Фальшивка

Вот уже какое-то время я лениво рассматривал центральное помещение храма придирчивым взглядом. Не сказать, что тут многое изменилось с моего прошлого визита. Талисманы вокруг главного алтаря были иными, а также тут и там были протянуты верёвки с подвешенными на них защитными амулетами, некоторые из которых были подвешены под довольно высоким потолком. Для непосвящённого в тонкости магических практик Востока человека комната казалась бы не более примечательной, чем она была обычно. Что совершенно не удивительно само по себе. Магические круги, вязи на полу и стенах из несущих таинство символов — всё это не было типичной практикой для синтоистских жрецов. Они создавали амулеты и талисманы, бесспорно, но даже они не играли ключевых ролей в их ритуалах, а подавляющее большинство их служб вообще могло без них обойтись. Не считая старика Уэда, сейчас здесь были три его внучки и две дочери. Все одеты в традиционные одежды, как и сам пожилой жрец, и все тихо пели. Конечно, назвать разносящийся по помещению гам песней в привычном смысле этого слова было сложно. Гортанные звуки, хрипы, редкие восклицание. Казалось бы, всё это просто какофония звуков, где не было мелодии или смысла. Но эти звуки резонировали внутри слуг богов, отдавались в телах и сердцах. Их пение было хаотичным, неоднородным, но даже так, с каждой минутой, оно менялась всё сильнее. Все участники ритуала подбирали правильные мотивы и звуки, иногда, казалось, начиная озвучивать идентичные ноты одновременно. Конечно, отчасти, это ритуальное пение оказывало эффект самогипноза. Но в не меньшей мере оно позволяло магусам прочувствовать друг друга, и на короткое время синхронизироваться в практически единый механизм. Но и этим видимая мной практика не ограничивалась. Весь храмовый комплекс был древним сооружением, точкой сосредоточения множества обыденных и мистических ежегодных ритуалов, молитв, традиций. Само это древнее здание накопило немало таинства в своих стенах. Пение жрецов резонировало не столько с самим местом, сколько с его духом, с эхом из многих сотен ежегодных ритуалов что здесь проводила их семья многими поколениями. Всем участникам грядущего действа нужно было войти в резонанс с храмом не меньше, чем друг с другом. Без сомнения передо мной творился весьма могущественный, и без всяких сомнений мистический обряд. Но даже так, зрелище меня не сильно трогало. При жизни Гильгамеш наблюдал за куда более экстравагантными церемониями исполняемыми служителями богов. Пусть по естественным причинам ничего по-настоящему идентичного ни я, ни Арчер не видели, впечатляться тоже было не чему. Правда мой компаньон, очевидно, не разделял подобных сантиментов. Издержки профессии, полагаю. — Я уже говорил, им можно доверять. — Слова были сказаны достаточно громко, чтобы их разобрал стоящий по мою правую руку Кирицугу, но никто более. Лишь на мгновение убийца бросил на меня взгляд, уже привычно ища что-то на моём лице. После полутора секунд промедления он всё же кивнул, заставив своё тело расслабиться. Пусть сам он едва ли от этого стал спокойнее. — Это всё равно потенциальный риск. — Всё же выдохнул Эмия после продолжительной паузы. — Тем не менее он необходим. — Констатировал я известную нам обоим правду. Магус не стал отвечать, осознавая не хуже меня, что сейчас не время и не место. К тому же этот разговор уже отзвучал один раз. Когда я поведал Кирицугу о своем плане, еще полторы недели назад. Тогда убийца расспросил меня достаточно дотошно. Мы многое успели обсудить, от моих ожиданий, мотивов, методов, до причин почему я выбрал именно этих исполнителей. Естественно, весь тот разговор был поддержан преимущественно мной, ведь я не меньше, чем Кирицугу хотел убедиться, что ничего не упустил. В конце той беседы Эмия не выглядел довольным, или ободрённым. Ему не нравилось, что большую часть своего суждения о этих жрецах и успешности затеи я выносил исходя из своего «ясновидения», но никаких существенных аргументов против самого плана или моего способа реализации оного, мужчина не видел. С моей стороны тоже были сомнения, но касались они не самого обряда. А скорее участия в нём Кирицугу. Мне и самому сложно сказать, почему я всё же решил спасти жизнь бывшему Мастеру Сейбер. Кирицугу всё еще был специалистом с мириадами полезных навыков, инстинктов, могущих пригодиться специфических знаний. В своём деле он был одним из лучших, если вообще не лучшим, и обычно такими экспертами не разбрасываются. Обычно, да. Если бы только само имя Эмии не несло столько потенциальных проблем. Если бы только на каждую полезную связь, убийца магусов не имел десяток врагов и просто недоброжелателей, искренне желающих ему мучительно сдохнуть. После Четвёртой Войны у меня не было широкого выбора в кандидатах, к которым я мог обратиться за информацией, связями, банальной помощью в мелочах этой эры. Поэтому все эти риски тогда значения не имели. Попрошайки, в конце концов, не выбирают свои дары. Сейчас этап, когда я был абсолютно чужд этому миру, прошёл. У меня были свои знакомства, свои связи и даже свой помощник в недалёкой перспективе. Иными словами, Кирицугу больше не был незаменимым. Но в то же время, как и раньше, он являлся пучком потенциальных проблем. Старые враги, ужасная репутация, крайне спорная лояльность ко мне – великолепный букет, как ни посмотри. Положим, враги Эмии меня не слишком заботили сами по себе, пусть среди них и было несколько весьма могущественных семей магусов. В конце концов блохи – это блохи, раздавить их в худшем случае – хлопотно. Проблема только в том, что даже самые асоциальные монстры в Подлунном Мире не жили в сферическом вакууме. У каждого врага Кирицугу найдутся свои должники, покровители, друзья. Но что хуже – мне нельзя было связывать свою репутацию с репутацией Эмии. Абсолютно все мои задумки и проекты станут в сотни раз сложнее если это произойдёт. А ведь стоит не тому человеку банально узнать, что Кирицугу живёт в моём городе, и сделать правильный вывод, что оставаться там без, как минимум, моего знания он не может, сделать до смешного просто. Нет, тот багаж что нёс «Убийца Магусов» даже я не мог легко и без затей разгрузить. Он одним фактом того, что остался в живых после Четвёртой Войны нёс опасность и риски, превышающие всю его потенциальную полезность многократно. Если говорить совсем просто – смерть Кирицугу была мне выгодна. В нормальных обстоятельствах избавиться от этого человека было бы разумным шагом… вернее, единственно-верным. После спасения Илии я уже ничего не должен был этому человеку, пожалуй, скорее он задолжал мне нечто сопоставимое далеко не с одной лишь его жизнью. А ведь я и убивать его не обязан был, достаточно было просто не оказывать помощь, и этот человек сам бы исчез в течении нескольких лет. И вот я здесь, вместе с Кирицугу, всерьез планирую выжечь из его тела скверну Всего Зла Этого Мира. Собираюсь вновь оказать ему услугу, на которую не способен больше практически никто в этой эре. И ради чего? Действительно, ради чего… С того самого момента, как я оказался в этом теле, мной было принято три крупных решения, что не диктовались мне логикой. Первое – выбор моего стремления. Второе – решение взять опеку над Рин. И вот я принял третье. Кирицугу будет исцелён от прикосновения Всего Зла Этого Мира. Не из-за какого-то великого мотива, идеи или долгоиграющего плана. Скорее из-за самых простейших мелочей. Потому что я не хотел, чтобы дети в его доме вновь встретили печаль утраты кого-то близкого. Потому что мне нравились ничем не обременяющие ночи в небольшом саду его дома, что можно было скоротать за вином, а иногда и разговором без особого смысла или давящего содержания. Мотивы недостойные летописей, или великих песен. Но это и значит быть человеком. Стадия подготовки обряда растянулась еще на несколько минут. Хор несвязных голосов не становился более осмысленным, но каждый участник всё чаще подпевал незамысловатым звукам друг друга. Кирицугу не чувствовал, как сам храм, посвящённый богам этих земель, медленно оживал. Он и раньше обладал несколькими естественными Замкнутыми Барьерами, что сформировались просто из-за таинства и древности этого места, но сейчас… сейчас сам воздух наполнялся силой, почти звеня в моём восприятии. — Вот и начинается. Иди. — Я кивнул на небольшой участок татами, вокруг которого было развешено несколько полноценных гирлянд из амулетов. Не дожидаясь ответа Кирицугу я двинулся к своему месту в грядущем спектакле. В самый центр готовящегося ритуала. Упавшая Звезда легко скользнула в руку из Врат Вавилона. Детали обряда давно были известны всем участникам. Удерживать древнюю реликвию надлежало мне. Роль жрецов направить силу в воплощение звезды, и свет небесного светила будет направлен уже по моей связи с Великим Граалем второй частью ритуала. Кирицугу, несмотря на то что ритуал в том числе и был рассчитан на его участие, напротив, должен был находиться в стороне. Для очищения его тела будет задействована лишь малая часть силы, что способна сжечь человека заживо. Я обладал связью с Граалем, как тот, чье тело было им создано, но во мне нет сути Ангра Майню. Всё Зло Этого Мира было вытеснено из этого сосуда в то же мгновение как тот был сформирован несокрушимой волей Арчера. Но Эмия? Его плоть, кости и даже магические цепи несли на себе печать бесчисленных проклятий. Сила, что обещала собраться в центре ритуала, там, где буду стоять я, будет способна выжечь из человека всё, плоть, кости, разум, даже тонкие духовные структуры. Для такой концентрации мощи не будет иметь значения, осквернена ли плоть или нет. Нет, несмотря на все благоприятные свойства света звезды, как и любое лекарство, в достаточной концентрации то было сильнейшим ядом. Потому несколько из находящихся здесь жриц будут проводить вполне стандартный обряд очищения, только используя крупицы таинства, хранящегося в артефакте. Возможно, кто-то знакомый с сутью грааля задал бы закономерный вопрос: можно ли вообще спасти человека, которого осознанно проклял аватар Всего Зла Этого Мира? Тем более столь простым в своей сути ритуалом? Обычно ответ бы был только один: конечно нет. Но, как бы смешно это ни звучало, Кирицугу оказался удивительно нетронутым скверной. По крайней мере в сравнении с тем же Киреем. Абсурд? Пожалуй. Но обстоятельства контакта воплощения Ангра Майню и Убийцы Магусов были не самыми обычными. Война Святого Грааля – ритуал, разработанный весьма искусными магусами, не обделёнными ни опытом, ни знаниями, ни умом. Естественно, создавая нечто настолько могущественное, Макири, Айнцберны и даже Тосака сделали всё возможное, чтобы быть уверенными, что «исполнитель желаний» будет инструментом, исполняющим свою роль, и ничем более. Грааль всегда был сложным механизмом, что был скован невероятным количеством внутренних блоков и ограничений, заставляющих его работать строго определённым образом. Именно поэтому Война Святого Грааля проходила как должно даже сейчас, с учётом того, что поселилось в Великом Граале. К примеру, Грааль мог самовосстанавливаться до определенного предела, мог призывать Слуг и выбирать Мастеров… но был абсолютно неспособен самостоятельно использовать собранную эссенцию фальшивых Героических Душ или распоряжаться силой, что он стягивал с лей-линий Фуюки. Ангра Майню, засоривший собой систему, смог исказить многие ограничения ритуала, заставляя тот работать «по слову, но не по духу», используя некоторые функции могущественного обряда далёким от задуманного образом. Даже это само по себе было достижением, но в то же время иного и не стоило ожидать от воплощения человеческого зла. Умение искажать и извращать – основа его сути. Но даже Ангра Майню не был способен сломать блоки, вписанные в саму суть ритуала. Одно лишь это говорит о надёжности многих внутренних механизмов Войны. Именно из-за своих ограничений Всё Зло Этого Мира пыталось убедить Кирицугу загадать желание тогда, во время кульминации Войны, а не исполнило свою волю само. И по этой же причине Эмия сейчас не был мёртв. Ведь Грааль, а значит, и зло в его нутре, были скованы в своих действиях. И самостоятельно не были способны практически ни на что. С одной стороны, Эмия побывал в самом сердце ритуала, буквально окунулся в суть Ангра Майню. В таких обстоятельствах даже относительно слабый демон смог бы не оставить от современного магуса ничего. С другой? Сердце ритуала и было самой защищённой его частью. Ограничений там было чуть ли не больше, чем суммарно на всех остальных функциях обряда. Да, Кирицугу отказался загадать желание, и контакт с сутью Ангра Майню оставил след. Теперь тело и дух мага медленно умирали, но… Это даже в сравнение не идёт с той абсолютной агонией, которую мог бы послать на убийцу магов осознающий себя аватар Всего Зла Этого Мира, которым и являлось искажённое сознание Айрисвиль фон Айнцберн. Учитывая обстоятельства, Эмия практически вышел сухим из воды. Не будь Грааль закован в ограничения вдоль и поперёк – и ни один ритуал не смог бы отделить проклятье от тела Эмии. Отделять было бы банально нечего, вероятнее всего. Я вышел в центр небольшой комнаты, прямо между представителями всех трёх поколений служителей этого храма. Детали были обговорены заранее, я знал где занять место и чувствовал, в какой момент пластину с горящей в её центре звездой нужно было возложить на подготовленный пьедестал. Я не был магом, но понимал в любом процессе, «обыденном» или «мистическом», куда больше, чем может большинство людей. Как минимум половина готовящегося действа была спланирована если не мной лично, то под моим руководством. И это было естественно. Ведь сокровище, которое я использовал – было одной из тех частей ритуала, которую не понимал ни Уэда, ни его потомки. Они ощущали божественное благословение внутри «камня». Чувствовали, что артефакт перед ними «был звездой», но не понимали сути этой драгоценности до конца. Истинный Эфир – вот что являлось источником света этой звезды, вот что было сутью сокровища и его настоящей ценностью. Когда воля собравшихся магов потянулась к кристаллу, и они воззвали к давним обрядам, некогда обращающимся к богам, а ныне лишь к памяти о них, первородная субстанция не могла не отозваться. Ведь магия жрецов в своих традициях, построении, самой сути, была родственна той, что использовали маги времён богов и чудовищ, когда источником многих сил и являлась субстанция внутри звезды. Это было одной из ключевых причин, почему меня интересовали именно жрецы для проведения этого обряда. Мягкий свет залил помещение. Окатывая всё вокруг волнами физически ощутимой силы. Она не была безвредна. Но жрецы, как заранее и было обговорено, направляли эту энергию, заставляли её не рассеиваться вокруг, задевая в том числе и их самих, а конденсироваться вокруг меня. Многочисленные амулеты помогали удержать случайные колебания сил, свет звезды, вопреки законам физики, видимыми волнами закручивался вокруг невидимых границ очерченных барьеров. Лишь тонкий, невидимый глазу ручеек энергии потянулся к Кирицугу, где две опытные в целительстве женщины направляли тот для его исцеления. Песни больше не было, вместо этого были молитвы, сложные ритуальные движения и жесты. У каждого мага была своя роль, все они действовали как дополнения друг друга и самого храма, направляя пока еще едва ощутимые отголоски силы из иной эры правильным образом. Концентрация силы вокруг меня росла, почти заставляя воздух трещать. Энергия далёкой звезды бурлила, даже самый неискушенный человек сейчас смог бы её почувствовать. Камни под моими ногами оживали, последние, падающие сквозь высокие окна алые лучи заходящего солнца обретали вес и субстанцию, токи ветра в помещении звенели десятками голосов. Всё это лишь результат собравшегося в одном месте таинства, что придавало окружающему миру необычный для этой эры вес и субстанцию. Собравшейся силе нужна была точка выхода. Пока точка напряжения не достигла пика, служители храма были способны сдерживать и нагнетать силу, но уже скоро это будет невозможно. Я почувствовал тот момент, когда началась моя очередь. Кинжал скользнул в мою левую руку.

Росчерк.

И пока еще небольшая струя крови залила камень в центре украшенной пластины. Поток крови медленно заливал драгоценные камни и золото, тонкими струйками расходился по узорам на сокровище, пока алая жидкость не начала проливаться на сам пьедестал… Я едва заметно кивнул, зная, что мой жест заметят. Я не видел как Уэда Минору совершил несколько сложных жестов, заключив камень орошённый моей кровью в квадрат своих пальцев, но всё равно знал что так и было. И сила нашла точку выхода. Чуждая этой эпохе энергия, исчезнувший за границы мира Истинный Эфир дрогнул, и всего на мгновение… не просто порождённые этой субстанцией лучи, но и сама сила породившая бытие просочилась за пределы камня. Незаметная ни для кого кроме меня волна, затопившая небольшое пространство вокруг меня, должна была хлынуть в моё тело, в следующий же миг. В следующий миг Миг. Меньше тысячной доли секунды. Ничтожный промежуток времени по меркам Слуги, столь небольшой, что его почти нет. На этот незначительный промежуток времени пять метров вокруг меня стали практически иным миром. Местом, которого уже нет. Многочисленные условия совпали, концентрация таинства в вещах, магические константы, положение лей-линий глубоко под храмом… и, конечно же, присутствие достаточного количества Истинного Эфира в Воздухе. Эпоха Богов вернулась в этот мир на единственное мгновение, на небольшой пятачок пространства ограниченный пятью метрами. С самого начала, природу Упавшей Звезды я желал скрыть именно от Уэды Минору и его потомков. Некоторые сокровища слишком притягательны, слишком опасны. За ослепительным и одиноким сиянием излучаемым этим сокровищем даже очень проницательная девочка, смотрящая на мир по-другому – Рейму, не смогла опознать суть, даже её глаза не смогли заглянуть за край сияния. Ангра Майню не был могущественной сущностью, но он воплощал Зло. И Зло умеет терпеть, выживать и возвращаться. То была природа самой этой силы. Чтобы нанести удар по чему-то подобному, не разрушая тонкие структуры самого ритуала в Фуюки, изначально нужно было чудо. Чудо, что эта эра породить не могла, не без сложнейшей подготовки и прямого доступа к Великому Граалю. Жрецы считали, что Звезда была катализатором. Инструментом, через который они проводили собранную энергию и само таинство, придавая собранной силе очищающие свойства, беспрецедентные для этой эры. Этот свет безусловно был враждебен злу, ведь он являлся кристаллизацией человеческих поверий в ведущий их свет звёзд. Природа этого сокровища отслеживалась к божеству, порождённому людьми, потому это не был холодный, далёкий и безразличный свет иного мира – нет, то была путеводная звезда, дарящая надежду, показывающая дорогу в час нужды. Но этого самого по себе было бы мало. Достаточная концентрация этой силы выжгла бы Ангра Майню, но вместе с ним повредила бы и Граалю. Но что еще важнее – моя связь с Ангра Майню перегорела бы быстрее, чем я смог перенести достаточно силы по ней. Истинный Эфир был несуществующим элементом. Пластилином, из которого, как считали некоторые, было рождено всё сущее. Подобная субстанция была более чем способна выступать как катализатор таинства, невозможного для этой эры. Но что не менее важно – сможет провести силу ритуала не взирая на слабость моей связи с Ангра Майню. Я был уверен, что моя затея относительно безопасна. Собранная здесь сила не несла постоянного изменения, лишь кратковременное искажение, Сила Противодействия не станет реагировать на подобное. Я предвидел произошедшую аномалию. Но был уверен, что та продлится лишь миг. Я не ошибся. Просто, как то обычно и бывает с зазнавшимися пророками, я увидел обстоятельства, но не опознал их значение.

Время остановилось.

Мгновение стало вечностью, а вечность – мгновением. Мысли в моей голове исказились, начали плавать. Было сложно осознавать происходящее, потому как я был в центре творящейся аномалии. Жрицы и настоятель храма вокруг, находящиеся за пределами касания эфира изменились. Их застывшие силуэты выцвели, вытянулись и завернулись внутрь самих себя. Просторный зал главного святилища небольшого храма медленно растянулся в бесконечно длинный коридор, и пять метров вокруг меня самого вытянулись, охватывая десятки сотен шагов. Звёздный свет под моими пальцами вспыхнул ярче, словно сопротивляясь… после чего затух, сменившись яростным светом солнца. Я отступил на шаг, совершенно инстинктивно, болезненно морщась. Теперь я был не в храме. Место, где я оказался, несомненно было дворцом. Солнечный свет пропитывал всё вокруг. Он лился рекой сквозь высокие окна в этом зале, зале, где я не видел потолка. Пол был выкроен изысканной мозаикой, как и колонны вокруг меня, что тянулись вверх, в бесконечность. Эти колонны были украшены впечатляющей резьбой и красными фонарями, деревянные узоры украшали ставни окон… всё это я заметил, безусловно. Но не мог сконцентрировать внимание на подобных мелочах. Ведь впервые с тех самых пор, как я стал Арчером, я ощутил близость смерти. Смерти что я не мог предотвратить или остановить. Далеко передо мной было ложе. Огромное и роскошное, полнящееся пышными подушками, каждая из которых была сравнима по размеру с небольшим зданием. А на них… — Букашка. — На них небрежно возлегал монстр. Две сферы расплавленного золота возвышались надо мной, пытаясь погрести под своим весом, без сомнения, один лишь взгляд этого существа заставил бы человека пасть на колени. Или развеял бы в пыль, не пожелай этот монстр сдерживать свой вес в достаточной мере. Также было присутствие. Удушающее, всепоглощающее, огромное, способное сжечь дотла самым мимолётным касанием. Безусловно, существо передо-мной было Солнцем. Не тем, что люди вкладывали в этот концепт. Не светило, дарящее жизнь и тепло, не начало нового дня, даже не катастрофа, способная изжарить человека дотла в пустыне. Перед моими глазами предстало нечто более древнее, чуждое человеческому пониманию и сердцу. Это было просто Солнце. Отражение самой звезды, вокруг которой вращается эта планета. Беспощадное, безразличное, возвышающееся над самим нашим миром, опаляя его своим далёким жаром. Опаляя не из благих или недобрых побуждений, а просто потому, что такова его природа. — Чудовище. — Вернул я приветствие той, кого люди этих земель называли Аматерасу. Губы монстра исказились в небольшой, но насквозь плотоядной улыбке. — Cколь интересными бывают течения судьбы, маленькое насекомое. Кто бы подумать мог, что первым смертным, кто мой взор на себя обратил за последние тысячелетия, окажешься ты… Я фыркнул, это вышло естественно, высокомерно, и так просто. Образ Гильгамеша дался легко, словно сам скользнул мне в руки, подавляя испытываемый мной ужас и отчаянье, от осознания сложившейся ситуации, позволяя лишь мысленно искать спасения, не показывая даже намёка на свою истинную реакцию внутри. — Кто-то из современных людей мог бы и поверить, что нашу встречу определил случай. Но даже ты не можешь позволить себе такие трюки развлечения ради, лиса*. Аматерасу была солнцем. Одним из первых Божественных Духов. Одним из воплощений самих стихий, навроде тех, что когда-то сформировали поверхность Гайи, создав то, что есть сейчас. Многие боги были порождены из веры людей, среди них было и бесчисленное количество всевозможных ликов солнца. Ни один не годился в подмётки этому чудовищу. Они не были его детьми. Но все проистекали из неё, иные аспекты одного единственного, ужасающего в своей простоте и силе феномена, что угрожал существованию человечества просто существуя. Гильгамеш встречался с этой «богиней» однажды. То была не аудиенция, не визит, лишь мимолётная встреча во время одного из его путешествий для пополнения коллекции. Но тогда он увидел суть этого существа, а значит её знал и я, задолго до этой встречи. Волна света и жара, ударившая в меня, стоило моим словам отзвучать, заставила истлеть мою одежду и почти сбила с ног, но не была неожиданностью. Как не была и атакой или попыткой проецировать силу. Просто секундное неудовольствие подобного существа испепелило бы смертного на моём месте, как испепелило дорогую современную одежду, в которую я был облачён, заодно оставив уродливые отметины на моей плоти. — Всё также ты не знаешь своего места, — Констатировало чудовище, нечеловеческие глаза которого опасно сузились. После чего закрылись, на мгновение заставив свет во всем зале померкнуть. — Но от ограниченного насекомого, скалящего клыки на небо, что его породило, как можно ожидать иного? — Я не желаю слушать о небе от той, кто дальше от него, чем глубочайшее дно океана. Ты принадлежишь только пустоте меж звёзд, не тебе судить обитателей земли или небес. — Гнев что проступил на моём лице не был игрой. Горячая ярость, что вскипела в моём нутре, на мгновение пересилила даже страх, чего уж говорить о легко игнорируемых ранах плоти. — Хо~ — Титаническая фигура возложила руку под голову, показав клыки в плотоядной ухмылке. — Неужто тебя так легко задеть? Или же твоя вина жалит тебя куда сильнее моих собственных слов? Я прикрыл глаза, усилием воли заставив себя успокоиться. Мои следующие слова были взвешенными, но тяжелыми. — Довольно этого абсурда. Ты – лишь тень, то немногое, что ты могла поместить в этот отрезок времени и пространства. Я тоже не тот Король, что начал ваше падение, а лишь его эхо. Сколько бы ты ни растягивала этот миг, рано или поздно он закончится. Будь твоей целью лишь моя смерть – я уже был бы мёртв, твоей власти в этих пяти метрах достаточно для такой малости. И тем не менее я еще дышу. — Я встретил взгляд самого Солнца. — Потому если ты чего-то хочешь, говори. Божество передо мной могло уничтожить меня. Пусть оно и было не полноценным воплощением самого себя, здесь и сейчас Аматерасу достаточно было просто подуть, и я погасну, как пламя свечи под ледяным зимним ветром. У меня были щиты, способные остановить серьезные атаки богов. Были копья, способные пролить кровь даже подобного существа. Были цепи, способные сковать. И был клинок, способный разорвать в клочья и само солнце, и этот, созданный ей в промежутке между двумя секундами, фальшивый мир. Но всё это не важно. Наличия меча, способного убить бога, не означает, что ты можешь бросить вызов божеству. Против божества подобной силы даже способный уничтожить что угодно меч даёт лишь малую тень шанса. Ведь сколь бы могущественным не было оружие, божеству достаточно пожелать — и ты испаришься, а твой меч бесполезно упадёт на землю в груду твоего же пепла. Не просто так во многих легендах герои бросали вызов чудовищам и побеждали… но умирали по воле богов. Потому что такова природа вещей. Фундаментальная разница между сущностями и способностями величайших людей и слабейших богов. Поэтому в своё время я не осмелился бросать вызов богам напрямую. Даже когда Энкиду умер у меня на руках. Даже когда скорбь сменилась праведным гневом на несправедливость небес. Даже когда жажда мести затмила чувство долга и самосохранения, меня остановил расчёт. Выкинув свою жизнь, свою цель, сам свой город, я бы лишь увеличил свой шанс убить божество. Не существовало безопасного и гарантированного способа бросить вызов сущности вроде Аматерасу и победить. — Чего я желаю? — Золотые столбы энергии за спиной солнца недовольно махнули из стороны в сторону, словно гигантские хвосты. — Ты смеешь спрашивать подобное? Твоя судьба быть проводником между волей Небес и людьми. И ты исполнишь свою роль, пусть и в нынешнем жалком состоянии. Несколько секунд я просто смотрел на существо передо мной. Мысли странным образом застыли в голове. — Ха… — Я даже не осознал, когда из моего рта вырвался первый смешок. — Ха...Ха-ха-хахаха…! — Громкий, заливистый смех разнёсся по фальшивому дворцу, созданному значительным усилием существа, которому не было места в современном мире. Несмотря на всю его силу, всю мощь и интенсивность присутствия, эта пожирающая людей тварь была заперта снаружи моего сада. И… оно говорило мне пустить его внутрь? Прекрасное скульптуро-подобное лицо солнца не отражало эмоций, золотые сферы её глаз всё так же наблюдали за мной, но сейчас абсолютно безучастно. Мягко-бордовые волосы, цвета окрашенного лучами заходящего солнца неба, обрамляли её фигуру, а изысканные восточные одежды подчеркивали куда больше, чем скрывали. И вся эта прекрасная иллюзия человеческой красоты была заморожена, потому что солнце испытывало эмоции, которое не могло отразить на этом аватаре! Нет, это просто слишком смешно! — Ты… ты говоришь мне вернуть вас к власти? — Твой дар уже показал тебе. — Голос солнца был безжизненным. — Смертные убьют этот мир. И те, кто придут мстить по просьбе умирающей планеты, уничтожат то, что останется от человечества. Улыбка исчезла с моего лица в мгновение ока. Да, конечно. Она ведь была Солнцем. Бесконечно далёким, возвышающимся над всем и наблюдающим сквозь эпохи. Мой дар мудрости, ограниченный мной самим, был назван Ша Нагбу Имура как раз в честь всевидящей звезды. То была фигура речи, просто красивая аналогия. Но это лиса была звездой. Она не видит настоящее, будущее и прошлое так же чётко, как я когда-то. У наших знаний были разные источники. Я обращался к истине, а она – к тому, что была способна увидеть сама. Вернее, к тому, что видело солнце. Её взору не было открыто будущее. Как и воля самой нашей планеты, она лишь могла слышать эхо своих версий в других вероятностях, и делать вывод на основе этой информации. Но даже так, её прогноз не отличается от моего. — Ваше возвращение послужит человечеству концом не менее верно. — Спокойно ответил я, не отводя взгляд. — Я не вижу смысла в этом разговоре. Тебе нечем мне угрожать, нечего предложить и нечего просить из того, что я готов исполнить. В прошлый раз солнце опалило меня своим светом. В этот раз лишь скользнувший в руку талисман позволил избежать полного испепеления. Но даже с амулетом, когда вспышка гнева божества ослабла, моё тело исходило дымом, а глаза были спасены лишь вовремя подставленными руками. — Я всё еще держу твою суть на кончике ногтей, насекомое. Следи за своим языком, если дорожишь им. — Голос божества был столь же величественным, столь же громоподобным, но при этом музыкальным. И всё равно чистый голос и вес этой сущности давил сильнее, чем я мог бы описать словами. Потому что сейчас Аматерасу больше не видела причин сдерживать тот вес, что оказывала на всё вокруг просто существуя. На моём месте, Сейбер пала бы на колени. Райдер бы пал. Любой Слуга не смог бы стоять на ногах. Такова была разница между сутью даже сильнейших из слуг и подобного Божественного Духа. Просто существовать в его присутствии было тяжело, не то что удерживать свой вес над землёй.

Но что-то не позволило моим коленям подогнуться. Даже когда у меня не должно было сил остаться стоять на своих двоих. Дело было не в том, что я заставил себя стоять. Просто сама мысль о том, что я могу пасть на колени была немыслимой, невозможной, и даже не посетила меня тогда.

— Меня утомляет нынешнее положение вещей. — Продолжила богиня как ни в чём не бывало. Даже не заметив моё состояние. То не была игра, для неё та прорва силы что чуть не испепелила меня даже не была атакой. — То и есть единственная причина, по которой я призвала тебя пред собой. Я дарую тебе прощение, коли ты развеешь эту скуку. Верни мне возможность играть в столь лелеемом тобой мире, и я дарую тебе силу и сокровища, что достойны настоящих богов. Такова моя милость. Такова была природа этого монстра. Люди были слишком хрупки для него. Когда-то даже смерти тысяч – лишь неожиданный эффект секундного раздражения. В это время оно бы убивало десятки миллионов. Не из мести, злого умысла, или предрасположенности ко злу, такие концепты были ниже подобной сущности. Просто существуя рядом с людьми нечто вроде Аматерасу будет забирать жизни. Как человек, идущий по дороге с десятками муравейников. В то же время она говорила правду. Аматерасу вела лишь скука от отсутствия чего-либо в том месте, куда вытеснило богов, а не желание что-то изменить или повлиять на судьбу человечества. — Хо, искреннее обещание подобной награды от тебя? Невероятная щедрость. — Признал я, с трудом шагнув вперёд. Тело отдавалось агонией, но это не помешало мне распрямить плечи, с легкостью констатируя истину. — И ты способен внять голосу разума... — Растянула губы лиса, для неё, той, кто обладала невероятной возможностью видеть даже по меркам богов, было очевидно, что я говорил от чистого сердца. Впервые свет, изливающийся на меня, был тёплым, а не обжигающим. Сам этот небольшой мир, созданный между одной секундой и следующей, как и его хозяйка, перестали быть открыто враждебными. Перестали подавлять и сокрушать меня своим весом. Подсознательное действие, унаследованное олицетворением концепта от поклоняющихся ему людей. —…тогда… — Но я отказываюсь. Всё вокруг залил золотой свет Врат Вавилона, а вместе с ними и присутствие моего дорогого друга. Десятки, сотни, тысячи звеньев и наконечников Цепей Небес заполнили собой всё вокруг. Сокрушающая сила, способная сковать даже бога? Быть может, в другое время, в другом месте. Сейчас я использовал Энкиду, чтобы купить себе миг. Одновременно с открытием порталов, всё еще смотря в глаза лисе, и не изменившись лицом или духом, я надавил. Правда в том, что человек не может бросить вызов настоящему, серьёзно настроенному воплощению бога и победить. Но я был на две трети божеством. Пусть это тело и было фальшивым, пусть эта божественность и подавлялась мной и пусть Аматерасу затмевала меня как божество столь же сильно, как я сам затмевал собой обычных людей… Всё это не помешало мне надавить на окружающий мир в тот миг, когда он перестал давить на меня. Я словно со всей силы ударил по маятнику, что только-только начал клониться в обратную сторону. Пусть моё усилие и было относительно смехотворным, это место было далеко не стабильным. Даже этого усилия хватило. Но даже так, за мгновение до того, как миг прошёл, ярость солнца успела опалить меня… *** Не резкий хлопок и не вспышка ярчайшего света заставили отшатнуться пожилого жреца. Его внутреннее равновесие, но не концентрацию, разбило возникшее лишь на мгновение ощущение.

Божественное присутствие, которое чуть не заставило мужчину пасть на колени. Он ощущал это нечто невероятно далеко, словно наваждение, но даже этих ощущений хватило чтобы почти перегрузить его чувства.

Арчер, лишь секунду назад державший руку над тусклым серебристым камнем, отшатнулся, его тело было покрыто страшными ожогами, ошмётки его одежды липли к телу и даже остатки некогда золотых кудрей свернулись и тлели. Золотая крошка сыпалась из его левой руки, а в правой была оплавленная пластина… — Арчер! — В руках сидящего спокойно еще секунду назад мужчины, пришедшего в компании Слуги, оказался пистолет, что смотрел прямо в лицо самого Уэды. Внутренности пожилого мага обдало холодом… — Сиди на своём месте, шавка! Мы не закончили. — Алый глаз на секунду остановился на дрогнувшем мужчине в чёрном, заставив его замереть. После чего давление за этим взглядом остановилось и на Уэде. Мужчина невольно сделал шаг назад, и взгляд существа из иной эры тут же пропал с его фигуры, позволив сделать судорожный вздох. Дочери и внучки жреца были слишком поражены увиденным, таинство обряда уже распадалось без их контроля и помощи. Но самая сложная часть ритуала была позади. Энергия уже собрана, все нужные связи установлены. Теперь нужно было лишь направить силу. Этому мужчина и посвятил самого себя. Вопросы будут заданы потом.