Super Psycho Love

Огромные стальные двери С.Т.А.Р. приветливо распахиваются передо мной. Я прохожу мимо ресепшена, где Кендра, кучерявая секретарша Циско, не спеша потягивает кофе, и на ходу киваю ей, направляясь в свой номер. Вечеринка закончилась два часа назад, а я уже наготове — Оливер прислал мне сообщение, в котором написал, что ближе к трем часам ночи прибудет, поэтому я в предвкушении. Их разговор с Леонардом оставил неизгладимое впечатление — до сих пор чувствую дрожь в коленях, даже говорить нормально получается с переменным успехом. Сильные мира сего всегда внушали мне благоговейный трепет, а здесь их и вовсе двое. Наверное, если соединить Куина и Снарта, получится самый идеальный мужчина в истории человечества. Еще и самый опасный, но это сделает его лишь более привлекательным. Если честно, мне немного не по себе. Да что там, я реально напуган — едва приступ клаустрофобии не начался, пока я отсиживался в этой крошечной кабинке тихо, как мышь. С трудом смог потом выйти и нацепить на лицо маску равнодушия — курсировал по залу, улыбался, здоровался, перекинулся парой слов со старыми знакомыми, которые тоже считали меня продавцом канцелярской ерунды, а сам чувствовал, как зарождающаяся паника сдавливает горло, и с каждой минутой мне становилось все труднее дышать. Поэтому я довольно быстро наелся всем этим цветастым праздником и вызвал такси — к тому времени Оливер уже уехал, как и Кейтлин, так что мне пришлось добираться до С.Т.А.Р. в гордом одиночестве (с Ронни в одну машину я под расстрелом не сяду — голову откусит за мое излишнее внимание к Сноу). Я не успеваю дойти до лестницы, как сбоку материализуется Кейтлин. Она почему-то растрепанная и тяжело дышит, словно бежала стометровку. Она хватает меня за рукав пиджака и тащит куда-то по коридору, не говоря ни слова. Я иду за ней, как барашек на привязи — попробуй только начать сопротивляться, когда Сноу так решительно настроена. Вот очень зря она не хочет сменить сферу деятельности исключительно на БДСМ-развлечения (из ее клиентов этим грешит только Палмер) — на этом поприще, с таким-то характером, она точно смогла бы срубать гораздо больше денег, нежели просто занимаясь сексом. — Сноу, какого черта? — наконец спрашиваю я, когда Кейтлин с грохотом захлопывает дверь моего номера и толкает меня в грудь. Я лечу спиной назад и валюсь на идеально застеленную постель. Ощущение такое, будто Сноу решила меня трахнуть: глаза у нее бешено блестят, а руки в черных перчатках сжаты в кулаки. Она так и не переоделась после вечеринки, подол ее платья замызган чем-то серым. Святотатство, издевательство над шедевром Веры Ванг. — И ты еще называешь себя моим другом! — возмущению Кейтлин нет предела, хоть его природа мне и не очень ясна. — Барри, такие вещи нельзя решать самому! Мало ли что тебе наплел Циско, ты же рискуешь! — Да чем? — все еще туплю я, но в мою голову начинает закрадываться мысль, что я, блядь, знаю, о чем идет речь. — Я подслушала разговор Стрелы и Рамона! Опустим то, что ты трахаешься с мэром Централ Сити, невелика печаль, но Снарт? Ты совсем ебнулся? — Следи за словами! — настает моя очередь возбухать. — Чего орешь? Я знаю, что делаю. Взрослый мальчик. — Взрослый, — пискляво передразнивает меня Кейтлин, изо всех сил тыча на панель, открывающую бар. Сноу наливает шот водки и опрокидывает в себя залпом, даже не поморщившись. Я молча смотрю, как она пьет, и сам хочу надраться. Пора начинать употреблять спиртное, чтобы окончательно с ума не сойти. — Барри, — устало произносит Кейтлин, присаживаясь на край постели рядом со мной, — ты в полной заднице. Стрела от тебя мокрого места не оставит, ты бы слышал его тон… — Так, стоп, — я резко сажусь и чувствую, что бледнею — щекам становится холодно, — что значит «слышал»? — Он сейчас внизу, в баре. А до этого я подслушала его разговор с Рамоном. — В смысле? — медленно переспрашиваю я, надеясь, что у меня внезапные проблемы со слухом. Ну или на то, что Сноу врет. Боже, пусть она это придумала. — Я собиралась зайти к Циско, забрать деньги за последние две встречи, — Кейтлин нервно комкает в руках край шелкового покрывала. — Дверь была приоткрыта, ну и… — Что и? — Там был Стрела. «— Мистер Куин? — Циско оборачивается, пристально глядя на Оливера, без разрешения опустившегося в кресло. — Вот так сюрприз. Какие-то проблемы? — Возможно, — уклончиво отвечает Оливер. — И как вам работается на два фронта, мистер Рамон? По ночам нормально спится? Подушка не кажется жесткой? — Не понимаю, о чем вы, — парирует Циско, но руки его выдают — зажатый между пальцами мундштук с незажженной сигаретой мелко подрагивает. Куин раздраженно щелкает пальцами — фирменный жест, демонстрирующий его недовольство, — а потом опирается об стол, наклоняясь ближе к Рамону, всматриваясь в его серьезное лицо. — Что-то сегодня никто ничего упорно не желает понимать, — говорит он, — тогда поставим вопрос по-другому: вам не страшно плевать в руку, которая вас кормит? — Я кормлю себя самостоятельно, — дерзко отвечает Циско, щелкая зажигалкой. — И это ни капли не самоуверенность. Не надо мне угрожать, мистер Куин. — Это не угроза. Я просто хочу знать, на чьей вы стороне. Они какое-то время разглядывают друг друга, прежде чем Циско сдается: откидывается на высокую спинку кресла и выпускает сизую струйку дыма под потолок кабинета. Остро пахнет вишней и табаком, некурящий Оливер кривится и отворачивается. — Гадость, — недовольно произносит Куин. — Отвечайте на вопрос, мистер Рамон, в ваших же интересах говорить откровенно. — Вы решили выступить в роли психолога? — осведомляется Циско. — Не нуждаюсь. Если вы переживаете за свое место, мой голос на выборах будет отдан вам. — Да к черту выборы! — рычит Оливер. — Я говорю о Снарте. Самообладанию Рамона можно только позавидовать. Услышав имя прямого противника Стрелы, он даже ухом не ведет, продолжая все так же неспешно курить, рассматривая побагровевшего от злости мэра Централ Сити. — Вы прекрасно знаете, что я держу нейтралитет. И если мистеру Снарту будет угодно воспользоваться услугами С.Т.А.Р., я с радостью предоставлю ему своих лучших сотрудников. То, что вы стали моим клиентом раньше, не дает вам право указывать мне, с кем стоит работать, а с кем нет. Поймите, мистер Куин, — теперь уже Циско наклоняется ближе, четко проговаривая каждое слово, — мы оба знаем, насколько значимым является мое заведение в высшем свете Централ Сити. Давайте не будем усложнять. Я делаю свою работу, вы — свою. — Он был здесь, — мрачно произносит Оливер, и это звучит не как вопрос. — Был, — соглашается Циско, а Куин вскакивает на ноги, явно намереваясь закончить разговор. — Спасибо за честность, — ядовито говорит он, направляясь к выходу. Рамон пожимает плечами и тянется к телефону, лежащему рядом. — Всегда рад помочь, мистер Куин. — Я буду в баре, — бросает Оливер. — Сообщите, когда приедет Флэш». — Ты бы видел лицо Циско! — взволнованно восклицает Кейтлин. — Когда я вошла, он был бледный, как простыня, при его-то цвете кожи. Он был таким испуганным. — Циско? — недоуменно переспрашиваю я. — Испуганным? — Представляешь? Стрела его здорово припугнул. Но он отлично держал оборону, до последнего делал вид, что происходящее его не волнует. Ладно, опустим подробности, хватит и того, что я услышала. То есть я правильно понимаю, ты спишь со Стрелой, а теперь еще и со Снартом? — Капитаном Холодом, — машинально поправляю я, а Сноу мгновенно вспыхивает. — Господи! — стонет она, закрывая лицо руками. — Это самоубийство. А если Стрела догадается? Черт, да он уже догадался. Ты хоть понимаешь… Я обрываю тираду, обнимая Кейтлин. Она сначала отбрыкивается, но потом затихает, доверчиво прижимаясь к моей груди. — Я боюсь за тебя, — бормочет она, пачкая темной помадой воротник моей рубашки, но мне сейчас все равно, потом отстирается, — Снарт — страшный человек. А Стрела не привык делиться, ты же сам знаешь. — Знаю, — вздыхаю я, поглаживая ее вздрагивающие плечи. — Но это… Как-нибудь я расскажу тебе. Но не сейчас. Правда, я справлюсь сам. Она отстраняется и всматривается мне в глаза. — Он настолько классно трахается? — как ни в чем не бывало осведомляется Сноу. — Нет, серьезно! Настолько, что ты готов послать к чертям Стрелу вместе с договором и баснословными деньгами? — Рано задаваться этим вопросом, — сконфуженно отвечаю я, ерзая на месте. Телефон в кармане вибрирует, и я знаю, что это сообщение от Кендры. — Тебе пора, Стрела сейчас… — Да, все, иду, — Кейтлин зачем-то чмокает меня в щеку и идет к выходу, стуча каблуками и путаясь в длинной юбке. Я остаюсь один и растерянно гляжу на захлопнувшуюся дверь. Происходящее похоже на плохой сон, а я все никак не могу проснуться и вернуться в реальность. Оказывается, вся твоя жизнь, идущая по накатанной, может измениться до неузнаваемости за несколько дней. То, что у Оливера нет настроения, я понимаю сразу, стоит ему переступить порог моего номера. У Куина такое лицо, что я чувствую себя как нашкодивший котенок, что мне, в общем-то, несвойственно — втягиваю голову в плечи и заискивающе улыбаюсь, самому от себя противно. Оливер не произносит ни слова, снимает ботинки и босиком идет к постели, на которой я все еще сижу, не пытаясь встать — зачем напрягаться, если меня сейчас точно уткнут носом в прохладное скользкое покрывало? Благо я хотя бы успел быстро принять душ, но голову не мыл, не до того было. Теплые пальцы Оливера путаются в моих волосах, продираясь сквозь гель для укладки, я откидываю голову назад, подставляясь под ласку — это и правда приятно, у него очень умелые руки, знающие, как меня завести и расслабить до нужной кондиции. — Барри, — выдыхает Оливер, другой рукой расстегивая мне пуговицы пиджака и поглаживая мою грудь, обтянутую рубашкой. Я в ответ цепляю зубами его нижнюю губу, осторожно, чтобы не оставить следов, провожу по ней языком, увлекая Стрелу в поцелуй. Мы сталкиваемся зубами, боремся за право вести, и я уступаю, как и всегда, позволяю опустить себя на кровать. Под спиной шуршит покрывало, мои голые ступни скользят по гладкому шелку, когда я пытаюсь уцепиться за спину Оливера, притягивая его ближе, растворяясь в поцелуе, отдавая всего себя целиком. Пиджак летит на пол, наши пальцы перепутываются возле моего ремня — Оливер чертыхается, кусая меня за язык, дергает молнию ширинки, сразу запуская руки мне под белье. Пара движений — и я со свистом втягиваю воздух, моментально пропитывающийся пряным запахом секса. Я весь горю — возбуждение струится по венам, смешивается с мыслями в моей голове, и я выгибаю спину так, что позвоночник трещит. — Перевернись, — шепчет Оливер, несильно кусая меня за шею. Я подчиняюсь, стаскиваю брюки вместе с бельем, они неаккуратной кучей оседают на полу, рядом с моим пиджаком. Прохладный воздух касается моей задницы, прикрытой рубашкой, — знаю, что выгляжу нелепо, но Куину все равно. Он проводит пальцем по моему позвоночнику, я ежусь от щекотки и фыркаю, уворачиваясь, но он перехватывает меня за бедра и резко, без предупреждения, вгоняет палец мне в задницу. — Больно, черт! Черт! — Тише, — Оливер касается губами моего уха, язык скользит по раковине, а мне вдруг делается неприятно, хочется отстраниться, спрятаться, но я терплю, монотонно повторяя про себя: «Барри, делай свою работу». Да что со мной такое? — Все хорошо? — палец размеренно движется, растягивая узкие стенки, я подстраиваю свое дыхание под ритм, чтобы боль ушла быстрее, это всегда помогает. — Барри, ты себя не растянул? — Не успел, — шепотом отвечаю я, подаваясь бедрами назад, и тут же закусываю губу от отчаяния. Твою же мать, он даже смазку не взял… — Сейчас, — давление исчезает, но быстро возвращается, принося с собой холод смазки, с неприятным звуком шлепающейся мне на спину. Палец снова скользит внутрь, теперь уже не обжигая и не причиняя дискомфорта. — Я скучал по тебе, Барри, — Оливер целует меня в шею, в волосы, куда-то в болезненно сведенные лопатки, прижимается к моей спине широкой грудью. — Весь вечер думал, о том, как прижму тебя к кровати, войду в твою узкую задницу, как ты будешь стонать и раздвигать свои длинные ноги… Обожаю твои ноги. — М-м-м, — я откидываю голову ему на плечо, насаживаясь уже на два пальца — и когда он успел? Оливер шумно дышит, что-то бормочет, но я не разбираю слов — наконец-то вожделение затапливает мозги, член проезжается по покрывалу, оставляя влажную полосу, я сгребаю ткань в кулак и сильнее выгибаю спину. — Еще… Оливер, еще… Краем уха я слышу, как шелестит упаковка презерватива, а потом Куин снова оглаживает мои бедра, спину и напряженные руки. Он наваливается сильнее, задницу обжигает, и я в нетерпении кусаю собственную ладонь. — Вот так… еще чуть-чуть, — приговаривает Оливер, постепенно заполняя меня, сжимая мои бедра до синяков, я глухо вою от распирающего ощущения в заднице и начинаю двигаться, насаживаясь глубже. Стрела двигается мне навстречу, резко, грубо, вколачиваясь так, что я почти кричу, перемежая стоны с безотчетным бормотанием его имени. «Оливер», — липкое, пристает к языку, виснет на зубах, срывается с моих губ вместе с громкими всхлипами. Я отцепляюсь от покрывала, пытаюсь дотянуться до своего ноющего члена, но Куин рычит «Нет», отталкивает мою руку, и я теряю равновесие, впечатываясь лицом в кровать. — Ты кончишь от моего члена или не кончишь вообще, — шипит он, засаживая еще глубже, хотя глубже просто некуда. — Я не… — я давлюсь словами, когда член Оливера задевает простату, посылая по моей спине колкие искры. — Я не… могу… — Можешь, — хрипит он, хватая меня за волосы. — Можешь, твою мать, давай… Удиви меня, Барри. Последняя фраза вызывает неконтролируемую дрожь во всем теле — меня трясет, сердце колотится, как при тахикардии. Реальность вдруг плывет, растекается вокруг меня, и я больше не чувствую давления члена в заднице — только лишь отголоски движений, еле слышимые шлепки кожи о кожу. Чужая рука в волосах словно исчезает, растворяется под накрывающими меня воспоминаниями о металлическом привкусе во рту, ледяном спокойствии в приглушенном голосе Снарта, я зажмуриваюсь и опять — Господи! — опять вижу его глаза! — Барри, — Оливер последний раз входит, вжимаясь в мою задницу, и кончает без единого звука. Я отстаю от него лишь на долю секунды, выплескиваясь на покрывало, до скрипа сжимая зубы, чтобы не выстонать вслух «Леонард». Имя Снарта застревает внутри — невысказанное, вызывающее неприятную тяжесть в груди. Какое-то время мы безмолвно лежим: я все еще на животе, уткнувшись лицом в постель, а Оливер смотрит в потолок, рассеянно поглаживая мое чуть подрагивающее от послеоргазменной истомы бедро. У меня нет сил даже говорить, хочется спать и больше никогда ни о чем не думать, оторвать голову и забыться. Я ужасно хочу домой, я устал. Заебался в прямом и переносном смысле. Но, как оказывается, у Оливера на меня еще есть планы. — Я хочу с тобой поговорить, — напряженным голосом произносит он. — Как ты смотришь на то, чтобы сменить род занятий? Такого расклада я точно предвидеть не мог.