Некоторые вещи почти невозможно описать в сколь-либо существенном объёме простой человеческой речью.
Так уж работает этот мир, многие материи просто слишком запутаны для человеческих умов в своей первозданной форме. Аналогии и упрощения помогают передать суть, но не более того. Вся полнота и грандиозность феноменов, что людские органы чувств и само их сознание не способны распознать, будут ускользать. Неизбежно.
Поэтому и описать все те изменения, что произошли с мировоззрением и самой личностью человека, ставшего «Арчером» — воистину бессмысленно.
Нечеловеческая сила, ловкость, глубина восприятия мира… всё это само по себе должно было быть шоком, катализатором для огромных изменений личности. И… так и было. Просто сам объем этих изменений был большим, чем можно представить.
Простой пример, все новоприобретённые возможности как минимум должны были вызывать трепет, желание использовать то, что не было доступно раньше. Естественные реакции обычного человека на обретение даров, которые раньше могли ему только сниться.
Но ничего подобного я не испытывал.
Потому что физические изменения самых простых параметров тела — это самые незначительные изменения, что произошли со мной.
Я помнил жизнь Гильгамеша так же чётко, как свою собственную. Опыт Арчера стал моим опытом, его глубокое понимание многих материй — тоже стало моим.
Как следствие, лёгшая на мои плечи власть, чистые возможности, что открылись передо мной… воспринимались как нечто естественное и само собой разумеющееся.
Гильгамеш жил с этим всю жизнь, как-никак. А вместе с ним, с этим жил и я.
Я не раз отмечал, что личность Арчера и того человека из иного мира, коим я когда-то был, смешались не так, как должны были.
Слишком несоизмеримыми были их опыты, воли, сами сути. Все изменения что произошли с человеком извне, это не результат прямого слияния личностей. Произойди что-то подобное, и остался бы лишь Арчер.
Нет, тот человек вобрал в себя весь опыт и память Арчера, а не наоборот. Как и почему — сказать нельзя. Есть лишь сам факт.
В результате, «Розовые очки» — линзы, через которые мир воспринимает современный обыватель, разбились вдребезги, и человек, чей разум занял тело Слуги просто не мог остаться прежним. Он стал чем-то абсолютно другим, изменился в каждой мелочи. Пусть это он вобрал в себя Арчера, а не наоборот, он всё равно просто не мог остаться прежним.
Такова разница между пониманием мира обычного человека, что считал сверхъестественное чьей-то фантазией, и Короля, свергшего богов.
К чему я вообще веду?
Дело в Ша Нагбу Имуру, конечно. Очень многое упирается именно в этот дар Короля Героев.
Правда в том, что разум Гильгамеша, в сущности, не был человеческим. Люди мыслят линейно, их сознание — это постоянный поток из образов и ассоциаций, поток, двигающийся в одну сторону. Лишь особые тренировки, техники и трюки позволяют превратить человеческое сознание во что-то большее.
Но разум Гильгамеша? Разум того, кто мог воспринимать бесчисленное количество вероятностей прошлого, будущего и настоящего, при этом живя в своём времени?
Он не мог иметь такую структуру сознания по определению. В том числе поэтому существую «я». Причина, по которой изменился до неузнаваемости оказавшийся в теле Арчера человек, крылась не только в его опыте и воспоминаниях о жизни древнего героя, и не столько в его новых возможностях. Основным катализатором послужило то, что фундаментально, Арчер мыслил, как человек лишь потому, что хотел.
Ша Нагбу Имуру — это не столько название способности, что позволяла Королю Героев воспринимать все тонкости мироздания, даруя ему практически абсолютное ясновидение. У самого дара мудрости от богов нет и не было красивого имени.
Нет, «Вездесущая и Всеведущая Звезда», это название ограничений, что Гильгамеш возложил на себя, чтобы мыслить, как человек.
Его сознание всегда напоминало паутину, струящуюся всюду и в
никуда одновременно, и это он изменить не мог.
Но из-за своей феноменальной ментальной дисциплины, он был более чем способен отстраниться от большей части собственного сознания. Оставить лишь восприятие настоящего, фактически, снизойти до уровня смертных людей по своей воле.
Я говорил, что некоторые вещи довольно сложно описать словами и понятными любому обывателю концептами.
Эта — одна из них. Я мог бы попытаться привести аналогии, каким образом древний Царь заставлял себя мыслить и помнить только те вещи, которые хотел, но это всё равно не передало бы и толики монументальной глубины такого достижения.
Став Гильгамешем, я обрёл и его сознание, и его всевидящую мудрость, позволяющую воспринимать мир целиком, какой он есть. Я также обрёл «Ша Нагбу Имуру», его ограничения, выстроенные сознанием.
Но те, по факту, были лишь результатом его самодисциплины. Постоянным усилием, а не каким-то магическим или психическим барьером из бульварного фэнтези.
Я воспроизводил Ша Нагбу Имуру потому, что боялся того, что может произойти с моей личностью, если я полностью открою себя всем существующим вероятностям. Я не умру и не стану овощем, сознание Царя слишком совершенно, чтобы просто сломаться. Даже если сейчас оно принадлежит мне.
Просто даже от нынешнего «меня», адаптировавшегося под свою новую суть, останется не больше, чем от того человека, что занял тело Арчера. В очередной раз.
Теперь, когда риски и моя позиция более-менее ясны, мне стоит также пояснить, почему я вообще поднял такую странную тему.
Дело в том, что с того самого момента, как я оказался в этом мире, я во многом полагался на крупинки знаний, что улавливались мной даже сквозь щиты из самодисциплины и воли, которыми выступала «Ша Нагбу Имура». Те вещи, что всё же просачивались через фильтры в моём восприятии, дарили мне те самые «Озарения».
Используя их, я планировал свои разговоры.
Используя их, я познавал нюансы этой эры в этом мире.
В конце концов, используя их, я поставил перед собой Цель.
И правда в том, что чем больше я полагался на эти знания, тем больше страдал мой самоконтроль. Тиски воли, позволяющие отбрасывать большую часть
знаний до того, как они зарегистрируются сознанием, ослабевали. Потому что подсознательно я желал узнать больше.
Я словно боролся одной своей рукой с другой. И это было абсолютным идиотизмом.
Гильгамеш никогда не позволял себе подобного. Он чётко решил для себя, что ему не нужно его «ясновидение», и лишь поэтому Ша Нагбу Имура работала так, как должна была.
Даже в Войне Святого Грааля, когда он знал о окружающем мире так мало, он не тянулся к
знаниям. К нему приходили озарения, что естественно, ведь даже его контроль был не абсолютным, и иногда он узнавал о любопытных ему вещах чуть больше, чем должен был, чисто рефлекторно.
Но он всё ещё мог удивляться неожиданностям. Нет, не так. Для него
существовали неожиданности, потому что он не пытался знать вещи, что не должен был. Предательство Токиоми, действия Кирицугу в конце войны, сама природа Кирея, которую поначалу он не мог толком распознать…
Всё это делало
его жизнь интересной. Придавало смысл той бессмысленной войне.
Но то была не основная причина его сдержанности. Просто он не мог быть тем, кем являлся, не мог сохранять целостность «Ша Нагбу Имуры» протягиваясь к каждой любопытной детали.
Собственно, я осознал всю подоплёку своей проблемы, и возможную невесёлую участь сегодня утром.
Когда мне «приснилось» совещание Церкви по моему поводу. Я знал, что это реально произошедшее событие, и я видел его от и до. Полноценное видение, просочившееся через тиски воли.
Это было очень дурным знаком. «Ша Нагбу Имура» трещало по швам, это стало ясно как день.
Ещё раз подчеркну, проблема не в том, что ломается какая-то печать на моём сознании, что сдерживает «тёмную силу моего пророческого дара». Пусть этот мир и описывался в аниме родного мира изначального «меня», на таких глупых концептах он не оперировал.
Всё проще, мой контроль над моим же «ясновидением» — есть осознанное усилие. Самоконтроль в чистой форме, если хотите, пусть и использую я его сложным для осознания простого обывателя способом. И тем не менее, борясь с самим собой, я продолжал в своей ежедневной жизни полагаться на осколки знаний, что просачивались по тем или иным причинам через возведённый моими же усилиями барьер из воли.
Что, в свою очередь, заставляло тот ослабевать. Просто потому, что таково было моё желание. Неосознанное, но от того не менее реальное.
Сейчас, осмысляя это, я выносил для себя урок. Не о том, что Гильгамеш был прав, почти полностью игнорируя свою неестественную проницательность. Хотя и причины для этого стали куда понятнее сейчас, когда я получил столь яркое напоминание.
Нет, скорее, я пришёл к банальной мысли: мне нужно определиться, как я хочу подойти к своему всеведенью сам.
И реальных выходов, собственно, было два.
Первый — последовать примеру Гильгамеша даже в мелочах. Но это тоже своеобразная западня. У меня есть воспоминания Арчера, есть его воля и полное понимание его действий.
Правда в том, что я не могу не признавать за
всем, что он делал, правоту. Потому пусть действия Короля Героев и казались хаотичными со стороны, всё, от его рождения до смерти, было чередой решений, что выливались одно в другое. И я не могу сказать, что его жизнь была глупой или незначительной. Поэтому последовав его примеру однажды, соглашаясь с ним от и до…
Я прекрасно понимаю, что в таком случае довольно скоро я перестану играть роль Арчера и просто стану им. Это не данность, но риск, который вполне реален.
В конце концов нынешний «я» — это аномалия, что существует из-за какого-то невозможного чуда, которое даже я не могу расшифровать. И чудеса — хрупкие вещи по своей природе. Не стоит испытывать их на прочность почём зря.
Второй вариант — найти собственный баланс сознания, свой менталитет. «Ша Нагбу Имуру» — это красивое название того, как Гильгамеш обустроил собственный разум. Очевидно, мне не стоит полагаться на его методы, если я действительно не хочу идти по его стопам.
Уже сейчас мне нужны свои границы для того, как использовать «ясновидение». И они для меня неизбежно будут иными, нежели они были для Гильгамеша. Просто потому, что я — не он.
Сейчас «Ша Нагбу Имура» скорее сдерживает меня, чем помогает. Выстроенный Гильгамешем менталитет просто не подходил моему способу действий, не резонировал с тем, как
я смотрел на мир, и чего хотел от него и от себя. «Ша Нагбу Имура» — это помеха.
Более того, если мыслить логически, то для достижения поставленных передо мной целей, корректнее всего будет просто избавиться от всех ограничений на моём восприятии мира.
Ведь глупо отрицать, обретя всезнание… любой план станет куда проще реализовать. Можно даже сказать, успех будет почти гарантирован.
Конечно, это является истиной, только если смотреть на мою Цель, как на нечто, что должно быть достигнуто любой ценой, вне зависимости от затраченных средств.
Я уже не один раз путался в этом. Путал причины и следствия, несмотря на всю свою хвалённую, «королевскую» мудрость и интеллект.
Нет, Цель имеет значение, лишь если её достигнет нынешний «я». Мне стоило давно для себя обозначить, что то, к чему я стремлюсь, это не нечто абсолютное, что я должен достичь любой ценой, и использовать всё чтобы увеличить свои шансы на успех.
Да, Цель является конечной точкой моего нынешнего пути, маяком, ориентиром, к которому я буду стремиться.
Но я всё равно буду идти к этой цели тем путём, который будет
мне нравиться. Иначе в чём смысл? Стоит мне убрать ограничения на своём восприятии мира, стоит мне ещё раз измениться, стать чем-то
большим — и будет ли эта Цель вообще меня интересовать?
Вот она, вся дилемма. «Ша Нагбу Имура» — это имя менталитета, что создал Гильгамеш для своего нечеловеческого разума, чтобы стать человеком. Если я уберу его, с высокой долей вероятности, я перестану быть человеком.
Но в то же время, инструмент Гильгамеша не подходит для меня. Потому что нынешний я и Арчер всё же слишком разные люди.
Мне нужно создать собственные рамки для своего ясновидения. Чётко разграничить то, что я хочу видеть, и чего категорически не желаю. Я должен вбить это калёным железом в само своё подсознание, в саму суть, как то когда-то сделал Король Героев.
Это обещало быть куда более сложным, чем всё, что я делал до этого.
Да, будущее было весьма однозначным.
Либо я убирал с себя все ограничения, теряя себя, и фактически умирая, либо я начинал жить по законам выставленным для себя Гильгамешем, рискуя в какой-то момент перестать отличать его суждения от своих, ну или я прокладывал свой путь.
В сущности, три варианта, где лишь два более-менее работали, и один был очевидно лучше других.
Оставалось лишь сесть и сделать.
Если бы саму грандиозность и сложность того задания, что я для себя выставил, осознал «я» до прихода в этот мир — ему было бы страшно.
Но я тоже прожил жизнь Короля Героев. И мне во многом передались его стандарты.
Всё что я чувствовал, это раздражение от того, что на пару дней я выбьюсь из графика, и не смогу играться с семейством Эмии, Рин, и прочими обитателями города. К тому же, я заработаю не одну мигрень в процессе.
И это не моё ясновидение в работе, а скорее предчувствие.
Провести самому себе операцию на сердце бензопилой?
Откровенно говоря, это было бы куда менее напряжно.
С другой стороны, с обновлённым «Третьим глазом» грядущие переговоры обещали быть несколько легче.
Остаётся лишь надеяться, что я не совершил сейчас ошибки.
Этот мир может не пережить то, во что я превращусь, лишившись человеческого мышления.
***
Чтобы отправиться куда-то в тайне, и убедиться в отсутствии слежки или нежелательных свидетелей, обычному человеку нужно предпринять множество предосторожностей.
Кирицугу, к примеру, отлично это знает, этого человека за многочисленные «теракты» разыскивали в своё время как Интерпол, так и ФБР с КГБ, и судя по тому, что его лицо всё ещё не в розыске в половине мира, его нельзя было назвать некомпетентным в этом вопросе. Строго говоря, большая часть тех, кто не связан с подлунным миром и ищет ответственного за все грязные инциденты, которые «прибрал» Убийца Магусов, даже не знает, что он — одно лицо, и связан со всеми теми событиями разом.
Но сейчас не об этом.
Пусть современный мир пока ещё и был далёк от цифрового мира двадцать первого века, из которого пришёл «я», многие передвижения здесь тоже можно было отследить с относительной лёгкостью. По крайней мере, если у твоих возможных неприятелей есть такое желание.
К счастью, все современные способы отслеживания чьих-то передвижений ко мне совершенно неприменимы.
В моём распоряжении быстрейшее на планете средство передвижения, не засекаемое ни одной современной технологией. Если я хотел отправиться куда-то и сохранить это в строжайшем секрете — даже не нужно было прилагать особых усилий. Что, конечно же, не помешало мне влить дополнительной энергии в скрывающий «Парящий Трон» барьер, когда я отправился в новое путешествие.
Собственно, именно на Вимане я прибыл к одному относительно удалённому горному храму, при совершенно заурядном городке.
Я всё ещё нахожусь на территории Японии, но места здесь были относительно дикие. Насколько это слово вообще применимо к нынешним островам страны восходящего солнца.
Сначала я окинул цель своего назначения долгим взглядом с высоты птичьего полёта, даже с некоторым интересом изучая Замкнутый Барьер, окружающий даже на вид древний храм.
А то, что он был древним, я чувствовал отчётливо. Если верить информации Кирицугу, что он добыл по моей просьбе, здесь находилась община одних из древнейших жрецов этой страны.
Мой визит сюда давно уже напрашивался. По несколько… приватной причине. Не уверен, что современные жрецы смогут мне помочь, с учётом того, что их таинства давно уже деградировали от божественных чудес до простой магической теории, но попробовать стоило. Главное, чтобы сам мой визит остался в тайне. Иначе я рисковал создать для себя много проблем.
Я мягко направил Виману на снижение, на некотором удалении от храма, не ослабляя скрывающий барьер.
Дальше пойду пешком. Пусть я и был способен узнать об этом храме и его обитателях куда больше, чем должен был бы из рассказов Кирицугу, чтобы окончательно убедиться, хватит ли им сил исполнить задуманное мной, личная встреча была нужна.
Пусть благодаря последней паре дней моё восприятие реальности было полнее чем когда-либо, некоторые вещи я тоже предпочитал увидеть своими глазами.
Иначе можно и свихнуться со скуки.
***
Это был обычный осенний день.
Несколько промозглый в такой близости к горам, но от того не менее дивный, по-своему.
Уэда Минору ступал по деревянным доскам внутреннего помещения храма в сторону небольшого внутреннего двора. Мужчина пребывал в хорошем расположении духа, ничто не предвещало каких-либо изменений в его рутине.
Пока он не вышел во внешний двор, туда, где располагался небольшой сад камней.
На территории храма находился незнакомец. Он стоял, облокотившись на одно из деревьев, с закрытыми глазами, и волосами что отливали золотом.
Гайдзин, судя по всему.
Но не это заставило настоятеля насторожиться. Куда сильнее его беспокоило то, что он не узнал о присутствии этого человека заблаговременно…
— Милое место. — Голос незнакомца был властным и глубоким. А затем он открыл глаза, встретившись взглядом с Уэда, и тот почувствовал, как леденеют его внутренности.
Глаза незнакомца были нечеловеческого, алого цвета, словно подсвеченные изнутри багровые самоцветы.
— И кто же вы такой? — Священник рефлекторно сделал шаг назад, его рука, метнувшаяся за пояс, подцепила несколько талисманов…
И всё же он мешкал. Он совершенно не ощущал присутствие этого незнакомца. Словно его и не было здесь вообще.
— Это не простой вопрос, и не столь важный, как ты думаешь. — На лице златовласого человека появилась небольшая улыбка. — Но я здесь ради ваших услуг.
— В этой стране предварительно просить встречи стоит, ежели дом богов посетить надобно. Приходить сюда незваным гостем, может быть опасно. — Пусть и не подав вида, Уэда был несколько удивлён почти идеальным говором незнакомца.
Что, впрочем, не умаляло его насторожённости. Он был готов защищаться в любую секунду.
Незнакомец, казалось, совершенно не замечал напряжение собеседника, лишь помахав рукой.
— Я просто хотел избежать лишней драмы, старик. Чтобы просить твою аудиенцию мне пришлось бы встретиться с одной из твоих внучек, а у меня не столь уж много свободного времени. Что же до традиций этих мест, с чего они должны меня волновать? — Остановившийся на Уэдо взгляд алых глаз…
Был страшен. Пронзительный, властный, видящий насквозь, и излучающий лишь слабое любопытство.
К слуге Ками пришло странное, сюрреалистичное понимание.
Этот незнакомец знал кто он такой. Знал, но ему просто не было дела.
Его фигура была нечеловеческой. Лицо и тело, словно скульптура, лишены дефектов бренной плоти. Пожилой слуга богов не ощущал присутствия этого существа, зато чувствовал струящуюся в каждом его движении власть.
И сейчас, когда взгляд алых глаз полностью остановился на нём, он почувствовал совершенно неуместные ростки страха.
Пусть он и был на своей территории, пусть здесь он и был способен на очень многое…
Что-то, быть может шестое чувство, или просто отточенные инстинкты говорили ему — всё это не поможет. Не перед
тем, что ждало его ответа.
— Уважение друг к другу необходимо, коли вы ожидаете какой-то моей помощи, — выдавил из себя настоятель, тем не менее привычно удерживая на своём лице вежливое выражение уставшего старика. — Но потому я вынужден спросить… человек ли вы, или монстр, носящий людскую плоть?
Лёгкая улыбка проступила на лице незнакомца.
— Хо, ты довольно храбрый, — выдохнул тот, делая шаг в сторону тут же напрягшегося настоятеля храма. — Отвечая же на твой вопрос… я нечто большее чем человек, но в то же время, как то обычно и бывает, в чём-то меньшее. — Пот выступил на лице пожилого мужчины. Если существо перед ним — это то, о ком он подумал… то… — Плоть и впрямь выступает для меня сосудом, она не родна моей сути. — Ещё шаг, и Уэда уже не скрываясь, был готов использовать свои заклятья, дабы попытаться уничтожить нежить как можно скорее. Его внучки были не готовы встретиться с
этим.
Незнакомец сделал ещё шаг, и остановился. Словно почувствовав, что ещё мгновение, ещё шаг, и настоятель храма сорвётся.
Всё та же небольшая улыбка играла на его устах.
Затем, в одно мгновение, стоящее перед ним пустое место, взорвалось Золотом, Властью, Божественной Волей.
Ноги человека подкосились. В восприятии Уэда, всю жизнь посвятившего духовным практикам, способного видеть ауры людей, само присутствие незнакомца, что тот перестал скрывать, было удушающим. Словно он находился в кромешной тьме, а в следующий миг прямо перед его лицом зажглось солнце.
Барьер вокруг храма наконец начал подавать сигналы о вторжении, но старик не замечал этого.
Его взгляд был прикован к алым глазам, что смотрели на его опавшее на колени тело всё с тем же лёгким задором.
— Я вершина того, чем может стать человек. Как следствие, мой потенциал к дальнейшему развитию всегда будет уступать даже жителям этой эры. Горькая ирония, жрец, не находишь?
На глазах человека навернулись слёзы.
Ибо Божественная природа его посетителя была неоспорима.
