Super Psycho Love

«Рабочее место» Кейтлин отличается от моего: в комнате Флэша преобладают красные и желтые тона, свет всегда приглушен, пахнет чем-то сладким, немного приторным, но приятным, чем-то вроде ванили с щепоткой корицы, будто кто-то в моем номере постоянно пьет капучино из Джиттерс. А у Сноу все прямо противоположное: покрывало на кровати темно-синее, много зеркал и стекла — стеклянный журнальный столик, длинная прозрачная напольная ваза, из которой торчат какие-то коряги ценой в пятьсот долларов за штуку. Один из клиентов Кейтлин как-то возил ее в Нью-Йорк, она привезла оттуда это чудо дизайнерской мысли и гордо водрузила его чуть ли не в центре комнаты, несмотря на возражения Циско, который боялся, что весь этот неуклюжий фэншуй отпугнет клиентов. Но Сноу только глаза закатывала, уверяя нашего босса, что никто даже не будет обращать внимания на обстановку, если в комнате присутствует она сама. Сказать честно, я считаю Кейтлин донельзя упрямой, и я уверен, что она еще своего добьется. У нее слишком много мозгов, чтобы она торчала в С.Т.А.Р. до скончания века, тем более она мечтает стать врачом, и по своему опыту могу сказать, что медик из нее получится отличный. Про таких говорят «легкая рука», а у Кейтлин еще и глаз наметанный и соображалка работает молниеносно, если вдруг случается какая-то неприятность. Как-то зимой я неудачно приземлился прямо на крыльце С.Т.А.Р. и вывихнул руку. Боль была такая, что я чуть было не заорал на весь район, от истошного вопля меня остановило только то, что на дворе была ночь. И если бы не Кейтлин, то меня пришлось бы везти в больницу, а это всегда чревато нервотрепкой для Франциско, который нас старается лишь раз в месяц вывозить на осмотр, чтобы избежать всевозможной заразы, а в остальное время у нас строгий наказ — не подвергать свою жизнь и свои конечности опасности. А мои длинные ноги часто причиняют просто тонну неудобств, и падение на лед — один из живых примеров. Кейтлин тогда выскочила на улицу одной из первых, как потом оказалось, она увидела мой полет в окно. Выскочила почти в чем мать родила — в корсете и на шпильках, взвалила стонущего от боли меня на свои хрупкие плечи и потащила внутрь С.Т.А.Р., собираясь прямо так, на живую, вправить мне вывихнутое плечо, а заодно прочитать нотацию на тему «Техника безопасности в зимний период». Нотацию я выслушал, порцию спасительной боли получил, а потом целую минуту крепко обнимал Кейтлин, душа в себе сожаление: хоть бы С.Т.А.Р. стал для нее всего лишь остановкой на пути к чему-то большему, чем публичный дом с щедрой клиентурой и шкафом с секс-игрушками, прячущимся в недрах ее будуара. Но прошел уже год, а мы продолжали работать бок о бок, впахивая на ниве сексуальных услуг и периодически подрабатывая психологами, но это уже отдельная тема. Я в нерешительности останавливаюсь возле двери, ведущей в номер Кейтлин, и прислушиваюсь. До моих ушей доносится негромкая музыка, и, когда я вслушиваюсь в текст песни, меня пробирает до мурашек. Сноу всегда выбирает песни, бьющие точно в самое сердце — So enough to cry, So enough of lies, No you break my life, You see yeah… По мелодиям, доносящимся из ее комнаты, всегда можно сказать, какое у Кейтлин настроение, и сейчас ей точно не нужны поддержка и дружеское плечо. Когда ей грустно, музыка в ее будуаре навевает беспросветную тоску, обычно это завывает Брайан Молко. Я толкаю тяжелую дверь и заглядываю внутрь. Сноу сидит за туалетным столиком и расчесывает свои белокурые локоны (к слову, это парик, на самом деле она бессовестно рыжая), напевая себе под нос. Рядом с ней лежит целый набор гребаного секс-террориста: два фаллоимитатора исполинских размеров, плетка, свешивающаяся с края стола, и несколько зажимов, которые незнающему человеку покажутся всего лишь прищепками. Я на такие как-то дома белье развешивал, забавно смотрелось, с подтекстом. Кейтлин краем глаза замечает меня и улыбается ярко накрашенными губами, но глаза у нее словно стеклянные, похожи на лед. Мне часто кажется, что она может ими кого-нибудь зарезать, и ее прозвище Мороз где-то потеряло начало, гораздо благозвучнее было бы Убийца Мороз, поверьте мне на слово. — Привет, — говорю я, усаживаясь на пушистый ковер и скидывая натирающие узкие лакированные ботинки. — Как ты? Сегодня в Теме? Кейтлин беззвучно смеется и тянется к пульту, чтобы сделать музыку потише. — Сегодня Атом, — довольно произносит она, швыряя пульт на кровать. — Люблю, когда он приходит, с ним всегда можно поговорить во время сессии. Он сейчас работает над новым проектом, я не могу раскрывать тебе деталей, но я стараюсь принимать посильное участие, даю дельные советы. — Он тебе за это платит? — Нет, — качает головой Сноу, — это на добровольных началах. Когда-нибудь, я надеюсь, он предложит мне работать в «Палмер технолоджис». Я бы пошла даже на должность штатного лаборанта. — С твоими мозгами — лаборантом? — с сомнением произношу я, вытягиваясь на ковре во весь рост. — Это разбазаривание твоего интеллекта. — Ты нахальный льстец, Барри Аллен, — фыркает Кейтлин. — За это я тебя и люблю. Ты за чем-то конкретным пришел или как? — Или как, — в тон ей отвечаю я. — Циско донес мне, что ты имела какие-то связи с Леонардом Снартом. Наверное, я выражаюсь как полный придурок, потому что Сноу начинает глупо хихикать, а я краснею. Терпеть не могу, когда надо мной смеются, я же не клоун. — «Имела связи», скажешь тоже! Да, он был у меня пару раз. Но никакого секса. Чувствую, как мои брови начинают жить своей жизнью и неконтролируемо ползут на лоб от удивления. — Серьезно? И что вы делали? Кейтлин откидывается на стуле, расслабленно вытягивая длинные ноги в кружевных чулках. Несмотря на свой весьма непристойный вид (она упакована в черный латекс с ног до головы, типичная Госпожа из стереотипных историй о БДСМ), она выглядит приличной, лицо выдает в ней культуру и ум, если так можно сказать. Проститутка с мозгами и знаниями, заслуживающими самых высоких постов в сфере науки и уважения в кругах именитых ученых. Мне снова становится грустно, но я продолжаю натянуто улыбаться. За мою жалость Сноу мне точно обратно вывернет руку. — Мы… он почти не разговаривал. Попросил массаж плеч и спины, кроме меня же никто этим на уровне врачей не занимается. Наверное, у него тогда были тяжелые дни, поэтому было не до плотских утех. С ним рядом так спокойно, как за каменной стеной. Завидую той, которую он трахает, всей душой. — Или тому, — невпопад вставляю я и снова предательски краснею. Кейтлин недоуменно косится на меня, а потом ее лицо озаряет вспышка понимания. — Так вот зачем ты спрашиваешь! — громким шепотом вскрикивает она, словно боится, что нас услышат, хотя звукоизоляция в С.Т.А.Р. отменная. — Он приходил к Циско? Хочет кого-то из наших? У меня есть несколько секунд, чтобы составить перепутанные в голове слова в предложения. Мне нельзя говорить о том, что Снарт не просто собирается подснять кого-то из наших, а выбрал именно меня. Перед глазами всплывает лицо Рамона, и я принимаю решение — прости, Кейтлин, я не скажу ни слова. — Типа того, — уверенно говорю я, вцепляясь пальцами в длинный ворс ковра. Ненавижу врать. — Я подслушал, как Рамон говорил с ним по телефону, и там проскользнуло сначала твое имя, а потом Циско пообещал найти для него подходящий вариант, и речь шла о парне. — Ничего себе, — восторженно констатирует Кейтлин, — а я все голову ломала, почему он просил только массаж. Теперь все ясно, мистер Снарт у нас по мальчикам. Занятно… Я не понимаю, чего тут занятного, поэтому оставляю реплику Сноу без ответа, тем более у меня в кармане вибрирует телефон — напоминалка, пора готовиться к визиту Стрелы. — Ладно, спасибо, что рассказала. Хотя бы сейчас, — сварливо говорю я, поднимаясь, но Кейтлин только отмахивается. — Было бы о чем говорить. Удачи вечером. Привет Стреле. — Обязательно, — бросаю через плечо, закрывая за собой дверь. У меня есть чуть больше получаса, чтобы из Барри Аллена превратиться во Флэша, и я чертовски люблю этот процесс перевоплощения.

***

Есть такой сериал, Тайный дневник девушки по вызову, с Билли Пайпер в главной роли. Я смотрел его в тот год, когда начал работать на Циско. Эту английскую чушь мне посоветовала Кейтлин, для того чтобы я смог найти в своей новой профессии плюсы, полюбить то, чем собираюсь заниматься, проникнуться атмосферой, как бы смешно это ни звучало. Сериал я посмотрел весь, убив на это два выходных, но, как оказалось, за приторно-сладкой аннотацией скрывалось нечто большее, чем сюжет набившей оскомину Красотки. Главная героиня, Белль, любила свою работу, и, пройдя через все возможные горести проститутки, встретив свою любовь в лице своего верного друга, не смогла сказать твердое нет эскорту. Меня так восхитил поступок Белль, что я почти полгода провел в каком-то ванильно-розовом дурмане, думал, что лет через пять напишу книгу о своей жизни и срублю миллионы. Я даже две главы написал, но мой литературный недошедевр так и остался лежать в столе, закопанный под многочисленными чеками и рекламными листовками, которые суют на улицах промоутеры. Просмотренные серии Дневника помогли мне гораздо больше, чем неуклюжие попытки Кейтлин ввести меня в курс дела касательно специфики работы, всевозможных подводных камней и прочего. Наверное, поэтому она мне его и посоветовала, хоть я сначала и думал, что все фильмы про тех, кто продает свое тело за деньги, делятся на две категории — суровая правда жизни и розовые картонные сердечки. Сериал оказался аккурат посередине, с лихвой удовлетворив мое любопытство и избавив Кейтлин от неудобных вопросов с моей стороны. Например, я выработал себе свой собственный ритуал, который проводил перед встречей с каждым клиентом — неважно, новый он или постоянный, молодой или в возрасте, пассив или актив (да, пассивы у меня тоже бывают, как ни странно). Это было еще до Стрелы, но даже с обретением контракта с Куином мой список обязательных процедур практически не изменился. Перед встречей я обязательно принимаю душ, даже если дома успел понежиться в ванне от безделья. Это не только завязано на гигиене, на которой я просто повернут, контрастный душ еще и здорово бодрит. На депиляцию я не трачу время, за этим следит Циско. Нет, конечно, он не проверяет, насколько ярко блестит мой отполированный стараниями косметолога зад, вы что! Для этого он раз в несколько недель отвозит всю нашу братию в салон, где заросшие волосами парни превращаются в гладковыбритых юнцов. На самом деле, я не особо люблю, когда мужчина ниже пояса похож на ребенка, и представить боюсь, как выглядит женская вагина вообще без волос (Кейтлин угрожала показать, но я сбежал, честно признаюсь). Я и без всяких ухищрений не выгляжу на свои двадцать шесть, а после визита в салон красоты — так и вовсе между ног похож на мальчишку лет восемнадцати, а на груди и под мышками волосы у меня не растут от слова совсем. Так, что-то я отвлекся. После душа я никогда не пользуюсь никакими лосьонами или кремами для тела, предпочитаю, чтобы от меня пахло мной или, на крайний случай, дезодорантом с самым ненавязчивым запахом, который я только смог найти на полках в магазине. Многие клиенты С.Т.А.Р. обременены семьями, поэтому лишние запахи ни к чему: их жены такие въедливые, даже почуяв, что от мужа пахнет мужской туалетной водой, но не той, которой он пользуется, неминуемо устроят скандал — такие случаи были на заре моей карьеры, но теперь я ученый и больше таких ошибок не допущу. Одно из правил хорошего мальчика по вызову — всегда будь на шаг впереди (так говорила Белль из Дневника, и я придерживаюсь той же позиции). Мои дальнейшие действия раньше зависели от того, кто ждал меня сегодня вечером. С Оливером же все просто: чистое тело, отглаженные джинсы (он терпеть не может брюки), рубашка и легкий свитер, никакой обуви, только голые ступни. Волосы чуть влажные, на столике возле кровати обязательно стоит стакан со скотчем (он сам покупает бутылки, я, естественно, не пью). Первое время Оливер растягивал меня сам, что ввиду моей профессии занимало достаточно мало времени, но теперь я предпочитаю озаботиться этим самостоятельно, к его приходу полностью готовый к двухчасовому секс-марафону. Раньше у меня были разные клиенты: один просил меня надевать разные костюмы (Блин, это было ужасно! Видели бы вы мой зад в короткой юбочке чирлидерши, смех!), другой трахал меня только сзади, почти не снимая с меня одежды, лишний раз ко мне вообще не прикасаясь, не говоря о том, чтобы дать кончить мне (видать, неприятно было заниматься сексом с парнем, странный был тип на самом деле). Один раз мне попался девственник — друг теперешнего мужа Айрис, наверное, это была одна из самых впечатляющих встреч в моей карьере, потому что тому парню едва ли исполнилось двадцать и он горел желанием попробовать абсолютно все, что я мог ему предложить. Он был в постели такой бешеный, что к нему прицепилось прозвище Шторм, но я никогда его так не называл, предпочитая обращаться к нему по имени (которое вам знать совершенно необязательно). Жаль, что сейчас он уехал из Централ Сити, я был бы рад с ним пересечься и поболтать. Не буду кривить душой, иногда мне не хватает прежнего ритма жизни, всплесков адреналина, когда ты сидишь в своем номере и ждешь нового клиента, не зная, каким он будет, какого именно удовольствия желает и как тебе стоит себя с ним вести. Это всегда лотерея, может выпасть зеро в виде скучного пресного секса, когда приходится наигранно стонать и задыхаться не от восторга, а от смеха, или джекпот, после которого ты еще час не можешь шевелиться, а в теле ощущения такие, будто у тебя разом вынули все кости, перемешали и засунули обратно. Я люблю это чувство, удовлетворение пополам с усталостью, когда адреналин в крови перестает бешено бурлить и затихает, и теперь, когда я на постоянной основе трахаюсь с Оливером Куином, будь он хоть трижды Богом Секса всея Централ Сити, мне не хватает этих всплесков эндорфина в крови. Наверное, поэтому я так спокойно воспринял предложение Циско поработать на два фронта — я просто заскучал, хотелось чего-то нового и ранее неизвестного, особенно если это криминальный авторитет, подмявший под себя полгорода и теперь собирающийся приписать к своему списку жертв меня. Я вздыхаю и протираю рукавом халата запотевшее зеркало в ванной. Мое отражение какое-то потасканное и усталое, наверное, из-за всего того, что себе надумал, пока стоял под струями горячей воды. Кейтлин всегда говорит, что у меня все на лице написано, и как мой отчим не догадался, чем я занимаюсь, — загадка. На самом деле то, как я скрываюсь, очень интересно, как-нибудь в другой раз расскажу. Я вытаскиваю из шкафчика глазные капли и, как по мановению волшебной палочки, превращаю свои красные белки в нормальные, протираю лицо полотенцем и переодеваюсь — джинсы с трудом налезают на влажное тело, я чертыхаюсь, про себя матеря Стрелу на чем свет стоит: нравится ему, видите ли, когда я разомлевший после душа, а мне тут пытайся не самоубиться, натягивая узкие штаны! Так, белая рубашка, черный свитер, носки отставить, волосы немного уложить гелем (про то, чтобы себя растянуть, я даже не думаю, в душе этот уже ставший автоматическим процесс занимает несколько коротких минут, но никакого удовольствия не приносит) — и все, вперед покорять привычные вершины. Что-то у меня в голове сегодня упрямая тоска по прошлому, нужно немедленно перестать об этом думать. Сейчас — только Стрела и работа. Деньги. Хрустящие купюры и звонкие монетки. Но я не успеваю как следует собраться и подготовиться, потому что стоит мне открыть дверь ванной и выпустить наружу клубы горячего пара, я натыкаюсь на Оливера, развалившегося на кровати. Его дорогущий пиджак валяется прямо посреди комнаты, и я привычно отмечаю, что мэр Централ Сити даже раздевается красиво: брошенная вещь выглядит как произведение искусства, а сам Стрела — воплощение порока. — Добрый вечер, — улыбаюсь я, опуская взгляд. Помнится, я раньше пытался выглядеть рядом с Оливером альфа-самцом, представляете, как это глупо выглядело? До сих пор удивляюсь, как он меня трахал и не ржал, слушая мои стенания: «Да, сильнее… выеби меня, засади глубже… хочу обкончаться на твоем члене…». Оливер после пары встреч попросил меня не притворяться и быть самим собой. Я был готов сквозь землю провалиться от стыда, ведь ни один мой клиент не жаловался на то, что я веду себя неестественно! Но зато теперь я в постели со Стрелой никогда не играю Флэша, я просто Барри Аллен, который действительно получает удовольствие от процесса. — Здравствуй, Барри, — негромко произносит Оливер, делая глоток скотча. Я удивленно таращусь на стакан у него в руке: он всегда пьет после секса, а уж никак не до. На секунду меня парализует страх: а вдруг он узнал про Снарта, пусть еще ничего и не случилось, но все-таки? Но Стрела развевает мои сомнения, отставляя стакан обратно на тумбочку и протягивая ко мне руки. — Иди сюда, — зовет он, и я с удовольствием подчиняюсь, устраиваясь на груди Оливера. От него пахнет сигаретами и строительной пылью, а еще — усталостью. Это знакомый запах, я к нему привык. Он похож на корицу, пряный и тяжелый, от него в горле першит и спать хочется. — Как твой день прошел? — спрашиваю я, потираясь щекой о расстегнутую рубашку Куина. — Ты какой-то замученный. Оливер сердито сопит, но ничего не отвечает, и я решаю отстать от него с расспросами, вместо бессмысленных разговоров начиная расстегивать его ремень. Куин расслабленно поглаживает меня по влажным волосам, довольно улыбаясь, пока я расправляюсь с его штанами и наконец добираюсь до его полувставшего члена. Я хорошо изучил предпочтения Оливера: он любит неспешный и долгий минет, медленный, влажный, без заглота и пошлых звуков. Ему нравится смотреть, как я беру в рот, как его член скользит по моему языку, упирается в щеку, он никогда не отрывает взгляда, когда я сосу. Это мешает, но заводит до невозможности. — Хороший мальчик, — шепчет Оливер, когда я склоняюсь над его пахом и утыкаюсь носом в чуть отросшие волосы — он обычно следит за этим, но, видимо сильно задолбан работой, но я не жалуюсь, наоборот. Прихватываю волоски губами, чуть тяну, вызывая у Оливера сытый вздох, его рука давит мне на шею, и я с готовностью приоткрываю рот. Хватка на шее не исчезает, поэтому теперь уже я расслабляюсь и позволяю его члену беспрепятственно скользить у меня в глотке. Глаза слезятся, в штанах тесно, но я наслаждаюсь. Нет ничего прекраснее, чем делать кому-то хорошо, чувствовать дрожь в чужих руках, ощущать, как сокращаются мышцы пресса, когда я провожу языком по чувствительной головке члена (Оливер может кончить только от этого, за пару минут — то ли я мастер такого минета, то ли он слишком чувствителен). Отсасывая Оливеру Куину, который еще час назад орал на своих подчиненных, ругался с застройщиком, который опять напортачил с проектом нового стадиона, я дарю ему столь желанное спокойствие и умиротворение. Этого не может ни один человек на этой планете, кроме меня самого. И это ценно. Очень ценно. Пальцы в моих волосах сжимаются, Оливер вздрагивает, вколачиваясь мне в рот до основания, я едва ли не давлюсь, но успеваю сдержаться и проглатываю сперму до капли (и никогда она не будет вытекать изо рта, забудьте вообще о тех, кто вам такую чушь несет: не бывает ее так много, чтобы она в рот не влезала), напоследок не сдерживаюсь и аккуратно целую основание члена, почти не касаясь губами. Сверху доносится полузадушенный смешок, и я вскидываюсь, смущенно краснея. — Ты не обидишься, если секса у нас сегодня не будет? — спрашивает Оливер, поглаживая меня по щеке. — Я устал так, что словами не описать. На работе — дурдом. Я бы мог сильно удивиться — мой собственный клиент извиняется за то, что не хочет со мной трахаться, заплатив за это деньги, — но у Стрелы такое бывает. Поэтому я согласно киваю и укладываюсь на соседнюю подушку. Сейчас он допьет скотч, еще минут двадцать поговорит, а потом уйдет. В такие дни Оливер всегда платит ровно за час, а уезжает и того раньше. Я нужен ему, чтобы спустить мне в рот и тем самым выпустить пар. Я закрываю глаза и слушаю, как Оливер материт своих подчиненных, как жалуется на то, что его жена Фелисити ссорится с ним из-за того, что они практически не видятся. Потом он переходит на проблемы со своей предвыборной кампанией: через полгода он собирается переизбираться и почему-то сомневается, что это возможно (будто в Централ Сити есть другие кандидаты на его пост, да если они и существуют, то не рискнут соваться). А когда я почти что начинаю дремать, я вдруг слышу фамилию Снарт. — А? — я осоловело поднимаю голову. — Снарт? — Он самый, — недовольно произносит Куин, наливая себе еще скотча. Я и не заметил, что он решил не ограничиваться одним стаканом. — Затихарился, гад, не видно, не слышно. Замышляет что-то, а мои информаторы молчат. — Ну раз молчат, наверное, сказать нечего, — замечаю я, перемещаясь к Оливеру на колени. Он так и не застегнул штаны, поэтому его поникший член упирается мне прямо в щеку. — Ты ничего не понимаешь, Барри, — мягко произносит Оливер, будто я дитя неразумное. — У него точно есть какой-то план. Но я не отступлюсь, пока не узнаю, что он задумал. Его рука опять зарывается мне в волосы, а я смотрю куда-то в сторону, старательно улыбаясь, несмотря на то что у меня холодный пот течет по спине, а сердце несется вскачь. — Не понимаю, — соглашаюсь я, потягиваясь, как довольный кот. — Мне это не интересно. — Оно и хорошо, — спиртное в стакане резко заканчивается. Это означает, что Оливер сейчас начнет собираться. Я украдкой бросаю взгляд на часы — прошло всего сорок минут, так что до прихода Снарта у меня есть почти полтора часа. Я не только переодеться и почистить зубы успею (еще одно обязательное правило!), но и перекусить спущусь в наш небольшой ресторанчик на первом этаже. С самого утра мечтал сжевать буррито. Стрела напоследок смазанно целует меня в щеку и снова извиняется за скучный вечер. Я привычно улыбаюсь и говорю, что все замечательно, и я жду его как можно раньше, потому что скучаю. И ведь не кривлю душой, честно: когда Оливер занят делами в мэрии и не приезжает по нескольку дней, я чуть ли на стену не лезу от безделья, пусть потом и получаю сполна, когда он вырывает свободные пару часов и даже раздеть меня до конца не успевает. Я смотрю в окно на то, как Куин садится в свой бронированный автомобиль и уезжает со стоянки. Внутри у меня происходит что-то непонятное: все сжимается в тугой болезненный узел от предвкушения и страха, а ладони становятся потными и липкими на ощупь. Мне срочно нужен душ. Холодная отрезвляющая вода. Я сдираю с себя одежду прямо в комнате, оставляя ее бесформенной кучей лежать там, где совсем недавно в художественном беспорядке валялся пиджак Оливера, и хлопаю дверью ванной, забыв телефон в кармане джинсов. Это одна из моих самых больших ошибок, потому что сообщение Циско, в котором написано, что Капитан Холод направляется в мой номер, я не вижу. Второй раз за день стоя под душем, я думаю, что у меня есть еще как минимум час до встречи со Снартом, а на поверку оказывается, что у меня нет даже гребаных десяти минут.