Человек и время ~ Тень вампира

      — Пока что это всё, — Рейму посмотрела на Марису. — Мне осталось ещё две страницы.       Та сидела рядом, совершенно не похожая на себя обычную.       — Я… Я бы подумала, что эта книга — не меньше, чем печать, что связывает нашу Алую Дьяволицу и её служанку, если бы не знала, кто именно её автор.       — Кто знает, в конце концов, это я же её написала, а я, если ты помнишь, пока что всё ещё жрица храма Хакурей. Смотри, если ты её, как обычно, позаимствуешь откуда-нибудь, мне не хочется думать о том, что Ремилия с тобой сделает.       — А где ты её хочешь хранить? В Судзунаане, или в библиотеке Пачули, или ещё где?       — Ага, смотрю, у тебя уже созрел план, так?       — Уфуфуфу, — засмеялась было Мариса, но внезапно посерьёзнела и опустила глаза. — Нет уж. Эта книга всё же будет для других более полезна, чем для меня, тем более, что я и так уже почти что знаю её содержание.       — В общем, тогда ладно. Я не знаю пока, куда я её отдам на хранение, но по крайней мере, я точно знаю, что одно из мест мы с ней должны посетить, это точно.       Через несколько дней Рейму и Мариса стояли у небольшого надгробия на кладбище возле деревни людей.       Мариса медленно провела рукой по надписи на столь редком в Генсокё языке, что украшала этот камень.       «Больше всего на свете я хотела бы ещё раз встретиться с тобой».       Буквы были не очень ровными, черта уходила то глубже, то почти исчезала. Казалось, надпись вместила всю боль, все переживания Ремилии, всё то, что она хотела сказать Сакуе — но не успела. Эта короткая фраза из семи слов словно светилась всеми этими чувствами.       Мариса будто пропустила через себя все эти ощущения — и не в силах совладать с ними, отдёрнула руку.       Тем временем Рейму положила книгу на надгробие и, опустившись на колени, сложила ладони вместе, зажав свой гохей между ними. Закрыв глаза, она опустила голову и сидела в полной неподвижности, только губы её беззвучно шевелились, произнося какие-то слова.       Через минуту жрица встала и посмотрела на Марису. Та в ответ непонимающе уставилась на неё.       — Здесь всё, — Рейму взяла книгу в руки. — Пойдём в Судзунаан, что ли, он поближе особняка Ремилии. Интересно, что скажет Косудзу.       Они медленным шагом направились к выходу с кладбища, но Мариса на секундочку замешкалась. Обернувшись, она увидела то надгробие, что теснилось среди десятков похожих, у которого они только что были. Солнце причудливо освещало это место, но всё равно, казалось, будто его свет здесь не так ярок, как вокруг, а шум листьев, колыхающихся на ветру, тише обычного.       Мариса, на время забыв о Рейму, что шла впереди, протянула руку к солнцу — и залюбовалась тем, как свет проходит между её пальцами.       «Знаю, нам тоже немного осталось, зе. Но память о ней останется даже тогда, когда нас здесь уже не будет. Кто знает, что мы с Рейму значили для Генсокё? Главное, что она значила столько, что память о ней достойна остаться в веках. И наше дело — оставить эту память и сохранить её», — Мариса сжала руку в кулак, будто давала кому-то обещание, скрепляя его рукопожатием — рукопожатием с самим солнцем, и заодно со всеми светилами неба. «Рукопожатием со звёздной пылью», как она сама назвала это для себя.       После того, как двое людей покинули территорию ныне безлюдного кладбища, солнце не слишком долго продолжало лить свой яркий свет на эту землю. Небо постепенно затянулось пеленой серых облаков — и начал накрапывать дождик, словно оплакивая ту, что недавно нашла своё пристанище здесь.       Она была способна управлять самим временем — но точно так же уничтожала время, отведённое ей, на то, чтобы делать счастливыми и защищать других. Она несла своим друзьям радость, а тех, кто осмеливался бросить ей вызов, ждало если не поражение, то как минимум, ожесточённое сопротивление. Она не бросала слов на ветер, и до последней минуты старалась радовать тех, кто её окружал. Она, словно линза, смогла заставить засиять кровавый рубин Ремилии пятнадцатью ослепительными разноцветными гранями, что та приобретала на протяжении своей долгой жизни во Внешнем мире. Она смогла победить в себе и в других семь смертных грехов Генсокё: гордыню, зависть, чревоугодие, уныние, жадность, гнев и непостоянство. Она пришла в этот мир, и в полном соответствии со своими словами, выполнив своё предназначение, покинула его — прощенная в ночь цветения яблонь, пришедшая из ниоткуда, властительница времени, первая хранительница особняка Скарлет, с начала и до конца верная своей госпоже, горничная Сакуя Идзаёй.