мариса, не понаслышке знающая, что же бывает в этих других мирах — устояла. Ткнув жрицу и служанку под ребро древком метлы, она всё же заставила их души вернуться на место.       А музыканты, тем временем, вышли все втроём и объявили следующую композицию:       — Великий реквием: кончерто гроссо, переработанный!       — Чувствуется, если мы не соберёмся, этот реквием будет по нам, — осторожно заметила Рейму.       — Что же, мы тоже можем им показать свои партии — на немного других инструментах, — Сакуя повертела в руках нож.       — Посмотрим, что сильнее, зе — сила музыки или сила любви, уфуфуфу, — хихикнула Мариса, выставив вперёд руку со своим, как она его назвала, «мини-хаккеро».       И концерт превратился в ослепительное шоу. Музыка гремела так, что казалось, мир был готов перевернуться. Воистину, такого не доводилось слышать ещё никому — тот концерт около особняка Ремилии по сравнению с этим грандиозным представлением казался лёгкой репетицией. И публика вовсю участвовала в концерте: лазерное шоу в исполнении Марисы, тучи магического конфетти, что посылала в исполнительниц Рейму, симфония острого металла Сакуи…       Похоже, что концерт удался на славу.       Если это и был реквием по кому-то, то разве что по зиме, успевшей надоесть людям Генсокё.       Правда, подобные планы надо было ещё и претворить в жизнь…       …Кажется, музыканты сами были восхищены грандиозностью концерта — и даже не подумали воспрепятствовать проходу своей публики в те врата между мирами, что открылись, словно занавес, специально для них, пусть и не без помощи Рейму.       — …Мда, для Пачули, пожалуй, это было бы сущей мукой, — подумала Сакуя, поднимаясь по длинной лестнице, оказавшейся за вратами. Мариса устало плыла в воздухе на своей метле чуть сбоку, а Рейму плелась сзади.       — И на кой чёрт нас сюда понесло? Точно ли здесь эта ваша похищенная весна? — бормотала жрица, считая ступеньки. Их число перевалило уже за вторую тысячу, и основание лестницы скрылось внизу, в тумане — а то смутное сиреневое свечение, что было видно далеко вверху, у конца лестницы, казалось, нисколько не приблизилось.       В этом мире кроме этой лестницы, заботливо выложенной мрамором со всех сторон, будто бы ничего не существовало. Через каждые десять ступенек на ней встречались тускло горящие светильники, которые разве что не давали споткнуться, но совершенно не разгоняли темноту, клубящуюся вокруг. Небо здесь было темнее, чем в Генсокё ночью — на нём не было ни малейшего намёка на звёзды или луну. И единственное, что могло служить ориентиром для горстки людей, неторопливо поднимающихся вверх — это то самое сиреневое свечение вверху.       Путницы потеряли счёт времени. Сколько уже они поднимаются? Час? Два? Больше? Изредка девушкам попадались на пути неупокоенные призраки, что пытались нападать — но им было далеко до Рейму, Марисы или Сакуи. Одно быстрое и точное движение любой из них — и призрак, если не находил, наконец, свой покой, то по крайней мере, развоплощался.       Однако, вскоре небо начало медленно, словно нехотя, светлеть — и здешнее солнце, похожее на солнце Генсокё, но всё же чем-то неуловимо отличающееся от привычного, лениво начало окрашивать мир в оранжевые цвета…       А земля лежала далеко внизу. Насколько было видно, лестница шла вверх, в небо, и словно какая-то неведомая сила держала её в воздухе, не давая ей упасть. Где-то там, вдалеке под ней, укрытые утренним туманом, раскинулись леса, луга, поблёскивали озёра и речки — но ничего, что бы напоминало ландшафт Генсокё, или хотя бы рукотворные предметы, не было видно. Огромная безжизненная равнина — и лестница вверх, ведущая неведомо куда.       Сакуя, чьё детство прошло в мире, где самостоятельно летать было если не невозможно, то весьма трудно, судорожно придерживалась за край лестницы. Теперь она прекрасно поняла чувства Ремилии, когда та в незапамятные времена поднималась по похожей лестнице в Нидавеллир. Только нынешняя лестница вела явно не туда…       Солнце поднималось всё выше и выше, и голубой свет здешнего неба сменял сиреневое свечение у верха лестницы, который стал уже ощутимо ближе.       Однако это свечение померкло не только по причине наступления дня, а ещё и потому, что загораживая его, на ступеньках появился едва различимый отсюда силуэт.       — О, не такое и безжизненное место, — хихикнула Мариса.       Подойдя ближе, путницы увидели, что силуэт принадлежал невысокой девушке в простом платье зелёно-голубого цвета. На лице её застыла странная гамма чувств — от непонимания до безоглядной решительности. Чёрный бант сбоку её головы слегка подрагивал, вокруг неё вилось что-то, напоминающее тех многочисленных призраков, что попадались девушкам на пути, а сама она держала в руках два обнажённых меча и пыталась, судя по всему, показать свою силу гостьям...       — Здравствуйте, люди. Вас-то мне и не хватало. Совсем немного весны осталось мне собрать, и та весна, что дремлет в вас, придётся мне как раз кстати! — она подняла вверх один из мечей.       Рейму переглянулась с Сакуей, а Мариса лишь усмехнулась.       — Интересно, она пытается нагнать на нас страху? Уж что-что, а получается у неё, прямо скажем, не очень…       — Как мило-то. Ну ничего, я разберусь, зе, — Мариса поправила шляпу и рванулась вперёд.       Как и ожидалось — справиться с неожиданным препятствием на пути оказалось несложно: незадачливая мечница после пары атак со стороны Марисы упустила один из своих мечей — и он кувыркаясь, полетел вниз, к далёкой земле. Кажется, его обладательница была настоящим самураем, и потерять этот меч для неё было хуже смерти, поэтому, тут же забыв о Марисе, она ринулась вниз, за ним. Путь был очищен…       Но ненадолго. Видимо, поймав свой меч в полёте, эта назойливая личность вновь встретила компанию во всеоружии — почти у самого верха лестницы.       — По-моему, вы всё же слишком шумные, — сурово проговорила она, выставив вперёд оружие. — Судя по всему, потому что живые.       — То есть, ты хочешь сказать, что это место… — Рейму удивлённо посмотрела на неё.       — Ты совершенно права. Это мир мёртвых, Мейкай.       — Ого, так значит, вот как он выглядит. Мило, однако, — жрица сложила руки на груди.       — Мейкай? — удивилась Мариса. — Я только про Макай знаю, и это место кажется гораздо дружелюбнее, зе, — она покачала метлой из стороны в сторону.       — Значит, это ты забрала у нас весну? — осведомилась Сакуя.       — Подождите. Скоро Сайгё-аякаси расцветёт в полную силу — и тогда все здесь поймут, что такое истинная весна. И для этого мне нужно ещё совсем чуть-чуть — той весны, что содержится в вас, хватит. И сейчас я разрублю вас и заберу эту весну…       Слова жительницы Мейкая были встречены дружным хохотом.       — Погоди, а что будет, если мы умрём здесь, в этом, гм, мире мёртвых? Нас опять сюда отправят? — жрица ехидно улыбнулась.       — Вы уже совершили восхождение по лестнице Хакугёкуро, так что я вас всех отправлю прямо в ад, только и всего!       — Ого-гошеньки, зе. Может, мы сначала тут посмотрим на эту твою Сайгё, как её там, — Мариса поправила съехавшую набок от хохота шляпу.       — Только после того, как я заберу у вас весну!       — Значит, мы все проделали весь этот путь только для того, чтобы узреть твой эгоизм, так? Представься, что ли, чтобы мы знали, с кем иметь дело настолько глупо.       — Ёму Компаку, садовник и защитник поместья Хакугёкуро, человек и призрак в одном лице!       — Уфуфуфу, прямо человек и пароход, только призрак, зе! — вновь расхохоталась Мариса.       — Эй, что такое пароход-то этот твой? — жрица недовольно посмотрела на ведьму.       — Знаете что, по-моему, этот разговор бессмысленный. Хватит уже, давайте перейдём к делу: раз она призрак, значит, она мертва, а мёртвым не положено разговаривать. Вот только интересно, режут ли мои ножи призраков?..       — Вот сейчас станешь мёртвой, и будешь вволю молчать. А что касается твоих ножей, я не знаю, но по крайней мере того, что не разрубит мой Роканкен, великий ёкайский меч, практически не существует! — и Ёму вновь ринулась в драку.       На этот раз она была куда собраннее, чем в первый раз. Лихие атаки Марисы уже не удавались — мечница двигалась гораздо быстрее. Меч её тоже рубил направо и налево, и Сакуя между делом успела заметить, как он, словно масло, рассёк мрамор одной из ступеней лестницы — тот, от которого её ножи со звоном отлетали.       Ёму озвучивала свои выпады, и то одной, то другой из путниц приходилось уворачиваться.       — Меч адского огня: Сверкающий рисунок ударов! — и, срезанные мощным ударом, с метлы Марисы посыпались соломинки.       — Меч асуры: Одержимость миром! — и Рейму, хоть и успела поджать ноги, но всё равно лишилась кусочка своей юбки.       — Меч эпохи людей: Грядущее разочарование! — и Сакуя почувствовала, как по её лицу пронеслась волна холодного воздуха, а одна из косичек распалась на две части, и зелёный бантик полетел вниз.       Ёму с лёгкостью уворачивалась от беспорядочно кидаемых в неё заклинаний Марисы и Рейму, и даже Сакуя не могла ничего сделать — как только она, остановив время, нацеливала на Ёму свои ножи, и запускала время вновь — та с немыслимой скоростью уходила из-под атаки.       — Небесный меч: Семь грехов! — Ёму в очередной раз размахнулась мечом, и Сакуя, рефлекторно остановив время, поняла: если сейчас что-то не сделать, то их миссия будет обречена на поражение. Мечу ничего не оставалось попасть по Рейму или Марисе, и исход был уже почти предрешён…       Что же делать?       Сакуя осмотрела поле боя, над которым в неистовстве метались пять силуэтов, включая её саму. Что-то ей показалось странным…       …Почему силуэтов пять?       Их ведь трое, и одна Ёму…       Но именно она обладала двумя сущностями. Как она там говорила — человек и призрак в одном лице?..       В одном лице, но в разных телах. Одна неразделимая душа, занимающая два неразделимых сосуда. И что будет, если…       …Когда-то Пачули рассказывала Сакуе о каких-то странных магических явлениях во Внешнем мире. Будто бы, если биться в глухую стену, можно случайно пройти сквозь неё — нужно лишь быть достаточно «когерентным». Что Пачули подразумевала под этим словом, Сакуя не знала, но ей показалось, что она говорила именно о такой ситуации. Что будет, если поставить стену между двумя частями одной души? Не разрушит ли это ту самую «когерентность»?       — Знак времени: Туннельный эффект! — Сакуя нацелила свои ножи так, чтобы они рассекали пространство между Ёму и её вторым, призрачным телом. Отойдя на небольшое расстояние, она вновь запустила время — и увидела, как в тот же момент, когда ножи прошли между ними, обе половинки Ёму без чувств упали на камни лестницы.       — Ого, я уж думала, что жарко нам придётся, — хихикнула мгновенно повеселевшая Мариса.       Ёму тем временем восстановила связь между обеими половинками своей души и обиженно посмотрела на победителей снизу вверх. Её призрачная часть влетела ей в руки и прижалась к ней, будто кошка, истосковавшаяся по хозяйке.       — Вы такие милые, уфуфуфу, — Мариса не смогла сдержать смех. Впрочем, сейчас это был, действительно, смех умиления, а не превосходства. — Давай уже, показывай, где там это твоё Сайгё.       Ёму неохотно встала и отряхнулась. Сакуя посмотрела на неё и прокомментировала:       — Вот, значит, мои ножи всё-таки работают.       — Против меня — да, но посмотрим, что ты скажешь, когда встретишься с моей хозяйкой!       — Ого, мне ещё придётся успокаивать твою хозяйку? Ну что ж… — Сакуя с деловым видом похлопала себя по ноге, где находился ремешок с ножами, которые она уже успела собрать.       — Ничего, моя хозяйка сама кого хочешь успокоит… или упокоит, — глаза Ёму сердито сверкнули перед тем, как она развернулась, и пройдя оставшиеся ступени, исчезла на верхушке лестницы.       — Это она так дорогу показывает? Ну хорошо, пошли за ней, зе! — Мариса, указав рукой вперёд, медленно поплыла на своей метле. Сакуя и Рейму двинулись следом.       Когда лестница кончилась, перед путницами открылся потрясающий вид на цветущий сад. Он был совершенно незаметен снизу: казалось, лестница просто обрывается в пространство. Но дойдя до последней ступени, его, наконец, можно было увидеть.       Это воистину было идеальное цветение сакуры: сотни, если не тысячи деревьев выстроились в ровные ряды, и все без исключения были покрыты бесчисленными цветами. Лепестки носились в воздухе розовым туманом, а вдали, за еле угадывающимся в этом море лепестков зданием японского вида, свои пока ещё голые ветви расправило над миром гигантское дерево, к которому струились сиреневые потоки.       — Так вот куда вся весна-то делась, зе, — Мариса огляделась по сторонам.       — Что-то мне подсказывает, что то самое Сайгё-аякаси — это вон то самое дерево вдали, — заметила Рейму.       — Что бы оно из себя ни представляло, надо прекратить это ненасытное поглощение им весны, — Сакуя флегматично посмотрела вперёд.       И оказалось, вовремя.       — Сделайте ещё шаг, и моя хозяйка убьёт каждого из вас! — сжимая дрожащей от волнения рукой свой меч и перегородив собой дорогу, в третий раз им угрожала Ёму.       — Слушай, полупризрак, тебе не надоело ещё? — поинтересовалась Сакуя.       Но та лишь в сердцах взмахнула мечом…       Победить её оказалось легче, чем во второй раз. Может, она устала, а может, просто растеряла всё самообладание — но после битвы она лишь упала на колени, и закрыв ладонями лицо, горько зарыдала.       — Что скажет хозяйка… Я оказалась совершенно бесполезной…       — В следующий раз будь более благоразумной, — кивнула ей Рейму.       — В следующий раз… — Ёму втерла глаза рукой и обернулась к жрице. — Вообще, я сейчас должна была бы совершить сеппуку, но что делать, если я и так наполовину мёртвая?       — Да ладно, — Мариса присела рядом с ней на корточки и потыкала в неё пальцем. — Ты тёплая, и даже мягкая, уфуфуфу!       Ёму повернулась к Сакуе и протянула ей свой меч, что она назвала Роканкеном.       — Будешь моим кайсяку?..       — Во-первых, даже несмотря на то, что я люблю холодное оружие, — Сакуя зловеще улыбнулась, — ёкайские мечи неподвластны человеку, насколько я знаю. Во-вторых, мы не собираемся устраивать здесь ваши самурайские развлечения — даже если твой род и правда из самураев. А в-третьих, то, что ты проиграла в битве на спелл-картах, нисколько не вредит твоей чести. Верно, Рейму? — жрица кивнула Сакуе в ответ, и та продолжила: — Так что можешь не беспокоиться и идти по своим делам, а с твоей хозяйкой мы сами разберёмся.       Троица отправилась дальше по дорожке, а Ёму так и осталась сидеть на коленях посреди дорожки, всхлипывая, пока её призрачная половинка не потыкалась ей в грудь, будто требуя внимания.       — Ты прав, Мён. Пойдём, — Ёму встала и повернулась к поместью, где уже начали сверкать вспышки очередной даммаку-битвы…       — …Что ж, скоро, с последней частицей весны, Сайгё-аякаси расцветёт. И все вопросы этого мира найдут свои ответы! — воодушевлённо декламировала девушка-призрак в серо-голубом наряде, парящая перед посланницами мира живых. — И я, Ююко Сайгёдзи, наконец-то смогу увидеть идеальное цветение вишни!       — Верни нам тепло!       — Верни нам цветы!       — Верни нам весну!       Трое ринулись в атаку — но призрачная хозяйка этих мест лишь тихо усмехнулась и прикрылась веером. И тотчас за её спиной распустился другой веер — гигантский, переливающийся розовыми и фиолетовыми всполохами, из которого тут же полетели сотни магических снарядов.       Мариса, Рейму и Сакуя сражались достойно, отражая одну атаку за другой. Эта битва была не настолько динамична, как второе сражение с Ёму, но гораздо труднее. Орудием Ёму были два меча, которыми она работала с поразительной быстротой — и зная, как, от них можно было легко уклониться. Но Ююко сделала ставку не на скорость, а на массированность атак — и теперь тот факт, что гостей трое, начал играть против них.       — Деревня потерянных душ: Самоубийство! — и Мариса еле сумела пробраться через тучи разноцветных снарядов и ярких лучей.       — Погибельный танец: Смертность — Демонический мир! — и причудливые зигзаги огненных шаров чуть не зацепили Рейму.       — Цветущая душа: Иллюзия бабочки! — и Сакуя, отступая, чуть не потонула в бескрайнем море беснующегося синего огня, в которое добавляли опасности летающие вокруг призраки.       — Погребение в Хирокаве — Божественная душа! — и Рейму, затерявшись в потоках снарядов, которыми Ююко поливала гостей, оступилась — и полетела в сторону.       — Идеальные цветы из Сумидзоме — Расцвет! — и фиолетовая волна огня поглотила Марису, отбросив её на дорожку.       Сакуя сражалась до конца, и, кажется, одна из её атак всё же удалась — нож попал прямиком в Ююко. Та, словно призрак, растворилась в воздухе.       — Ох, неужели это всё закончилось? — спросила сама себя Сакуя, подойдя к гигантскому дереву, что гудя и качаясь, поглощало весну.       — Бабочка возрождения: восьмидесятипроцентное второе цветение! — было ей ответом.       Ююко, полупрозрачная, словно материализовавшаяся не до конца, появилась прямо перед деревом, вновь начав обрушивать на Сакую волны снарядов — почти непрерывно. Она не двигалась и казалась лёгкой мишенью, и Сакуя решила было покончить с ней ещё раз — как поняла, что это не удастся: ножи просто проходили сквозь Ююко, не причиняя ей вреда.       Каким-то чудом Сакуе удавалось уклоняться от нескончаемых атак Ююко — но долго так продолжаться не могло. Одна неудача — и ей предстоит отправиться вслед за Рейму и Марисой…       — Зачем же, в конце концов, эта весна тебе так нужна, что ты так отчаянно за неё сражаешься? — крикнула противнице Сакуя, лавируя между её снарядами. — Кто ты и чего добиваешься?       — Я сниму печать с Сайгё-аякаси, и оно зацветёт. И никто мне не сможет помешать в этом, — полупрозрачная Ююко поливала всё вокруг огненными волнами.       — Но почему ему требуется столько весны? И почему именно нашей должно хватить? И почему оно никак не насытится?       — Потому что ему требуется вся весна, которая есть. А хватит вашей или не хватит — это уже меня будет заботить после.       — Но как ты собираешься снять печать с помощью весны — если оно и без печати её поглощает?       — Разве? Не знаю тогда. Я знаю лишь одно: ему надо принести в жертву именно ту весну, которая бы заполнила запечатанную душу и освободила её.       — Что за запечатанная душа?       — Откуда мне знать… Не лучше ли тебе сдаться — и тогда мы попробуем узнать? И я, Ююко Сайгёдзи, буду той, что вернёт Сайгё-аякаси возможность зацвести…       «…Ююко Сайгёдзи вернёт Сайгё-аякаси возможность зацвести…»       Неужели?...       Кажется, вот она, та зацепка, которая всё объясняет. Сакуя, из последних сил пробираясь между огненными сгустками, почувствовала, как у неё в голове всё внезапно складывается в стройную картину.       — Дура! Это же твоя душа там запечатана! — Сакуя, подлетев поближе, что есть мочи закричала в сторону Ююко. — Последняя частица весны, необходимая Сайгё-аякаси, находится в тебе! И именно потому, что это ты должна послужить тем последним компонентом, что даст зацвести твоему дереву, тебе с твоей подданной кажется, что ему чуть-чуть не хватает весны, несмотря на то, что оно её пожирает бешеными темпами!       — В самом деле? — удивлённо произнесла Ююко, прекратив поливать Сакую дождём из даммаку-снарядов и спустившись к ней.       — Ююко-сама, но неужели это значит… — Ёму, как выяснилось, давно наблюдавшая за битвой, присоединилась к ним.       — Ёму, а ведь кажется, что так оно и есть, — Ююко повернулась к дереву. — Так же, как ты делишь два этих тела, — она кивнула на обе половинки Ёму, — кажется, так же и частичка меня находится в нём…       — И вы… Что вы хотите…       Ююко не ответила и направилась к дереву. Подойдя к нему, она посмотрела на его гигантскую крону, призывно шуршащую своими голыми ветвями. Ураган из лепестков бесновался над ним — оно по-прежнему всасывало всю весну, которую способно было найти, но ни одного цветка не появлялось на нём.       Хозяйка приложила руку к коре старой вишни и улыбнулась.       — Ёму, — начала она. — Ты будешь хорошо следить за поместьем?       — Ююко-сама?..       — Ты расскажешь Юкари обо всём, что здесь произошло?..       — Ююко-сама…       — Ты запомнишь, как красиво будет цвести Сайгё-аякаси?       — Ююко-сама! — Ёму, испуганно приложив руки к щекам, упала на колени.       — Мне будет приятно, если всё случится, как надо.       Хозяйка отвернулась и положив вторую руку на ствол, закрыла глаза…       — Ююко-сама, нет! — Ёму вдруг вскочила со своего места и кинулась к Ююко. Та не успела даже понять, что происходит, как её служанка стиснула её за талию и упёрлась ногами в ствол дерева. Гигантская сакура протестующе закачалась, сверху посыпались мелкие ветви и лепестки, а ураган, беснующийся в её кроне, достиг апогея.       — Ююко-сама! Пусть я не смогла вас защитить от этих троих, я не дам вас сожрать этому дереву лишь ради мимолётного цветения!       Сакуя немного посмотрела со стороны на разыгравшуюся трагедию — и приняла решение.       Десятки ножей полетели в дерево — и оно загудело, словно перед бурей. Из мест, куда угодили ножи, начала сочиться кровь. Сакуя на секунду задумалась, сколько же людей стали жертвами Сайгё-аякаси до того, как оно было запечатано душой Ююко…       Но оно не хотело отдавать её обратно.       Быть может…       Сакуя быстро оглядела окрестности и увидев знакомые красно-белые цвета, рванулась туда.       — Рейму! — она встряхнула за плечи едва пришедшую в себя жрицу. — Рейму, там срочное дело для тебя. Да вставай же, ты слышишь меня?..       Кое-как подтащив Рейму к дереву, Сакуя указала на него и быстро проинструктировала жрицу:       — Печатью для неё служила часть души Ююко. Сейчас, кажется, дерево хочет получить её всю — и тогда, кажется, нам не видать ни саму эту горе-хозяйку, ни нашу весну в Генсокё. Ты знаешь, что делать.       — П… печать фантазии! — со всем старанием, на которое была способна, Рейму прошептала заклинание и швырнула бумажку в дерево, бессильно повиснув на руках у Сакуи.       — …Хакурей-сама? Хакурей-сама, вам лучше? — жрица устало разлепила веки: над ней, уложенной на футон, на коленях стояла Ёму.       — Это… что вообще произошло-то, а?       — Вы… вы вновь запечатали Сайгё-аякаси и помогли Ююко-сама обрести свою душу целиком… Я… Я не знаю, как вас благодарить, — Ёму поклонилась настолько глубоко, насколько ей позволяла её поза.       — О, Рейму. Как ты? — Сакуя поприветствовала жрицу, когда она присоединилась к собравшейся в одной из комнат дома в центре Хакугёкуро компании.       Мариса, засунув ноги под котацу, уже самозабвенно храпела в обнимку со своей метлой. Сакуя сидела напротив Ююко и слушала её рассказ, а Ёму, усадив жрицу рядом с ними двумя, отправилась куда-то.       Рейму кивнула, показав жестом, что с ней всё хорошо.       — …И вот, когда мы с ним воссоединились, я, наконец, вспомнила, кто я, и как мы связаны с ним. Да, я была той, последней в веренице забранных Сайгё-аякаси жизней — и то лишь потому, что рассталась с жизнью добровольно, что и позволило моей душе стать печатью для него. Воистину, какая ирония, что живые дали вспомнить мёртвой её собственную жизнь… — Ююко кокетливо прикрылась своим веером.       — Ююко-сама, вот, — Ёму вернулась с очередной тарелкой с рисом. — Впрочем, вам не кажется, что девятая тарелка за полчаса — это немного… слишком?..       — А, это, Ёму. Не беспокойся, — Ююко махнула рукой.       — Не значит ли это, что вместе с той частью души, что была печатью для дерева, твоей хозяйке передалась и его ненасытность? — Рейму улыбнулась нахмурившейся Ёму.       Ююко лишь расхохоталась, откинувшись назад. Мариса недовольно пробурчала во сне «Грибы-грибочки…» и перевернулась на другой бок. И кажется, даже Ёму слегка усмехнулась — будто скидывая с себя всё накопившееся напряжение.       Перед тем, как трое живых посетителей Хакугёкуро начали спускаться вниз в свой мир по лестнице, они обернулись и посмотрели назад. Ююко махала им веером, будто желая счастливой весны. Рядом с ней стояла Ёму, около которой непоседливо крутилась её призрачная половинка. Во взгляде подданной хозяйки ясно читалась благодарность. А позади, на горизонте, в тишине одиноко стояло величественное мёртвое дерево — которому уже больше никогда не суждено зацвести.       И в Генсокё, наконец, вернулась долгожданная весна.       И празднование её прихода, традиционно устроенное в храме Хакурей, не обошлось без участия гостей из Мейкая — по-прежнему благодарных людям Генсокё.